Глава 5
Сесилия приехала на работу в пять – на час раньше того времени, когда начиналась ее смена. Но бар уже начинал заполняться людьми. Она опустилась на обитый тканью стул, надеясь, что ей представится возможность поговорить с отцом.
– Как дела, ребенок? – послышался с противоположной стороны стойки голос Бобби Меррика. – Может, чего-нибудь выпьешь?
Сесилия ненавидела, когда он начинал общаться с ней как с клиентом.
– Хорошо, может, чашечку кофе?
– Уверена, что не хочешь ничего покрепче?
– Абсолютно.
В определенных вещах ее отец так и не повзрослел – он продолжал одеваться и вести себя как подросток. У Бобби были седеющие волосы длиной до плеч, и его гардероб состоял из футболок бешеной окраски, которые он носил вместе с джинсами. Это не беспокоило Сесилию, но бывали времена, когда она нуждалась в зрелой поддержке отца. Этот вечер был именно таким случаем. Отец принес ей чашку остывшего черного кофе, подождал, не подойдут ли еще клиенты, а после вернулся и сел рядом с дочерью.
– Разговаривала с матерью недавно? – спросил Бобби. После развода Бобби – он настаивал, чтобы Сесилия называла его именно так, – уехал из Нью-Джерси и сначала поселился в Нью-Мехико, затем переехал в Аризону и постепенно добрался до севера штата Вашингтон.
– Она звонила в прошлые выходные.
– С ней все в порядке?
Насколько Сесилия знала, ее родители не разговаривали и даже не видели друг друга много лет, вплоть до прошлого мая, когда мать прилетела на свадьбу Сесилии. И вдруг Бобби спрашивает о ней.
– У нее все хорошо.
– Я рад слышать это, – ответил Бобби, наклоняясь на стойку. – Она изумительная женщина.
Если так, тогда почему он оставил их обеих? Сесилия не хотела начинать какой-либо спор. Бобби желал, чтобы люди любили и уживались друг с другом, как он частенько объяснял ей. Он не мог жить, если кто-то был расстроен из-за него, он даже ненавидел находиться там, где разворачивается ссора. Когда положение дел становилось для него слишком напряженным, Бобби просто переезжал.
Он спросил о бывшей жене, но не искал ее – не звонил и не писал все эти годы. И для него такое поведение имело смысл. Бобби не хотел слышать ни о каких трудностях или разочарованиях, особенно когда их причиной был он сам. Когда умерла Элисон Мари, Бобби оставался в стороне – эмоционально и физически. Он не мог дать Сесилии ту поддержку, в которой она так сильно нуждалась, – в нем просто не было этого умения. Сесилии потребовалось некоторое время, чтобы прийти к этому осознанию. Она могла злиться на него, вероятно, и была зла, но это не принесло бы ничего хорошего. Бобби есть Бобби, и Сесилии надо было либо принять его таким, либо жить без отца, хотя Бобби и не очень хорошо справлялся с этой ролью.
– Сегодня я была в колледже.
– Да?
– Да, я записалась в класс по алгебре и англий скому. Это был начальный курс, самая основа, но ей же надо было с чего-то начинать. В первый раз за очень долгое время Сесилия смотрела в будущее, а не зацикливалась на прошлом.
– Алгебра?
– У меня и раньше были хорошие отношения с цифрами.
Сесилия всегда наслаждалась математикой и очень хорошо справлялась с ней в школе. Ей нравилось чувство строгой гармонии, которое ей давали расчеты. Все ставало на свои места, и у проблем появлялись решения. Вероятно, алгебра будила ее лучшие качества.
– И как ты собираешься использовать полученные знания?
Сесилия пока не знала, но это были скорее курсы переподготовки, нежели то, что поможет сделать ей карьеру.
– Очень важно, что я знаю, как найти икс, – ответила она ради шутки. – Так я смогу разгадать секреты вселенной. Ну, знаешь, как Эйнштейн. Все начинается с икса.
– Правда? – Глаза Бобби расширились от удивления. Это была шутка, а он воспринял ее слова серьезно.
