* * *
- Какая досада! - сказал Бойс в своем гостиничном номере, протянув Бет порцию неразбавленной водки.
- Ты о чем?
- О том, что в пору нашей близости мы были безденежными студентами. Я бы с удовольствием посмотрел на тебя в трусиках, подбитых норковым мехом. Во время того совещания у барьера судья Голландец задал Клинтик перцу за чересчур подробный рассказ о серебряных шариках.
- Видимо, она была очень взвинчена.
- Она ведет самое важное дело в своей жизни. Хотя в данный момент ее главная цель - это, по-моему, не тебя казнить, а меня. Если это звучит не слишком самонадеянно.
- Я бы не хотела, чтобы меня защищал скромный адвокат.
- Знаю, мы это уже сто раз обсуждали, но ты уверена, что в ту ночь он занимался гимнастикой с Бабеттой?
- Бойс, он разогнуться не мог от сексуального напряжения. От него пахло ее духами. А когда я зажгла свет, глаза у него забегали, как у енота.
- Номер три однажды тоже стала беспокойно озираться, когда вошла. Я все понял.
- Чудесная мысль - пронумеровать своих бывших жен, чтобы их не перепутать. За всю свою жизнь я была влюблена в двоих мужчин, и оба маньяки - один то и дело изменял, другой то и дело разводится. За что мне эта карма?
- За то, что ты меня бросила. Против заслуженной кармы не попрешь. Впрочем, это вовсе не карма. Это кара божья - испоганив мою жизнь, ты прогневила некоего злого бога.
- Мне нравится, когда люди нашего поколения начинают жалеть себя.
- Я не одобряю самоуничижения людей, родившихся после войны. У нашего многочисленного поколения немало достижений.
- Назови хоть одно.
- Дискотеки, дешевые промышленные облигации, силиконовые имплантанты, раскрашенные черно-белые фильмы, целая концепция стресса как философского оправдания потворства своим желаниям. Эти завоевания затмят такие незначительные достижения, как победа над Гитлером, преодоление звукового барьера и изобретение вакцины от полиомиелита. Именно нас будущие историки назовут величайшим поколением.
- Наверно, поэтому я и влюбилась в Кена. В нем не было ничего напускного.
- А что "напускного" было во мне?
- Не надо это так воспринимать.
- Все дело в твоем папаше. Во время Второй мировой он получил медаль. Потом, после другой войны, появляется парень, у которого вся грудь в медалях, и ты, не успев опомниться, встаешь под его знамена.
- Может быть. Мне никогда не хотелось тратить сто тысяч на психоанализ, чтобы выяснить, в чем дело. Лучше уж истратить эти деньги на адвокатов.
- Ну что ж, даже герои иногда оказываются такими же самодовольными болванами, как и все мы, простые смертные, и это утешает. И все же один, еще более важный вопрос так и остается открытым.
- Какой?
- Как бы ты выглядела в трусиках на норковом меху.
* * *
На другой день, в очередной раз выставив Бабетту Ван Анку потаскухой тысячелетия, заместительница генерального прокурора Клинтик небрежно швырнула ее обмякшее, подергивающееся тело под ноги Бойсу для перекрестного допроса. Вставая из-за стола, Бойс чувствовал себя всей королевской конницей и всей королевской ратью. От Шалтая-Болтая только мокрое место осталось.
Когда он приближался, Бабетта с опаской ответила на его улыбку. Она уже знала, что он по какой-то причине на ее стороне - в отличие от той стервы обвинительницы. Этот Бейлор так много раз сказал "возражаю!", что у него, наверно, уже язык к нёбу присох. Моррис, Говард и Бен объяснили ей, почему он проявляет деликатность: чтобы у жены не было мотива для убийства Кена. Но они предупредили ее: берегитесь его. Краткие ответы.
