- Гуляш,- проговорил он, словно бы перепутав, кто из нас должен заказывать.
- И все? - произнес я реплику, которую обычно произносит официант.
- Холодный! - уточнил он.
- А почему? - глупо спросил я.
- Плита не работает! - пожав плечами, проговорил официант.
Я посмотрел на метрдотеля. Тот по-прежнему с неподвижным, но просветленным лицом возвышался за своим столиком. В мою сторону он не смотрел.
- Ну хорошо,- сдался я.
В ресторане было сумеречно и холодно. За темным окном не было ничего, кроме отражения.
Наконец появился официант и плюхнул передо мною тарелку. Кратером вулкана была раскидана вермишель - в самом кратере ничего не было. Я посидел некоторое время в оцепенении, потом кинулся к застывшему в улыбке метрдотелю.
- Это гуляш?! - воскликнул я.- А где мясо?
Метрдотель склонил голову с безупречным пробором, прошел в служебное помещение - оттуда сразу донесся гвалт, в котором различались голоса официанта и метрдотеля. Потом появился метрдотель с той же улыбкой.
- Извините! - Он взял с моего столика тарелку.- Блюдо будет немедленно заменено! Официант говорит, что кто-то напал на него в темном коридорчике возле кухни и выхватил из гуляша мясо!
- Мне-то зачем это знать! - пробормотал я и снова застыл перед абсолютно темным окном.
Наконец минут через сорок мне захотелось пошевелиться.
- Так где же официант?! - обратился я к неподвижному метрдотелю.
Он снова вежливо склонил голову с безукоризненным пробором и скрылся в служебке.
- Ваш официант арестован! - Радостно улыбаясь, появился он.
- Как… арестован? - произнес я.
- Заслуженно! - строго, словно и я был в чем-то замешан, проговорил метрдотель.- Оказалось - он сам выхватывал мясо из гуляша и съедал!
- А, ну тогда ясно…- проговорил я.- А теперь что?
- А теперь - к вам незамедлительно будет послан другой официант! - с достоинством произнес он.
- Спасибо! - поблагодарил я.
Второго официанта, принявшего заказ, я ждал более часа - может, конечно, он и честный, но где же он?
- Ваш официант арестован! - не дожидаясь вопроса, радостно сообщил метрдотель.
- Как… и этот? - Ноги у меня буквально подкосились.
- Ну, разумеется! - произнес он.- Все они оказались членами одной шайки. Следовало только в этом убедиться - и нам это удалось.
- Ну, замечательно, конечно…- пробормотал я.- Но как же гуляш?
Он презрительно глянул на меня: тут творятся такие дела, а я с какой-то ерундой!
- Попытаюсь узнать! - не особенно обнадеживая, холодно произнес он и скрылся в служебке. Через час я, потеряв терпение, заглянул туда.
- Где хотя бы метрдотель? - спросил я у человека в строгом костюме с повязкой.
- Метрдотель арестован! - с усталым, но довольным вздохом произнес человек.- Он оказался главарем преступной шайки, орудовавшей здесь!
- Замечательно! - сказал я.- Но поесть мне… ничего не найдется?
- Все опечатано! - строго проговорил контролер.- Но… если хотите быть свидетелем - заходите.
- Спасибо,- поблагодарил я.
Я сидел в служебке. Приводили и куда-то уводили официантов в кандалах, потом метрдотеля… все такого же элегантного… мучительно хотелось есть, но это желание было явно неуместным!
Я побрел по вагонам обратно.
"Хоть что-то вообще… можно тут?" - с отчаянием подумал я, рванув дверь в туалет.
- Заперто! - появляясь за моей спиной, как привидение, произнес сосед.
- Что… насовсем? - в ярости произнес я.- А… тот? - Я кивнул в дальний конец.
- И тот.
- Но - почему?
- Проводники кур там везут!
- …В туалете?
- Ну, а где же им еще везти?
- А… зачем?
- Ну… видимо, хотели понемножку в вагон-ресторан их сдавать, но там проверка, говорят. Так что - безнадежно!
- И что же делать?
- А ничего!
- …А откуда вы знаете, что куры?