– Конечно. По крайней мере, отчасти. Очевидно, если бы в то время, когда Сесилия училась в школе, Бобби был рядом, он не смог бы помочь ей с математикой.
– И что ты думаешь о моем обучении? – спросила она в поисках поощрения.
– О, это действительно круто, – ответил Бобби, бросая на нее пустой взгляд.
Круто?
Сесилия вновь почувствовала это. Она разочаровывалась в очередной раз. Сесилия должна была знать, что в лучшем случае его ответ будет неадекватным.
Бобби обслужил клиента, и Сесилия встала со стула, готовясь начать свою смену в ресторане.
– Мы поговорим позже, – крикнул ей Бобби. Сесилия кивнула. Этот разговор получился таким же
поверхностным, как и все остальные, которые они пытались вести. Отец этого просто не понимал, и Сесилия не могла ничего сказать или сделать, чтобы изменить положение дел.
Вскоре ресторан заполнился. Сесилия весь вечер была занята, провожая посетителей до их столиков, отвечая на звонки и управляясь с кассовым аппаратом. И ей нравилось это. Потому что, когда появлялось свободное время, ее мысли автоматически возвращались к Яну. "Джордж Вашингтон" отошел от причала Кедровой Бухты два дня назад. Она наблюдала за его отплытием по вечерним новостям, которые демонстрировали огромный авианосец, скользящий по водам бухты.
Сесилия сидела перед телевизором и пристально смотрела на экран. Она не могла отойти в сторону, даже если бы и захотела. Ян уплыл. На шесть месяцев. Се силия задавалась вопросом, будет ли он писать ей. Она могла бы пойти в библиотеку и сама написать ему на электронную почту, но не была уверена, стоит ли делать это. И тем не менее именно так Сесилия и хотела поступить.
Черт, все так сложно! Она не могла понять свои собственные чувства, что уж говорить о понимании чувств Яна. Все эти противоречивые эмоции – злость, желание и сожаление. По крайней мере, у нее есть шесть месяцев чтобы подумать о разводе и о том, как ей следует поступить. У Яна тоже появилось это время. Его отъезд был на руку обоим, уверяла себя Сесилия. И все же ей была противна мысль, что она не увидит, не поговорит с ним в течение шести месяцев.
С того момента, как Сесилия увидела новости, она все время думала о том, что ей следовало сказать в тот день, когда они встретились на кладбище. Сесилия сожалела, что так быстро разозлилась, и теперь понимала – Ян не пытался огорчить ее, спрашивая о кредитной карте. Ян просто был бестактен. И не очень искусен в выражении своих чувств. Впрочем, так же, как и Сесилия, что она не сразу осознала. Как бы она хотела обнять его до того, как они разошлись! Было бы так хорошо вновь почувствовать, как руки Яна обвились вокруг ее тела.
Сесилия как раз собиралась уходить домой, когда появился отец.
– Ты слышала о Яне? – спросил он.
– Слышала что?
– Вероятно, он вернется.
– Ян?
– Ты ведь говорила, он служит на "Джордже Вашингтоне"?
– Ты имеешь в виду, авианосец вернется в Бремертон?
– Похоже на то. Я слышал разговор двух моряков о том, что в системе навигации какая-то проблема.
Сесилия знала, что не должна быть довольна, что ей не следует слушать сплетни. Она слышала подобные разговоры и раньше, и они не подтверждались.
– Ты можешь спросить их сама, – слегка пожав плечами, сказал Бобби.
– Думаю, я так и поступлю.
Она вошла в бар, который к этому времени уже был заполнен густым дымом от сигарет. У стойки сидели два моряка, которые потягивали пиво из больших кружек.
Сесилия подошла к ним. Мужчины повернулись и доброжелательно улыбнулись.
– Пару секунд назад Бобби сказал мне, что у вас есть какая-то информация о "Джордже Вашингтоне", – проговорила она.
– Присоединитесь к нам? – предложил один из мужчин, утвердительно кивая на вопрос Сесилии.
– Нет, спасибо. Я иду домой. Вы не могли бы рассказать мне, что знаете?
