- Ну тебя к черту, - сказал я. - Будто не понимаешь?
- Грозный какой. Опять ударишь?
- Могу, между прочим.
Я приподнял руку.
- Ну, ну… - она взяла руку и прижала к своей щеке.
30
"Это была борьба двух тел, каждое из которых желало победить, но так, чтобы победителем оказалось другое тело; и в этой ситуации, наперекор всем законам ведения войны, одержать верх, или, проще говоря, оказаться сверху, еще не означало торжествовать, наоборот, часто повергнутое тело смеялось и исполняло неистовый танец торжества, а тело верхнее недоумевало и никак не могло усмирить нижнее; но потом вдруг оказывалось, что уже все равно, кто и где, и полубезумный взгляд одного из тел без удивления обнаруживал у себя четыре ноги и не находил ничего странного в таком количестве конечностей, как и в том, что в другом месте находится четыре руки, и поневоле приходили сомнения: а мои ли глаза смотрят на это, может, я уже полностью в другом теле, и теперь оно мое, а мое - его; ведь полное ощущение, что я чувствую то, что чувствует оно, а оно то, что я, но вот наступает момент, когда нет совсем ничего, есть только единый и неделимый сгусток протоплазмы, который набухает, наливается блаженной тяжестью в едином и неделимом теле - и вдруг беззвучно, но ослепительно взрывается, и от этого взрыва рушится и разлетается на мельчайшие части весь окружающий мир, а потом, как после любого взрыва, - оседает розовая пыль… тишина… умиротворение… покой…"
Нет, это не Темнова и не Ликина, до таких высот я не опускался. Это подлинная цитата из подлинной книги писательницы Серовой, которой на самом деле в природе не существует; книга называется "Голая королева".
Подозреваю, писала эту книжку девочка лет двадцати, филологиня, дочка хороших родителей: в этом сложносочиненном эротизме видятся на самом деле невинность и простодушие, а простодушие чуть ли не единственное достоинство массовой литературы, часто окупающее остальные недостатки, ибо все-таки дураков меньше, чем нам хочется думать, и мало кто прельстится на холодную, хитроумно спланированную и сконструированную дрянь, именно простодушием эта литература и берет.
Впрочем, нет товара, который нельзя продать…
31
……………………..
……………………..
……………………..
32
- Знаешь что, - сказала Ирина. - Я, между прочим, прочла твои книги, не все, конечно…
- Не мои.
- Твои, твои! Я понимаю, стилизация. Но там есть замечательные страницы. Хотя и ерунды много. Особенно интересно, где ты чуть ли не напророчил все, что сейчас с нами происходит. В "Звезде эфира" вообще фактически про меня.
- Да? В финале героиня почти гибнет.
- Гибнуть не согласна, даже почти! Но ты слушай. Если все это привести в нормальный вид, из тебя получится второй К.! Коротко, просто и гениально.
- К. тебе нравится?
- Нет. Но народу нравится. Я теперь знаю, почему тебя в издательстве Хазарова решили обвести. Они прекрасно поняли, что у них в руках золотая жила. Ничего, я Лапикову уже сказала, а он Кичину скажет, они примут меры. У нас на канале замечательные юристы, они их прижмут к ногтю.
- Вторым К. я быть не хочу.
- Ты будешь первым, будешь лучше! Популярность и качество вполне могут сочетаться. Я из своей передачи тоже не собираюсь делать дешевое шоу.
- А что такое "Были о небывалом"?
- О, это я давно вынашиваю… Необычные истории, которые происходят с обычными людьми. У меня, например, уже есть один людоед. Сорок лет назад заблудился с товарищем в тайге, товарищ упал с обрыва, погиб. А зима. И этот человек подумал: все равно погибать и замерзать. И съел товарища. И пошел куда глаза глядят, и через двое суток набрел на село. Таких историй много, а когда начнется передача, будет еще больше, завалят письмами и звонками. И не думай, не только про людоедство, у меня есть еще женщина, которая однажды встретила свою погибшую мать. Встретила в подъезде, говорила с ней полчаса и в корне изменила свою жизнь.
