- Ну, вы тоже какой-то! Не ваша это забота! Это пусть другие думают: в чем дело, почему П. все время в черных очках, Б. в шляпе, а вы в бейсболке! Пусть всякие смыслы ищут. Кто хочет, найдет. Вот вам и добавка харизме: тайный смысл бейсболки, понимаете? Нет харизмы без таинственности, разъяснила она мне. - Вон Г. отпустил бороду и косичкой ее заплел. Все его фанаты с ума сходят: отчего, почему? Тоже бороды в узелок завязывать начинают. Сотню значений в этой бородке козлиной отыскивают. А их нету на самом деле. Зато шум какой.
Я усмехнулся. Я начинал иронически уважать дурацкую кепку с длинным козырьком, которая, усевшись случайно на мою голову, вдруг тут же начала что-то означать, причем помимо воли обладателя этой самой головы.
27
Мне надо было работать, но не хотелось. Пописывалось, вернее, кое-что для себя.
Тут позвонил Валера и сообщил, что оказался в моем районе. Если я не против, заедет.
И заехал.
Ни с того, ни с сего начал рассказывать о своих делах. Сроду не рассказывал - и вдруг. Ему предложили, в частности, поработать на одну австралийскую фирму. Фирма серьезная, проект интересный. И вообще, не поехать ли в Австралию? Говорят, райские места.
- А невеста? - спросил я.
- Тоже поедет, куда она денется. А не поедет - не надо.
- Раздумал жениться?
- Рановато еще. И дура оказалась. Слушай, а вот это вот все, в газетах этот трендеж про тебя с ней, ну, и все остальное, это зачем?
- Я же объяснял: они в это играют. Им, видишь ли, мало играть в газеты, в телевидение, в политику, им еще хочется играть в живых людей.
- И ты согласился?
- Почему нет? Это совпадает с моими интересами.
Валера смотрел на меня в раздумье. Я-то привык, что не знаю и не понимаю его. А он, быть может, впервые всерьез подумал о том, что не знает и не понимает своего родителя. Он и всегда не понимал, но раньше ему этого не надо было. А вот теперь понадобилось… Раздумье его кончилось вопросом:
- Может, у тебя в ней главный интерес?
- А что тут невероятного? Конечно, не очень хорошо: ты у нее был, а я твой отец…
- Считай, что меня не было. То есть у тебя серьезно?
- Кажется.
- Не повезло. А она?
- Пока знаю, что не противен ей.
- Ясно… Нет, нормальное дело, - рассуждал Валера. - Что ты, не человек? Со всяким может случиться. Тем более, она девушка симпатичная. Не великого ума, конечно. Извини.
- Да нет, ты прав.
- Ясно… То есть, получается, я тебе мешаю?
- О чем ты говоришь! Наоборот, я устранюсь - по первому твоему слову!
Валере, наверно, очень хотелось сказать это слово. Но он сказал:
- Ладно. Передай ей, что я звонить не буду, и вообще… Благодарен за науку. Ну, и что уезжаю. Или не говори. Мне все равно.
Далее адаптировано: многословные рассуждения А.Н. Анисимова об идиотизме положения, в которое он попал, перебирание вариантов, как из этого положения выбраться.
А Валера никуда не уехал.
28
Я придумал жениться. Пусть взбесятся всесильный Кичин, Женечка Лапиков, пусть сильно огорчатся таблоиды, приготовившиеся ковать деньги на нашей с Ириной истории и на уничижении Беклеяева, пусть разозлится Ирина: я ведь сокрушу ее надежды на собственную передачу, на "Были о небывалом", надо, кстати, спросить, что это значит. Жениться срочно и, в сущности, все равно, на ком, лишь бы действительно не оказаться пародией на собственную пародию, вырваться из этого сюжета - ну, и заодно избавиться от дурацкой любви, которая с каждым днем мучила меня все больше. Обидно, конечно: сколько ждал, представлял все в розовом свете, а пришло - и вот, оно, оказывается, как: постоянно внутри что-то живет (будто даже отдельное от тебя!), как инфекция, как зараза, как солитер какой-нибудь, живет, ест тебя, грызет - и при этом ты прекрасно понимаешь, что жажду утолить нечем, та, кого ты любишь, тебя не полюбит никогда и ни за что. В отличие от всех влюбленных, я себя не обманывал.