- Слышно,- меланхолично ответил сосед.
Я посидел в отчаянии в купе… но так быстро превратишься в Снегурочку - надо двигаться, делать хоть что-то! Я снова направился к купе проводника. Когда я подошел, дверь вдруг с визгом отъехала и оттуда вышел морячок - он был тугого свекольного цвета, в тельняшке уже без рукавов, с голыми мощными руками… Он лихо подмигнул мне, потом повернулся к темному коридорному окну, заштрихованному метелью, и плотным, напряженным голосом запел:
- Прощайте, с-с-с-скалистые горы, на подвиг н-н-н-нас море зовет!
Я внимательно дослушал песню, потом все же сдвинул дверь в купе проводника.
- Чего надо? - резко поднимая голову от стола, спросил проводник.
В купе у них было если не тепло, то по крайней мере угарно, на столике громоздились остатки пиршества. Стены были утеплены одеялами, одеялом же было забрано и окно.
- Где… начальник поезда? - слипшимся от мороза губами произнес я.
- Я начальник поезда. Какие вопросы? - входя в купе, бодро проговорил морячок.
- …Вопросов нет.
Я вернулся в купе, залез на верхнюю полку - все-таки перед ней было меньше холодного окна,- закутался в одеяло (оно не чувствовалось) и стал замерзать. Какие-то роскошные южные картины поплыли в моем сознании… правильно говорят, что смерть от замерзания довольно приятна… И лишь одна беспокойная мысль (как выяснилось потом, спасительная) не давала мне погрузиться в блаженство…
А ведь я ушел из ресторана, не заплатив! А ведь - ел хлеб, при этом намазывал его горчицей! Как знать, может, именно эти копейки сыграют какую-то роль в их деле? Конечно, тут встает вопрос: надо ли перед ворюгами быть честным, но думаю, что все-таки надо - исключительно ради себя!
Скрипя, как снежная баба, я слез с полки и снова по завьюженным лязгающим переходам двинулся из вагона в вагон.
Меня встретил в тамбуре контролер контролеров контролеров - это можно было понять по трем повязкам на его рукаве.
Я вошел в вагон. Все сидели за столами и пели. Контролеры пели дискантами, контролеры контролеров - баритонами, контролеры контролеров контролеров - басами,- получалось довольно складно. Тут же, робко подпевая, сидели официанты в кандалах и метрдотель - за неимением остановки они пока что все были тут.
- Что вам? - быстро спросил контролер контролеров контролеров, давая понять, что пауза между строчками песни короткая, желательно уложиться.
- Вот,- я выхватил десять копеек,- ел хлеб, горчицу. Хочу уплатить!
- Да таким, как он,- проникновенно, видимо, пытаясь выслужиться, произнес метрдотель,- памятники надо ставить при жизни! - Он посмотрел на контролеров, видимо, предлагая тут же заняться благородным этим делом.
- Ладно - я согласен на памятник… но только чтобы в ресторане! - пробормотал я и пошел обратно.
Тут я заметил, что поезд тормозит - вагоны задрожали, стали стукаться друг о друга, переходить стало еще сложней…
В нашем тамбуре я встретил проводника: в какой-то грязной рванине, с мешком на спине, он спрыгнул со ступенек и скрылся - видимо, отправился в поисках корма для кур…
Это уже не задевало меня… свой долг перед человечеством я выполнил… можно ложиться в мой саркофаг. Я залез туда и сжался клубком. Поезд стоял очень долго. Было тихо. Освободившееся сознание мое улетало все дальше. Ну, действительно, чего это я пытаюсь навести порядок на железной дороге, с которой и соприкасаюсь-то раз в год, когда в собственной моей жизни царит полный хаос, когда в собственном доме я не могу навести даже тени порядка! Три года назад понял я вдруг, что за стеной моей - огромное пустующее помещение, смело стал добиваться разрешения освоить это пространство, сделать там гостиную, кабинет… Потом прикинул, во что мне это обойдется,- стал добиваться запрещения… Любой, наблюдающий меня, вправе воскликнуть: "Что за идиот!" Написал массу заявлений: "В просьбе моей прошу отказать!", настрочил кучу анонимок на себя… Как бы теперь не отобрали, что есть!..