- Прямо-таки простых людей будешь приглашать?
- Конечно, для затравки сначала знаменитостей, это уж закон, его не обойти. А потом да, простых людей. Они живут рядом, и мы даже не подозреваем, насколько фантастические истории с ними происходят. Кстати, тебе бы тоже хорошо историю.
- Какую?
- Простую и яркую. Я вот читала про певца, который был немым, его напугали в детстве, а потом опять напугали, то есть перенапугали, и он сразу запел. И с тех пор поет.
- А без истории никак нельзя?
- Можно, но с историей лучше. Это такой автоматически возникающий ассоциативный ряд. Асимов - какой Асимов? А-а, это тот самый, который - и дальше история. Выпал из самолета, но не разбился, подлинный случай, между прочим, в моей передаче будет. Или: восемь лет жил в лесу, в шалаше, скрывался, думал, что человека машиной до смерти сбил, а потом выяснилось: человек жив остался. Или: был женщиной, сменил пол, раскаялся, опять сменил пол, то есть вернул, опять недоволен и теперь уже не понимает, мужчина он или женщина. Тоже, кстати, реальная история.
- Это все интересно, только зачем? - спрашивал я не потому, что действительно не понимал, но мне нравилось смотреть и слушать, как она объясняет.
- Как зачем? История - визитная карточка! И в мнемонических целях хорошо. Вместе с историей любая личность запоминается лучше. Обрати внимание: даже те, кто не читал Есенина, Маяковского или Фадеева, знают, что Есенин повесился, Маяковский застрелился, Фадеев тоже. Другие яркие факты тоже хорошо помнят: Пастернаку Нобелевскую премию фактически запретили получать. Солженицын от рака вылечился. Бродского за тунеядство судили и выслали. Лимонов с негром оральным сексом занимался, а когда про него забыли, он в тюрьму сел, чтобы вспомнили! Ерофеев Виктор в "Метрополе" участвовал. Его этот "Метрополь" всю жизнь кормит! Не в материальном даже плане, а имиджевом, понимаешь?
- Не увлекайся, - предостерег я, любуясь Ириной. - Ты меня уверяла, что не умная, а сообразительная. Но сейчас обнаруживаешь слишком много ума. Я могу насторожиться.
- Это как раз сообразительность, а не ум. Нет, правда, ты же о себе ничего не рассказывал, может, у тебя уже есть что-то в этом духе?
- Увы. Не был, не участвовал, не привлекался!
- Жаль…
33
Мы совещаемся: Женечка Лапиков, Ирина, я и один из юристов канала Сергей Чуинков, совсем юный человечек, рост маленький, чубчик косенький, взгляд остренький; он считается чуть ли не лучшим специалистом по авторскому праву в телевизионных околотках.
Пункт первый: Беклеяев.
Пункт второй: отношения с издательством Хазарова.
Пункт третий: одновременное превращение Ирины Виленской в окончательную телезвезду, а А.Н. Анисимова в З. Асимова.
Пункт четвертый: разное.
Докладчиком по первому пункту был сам Лапиков, рассказавший, как опомнившийся Беклеяев ищет пути примирения с каналом Кичина, понимая, что за ним стоит канал более мощный, один из самых мощных. И несколько крупнотиражных газет в придачу. Но не выйдет, публичной порки ему не миновать! Однако уничтожать до конца не будем, заверил нас Женечка, будто нас это волновало. Хватит выпихивать олигархов за рубеж, это нерационально, это бесхозяйственность, дорогие мои! Цена вопроса другая: впереди очередные выборы, и далеко не безразлично, кому из кандидатов Баязет Бекмуратович даст свои деньги! Понимаете?
Мы поняли.