Я приехал к Дине Кучеренко. Без звонка, без объявления войны, как это и раньше бывало. И сказал:
- Дина, на этот раз я полностью в своем уме. Я все помню. Я выздоровел. И то, что я сейчас скажу, это осознанно, это… В общем, я понял, с кем я могу и хочу прожить, прости за высокопарный слог, остаток жизни!
- Да? И кто эта счастливица?
- Ты, конечно.
- Ой, какая радость! Подожди.
Она принесла магнитофон, вставила кассету.
- В прошлый раз ты тоже говорил, что все помнишь, что полностью в своем уме. А на следующий день забыл. Поэтому…
- На пленку говорить?
- Именно.
- Смешно. Нет, я тебя понимаю. Ты права. Вообще люди общаются безобразно. Им давно надо говорить в присутствии магнитофона. Чтобы никто от своих слов не мог отпереться. И чтобы все ответственней относились к своим словам.
- Это ты предисловие начитываешь?
- Извини… Значит, так…
Я смотрел на старенький магнитофон и слушал, как гудит его дряхлый мотор, как что-то тихо пощелкивает в кассете при движении пленки. Все, что я собирался сказать, представилось по-другому. Действительно, потом ведь не отопрешься. И не то чтобы я собирался отпираться, но… мало ли!
- Тебя, кстати, не смущает эта история? - спросил я. - Ну, с ведущей этой?
- Я была уверена, что все для чего-то придумано.
- Да? Так заметно?
- Я заметила. Ты говори, говори. Или желание пропало?
- Нет. Так вот. Я хочу… В общем, я хочу с тобой жить.
- С кем? Ты уж имя назови. А то скажешь потом, что не мне говорил и не меня имел в виду.
- Да. Дина. Дорогая Дина Кучеренко! Лучшая женщина Москвы…
- И Московской области?
- Да. Чудесный был фильм. И чудесное время, я только сейчас начинаю это понимать!
- Не отвлекайся.
- Да. Дорогая Дина! Давай поженимся!
- Зачем?
- Как это зачем? Чтобы жить вместе.
- Зачем? Чтобы разделить с тобой остаток жизни? Я не люблю остатков. А главное, ты что, любишь меня?
- Диночка, любовь проходит и уходит…
- Ты любишь меня или нет?
- На этот вопрос не бывает однозначного ответа! Человек думает, что любит, а на самом деле… И наоборот…
- Нет никаких наоборотов. Все мы знаем точно. Только знать не хотим.
- Не понял…
- Я вот точно знаю, что тебя не люблю.
- Это интересная новость! И с каких пор?
- Да ни с каких. И не любила никогда.
Я усмехнулся и посмотрел на магнитофон.
Дина выключила его. И продолжила:
- А если принимала тебя… И даже чуть было замуж не согласилась… Очень просто: одной скучновато все-таки.
- Кого ты обманываешь, себя или меня?
- Ты прямо, как твои персонажи, изъясняешься. Никого я не обманываю, Саша. И никого я не любила. Не повезло. Как и большинству людей. Но ведь живут же как-то. И я живу. Поэтому в очередной раз готова согласиться. И тебе ведь легче, между прочим. Жить с влюбленной в тебя женщиной - одна морока. Сам рассуди: она любит, она ревнует, она за каждым шагом следит, она взаимности хочет, а ты пустой. Комплекс вины развиться может. Поэтому идеальный вариант: муж и жена друг друга не любят - ну, то есть, не любят такой любовью, как в твоих романах и всех прочих сочинениях описано, - а жить вместе нравится. Устраивают друг друга. Очень славно. Если согласен на такой вариант, давай попробуем.
- Надо же… Двадцать с лишним лет я, получается, сам себе голову морочил?
- Конечно. Я же тебе ни разу про любовь не говорила.
Я смотрел на умолкший магнитофон и вспоминал. Странно, но мне казалось, что признания в любви все-таки были. На самом деле были слова косвенные, во время близости или хмельных задушевных разговоров.
