Под мантией на нем колготки.
Пытаясь удержаться от смеха, Бет так сильно закусила верхнюю губу, что опухоль прошла только через два дня.
Бойсова записка спасла ее от гибели. Председатель суда Уиггинз, который в глубине души больше злился на декана, чем на смекалистую третьекурсницу, увидел, что стоящая перед ним молодая женщина того и гляди расплачется, и прекратил свои нападки. Он даже проявил умеренное великодушие. В заключение он сказал, что ее аргументация "к существу дела не относится", но при этом "не лишена оригинальности". Для Уиггинза это было равносильно комплименту.
Потом, на приеме, к Бет подошел еще один третьекурсник - по имени Кеннет Кембл Макманн, шесть футов четыре дюйма, худой, с прической в стиле Кеннеди и томным взглядом глубоко посаженных глаз, - и сказал, что просто поражен ее выступлением. Бойс был с ним едва знаком. Он был старше остальных студентов. Поговаривали, что он служил во Вьетнаме. В семидесятые годы ветерану, поступившему в университет на северо-востоке страны, не стоило распространяться о своем прошлом в компании студентов или преподавателей, которые были бы только рады возможности обвинить его в преступлениях против человечности.
* * *
Несколько дней спустя Бет пришла к Бойсу в общежитие с микрофотокопиями материалов из "Нью-Йорк таймс", "Вашингтон пост", журнала "Ньюсуик" и некоего официального издания Военно-морского флота США. Это были постранично подобранные сообщения о военном корабле под названием "Сантьяго".
- Что это? - спросил он.
- Тот парень, третьекурсник, с которым мы недавно разговаривали… прочти это.
Бойс прочел.
Быстроходное военное судно "Сантьяго", оснащенное приборами электронного наблюдения, выполняло задачу по слежению за передвижениями русских судов в порту Хайфон. Капитан привел корабль в пределы двенадцатимильной зоны - вероятно, выполняя приказ. Судно было обстреляно северовьетнамским МиГом. Погибли все, кто находился на капитанском мостике, кроме лейтенанта (чин младшего разряда) Макманна. Раненный, он принял командование на себя и - как было сказано в приказе о награждении, который Бет зачем-то отыскала в архиве, - рискуя жизнью, попытался вывести "Сантьяго" в нейтральные воды, одновременно обеспечив оказание помощи раненым и уничтожение секретных материалов. "Сантьяго" настигли северовьетнамские канонерки. Лейтенант Макманн приказал покинуть корабль и эвакуировать раненых, но сам остался на борту. Под непрерывным огнем противника ему удалось затопить "Сантьяго", и судно пошло ко дну в Тонкинском заливе.
Его подобрала команда одной из канонерок, и за следующие три с половиной года он выдержал пытки, голод, неквалифицированное медицинское обслуживание и одиночное заключение в гостинице "Ханой-Хилтон". После освобождения лейтенант К. Макманн был награжден медалями "Пурпурное сердце" и "За выдающиеся заслуги", Военно-морским крестом и Почетной медалью Конгресса. Награды он получал в Овальном кабинете, из рук самого президента Ричарда Никсона, среди университетской элиты на северо-востоке страны известного также как Антихрист. (Впрочем, вряд ли эта университетская элита истово верила в Христа.)
- Он герой, Бойс.
- Черт возьми, - сказал Бойс. - Еще бы.
- Вот послушай. - Она прочла: - "После того как Северный Вьетнам освободил лейтенанта Макманна из плена, он был возвращен в Соединенные Штаты и два месяца пролежал в Военно-морском госпитале в Сан-Диего. Впоследствии он был с почетом уволен из Военно-морского флота по состоянию здоровья, с сохранением звания капитан-лейтенанта".
- Интересно, что значит "по состоянию здоровья"? - сказала Бет.
* * *
Впервые Бойс заподозрил неладное несколько дней спустя, когда увидел издали, как Бет направляется в "Хабеус сандвич", любимое заведение джорджтаунских студентов-юристов, в сопровождении Кеннета Кембла Макманна. Бойс вошел туда следом за ними и, обнаружив, что они уютно устроились вдвоем в отдельной кабинке, доложил о себе коротким приветствием. У Бет был явно огорченный вид.