Я погружался в сон… вдруг увидел себя в каком-то дворе… меня окружали какие-то темные фигуры… они подходили все ближе… сейчас ударят! "Зря стараются,- мелькнула ликующая мысль.- Не знают, дураки, что это всего лишь сон!" Двор исчез. Я оказался в вагоне-ресторане, он был почему-то весь в цветах, за окнами проплывал знойный юг. Появился мой друг метрдотель в ослепительно белом фраке.
- Кушать… не подано! - торжественно провозгласил он.
Через минуту он вышел в оранжевом фраке.
- Кушать… опять не подано! - возгласил он.
- Может быть - можно что-нибудь? - попросил я.
- Два кофе по-вахтерски! - распахивая дверь в сверкающую кухню, скомандовал он.
Я вдруг почувствовал, что лечу в полном блаженстве, вытянувшись на полке в полный рост, откинув ногами тяжелое одеяло… Тепло? Тепло!
Значит, проводник, когда я его встретил на остановке, ходил не за кормом для кур, а за углем? Замечательно! Тогда лучше так и не просыпаться - сейчас должны начаться приятные сны!
В следующем сне я оказался в красивом магазине игрушек в виде лягушонка, которого все сильнее надували через трубочку.
…Все неумолимо ясно!.. Надо вставать!
Проводник сидел в тамбуре на перевернутом ведре, блаженно щурясь на оранжевый огонь в топке.
- Ну, как? - увидев меня, повернулся он (после взгляда на пламя вряд ли он различал меня).
- Замечательно! - воскликнул я.- А раз уж так… в туалет заодно нельзя сходить?
- Ладно уж! - Он подобрел в тепле.- Только кур не обижай! - он протянул ключ.
- Зачем же мне их обижать?! - искренне воскликнул я.
Я ворвался в туалет. Куры, всполошившись сначала, потом успокоились, расселись, своими бусинками на склоненных головках разглядывая меня. Кем, интересно, я кажусь этим представителям иной, в сущности, цивилизации? Достойно ли я представляю человечество? Не оскорбит ли их жест, который я собираюсь тут сделать?.. Нет. Не оскорбил.
Абсолютно уже счастливый, я забрался к себе на полку, распрямился… Какой же последует сон?.. Солнце поднималось над морем… я летел на курице, приближаясь к нему. Вблизи оно оказалось огромной печкой. Рядом сидел проводник.
- Плохо топить - значит, не уважать свою Галактику! - строго проговорил он, орудуя кочергой.
Тихие радости
- Кто там?
- Я.
- Ты, Николай?
- А кто же еще?
- Действительно, кто же еще может притащиться в такую рань - в выходной, без предварительного звонка!
- Главное - отпуск сегодня начался, а встал все равно - ни свет, ни заря!
- Видимо, должен тебя пожалеть? Ну, ладно - заходи! Только извини - у меня не прибрано!
- Да-а-а… это мягко еще сказано! Что это у тебя?
- А что такого? Один живу!
- А где жена?
- Уехала. На соревнования. По забрасыванию чепцов за мельницу. И дочь там же. В общем - "я дал разъехаться домашним… и даже собственной мамаше".
- Ну - отлично! Тогда, может быть, промочим горло?
- Ну, давай… Но у меня, к сожалению, только безалкогольные, на диких травах - саспареловка, могикановка, оробеловка. Отлично тонизирует!
- …Ну, давай! А пожрать нету?
- Ну, естественно, нету! Откуда? Один живу!.. Можем попробовать вот эти банки пятилитровые сдать, купить на эти деньги чего-нибудь.
- Да не примут, наверное!
- Примут!
- А как нести?
Придумали наконец - надели по две банки пятилитровые на руки, на ноги, по одной - на головы. Медленно, как водолазы, побрели.
В овраге в зарослях боярышника, бересклета, бузины нашли сырой сарайчик - приемный пункт.
- У вас банка на голове с трещиной!
- Где?
- Вот, посмотритесь в зеркало.