По пункту второму докладывал Чуинков. Он похвалил меня, что я не подписывал никаких бумаг. Мешать издательству пока не будем: пусть сдадут в типографию первую книгу, которую их адаптаторы сварганили, тут-то мы и схватим их за руки и потащим в суд. Для этого удобней, кстати, права на Шебуева, Ликину, Темнову и Панаевского передать каналу - не полностью, а на условиях долевого участия с гарантией правовой защиты.
- Да ради бога, - согласился я. - Только права у разных издательств.
- Будут у нас! Заодно подпишем договор на правовую защиту Асимова, если вы не против.
- Не против.
- Чудесно!
- Итак, мы ловим издательство и судимся на предмет нарушения авторских прав. Предполагаемая сумма компенсации упущенной выгоды и возмещения морального ущерба - тысяч сто.
- Пятьсот, не меньше! - поправил Женечка.
- Я не с потолка цифры беру! - профессионально оскорбился Чуинков.
- Не сомневаюсь! Но Кичину это издательство не нравится, и он хочет его наказать. Он недавно взял почитать книжку, которую его семилетний сын читает, этим издательством выпущенную, и пришел в ужас. Детская порнография под видом современной сказки!
При этих словах Женечка и сам пришел в ужас, он разгневался так, будто у самого было трое малолетних детей, над которыми нависла опасность заразиться поганым чтивом, выпускаемым гадким издательством.
- Зачем же мы с ними дело заимели? - задала Ирина резонный вопрос. - Ты этим занимался, Женечка, разве нет?
- Не сообразил, ошибся, бывает, - спокойно ответил Женечка. - Зато теперь мы точно знаем, с кем будем работать. Кичин считает, что издательство Азархова не в пример лучше.
- Еще бы, - осведомленно согласился Чуинков. - У Азархова с Кичиным деньги в одном банке! Ты не в курсе?
- Теперь в курсе, спасибо.
И Женечка перешел к третьему пункту.
- Итак, родные мои, с Хазаровым судимся или договариваемся по принципу "не хотите по-плохому, по-хорошему будет хуже", берем у него на корню проект "Метро-ном". Кичин в восторге от проекта, но предлагает его перепозиционировать. Не человек, живущий в метро, а человек города, ибо метро, господа, прежде всего город, понимаете? - Женечка явно гордился своей приближенностью к мыслительной лаборатории господина Кичина, с результатами работы которой теперь знакомил нас. - Итак, человек города. Ну, и метро как такового. Кичин предлагает объединить идею книжную и идею телевизионную: "Метро-ном" - это общее название серии книг Зиновия Асимова, то есть ваших, Алекасандр Николаевич, и - ток-шоу.
- Какого еще ток-шоу? - удивилась Ирина. - Минуточку! А "Были о небывалом"?
- Иришечка, не торопись! Кичин гениально придумал! Ток-шоу, соединенное с игрой! Представьте: каждую, к примеру, пятницу, при стечении публики, возле уменьшенной копии эскалатора, которую мы построим в павильоне, собираются финалисты. Они всю неделю покупали в метро билеты лотереи - и выиграли. Их будет двенадцать. Задача этих двенадцати - оказаться наверху. Эскалатор идет медленно, все резиновое, никакого травматизма. Разрешается бежать, скакать, отшвыривать соперников, но не бить при этом! Толкать, пихать, но не бить! Ну, если кто-то исподтишка - это на совести участников, за всеми не уследишь. Выигравший становится участником собственно ток-шоу. Понимаешь, Иришечка? Ты сможешь показать себя в полном блеске! Ты должна за пять минут узнать о нем все или почти все. В студии звонки, люди, знающие финалиста, звонят и говорят о нем правду или клепают, неважно. Финалист должен доказать, что достоин получить деньги, а это будет серьезная сумма, господа! - и убедить, что он достойно их потратит! А? Красиво?
- Не очень, - сказала Ирина. - Пять минут? Я на час рассчитывала.