- Я присяду, не возражаете?
- Конечно, пожалуйста, - искренне сказал Кен Макманн и широко улыбнулся, обнажив зубы, белые, как клавиши рояля "Стейнвей".
Казалось, это огорчило Бет еще больше.
Пока не принесли жареную картошку, они говорили о пустяках, а потом Бойс, всё больше укреплявшийся в своих подозрениях, решил взять быка за рога.
- Так значит, если верить Бет, тебе пришлось уволиться из флота по состоянию здоровья.
Бет обмерла.
- Ага, - сказал Кен.
- Наверняка причина серьезная.
- Да нет. Этого требовал флотский устав, только и всего.
- И все-таки, какова причина?
Бет пнула его по ноге:
- Он не хочет об этом говорить, Бойс.
- Просто спросил.
- А знаешь, что было тяжелее всего? - сказал Кен. - Прощаться с сестрами из флотского госпиталя.
- Но тебе пришлось уволиться, так ведь?
- Бойс! Пожалуйста, перестань!
- Ничего страшного. Я мог бы и остаться, но только на канцелярской работе.
Бойсу стало интересно, считается ли пенис частью боевой техники, необходимой для исполнения служебного долга на борту военного корабля.
За столиком воцарилось неловкое молчание.
Кен сказал:
- Если ты и вправду хочешь знать…
- Боже мой, - вмешалась Бет, - уже без четверти восемь!
- Что, намечается конец света?
- Мне пора возвращаться в библиотеку.
- Ну что ж, иди, - сказал Бойс. - А я хочу послушать рассказ о Кеновом ранении.
Бет прищурилась.
- Мне в живот угодила трассирующая пуля. Кажется, рана так и не зажила до конца.
Бет повернулась к Бойсу:
- Может, расскажешь Кену про травму, которую ты получил во время игры в сквош? И из-за которой тебя не отправили во Вьетнам?
По дороге в библиотеку, после того как Кен ушел, Бойс спросил:
- Обязательно нужно было вспомнить про мое колено?
- Ты вел себя как недоумок.
- Я хотел, чтобы ты получила ответ на вопрос, который тебя явно мучил.
- Спокойной ночи! - Она повернулась и пошла в другую сторону.
За неделю до выпускных экзаменов Бет постучалась в дверь Бойса. Она была взволнована.
- Думаю, нам надо поговорить.
- Мы уже говорим.
- Ну хорошо, - сказала она и выпалила: - Кен сделал мне предложение.
Бойс в изумлении уставился на нее.
- А ты сказала ему, что уже обручена? Со мной?
- Угу.
- Ну и что?
- Я дала ему согласие.
- Разве можно обручиться с двоими?
Бет нежно поцеловала Бойса в макушку, место, наиболее чувствительное к катастрофам.
- Прости, милый, - сказала она. - Так уж случилось.
- По-твоему, это должно меня утешить?
Бет с Кеном поженились два месяца спустя. Брак зарегистрировал судья Уиггинз.
Глава 5
- Обязательно нужно было сказать, что генеральный прокурор приносит меня в жертву на алтарь своего непомерного честолюбия?
- Ты пропустила ключевое слово, - сказал Бойс. - Приносит вдову в жертву на алтарь своего непомерного честолюбия.
- Не могу представить себя вдовой.
- Пора привыкать.
- Но зачем его злить? Наверняка он уже рвет и мечет.
- Боишься, что он очень рассердится и обвинит тебя в убийстве? А я хочу, чтобы он рассердился. Хочу, чтобы все они рассердились. Рассерженные люди совершают ошибки. А нам нужно, чтобы противник совершал ошибки, поскольку ты и сама уже их совершила немало.
- Например?
- С чего бы начать? Например, разговаривала с агентами ФБР в отсутствие адвоката. Люди, которые грабят магазины самообслуживания, и те понимают, что это глупо.
- Какое впечатление я бы произвела? Наняв адвоката.
- Умной женщины.