На лицах обоих мужчин появилось разочарование.
– Мой друг служит на авианосце, – сказал один из моряков. – Он написал мне, что у них там обнаружились некоторые технические проблемы.
– Значит, они возвращаются? – В голосе Сесилии прозвучало напряжение.
– Вероятно. Он думает так, но…
– На какой срок?
– Он не уверен, что они вернутся в порт. А если вернутся, то на день или два. Почему вы спрашиваете?
– Мой муж на борту, – быстро ответила Сесилия. Мужчины перевели взгляд на ее руку, где она продолжала носить простое золотое кольцо.
– Вы, возможно, скоро получите от него весточку, – проговорил один из моряков.
– Но не надейтесь раньше времени, – добавил второй.
Хотя Сесилия и понимала, что он прав, все равно ничего не могла поделать с надеждой, которая зародилась в ее душе. Ян может вернуться, но только Бог и флот знают, на какой срок.
Телефон зазвонил именно в тот момент, когда Оливия заканчивала накладывать макияж для свидания с Джеком Гриффином. Она взглянула на часы – у нее еще оставалось пятнадцать минут до того времени, когда Джек должен был заехать за ней.
– Алло, – радостно проговорила Оливия, ожидая, что звонит ее мать.
Определенно Шарлота попала под воздействие чар Джека и практически напевала его фразы с тех пор, как они встретились в театре в прошлую пятницу.
– Это Стэн. – Ее бывший муж всегда по-деловому представлял себя. И сразу переходил к делу. – Ты слышала о Джеймсе?
Оливия говорила с сыном и его женой в тот же день, когда Джастин рассказала ей обо всем. Разговор был очень эмоциональным, наполненным слезами, поздравлениями и волнением – и Оливии, и Селины. Оливия позвонила сыну вновь, когда ее голова наконец прояснилась, и задала вопросы, про которые забыла, позвонив в первый раз.
– Я говорила с ним дважды на прошлой неделе, – ответила Оливия.
– Значит, ты знаешь.
– Что он женат и скоро станет отцом? Да, я в курсе.
– А то, что Джеймс стал католиком?
– Ты должен будешь сам спросить его. – Оливия замолчала, размышляя, почему Стэн вдруг заговорил именно об этом. – Ты ведь не расстроен?
Оливия очень удивилась бы, если бы ее бывший муж действительно огорчился из-за поступка сына. Стэна никогда особо не интересовала религия – он не возражал, когда Оливия посещала службы или водила на них детей, но его это не интересовало. По его мнению, утро воскресенья было создано для игры в гольф.
– Мне все равно, – ответил Стэн. – Я просто удивлен.
– Я так и подумала, – пробормотала Оливия. – Кажется, он счастлив. Ты согласен? Когда ты говорил с ним?
– Несколько минут назад. – Стэн помедлил. – Похоже, он торопился, поэтому я подумал, что все расскажешь мне ты.
Было очевидно – ее бывший муж считает, что она знает куда больше, чем на самом деле.
– Я не знаю точно, что рассказать тебе. Наш сын женился, и вскоре мы станем бабушкой и дедушкой.
Стэн засмеялся, его голос звучал слегка разочарованно.
– Я начал было сомневаться, что это когда-нибудь случится.
Напряжение оставило Оливию, и она улыбнулась. Конечно, обстоятельства не были идеальными, но она была безмерно счастлива, что у нее появится внук или внучка.
– Предполагаю, что ты собираешься баловать этого ребенка.
– Определенно я планирую делать это, – ответила Оливия, но Стэн был более сдержан, и они оба знали это.
– Хотел бы я, чтобы Джеймс рассказал больше о деталях, – пробормотал он.
– Я решила отправиться к ним, когда родится ребенок, – успокоила его Оливия. – Встречусь с Селиной и ее семьей и поприветствую ее в нашей семье.
– Хорошая идея. Я выписал чек на пятьсот долларов в качестве свадебного подарка.
Стэн всегда был чрезмерно щедрым, и Оливия не уставала повторять это.
– Я послала цветы, – уныло добавила она. – Я привезу настоящий свадебный подарок, когда поеду к ним.