- В этом и прелесть! За час человека раскрутить любой умеет, а за пять минут - это высший пилотаж! Я вас уверяю, Кичин не ошибается, рейтинг будет бешеный! Через два месяца, Иришечка, ты становишься супер-звездой, мега-звездой, и, - понизил голос Женечка, - Кичин вынужден будет платить тебе гораздо больше, чтобы тебя не переманили на другой канал! Это мое предположение, прошу на меня не ссылаться! Параллельно, Александр Николаевич, на рынок вбрасываются книги Асимова. Кичин очень вас просит в первый же роман заложить тему метро, при вашем таланте это можно сделать легко и быстро. Знаете, он действительно гениален! - Женечка покачал головой, будто сочувствовал начальнику, который несет на себе тяжелое бремя гениальности. - Он, знаете, что сказал? Говорит: метро - пространство забвения и анонимности. Опускаешь монету - и теряешь себя, сливаешься с толпой, она ведь там гораздо однородней, чем на улице! Роскошная мысль! Но каждый все-таки мечтает выделиться, и мы - поможем!
- Мысль неплохая, - сказал я, - но почему монету опускать надо?
- А что? Жетон?
- Карточку.
- Да? - Женечка посмотрел на Чуинкова, словно сомневаясь.
- Там давно карточки, - подтвердил Чуинков. - По крайней мере, год назад были.
- А я уже лет десять туда не спускался, - сокрушенно вздохнул Женечка. Получалось, беря во внимание его возраст, что последний раз он катался на метро примерно восемнадцати лет от роду. Если, конечно, не врал, таким странным образом набивая себе цену (или просто ради удовольствия безнаказанно соврать).
- Ну, милые мои! - хлопнул в ладоши Женечка. - Вопросы есть?
Вопросов у нас не было, мы понимали: все уже решено. И Женечка, в соответствии с распорядком, приступил к пункту "Разное". Или, как он его озаглавил, "Лав-стори", документальный сериал о горячей любви.
- Нам нужна, дорогие мои влюбленные, серия ваших фотографий на фоне моря, - сказал он. - Опубликуем в нескольких телевизионных журналах, в кое-каких газетах, в Интернете вывесим. Продлите себе лето, разве плохо?
- Наверняка какая-нибудь туристическая фирма заказала, - догадалась Ирина.
- А если и так? Хорошо всем: и вам, и каналу, и фирме. Бесплатно в… слетать и пожить в "…" я бы не отказался! Фотографа, правда, дать не можем, и так большие расходы, дадим хороший фотоаппарат, снимете себя сами. Годится?
- Годится! - поспешил сказать я и лишь после этого посмотрел на Ирину, чтобы увидеть, какова ее реакция.
Она улыбалась.
34
После этого Ирина захотела поговорить с Аней о моем имидже.
- Ты, конечно, специалист, Анечка, - сказала она, тончайшим обертоном голоса давая понять, что так не считает, именно тончайшим, расслышать почти невозможно, а уж придраться тем более. - Ты специалист, но как-то ты не продумала, мне кажется. Не маловато одной бейсболки для имиджа?
- Имидж строится на детали. Излишество вредит. Часы не на левой руке, а на правой - и всё. Просто и внятно! Или кепка, сами знаете, у кого. Эта кепка стоит пару миллионов избирательских голосов, золотая кепка!
- Но кроме часов и кепки там еще что-то есть. Нужна мнемоническая история, - снизошла до объяснения Ирина. И изложила свои мысли по этому поводу, с которыми до этого познакомила меня.
Аня слушала, иронически улыбаясь. И сказала:
- Извини, Ириша, но ничего уже не надо придумывать. Уже есть.
- Что?
- Обморок, потеря сознания! С этого ведь у вас все и началось. Пусть Александр Николаевич время от времени падает в обморок. Он творец, у него воспаленная психика. Он себя заводит и не выдерживает. Причем публично. Например, во время выступления. Народ будет просто ломиться, чтобы своими глазами это увидеть. Будут пари заключать: упадет или не упадет?