Бойс задал несколько формальных предварительных вопросов, тем самым внушив присяжным, что, как и многие из них, Бабетта выросла в бедной семье и что она на свой - хотя и несколько экстравагантный - лад доказала осуществимость американской мечты. Развивая эту мысль, он заговорил о фильме "Меня называют генералом Пауэллом!" - и Бабетта смогла упомянуть о том, как увлекательно было сниматься вместе с актером Дензелом Вашингтоном в биографической картине о Колине Пауэлле. Он участливо выслушал ее печальный рассказ о роли в фильме "Рейс 208 задерживается", где она сыграла израильскую парашютистку, которая в одиночку спасает гигантский аэробус, полный школьников-хасидов, от захвативших его палестинских фанатиков. Именно после этих съемок, сообщила она суду, наступило озарение, побудившее ее использовать все свое влияние в борьбе за мир на Ближнем Востоке.
- Вы с президентом Макманном были очень близки, не правда ли? - спросил Бойс, внезапно переменив тему.
Казалось, Бабетта опешила от этого вопроса.
Бойс уточнил:
- То есть он часто обращался к вам за советом по поводу положения на Ближнем Востоке, верно?
Бабетта просияла:
- Ах, вы даже не представляете!
- Это значит "да"?
- Да. Да. Постоянно. Он мне звонил.
Некоторые журналисты многозначительно переглянулись.
- Он звонил вам именно для того, чтобы поинтересоваться мирным процессом на Ближнем Востоке?
Как учил кумир Бойса Эдвард Беннетт Уильямс, идеальный перекрестный допрос позволяет добиться целого ряда утвердительных ответов. Это доказывает, что вы полностью подчинили свидетеля своему влиянию.
- Много раз. Очень много раз.
- Он был совершенно уверен, что вы предоставляете ценную информацию?
- Да.
- Возражаю.
- Ваша честь, вероятно, заместительницу генерального прокурора огорчает то, что я допрашиваю свидетельницу, не прибегая к злостной клевете, гнусным инсинуациям и оскорблениям, но…
- Подойдите!
Нотацию у барьера Бойс выслушал молча. Дело того стоило. Впоследствии Влонко сообщил, что, слушая резкое замечание Бойса, присяжные четыре, пять, семь и тринадцать улыбались во весь рот.
- Мисс Ван Анка, - продолжал он, - правда ли, что таких людей, как вы, то есть творческих личностей, наделенных ярко выраженным общественным сознанием, иногда высмеивают или заставляют страдать за то, что они осмеливаются открыто выступать против несправедливости или в защиту угнетенных…
- Возражаю!
- Я перефразирую. Мисс Ван Анка, вас критикуют за вашу политическую активность?
- Постоянно.
Бойс так грустно покачал головой, словно ему было нестерпимо больно это слушать.
- Вероятно, это тяжело.
- Возражаю.
- Снимается. Это тяжело?
- Очень тяжело. Люди постоянно говорят ужасные вещи.
- Мисс Ван Анка, сознаете ли вы, что влиятельные группировки на Ближнем Востоке были осведомлены о том, что президент вас благосклонно выслушивает, и пытались помешать вам его консультировать?
- Я возражаю. Категорически возражаю. Ваша честь!
- Позвольте мне перефразировать. Пытались ли влиятельные группировки на Ближнем Востоке помешать вам консультировать президента Соединенных Штатов по вопросам внешней политики?
- Мне… казалось… да?
Бойс кивнул.
- А правда ли, что эти группировки, пытаясь добиться своей цели, распускали слухи, будто вы с президентом - любовники?
Бабетта кивнула. У нее задрожал подбородок. Она потупила взор. Потом, словно по команде режиссера, залилась слезами.
- Да, - вымолвила она, задыхаясь от рыданий.
Бойс покачал головой, словно не веря своим ушам.
- Причиняло ли это боль лично вам, мисс Ван Анка?
- Вы не представляете.