– Джеймс – наш первый ребенок, который женился и скоро сам станет отцом. Это было меньшее, что я мог сделать.
Раздался звонок, и Оливия удивилась, поняв, что они говорят уже пятнадцать минут.
– Мне пора, меня пригласили на ужин, – проговорила она.
– Ты с кем-то встречаешься? – В голосе Стэна не было ревности, а просто любопытство.
– Ты говоришь так, будто шокирован. – Оливия мягко засмеялась.
– Да нет. И кто счастливчик?
– Джек Гриффин. Он – новичок в городе.
– Тогда не заставляй его ждать.
– Пока, Стэн. Было приятно поговорить с тобой.
– Мне тоже, Оливия, и послушай…
– Да? – спросила она, стремясь положить трубку как можно скорей.
– Проведи хорошо время. Ты заслуживаешь прекрасного мужчины.
– Спасибо, – прошептала Оливия и повесила трубку. Она посмотрела на телефон, захваченная врасплох
неожиданной вспышкой сожаления. Когда-то у них был замечательный брак… Развод завершился много лет назад, но она никогда не переставала любить Стэна. У них были проблемы – но они есть в каждом браке, – только Оливия верила, что связь между ними достаточно сильна и они переживут тот кризис. К сожалению, она ошибалась. Тем не менее Оливия всегда ощущала связь с бывшим мужем – у них были дети и своя история, и ничто не могло это изменить.
Оливия поторопилась открыть дверь. На пороге стоял Джек. Он выглядел именно таким, каким его запомнила Оливия в первый раз. На нем был дождевик, черные брюки и голубая рубашка, две ее верхние пуговицы были расстегнуты. Оливия на мгновение задумалась, не ограничивается ли его гардероб только этим набором одежды.
– О, – произнес Джек, оглядев ее. – Ты выглядишь превосходно. Просто чудесно.
Готовясь к встрече, Оливия столкнулась со многими проблемами. Темно-синее шерстяное платье было новым: прямая юбка доходила до икр, а лиф платья, украшенный рядом золотых пуговиц, подчеркивал ее формы. Она намеренно надела темные чулки, чтобы с одеждой контрастировал жемчуг, который привез ей из Японии отец пятнадцать лет назад.
– Я одета слишком нарядно? – задала Оливия очевидный вопрос, хотя они и не обсуждали, куда отправятся на ужин.
– Нет, – возразил Джек. – Это я одет недостаточно празднично.
– Не будь смешным. Куда мы пойдем ужинать? – Ей следовало узнать об этом немного раньше.
– Я думал о "Хижине тако", – ответил Джек, он выглядел смущенным.
Ресторан, находящийся на шоссе за городом, был, можно сказать, придорожной закусочной. Клиенты там делали заказы у стойки и сами обслуживали себя. Но еда была самой лучшей, а кроме того, дешевой. Сальса готовилась каждый день и была известна на всю страну.
– Я переоденусь, – быстро предложила Оливия и покинула комнату до того, как Джек заспорил.
Слишком много для обычного свидания. Оливия думала, что они посидят за вином и свечами, а Джек представлял себе такос и "Маргариту". Хорошо, что она была сговорчивым человеком. Оливия переоделась в зелено-голубые брюки в клетку и зеленый свитер с высоким воротником.
– Так лучше, – проговорила она, надеясь подбодрить Джека.
– Ты не возражаешь?
– Мне нравится "Хижина тако", – заверила Джека Оливия, и это была правда.
Она ожидала французской кухни. А оказалось, Джек был парнем, любящим такос.
Когда они шли к машине, на лице Джека было написано облегчение. Оливия могла бы поклясться, что он попытался почистить переднее сиденье автомобиля. Пусть уборка и заключалась в том, что он скинул все назад – теперь там лежали упаковки от фастфуда, старые газеты, книги и различный мусор, который Оливия не смогла рассмотреть.
Джек же, казалось, ничего этого не замечал. Оливия по природе своей была аккуратной и чистоплотной. Кинув один-единственный взгляд на "форд-таурус", она поняла: Джек Гриффин – ее абсолютная противоположность.