Я, слушавший до этого их девичье щебетанье с усмешкой, сообразил, что они говорят серьезно.
- Девочки, алло, вас куда это несет? У нас не шапито, я не клоун!
Ирина, успевшая оценить идею Ани и загореться ею, несмотря на снисходительное отношение к самой Ане, тут же стала убеждать меня:
- Саша, но это ведь эффектно! И ведь тебе даже врать не придется, ты ведь в самом деле теряешь сознание! Достоевский был эпилептиком, это все помнят! У Пушкина аневризм был, Некрасов в карты играл, тоже болезнь, перечисляла Ирина, торопясь вспомнить примеры. - Тот же Есенин мало что повесился, алкоголиком был! Булгаков морфий употреблял, Горький сноху совратил, то есть у каждого большого писателя были или приступы чего-нибудь, или причуды, понимаешь? Я училась когда, у нас был педагог, лекции по античному театру читал, так он впадал в истерику, если слышал слово "кактус". У него и кличка была - Кактус. Кто-нибудь крикнет нарочно: "Кактус!" - и он начинает беситься, кричать, ногами топать, представляете! Даже пена изо рта шла. Валерьянкой отпаивали. А потом я узнала, что это он себе придумал. Зачем? Очень просто: и на лекциях всегда народу полно, и студенты его навечно запомнят! Все же мы хотим, чтобы нас помнили. А по сценической речи преподавательница даже летом пуховую шаль накидывала и курила трубку, вот такую вот длинную! - Ирина показала размер, расставив ладони. - Тоже ведь понимала: эту трубку навсегда запомнят! Понимаешь?
- Понимаю. Но нарочно в обморок падать не буду! - отрезал я.
- Как хочешь, - пожала плечами Ирина, но я видел, что она не сдалась и надеется меня уговорить.
35
Мы полетели в страну… и поселились в отеле "…".
Обладать женщиной, которая тебя не любит, счастье сомнительное, хотя известно, что мужчины сплошь и рядом этим занимаются, ничуть не смущаясь двойственностью процесса, ведь для тебя это, говоря современно, занятие любовью, а для нее - половое сношение. Но мы отлично адаптируемся. Женщины в том числе. Нелюбящий партнер (партнерша) что-нибудь для себя придумывает. Мокшин рассказывал, что "Камасутра", например (я до сих пор не удосужился прочитать эту книгу), со знанием дела советует представить в нужный момент кого-то желанного. Результат гарантирован. А любящий, в силу извечного заблуждения, надеется, что терпение и труд все перетрут, капля камень точит, что посеешь, то и пожнешь - и т. п. То есть ждет пробуждения любви в хладной душе вследствие пробуждения тела. Если же человек заблуждаться не умеет, он придумывает что-то более хитрое. Индивидууму творческому, в частности, полезно убедить себя в том, что он, как все творцы, слегка извращенец. Значит - ему все позволено. Он мощью своего фантазийного интеллекта воображает себя поработителем женщины, рабовладельцем; дополнительное его самоутешение - не просто для себя старается, копит психологический материал для будущих творений! Как описать глубину темноты (или темноту глубины), не достигнув ее?
Но тут проблема! Двадцатый век обожал своих извращенцев и много усилий приложил, чтобы их не только реабилитировать, но и возвеличить. На фоне горячо любимых сюжетов о насилуемых девочках, о плотской любви сыновей к мамам, племянников к теткам, равно как и мам к сыновьям, а теток к племянникам, на фоне историй о любовных треугольниках, когда она любит его, а он любит другого, а другой любит ее, любя отчасти и его, при этом, чтобы никому не обидно, они все спят друг с другом поочередно или одновременно, на фоне всего этого понимаешь, что эротическая гимнастика с нелюбящей женщиной на извращение никак не тянет, слишком мелко, занятие вполне пристойное и даже респектабельное.