- Какое чувство у вас как у женщины вызывало то, что люди часто говорили такие гнусные, неприятные вещи…
- Возражаю. Ваша честь, защита проводит перекрестный допрос или собрание группы поддержки?
- Задавайте свой вопрос, адвокат.
- Какое чувство это вызывало у вас как у женщины?
- У меня возникало такое чувство… - Бабетта шмыгнула носом, - …что, несмотря на все достижения женского пола, впереди у нас еще долгий путь.
- Мисс Ван Анка, правда ли, что два года назад, в феврале, вы лично передали конфиденциальное сообщение от президента Макманна премьер-министру Израиля?
Глаза у Бабетты расширились. За минувшие годы она так приукрасила рассказ об этом пустячном событии, что он превратился в героическую эпопею, способную посрамить историю завоевания Англии норманнами. Она поведала множеству людей, что президент просил ее передать израильскому премьер-министру "совершенно секретное" сообщение. На самом-то деле сообщение гласило: "Скажи этому пожирателю черствых бейгелей, что у этой бабы, его нового пресс-секретаря, лучшая задница в Благодатном Крае". В устах Бабетты эта история звучала так, точно президент поручил ей передать просьбу не применять ядерное оружие против Сирии.
- Да… - Бабетта кивнула, - …это правда. Но я не могу…
- Разумеется, я не стану просить вас разглашать содержание совершенно секретного сообщения, имеющего отношение к вопросам национальной безопасности.
- Возражаю!
- Снимается. А теперь, мисс Ван Анка, перейдем к вопросу, который обвинение, видимо, сочло весьма неприятным по причинам личного характера…
Отлично, Бабс, ты молодчина. Сейчас мы сыграем в игру "соедини точки". Первую точку Бойсовы сыщики обнаружили в интервью, которое Бабетта дала одному женскому журналу очень давно, сразу после того, как вышла замуж за Макса.
- Я имею в виду историю с личными вещами - нижним бельем и тому подобным - из того магазина в Лос-Анджелесе. Разве в интервью одному из женских журналов вы не заявили… - Бойс неодобрительно взглянул на представителей обвинения, - …причем прямо, откровенно и, я бы добавил, с гордостью, что у вас с мистером Грабом сложились, что называется, полноценные и нежные интимные отношения?
Бабетта не совсем понимала, к чему он клонит, но в тот момент она готова была следовать за этим человеком куда угодно, хоть на транспортную развязку Четыреста пятой скоростной автострады.
- Да. У нас с Максом прекрасные отношения.
Судя по звуку, у кого-то из журналистов начался приступ удушья.
- Благодарю за откровенность. А вы сказали корреспонденту журнала, что, по вашему с мужем общему мнению, единственный способ сохранить здоровые, близкие отношения - это… - Бойс доброжелательно улыбнулся, - …постараться, чтобы в спальне всегда было интересно?
- Да. - Бабетта покраснела.
- Возражаю.
- Отклоняется. - Судье Голландцу, как и примерно миллиарду человек, смотревших телевизор, до смерти хотелось узнать, чем все это кончится.
- А вы сообщили интервьюеру - без всякого стеснения, даже с нескрываемым удовольствием, - что вашему мужу очень нравится, когда вы надеваете сексуальное нижнее белье?
- Сообщила.
- Мисс Ван Анка, правда ли, что при таком напряженном графике работы, как у вас с мужем, вам иногда приходится надолго разлучаться?
- Да? Да.
- Вы чувствуете, что находитесь рядом с отсутствующим мужем, когда надеваете эти интимные предметы одежды?
- О да!
- Возражаю.
- Снимается. Вы носите эти предметы только при муже или иногда - и в период разлуки?
- Я беру их с собой в поездки. Чтобы они напоминали мне о нем. Когда я ощущаю их своей кожей, мне кажется, что я… ну…
- Благодарю вас. Я знаю, что это вопросы сугубо личного характера. Бывает ли такое, что, находясь далеко от мужа, вы надеваете эти предметы одежды и звоните ему по телефону?