- Эй! - окликнула меня Дина. - Вернись, скажи что-нибудь. Или ты все-таки горячей любви хотел? Знаешь, Саша, это по-научному называется динамический стереотип. Проще говоря: привычка. Меня вот тут познакомили с одним джентльменом. Свежий мужчина, пятьдесят шесть лет, не бедный. И даже понравился мне. В ресторан повел хороший. Вино замечательное. Музыка тихая. Разговор задушевный. То есть всем человек подходит, и я, чувствую, тоже ему понравилась. И он уже начинает про будущую жизнь чего-то такое размышлять. А я вдруг четко понимаю, что мне страшно хочется домой. Я годами привыкла: прихожу после работы домой, что-нибудь ем, а потом кофе, кресло под торшером, телевизор, книга… И так мне славно! Нет, правда, я прямо-таки затосковала по кофе, по торшеру, по телевизору. Ну, и сказала ему, что плохо себя чувствую. Немудрено: холецистит, мигрень, диабет в начальной стадии, давление, артрит, колит и псориаз.
- У тебя все это есть?
- Да нет ничего! Но надо же было напугать джентльмена! Он, слава богу, напугался. Я к чему это? У тебя тоже стереотип. Привычка. Ты привык: женщина тебя любит, а ты тихо страдаешь, что не вполне ей соответствуешь. И тебе это комфортно.
- Когда это я привык?
- С женой привык.
- Тебе-то откуда знать?
- А мы с ней встречались.
- Зачем?!
Я был ошарашен. Я даже невольно огляделся, словно ища приметы того, что здесь, у Дины, когда-то была моя жена.
- Как зачем? Она каким-то образом узнала, что ты меня навещаешь, не выдержала, пришла посмотреть на меня и понять, что у тебя тут - интрижка или тайная любовь. Я ей все объяснила, она успокоилась. Просила тебе не говорить. Но раз она от тебя ушла, то теперь, наверно, можно. Что, удивился?
- Честно говоря, да.
- То-то. А ушла она, я думаю, чтобы тебя опередить. Ты ведь сам собирался уйти, разве нет?
- И в мыслях не было! Что за черт! Придумывают про человека какую-то ерунду! Нет, я понимаю! Влюбилась в американца этого, а себе нашла оправдание! Идиотизм какой-то! Даже досадно, честное слово!
Дина внимательно посмотрела на меня:
- Да… Кажется, все еще хуже. Мой тебе совет: верни ее. Иначе наделаешь глупостей.
- Только не надо изображать, что видишь меня насквозь! Если хочешь знать, я счастлив! Потому что влюбился, как дурак. И газетные эти утки не совсем утки. Вам не повезло, а мне повезло. Правда, от этого не легче!
- Зачем же ты ко мне пришел?
Не помню, что я ей ответил и о чем мы потом говорили еще часа два, три или четыре.
29
Вернувшись домой, я позвонил Даше.
Она ответила неласково и торопливо:
- Привет, чего надо?
- Скучаю. Можешь приехать?
- Ты ничего не перепутал? Я по вызову не работаю.
- У меня очень серьезное предложение. Очень.
- Какие еще предложения, молодой человек? Вы ошиблись номером!
Испугавшись, что она отключится, я быстро сказал:
- Тысяча в месяц и московская прописка.
- Ха, очень надо! Прописка у меня и так почти есть. И тысяча есть. Даже больше. Я такого мужчину нашла, что тебя рядом не стояло!
- Что ж. Тогда счастья тебе.
- Спасибо. А ты где сейчас?
- Дома.
- Ладно. У меня есть пара часов. Только никаких предложений!
"Увидев ее, Переверчев поразился, насколько она похорошела. Даже странно подумать, что совсем недавно эта юная красавица, достойная обожания со стороны лучших мужчин этого худшего на земле города, была в его руках, готовила ему омлет по утрам, ходила по комнате в халатике, напевая глупые песенки… На самом деле она осталась такой же, просто взгляд его посвежел, обновился. Но чего он совсем не подозревал, так это того, что его окатит такой волной нежности.
- Эля… - сказал он, собираясь обнять ее, но она выскользнула из его рук".