- Черт возьми, Бойс, я же была в шоке. Ты когда-нибудь просыпался в одной постели с мертвой женой?
- Я даже ложился в одну постель с таковыми. - Он вздохнул. - Откровенно говоря, я удивляюсь, что ты так всё испоганила.
- Оскорбления входят в те услуги, за которые ты берешь тысячу долларов в час, или оплачиваются отдельно?
- Отдельно, по счету за "изготовление фотокопий, телефон, факс и услуги посыльного". - Он прочел отчет ФБР. - Почему ты отказалась пройти проверку на полиграфе? Ты поступила правильно, но поскольку все остальные твои поступки были нелепыми, мне это интересно.
- Это же оскорбительно, - взволнованно сказала она. - Я только что вернулась с похорон мужа на Арлингтонском кладбище. И предложение пройти проверку на детекторе лжи показалось мне в высшей степени неуместным.
- Твое негодование весьма убедительно. Я даже начинаю жалеть, что тебя нельзя допросить в суде.
- Я хочу дать показания.
Бойс рассмеялся:
- Ты ни в коем случае не будешь давать показания. Что с тобой? Неужели ты забыла всё, чему учили на юрфаке?
- Я хочу рассказать правду.
- Черт возьми, ты все забыла. В том числе и самое важное правило: правде в суде не место.
- Не помню, чтобы меня этому учили.
- В торговле недвижимостью главное - район, район, район. В судебном разбирательстве - впечатление, впечатление, впечатление.
- Впечатление, - сказала Бет. - Вот, взгляни.
Она показала ему номер "Нью-Йорк пост".
КАК ХОРОШО БЫТЬ СНОВА ВМЕСТЕ!
ЛЕДИ БЕТМАК И НАГЛЕЦ БЕЙЛОР.
На снимке, сделанном на учебном суде в Джорджтаунском университете, они были запечатлены вдвоем.
Бойс пожал плечами:
- Тебя уже давно так называют.
Бет ударила ладонью по столу для совещаний.
- Все равно неприятно.
- Посмотри на себя. И ты еще хочешь давать показания? Кстати, почему это ты не стерла свои отпечатки пальцев с серебряной плевательницы работы Пола Ривира после того, как запустила ею в мужа?
- Ты умеешь брать на пушку.
Бойс улыбнулся:
- Умница. Вся мисс Плевательница была заляпана твоими пальчиками, и этот факт мы используем в качестве доказательства того, что ты не убивала мужа, ведь убийца, даже слабоумная, стерла бы свои отпечатки с орудия убийства. Только не вздумай давать показания в суде. Иначе я ближайшим рейсом возвращаюсь в Нью-Йорк. Я и забыл, как некомфортабельна коммерческая авиация.
- Не смеши! Твой самолетик уместился бы в салоне отдыха президентского лайнера.
Бойс фыркнул от смеха.
- Почему ты не сказала агентам ФБР, что швырнула плевательницу в мужа?
- Я перепугалась. Потеряла голову от страха. Он ведь лежал на кровати рядом со мной, мертвый. Расскажи я им о том, что произошло, сложилось бы впечатление…
- Будто ты его убила.
- Но я его не убивала, Бойс. Я запустила в него плевательницей. И попала - по лбу. Но удар был не настолько сильным! Кен лишь едва заметно вздрогнул. Ну, может быть, попятился. Но не упал.
Бойс в изумлении уставился на нее.
- Между прочим, я швырялась в него и кое-чем потяжелее.
- То-то присяжные обрадуются, услышав это, когда ты будешь давать показания. "Между прочим, я швырялась в него и кое-чем потяжелее".
- Уверяю тебя, ничего страшного с ним не случилось. Он просто обозвал меня стервой, сходил в ванную, лег в постель, погасил свет и уснул. А наутро, не успев хорошенько продрать глаза, я завтракаю, а он… уже мертв.
Бойс взглянул на лежавшие перед ним отчет главного судебного патологоанатома округа Колумбия и отчет о вскрытии из Военно-морского госпиталя в Бетесде.