Соедини точки. Ну, Бабс, давай. Бабетта покраснела, улыбнулась, потупила взор, убрала со лба прядь волос.
- Иногда я надеваю эти вещи, чтобы легче было представить себе, будто мы вместе.
Следующий вопрос Бойс сформулировал тщательно, поскольку знал, что в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое сентября из Линкольновской спальни Максу никто не звонил.
- И в ту ночь вы как раз намеревались позвонить мужу из Белого дома?
Еще несколько точек, и можешь снова отправляться спасать Ближний Восток и канадских оленей.
- Да, намеревалась. Мне… я пошла спать пораньше еще и по этой причине.
- Но вы не успели позвонить, потому что уснули?
- Да.
- Вы пошли спать в двенадцать тридцать ночи. На Западном побережье было только девять тридцать.
- Точно. Так рано Макса еще наверняка не было дома, поэтому я собиралась подождать немного и позвонить ему.
- Вы сказали агентам ФБР, что, когда легли в постель, телевизор был включен.
- Да. Я включила телевизор. Обычно он не мешает мне засыпать.
А теперь слушай меня очень, очень внимательно.
- Есть ли какая-то определенная программа, которую вы смотрите поздно ночью?
В интервью Бабетта без конца твердила журналистам о своем страстном увлечении некоммерческим публичным телевидением, где всегда можно найти "пищу для размышления". (К примеру, якобы некоммерческие объявления фирмы "Сааб".) Бойс прочел эти интервью - все до одного.
- Я стараюсь смотреть… - Бабетта умоляюще взглянула на Бойса, - …ну, в общем, живые программы.
Бабетта хотела сказать "жизненные", но она старалась.
- Публичное телевидение?
- Возражаю! Ваша честь!
- Я перефразирую. Программы какого телевидения?
- Публичного телевидения. Ток-шоу. Документалки…
Повернувшись спиной к присяжным, Бойс посмотрел ей прямо в глаза и, очень тщательно подбирая слова, спросил:
- В ту ночь, лежа в постели, вы включили канал публичного телевидения?
- Я… да. Я уверена, что… да.
- И, как вы сообщили агентам ФБР, уснули.
- Да. Я очень устала. Ну и вечеринка. Столько сановников из Латинской Америки. Они все силы выматывают. Такие болтуны!
- Значит, вы уснули, не выключив телевизор?
- Да.
- Вы уснули, не выключив телевизор, настроенный на канал публичного телевидения. Это было где-то после половины первого пополуночи?
- Да.
- Ваша честь, с разрешения суда мне бы хотелось представить в качестве доказательства "Телегид" с программой передач на вечер двадцать восьмого и ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое сентября.
После длительного совещания у барьера, проведенного по инициативе явно недовольной заместительницы генерального прокурора, экземпляр "Телегида" с программой передач на ту неделю, о которой шла речь, был надлежащим образом зарегистрирован в качестве доказательства.
Бойс протянул "Телегид" Бабетте и попросил ее прочесть вслух программу передач "Даблъю-и-ти-эй", местного публичного телеканала, на раннее утро двадцать девятого сентября.
Бабетта надела свои очки для интеллектуалов и прочла:
- С часу до трех пополуночи: "Кто боится Вирджинии Вульф?"
Она подняла голову и посмотрела на Бойса.
Нет-нет. Не улыбайся мне, не надо.
Она сдержалась.
По залу суда прокатился негромкий гул.
- Будьте любезны, поясните суду, что такое "Кто боится Вирджинии Вульф?" - попросил Бойс.
- Это фильм. Замечательный фильм. Замечательный американский фильм.
- Будьте любезны, расскажите суду, о чем он, вкратце.
- О двух супружеских парах, которые несчастливы в браке. То есть очень-очень несчастливы.
- И что происходит в фильме?