- Вот что, - сказала Даша. - Ты послушай сначала. Ты меня так оскорбил, как в жизни никто. Нет, меня оскорбляли, и даже хуже. Вообще с грязью пытались смешать. Но это кто? Это люди, от которых я ничего хорошего и не ждала. Понимаешь, да? Когда не ждешь, то и не обидно. А ты человеком прикинулся. Я запала даже на тебя, чуть прямо даже не влюбилась, понял? Так что даже и не мечтай! Я с голода буду подыхать, а к тебе не вернусь, понял? И вообще, я домой уезжаю!
- Но ты же мужчину нашла.
- Ага, мужчину! Такой же скот, как и ты. Он за те же деньги в душу мне залезть хочет!
- Я не влезал, мне кажется.
- Кажется ему… Нет, Лариска правильно говорит: лучше никого за людей не считать. Чтобы не ошибиться. Никакой любви, только хозрасчет!
- Я тебе это и предлагаю. Хочешь выслушать?
- Ничего я не хочу! Ну, ладно, давай, только быстро! И конкретно!
- Хорошо. Быстро и конкретно. Я понял, что с тобой мне было лучше, чем с кем бы то ни было. Я хочу, чтобы ты жила со мной. Я готов даже жениться. То есть не готов, а серьезно хочу на тебе жениться. Представь, какие выгоды: ты получаешь московскую прописку. Получаешь старого и больного мужа. Он скоро загнется. А если и не загнется, ты же можешь бросить его в любой момент. То есть меня. И я это пойму. Влюбишься в молодого, красивого принца - и бросишь. Но до этого будешь жить спокойно и обеспеченно. Сколько получится - год, два… Соглашайся!
- Тысяча в месяц?
- Да.
- И поженимся прямо с отметкой в паспорте?
- С отметкой.
- Врешь скорее всего.
- Нет.
- Слушай, а это не про тебя в газетах писали? И фотография похожая. С этой, как ее…
- Неважно. Это всего-навсего способ рекламировать себя.
- Я так и поняла. Как эта, ну… Как М. Тоже пишут постоянно: от одного ушла, к другому пришла, третий на горизонте. А я случайно к одной врачихе-гинекологу попала, так, пустяки, все прошло, и она рассказывала, что в реальности эта самая М…
Я не узнал о тайне этой самой М.: позвонила Ирина. Естественно, по делу: надо быть в таком-то месте в такой-то час на презентации чего-то, не помню, чего. Нас ждут. Форма одежды парадно-выходная, легкие отклонения допускаются, оригинальность приветствуется.
Я сказал, что неважно себя чувствую.
- Ничего страшного, полчаса побудешь, покажешься и все. Нас там сфотографировать должны.
Я посмотрел на Дашу, настороженно слушавшую, и решился:
- Вот что, Ириш. Передай там по цепочке: игра отменяется. Я, видишь ли, женюсь.
- Для того, чтобы в тюрьму сесть? Ты думаешь, они шутят? И посадят, и вообще с лица земли сотрут.
- Пусть попробуют! Я тут подумал и понял: все это глупый и мелкий шантаж. Я в этих делах, на которые ты намекаешь, даже не стрелочник, а старший помощник младшего дворника. Но главное, главное, ты выслушай: я действительно женюсь. Вот передо мной девушка сидит, она меня любит, она согласна, я счастлив!
Даша сердито нахмурилась, показывая мне этим, что не надо так нахально на нее ссылаться: во-первых, не любит, а во-вторых, еще не согласилась!
- Какая еще девушка? - спросила Ирина.
- Тебе приметы описать?
- А ты где вообще?
- Ты звонишь по домашнему телефону.
- В самом деле… Можешь меня подождать?
- Вполне. Только зачем?
- Ну, просто. Надо же когда-нибудь поговорить откровенно.
- О чем?
Она не ответила.
Она приехала через полчаса.
У Темновой похожая ситуация описана так:
"Оказаться между двух женщин страшнее, чем между двух огней. Тем более, когда два огня стремятся не столько опалить того, кто меж ними, а пожрать, уничтожить друг друга.