- "Причина смерти: эпидуральная гематома, образовавшаяся в результате сильного удара тупым предметом. Время смерти: между тремя пятнадцатью и пятью часами утра". Скажи мне вот что: после того как ты уби… После того как вы оба уснули, ты не вставала ночью попить водички? Пописать? Пройтись по парапетам? Вытереть руки, обагренные кровью?
- Я всю ночь спала беспробудным сном. Стоит мне врезать ему по морде, и я сплю как сурок.
- Когда будешь давать показания, не забудь сказать присяжным и об этом. А Вуди Бернам, тот агент Секретной службы, который утверждает, что случайно услышал перебранку между тобой и покойным…
- Почему бы тебе не называть его просто Кеном? Ведь нельзя сказать, что ты не был с ним знаком.
- Гм!
- Если ты все еще ворошишь воспоминания, думаю, твой долг - сказать мне об этом.
- Долг - тебе?!
- Бойс, в суде ты понадобишься мне весь, целиком. А не весь за вычетом тех десяти процентов души, где ты все еще таишь злобу.
- Если бы я все еще ворошил воспоминания и таил злобу, с какой стати я стал бы браться за это дело?
Она посмотрела на него:
- Во-первых, для того чтобы наконец-то прибрать вожжи к рукам в наших отношениях.
- В отношениях между адвокатом и клиентом вожжи всегда в руках у меня.
- Во-вторых, дабы доказать всему миру, что ты чертовски великодушен, ибо собираешься защищать женщину, которая посла… которая порвала с тобой черт знает когда.
- Великодушие - удел слабаков.
- И в-третьих, с намерением проиграть процесс, да так, чтобы все стали говорить: "Ах, даже Наглец Бейлор не сумел добиться ее оправдания", - а я угодила в тюрьму, а то и в камеру смертников. Лишь бы со мной расквитаться.
- Просто не верится, - сказал Бойс с притворной досадой, - что ты считаешь меня способным на такие поступки. Неужели политические интриги делают человека настолько бездушным?
Бет рассмеялась:
- Боже мой, какая чушь! Слушай, мне необходимо кое-что выяснить. Ты со мной заодно или нет? В душе.
Какие уж тут вожжи в руках!
- Заодно.
- Ну и хорошо.
- Прошу занести в протокол, - сказал Бойс, - что решение расторгнуть нашу помолвку было обоюдным.
- Разумеется.
Черт подери! Ничем ее не проймешь.
- Как ты догадалась, что он кувыркался с Бабс в Линкольновской спальне?
- По выражению его лица, когда он вошел и я зажгла свет. Судя по виду, он вряд ли командовал развертыванием авианосцев, сидя в Кризисном центре.
- Если верить слухам, он был отъявленным бабником. Неужели дело обстояло так скверно, как гласит молва?
- Еще хуже. Что тут смешного?
- Я вспомнил, как тебя волновал вопрос, не отстрелили ли ему вьетнамцы пипиську. Но если ты знала, что он крутит роман с Ван Анкой, почему, скажи на милость, она приходила к вам в гости?
- Знаю, знаю, - сокрушенно сказала Бет. - Всё это так… Господи, на какие только сделки не приходится идти!
- А мне придется как-то объяснять это присяжным. Сама посуди: муж ни одной юбки не пропускает, а ты разрешаешь ему приводить любовниц домой и ночевать с ними в соседней комнате.
- Я ее не приглашала. Терпеть ее не могу. Мне ничего в ней не нравится. Даже ее пение, а уж так называемая актерская игра - и подавно.
- Тогда какого черта она ублажала главнокомандующего на Эйбовой кровати?
- Дело в том… она же звезда. Пользуется успехом. А ее муж, Макс, очень богатый финансист, делает крупные пожертвования в пользу партии. Это весьма влиятельная чета.
- Почему же вы тогда не приглашали в гости обоих? Могли бы резвиться вчетвером.
- Пошел к черту, Бойс.
- Мое дело - предложить.
- Между прочим, сначала они приходили вдвоем. Но Макс нам с мужем не очень понравился. Он такой же зануда, как и многие другие финансисты. А потом в прессе поднялся шум по поводу каких-то его деловых связей. В общем, он почти перестал у нас бывать. Правда, Бабетта по-прежнему относилась к нам по-дружески.