- Да-а, действительно! Но остальные хоть примете?
- Примем.
- Ура!
Получили деньги, треснувшую банку оттащили домой, стали собираться.
- Чего такие брюки плохие надел?
- Чтобы отрезать себе пути к наступлению. А то, сам понимаешь!.. А в этих брюках я далеко не уйду. А вечером надо дома быть - статью заканчивать.
- Ясно… А свитер где такой раскопал?
- А что? Разве плох? Двадцать лет уже ношу. Два раза с третьего этажа в нем падал. На двадцатилетие нашей свадьбы жена выплеснула на него красное вино - и хоть бы что, отстирался, выглядит как новенький!
- Ты так считаешь?
- Считаю!
- А зимнюю шапку зачем надел?
- Это раньше, в далекой молодости, я ходил без шапки даже зимой… теперь, из осторожности, хожу в зимней шапке даже летом!
- Ясно… Ну - вперед?
Вышли на улицу.
- Ну… пойдем в гниль-бар? - Николай заносчиво говорит.
- Ты что, сдурел? - Николаю говорю.- Ты знаешь, например, сколько простая спичка там стоит? Четыре рубля!.. Гниль-бар! В каком-нибудь кафе бы подхарчиться - и то хорошо!
Зашли в ближайшее кафе "Шторм". Оно, надо сказать, соответствовало своему названию - посетителей кидало от стены к стене, многие травили.
Скромно сели за крайний столик, долго ждали, пока подойдет официант, но официанты у себя на полубаке вели неторопливую беседу - иногда кто-нибудь из них кинет взгляд в нашу сторону и дальше разговаривает как ни в чем не бывало.
- Что же такое? - Николаю говорю.- Почему же они не видят нас? Может, мы невидимки? Точно!
- А раз мы невидимки,- Николай говорит,- пойдем прямо на кухню, схватим там что-нибудь, когда повар отвернется!
- Правильно!
Схватили по пути вилки, ворвались в кухню, стали терзать куренка на сковороде - и тут все официанты сразу бросаются на нас, приемами самбо выбивают вилки, закручивают руки, куда-то тащат.
- Ну, сейчас мы вам устроим! - с каким-то ликованием один говорит.- Серега, скорей милицию вызывай!
Словно специально этого ждали.
Через минуту уже в зал вбежали два милиционера, вытаскивая револьверы.
- Вот это оперативность! Должен вам заявить, что работой вашей доволен! - милиционерам говорю.
- Пытались куренка утащить! - повар заявляет.- А мы бы потом из-за них план бы не выполнили!
- Мы думали, мы невидимки! - Николай вздохнул.
- Невидимость не освобождает от уголовного наказания! - строго милиционер говорит.- Прошу пройти!
Вывели нас, усадили в машину с маленьким окошечком, повезли.
- Запоминай дорогу! - на всякий случай Николаю сказал.
Высадили нас аккуратно у дверей, отвели к дежурному.
Ни "как поживаете?", ни "здрасьте!" - ничего.
- Фамилия! - сразу же дежурный говорит.
- …Траффолд!
- Грегори!
Поднял наконец-то на нас глаза.
- Ах, вы порезвиться хотите? Ну что ж - поможем! Червяченко, отведи.
Отвел нас Червяченко за железную дверь, замкнул.
- Вот так погуляли! - Николай вздохнул.
Огляделись: тесное помещение, окошечко под потолком, и к тому же - стремянка стоит, банки с краской валяются, стены грязные, осыпающиеся - ремонт.
- Могли хотя бы ремонт к нашему появлению закончить! - Николай говорит.
- Видимо, не рассчитывали так скоро нас увидеть. Ну ничего! Как выберемся отсюда - поднимемся с тобой на Эверест! Вот где чистота! А простор!.. Раз в сто больше обычного пейзажа!
- Ух ты! - воскликнул Николай.
Тут же дверь с лязганьем отворилась.
- Прекратите уханье! - Червяченко говорит.
- Ух ты! - поглядев на него, я не удержался.
- Не успокоились, значит? Пожалуйте на беседу! - Червяченко говорит.
Вышли мы снова в зало.