Оливии пришлось повозиться со своим ремнем безопасности, прежде чем она смогла пристегнуть его. Было очевидно, что Джек нечасто ездит в компании.
– Ты когда-нибудь пробовала в "Хижине" халапеньо, жаренное в раскаленном масле? – спросил Джек, когда они выезжали из города.
– А разве перец можно жарить? – спросила Оливия, хотя название больше напоминало китайскую, а не мексиканскую кухню.
– Конечно. Его держат на огне, пока не начнет поджариваться кожица. Затем сверху поливают лимонным соком, посыпают солью и подают с большим количеством воды.
– Ты съедаешь всю порцию?
– А ты нет?
Оливия временами получала наслаждение от острой еды, но ее не привлекала боль, в том числе в результате приема пищи.
– Еда не должна причинять боль.
– У тебя прекрасное чувство юмора, – засмеялся Джек. – Я знал, что есть причина, по которой ты мне понравилась.
Он тоже понравился Оливии.
Джек въехал на стоянку, посыпанную гравием, рядом с "Хижиной тако" и поторопился выйти из машины, чтобы открыть дверцу Оливии. Они зашли в ресторан и подошли к стойке, где им пришлось встать в очередь, – место было крайне популярно. Оливия изучила меню, написанное от руки на большой доске, которая свисала с потолка. Она заказала смешанное блюдо, которое включало в себя сырную энчиладу и фасолевый бурито, а также холодный чай. Джек заказал блюдо, о котором она никогда не слышала, а также халапеньо. По этому можно было предположить, что он не собирается целовать ее, и это явилось для нее разочарованием.
Они сели за столик у окна, который несколько минут назад освободила другая пара. Сев на скамейку за красным столиком для пикника, Оливия обрадовалась, что все-таки переоделась. Она давно не была здесь и совсем забыла, что в обстановке "Хижины" использован деревенский стиль. Окно было украшено красными огонь ками, которые походили на рождественские, но при ближайшем рассмотрении Оливия поняла – это блестящие пластиковые перчики. Эта деталь показалась ей занимательной.
Джек принес на стол салфетки, пластиковые вилки и большой контейнер свежей сальсы. Когда был готов их заказ, Джек забрал обе тарелки, а после сходил за напитками. Еда пахла очень аппетитно, Оливия закрыла глаза и вдохнула запах перца, смеси сальсы и кори андра.
Они свободно говорили на различные темы – политика, газета, представление, которое они оба видели. У Оливии было такое чувство, будто она знает Джека уже много лет. Она не сказала бы, что Гриффин в ее вкусе, но начинала верить, что у нее и нет никакого вкуса. Стэн был инженером, а кроме того, как и она, был очень организован.
– Я говорила, что мой сын недавно женился? – легкомысленно спросила Оливия.
– Нет. – Джек широко улыбнулся. – Это превосходно!
– Я скоро стану бабушкой.
– Ты самая привлекательная бабушка, которую я только видел, – произнес Джек, подарив ей обаятельную улыбку.
– Знаешь, и брак, и беременность его жены стали огромным сюрпризом, но я не возражаю. Ну, только если… самую малость. И хотя я не встречалась с его женой, она, кажется, замечательная.
У Оливии были опасения, но она не стала бы критиковать сына и его решения. Это его жизнь, не ее.
– Когда ты приехал, я разговаривала со Стэном. Мы обсуждали скорое рождение внука или внучки. Вот почему я так долго открывала дверь.
– Между тобой и твоим бывшим мужем, должно быть, хорошие отношения.
– Я бы хотела, чтобы мы так же хорошо ладили, когда были женаты, – пошутила Оливия. – Сейчас его вторая жена пользуется всем тем, что я воспитала в нем.
– Стэн женился вновь?
Оливия кивнула в ответ. Джек в течение минуты внимательно изучал ее блюдо, а потом заговорил:
– Эрик перенес рак, и после лечения у него никогда не будет детей.
А это означало, что Джек никогда не сможет стать дедушкой.