- Еще бы!
- Она охмуряла людей с тугим кошельком. Раздобыла нам кучу денег.
- Присяжные, зарабатывающие в среднем двадцать пять тысяч в год, будут трепетать от восторга, когда это услышат. - Бойс изучил журнал наблюдений Секретной службы. - Боже правый! Она провела в Линкольновской спальне больше ночей, чем Линкольн. Пятьдесят шесть визитов за два с половиной года? Вы что, оплачивали ей проезд?
- Мы заключили соглашение. Кен не должен был с ней спать, когда я ночевала дома.
- Интересная у вас была супружеская жизнь.
- Чья бы корова мычала! Четыре брака, последний - с этой манекенщицей, рекламировавшей белье фирмы "Секрет Виктории". Сколько он продлился? Полгода?
- Первые два месяца мы были несказанно счастливы.
- Бойс, ты же просто Элизабет Тейлор судебной адвокатуры. Не тебе читать мне лекции о том, как сделать брак счастливым.
- Однако мы должны произвести хорошее впечатление на присяжных. Вы заключаете соглашение - надо признаться, несколько необычное по американским президентским меркам. Муж нарушает соглашение, получает по кумполу, а потом ты продираешь глаза, и вот те на: уже седлают коня без всадника для поездки на Арлингтон. Прости, но нам придется кое-что объяснить мистеру и миссис Присяжным.
- Я его не убивала. Точно знаю, что не убивала.
- Отлично, однако ты запустила в него плевательницей, и наутро он - мистер Жмурик. Разумные люди, в том числе агенты ФБР, сотрудники Министерства юстиции, генеральный прокурор, журналисты…
- Журналисты? Разумные? Люди?
- …и, согласно последнему опросу общественного мнения, шестьдесят восемь процентов простых американцев, две трети… считают, что ты его убила.
- На чьей ты стороне?
- За тысячу долларов в час - на твоей. Но ты хочешь с самого начала подтвердить худшие подозрения присяжных. Лучшей линии защиты не придумаешь. Ну хорошо. Допустим, он поскользнулся в ванной, снова лег в постель и умер. Но эта версия противоречит некоторым фактам. Во-первых, у него на лбу отпечаталось пробирное клеймо Пола Ривира.
Бойс принялся разглядывать фотоснимок президентского лба.
- Видно вроде бы отчетливо. Немного увеличим на компьютере… возможно, сделаем нерезким. Пригласим знакомых экспертов-дерматологов, сделаем… - Он хмыкнул. - Может, если показать снимок вверх ногами… Ну ладно, что-нибудь придумаем.
Он отшвырнул фотографию и оценивающе посмотрел на Бет.
- А ты хорошо выглядишь в последнее время.
- Спасибо, - сказала Бет деловым тоном.
- Ты поддерживаешь форму?
- По возможности. При чем тут это?
- Нет, я серьезно. Штангу поднимаешь? Тренируешься на бегущей дорожке? Занимаешься тай-бо, или как там это называется?
- Раньше четыре раза в неделю приходил тренер. А что?
- Присяжным будет интересно, способна ли ты поднять с пола и положить на кровать мертвого президента, - он заглянул в отчет о вскрытии, - в двести восемь фунтов весом. Я смотрю, за эти годы Бог Войны немного поправился. Какой у тебя вес?
- Сто тридцать восемь фунтов.
- Отбор присяжных начнется через четыре месяца. Пожалуйста, сбавь вес до ста двадцати.
- Хочешь, чтобы я выглядела так, будто потеряла аппетит? Репортеров не проведешь.
- Это не для репортеров. Это для присяжных.
- Обвинитель не преминет подчеркнуть, что я похудела после инцидента.
- А мы скажем: "Ах ты, свинья бесчувственная, конечно, она похудела! Она ведь потеряла мужа. Посмотри на нее, это безутешная вдова, а ты еще заставляешь ее пройти через весь этот ад".
- Я похудею.