- О, все страшно злятся. Ругаются. Бросаются чем попало. Орут.
- Ругаются, орут, бросаются чем попало?
- Для начала.
- В Линкольновской спальне телевизор стоит в пятнадцати футах от кровати. Наверно, вы сделали звук погромче, чтобы лучше слышать?
- На полную катушку.
- Значит, между часом и тремя пополуночи в Линкольновской спальне, недалеко от того места, где находился агент Секретной службы Бернам, шел фильм, в котором люди громко ссорятся?
- Да.
- Благодарю вас, мисс Ван Анка. Пока вопросов больше нет, ваша честь.
Глава 19
Это называли "хронометражной таблицей тысячелетия".
Как правило, на процессах по уголовным делам хронометражные таблицы - документы, отражающие хронологию событий, - составляются с точностью до минуты. Таблица, над которой без устали трудились Бойс и его команда, была разбита на сотые доли секунды. Это вызвало ехидные замечания в прессе о том, что Бойс наверняка обнаружил в Белом доме бортовой самописец.
Согласно Бойсовой хронометражной таблице, некомпетентный, мстительный агент ФБР Уэпсон и обидчивый, туговатый на ухо агент Секретной службы Бернам находились одни возле остывающего трупа президента в течение тридцати семи секунд, то есть вполне могли успеть поставить клеймо Ривира на президентский лоб.
Заместительница генерального прокурора Клинтик, как рысь, сражалась за то, чтобы эту таблицу не приняли в качестве доказательства. После удивительного перекрестного допроса Бабетты Ван Анки, проведенного Бойсом, на нее оказывали возрастающее давление.
Президенту Гарольду Фаркли задавали все больше и больше вопросов об этом деле. Причем даже менее учтиво, чем обычно. Однажды, после того как он объявил об историческом техническом начинании, имеющем целью предотвратить разлив реки Миссури и затопление житницы Америки, а также выразил сожаление по поводу пережитков расизма - в штате Вирджиния полицейский опять остановил машину бывшего госсекретаря Колина Пауэлла и заставил его распластаться на капоте, - с ним в недопустимом тоне заговорили сопровождавшие его представители журналистского корпуса Белого дома, желавшие выяснить, не сыграл ли он "активную" роль в судебном преследовании своей знаменитой соперницы, миссис Макманн. Нет, абсолютно никакой, заявил он. Его пресс-секретарь сообщил ему, что Боб Вудвард, король журналистских расследований прошлого тысячелетия, "наводит справки". У Гарольда Фаркли пересохло во рту.
Прожив всю жизнь в тени собственной заурядности, он твердо решил бросить вызов своей карме и победить на предстоящем выдвижении кандидатов в президенты. Меньше всего ему нужна была статья на первой полосе "Вашингтон пост" ("Первая из серии статей") под заголовком:
ПЫТАЯСЬ СВЕСТИ СТАРЫЕ СЧЕТЫ, ФАРКЛИ ПОДГОВОРИЛ МИНИСТЕРСТВО ЮСТИЦИИ ВОЗБУДИТЬ ДЕЛО ПРОТИВ ПЕРВОЙ ЛЕДИ.
Фаркли велел своему пресс-секретарю сообщить журналистам - отнюдь не по секрету, - что к доказательствам виновности Бет он "всегда" относился "скептически".
В должное время появились статьи, отражавшие эту новую установку. Прямых ссылок на источники не было, но количества ДНК, содержавшейся в статьях, оказалось достаточно, чтобы встревожить генерального прокурора. Тот, в свою очередь, велел своему пресс-секретарю сообщить журналистам - во всеуслышание, - что он тоже "с самого начала" ставил эти доказательства "под сомнение", но заместительница генерального прокурора Клинтик "горела желанием" выступать в качестве обвинителя.
В должное время появились и эти статьи, отчего Сэнди Клинтик покрылась сыпью. Кого боги хотят погубить, на того они сперва насылают чесотку.