Арина всего лишь молча вошла, проследовала в комнату и села в кресло напротив дивана, на котором вольготно и по-хозяйски развалилась Эля, но Переверчеву этого хватило. Достаточно было перевести взгляд с одной на другую, чтобы понять: вот - Женщина, которая в единственном и уникальном числе, а вот - девушка, которых если не миллионы, то тысячи по всей Москве в тех или иных вариантах. Арина еще ничего не сказала, но выбор был уже предопределен!"
- Послушай, Александр Николаевич, - сказала Ирина. - В конечном итоге твоя личная жизнь никого не касается. Меня - меньше всего. Но давай уж доведем дело до конца. Не потому, что я боюсь свою выгоду упустить. Это и тебе надо. Тебя предупредили: проект не на один день. Придется считаться с реальностью. Можешь жить, с кем хочешь, можешь даже жениться, если тебе приспичило. Но чтобы никому не во вред. - Тут она посмотрела на часы. Давай съездим сейчас, это недолго. А потом женись, разводись, пожалуйста. Только, сам понимаешь, без огласки пока. Пусть считается твоей племянницей и живет с тобой на этом основании. Не очень высовываясь. Или квартиру ей снимем. Причем канал снимет, я добьюсь, объясню ситуацию.
- Мне интересно! - вдруг громко сказала Даша, вставая с кресла, отойдя к стене и скрестив руки: наверное, так чувствовала себя устойчивей, тверже. - Мне интересно, почему эта (ругательство) делает вид, что меня тут нет? А? Она тебе кто, Саша? Сотрудница, что ли? А! - воскликнула она с таким видом, будто только что догадалась, - она та самая (ругательство), с которой тебя без меня поженили! Слушайте, девушка! Вы, конечно, в телевизоре там мелькаете и все такое, но Саша меня любит, понимаете? И ради меня он пошлет кого угодно куда угодно, понимаете? Тем более что вы хамски врываетесь в наш дом и ведете себя тут в высшей степени беспардонно!
Момент был драматический, но вспоминаю я речь Даши с почти эстетическим удовольствием: она на ходу искала тон и то казалась совсем простой, нарочито простой, гораздо проще самой себя, то вдруг переходила на сугубую высокопарщину, как рыночная торговка, крывшая громко и нецензурно привередливого покупателя и вдруг вспомнившая, что у нее высшее образование, да еще и гуманитарное.
- Или пусть эта (ругательство) извинится, - обратилась ко мне Даша, или я прямо сейчас уйду. И навсегда, между прочим! Я сказала!
Девушка просчиталась.
Ирина улыбалась абсолютно безмятежно, глядя то на Дашу, то на меня. Извиняться явно не собиралась. Я молчал. Даша все поняла. И решила, если уж не удалось одержать победу, хотя бы отыграться на мне, заодно меня опорочив:
- Гони деньги за услуги, ты!
И опять просчиталась:
- Не было услуг, девушка, - сказал я. - Могу пару сотен на такси дать.
- Обойдусь! Нет, домой поеду, к маме! - заявила Даша, направляясь в прихожую. - У вас тут радиация или что, но вы тут все чокнутые, я вам точно говорю! До встречи в эфире!
Она открыла дверь, но тут же вернулась, подошла к Ирине. Я на всякий случай тоже приблизился.
- Два вопроса можно? - обратилась она к Ирине с подчеркнутой вежливостью.
- Можно.
- У вас на телевидении есть шанс как-нибудь устроиться?
- Смотря кем. У нас работа, требующая квалификации.
- Ясно. Второй вопрос: вы брови так выщипываете, или они сами так растут?
- Сами. Но, если честно, немного подправляю.
- Я так и думала. И третье…
- Ты два вопроса собиралась задать, - напомнил я.
- Это не вопрос, не мешай! - отмахнулась Даша, нагнулась и достала с нижней полки журнального столика телевизионный журнал, на обложке которого была изображена Ирина (когда она успела его углядеть, интересно?).
- Подпишите! - протянула она журнал Ирине. - Только с моим именем. Даше. А то не поверят.
"Даше!!!" - крупно начертала Ирина поперек своего лица. И расписалась.
- Ну, и все. Будьте здоровы.
Когда хлопнула дверь, Ирина встала, подошла ко мне, дотронулась рукой до плеча.
- Что с тобой происходит?