- Кем работаешь? - глядя на Николая тяжелым взглядом, дежурный спрашивает.
- Аспирант,- Николай отвечает.
- …Не понял! - дежурный говорит.
- Аспирант,- почему-то шепотом Николай произнес.
- Громче говори!
- Слушаюсь! - Николай каблуками прищелкнул.- Аспи-рант, рант, рант, аспи-рант, рант, рант! - печатая шаг, по помещению пошел.
- Стоять! - рявкнул дежурный.
Николай, притопнув, окаменел.
- …А ты кто? - Дежурный повернулся ко мне.
- Аспи-рант, рант, рант! - печатая шаг, я пошел.
- Стоять!
Мы рядом с Николаем застыли.
- Червяченко!
- Есть!
- Что - есть?
- Я!
- Отведи их обратно,- видать, не охладились еще.
- Так точно! - Червяченко говорит.- А ну, пошли!
- Аспирант, рант, рант, аспи-рант, рант, рант! - Дошли с Николаем до нашей двери, резко повернулись, зашли.
- Вот - правильно мы себя ведем! - Николаю говорю.- Начальство порядок любит! Чтобы все четко, организованно - как у нас! Ты заметил - когда мы отвечали ему, у него даже слезинка счастья блеснула?
- А точно - слезинка счастья? Может - просто слезинка? - с некоторым сомнением Николай говорит.
- Точно! - говорю.- Я-то уж знаю, как с начальством себя вести! Ты, я думаю, начальника моего знаешь, Шаповалова? Казалось бы, трудный объект. И ничего! Обошел по всем статьям! Шаповалистей самого Шаповалова стал! Теперь меня уже - неофициально, конечно - все Шаповаловым зовут, а самого Шаповалова - почему-то Ушатов,- видимо, по жене. Вот так вот. А ты говоришь!
- Но тем не менее мы почему-то здесь - в тесном, сыром помещении, а начальство - там!
- А давай, раз уж мы здесь, сделаем тут ремонт! Отлично будет! Гляди - и масляной краски две банки, и олифа, и кисти!.. Вперед?
- Вперед!
Развели краску олифой - олифы не жалели, чтобы был блеск, залезли с двух сторон на стремянку и с любимой песней нашей "Ёлы-палы" начали малевать. Потолок чистым маслом обдали, в стены для колера берлинской лазури добавили - красота!
- Мне кажется,- Николай говорит,- что слишком мы радостным это помещение делаем, неверно это - с точки зрения педагогической!
- Зато с малярной верно! - отвечаю ему.
Вдруг - распахивается дверь, на пороге - дежурный и Червяченко.
- Ах, вот вы чего притихли! - дежурный говорит.
- Мы не притихли! - говорю ему.- Мы поем!
- Ну, хорошо, хоть нормальные люди нашлись! - дежурный говорит.- А то маляры эти - как ушли неделю назад, так и сгинули!
- Скоро кончаем уже! - Николай говорит.- Только учтите - в свежеокрашенном помещении, да еще с дверью закрытой, находиться опасно!
- Намек понял! - Дежурный усмехнулся.- Ладно, докрасите - пойдете. А кафе то известно нам своими номерами - с ними разберемся!
- Только учтите - в течение суток никого нельзя сюда запускать! - я говорю.
- Это уж вы учтите! - усмехнувшись, дежурный говорит.
Закончили, выскочили на воздух.
На пыльной вывеске "Следственный отдел" Николай написал пальцем: "Ура!"
Помчались. На замусоренном пустыре валялась пластом собака, словно часть этого мусора, но решила вдруг отделиться - вскочила, резко залаяла, обозначила себя - и снова рухнула.
- Туда-то на машине нас везли - а обратно пешком! - Николай проговорил на ходу.
- А что ты - еще не наездился? - удивился я.
- Вообще-то да! - согласился Николай.
- И-и-и-диные карточки! - пронзительно кричали у метро.
- Эх, жаль, не по карману пока! - вздохнул я.
Мы бежали вдоль больницы. Больной с третьего этажа кричал что-то через газетный рупор своей жене.
Между тем уверенно вечерело.