21
Небольшая лесная полоса вдоль шоссе бросала тень на контрольно – пропускной пункт украинско-российской границы, который контролировался ополченцами Донецкой республики, недавно отвоеванный у силовиков. Здание КПП основательно пострадало, но не настолько, чтоб его нельзя было привести в рабочее состояние. После небольшого ремонта, пограничники, теперь уже Донецкой республики, заняли его и вели наблюдение. Ожидались непрошеные гости, которые попытаются вернуть КПП обратно. Но никаких признаков в течение двух дней не наблюдалось. Тишину нарушали только птицы, свободно перелетавшие границу то в сторону России, то в сторону Украины.
Но однажды, когда пограничники расслабились, раздалась первая пробная автоматная очередь. Командир приказал всем лечь на пол. Ответный огонь никто не открывал. Снова установилась тишина: те, кто стрелял, ждали. Они ждали и никак не могли дождаться реакции со стороны поста. Один из пограничников, лежа на полу, нажал на тревожную кнопку вызова, как работник банка, когда грабители подают команду: всем лечь на пол.
Хорошо вооруженные бойцы народного ополчения с двух сторон, оставляя свободную полосу, около двух километров, быстро перебежали шоссе и заняли выжидательную позицию.
Около часа дня командир карательного батальона Мельничук подал команду встать и отправиться на штурм КПП.
– Слава Украине! – хором проорали боевики карательного батальона "Айдар", и ринулись на штурм КПП, сделав несколько выстрелов по зданию. Никакой реакции не последовало.
– Они мертвы! – радостно произнес Мельничук, командир карательного батальона. – КПП – наш. Огонь прекратить! Слава Украине!
Со стороны России летела целая стая ворон то, взлетая ввысь, то опускаясь вниз и сопровождая криками свои взлеты.
– Москали! – произнес один каратель и выпустил по воронам автоматную очередь.
– Слава Украине! – заревели каратели, приближаясь к таинственному зданию погранзаставы.
На той стороне шоссе несколько сотен бойцов народной армии уже взяли их на мушку.
– Не стрелять! Пусть подойдут остальные.
Уверенные вояки батальона "Айдар", опустив стволы вниз, вступили на дорожную полосу.
– Огонь! – дал команду командир отряда Николаев.
Пули посыпались градом, подкашивая солдат противника.
– Ложись! Ложись! Ползком назад, к полосе! – изо всех сил кричал Мельничук. Потеряв около двадцати процентов личного состава, наступающие стали окапываться в лесной полосе. Град пуль полетел над головами. Теперь уже им пришлось вызывать подкрепление. Был вызван еще один полк. Полк ополченцев зашел с тыла и замер в ожидании. И не зря.
Вояки бандеровской роты по одному, по два, ползком пробовали отступать назад. Уже на выходе из полосы их пристреливали, как дичь. Около ста айдаровцев были прикончены таким образом.
Мельничук снова стал просить помощи у Яруша и даже у Коломойши. Яруш не отвечал, а Коломойша обещал прислать танки и БТРы.
Два БТРа тут же явились, но были уничтожены ополченцами. Пришли два танка, но оба танка были подбиты, а следующие два взяты в плен вместе с экипажем.
Задача ополченцев состояла в том, чтобы вытеснить противника из леса, для этого решено было взять их в кольцо. После перегруппировки, каратели были окружены со всех сторон.
Мельничук приказал солдатам вырыть для него небольшую канаву, где бы он мог спрятаться в положении лежа. У солдат было все, кроме штыковых лопат, пришлось ковырять землю штыками, а выгребать руками.
Храбрый капитан лег на живот и был ниже поверхности земли на три сантиметра. Достаточно поднять голову, чтоб все видеть.
– Будем держаться до конца, – громко крикнул он.
– Я не хочу умирать от пуль москалей, – жалобно произнес один доброволец, судимый в России за групповое убийство и сбежавший на Украину.
– Я так же, матка боска, не желаю погибать такой позорной смертью, матка боска. Капитан, спаси. У меня жена во Лемберге и маленький ребенок. Зачем я сюда подался?
– Сволочь ты, Мельничук, ты нас сюда привел, зачем было загонять лучших солдат в этот котел?
Солдат поднял автомат и пустил очередь по Мельничуку, но тот врыл голову в песок и пули не коснулись его головы.
– Братцы, я тоже не хочу смерти, сука буду. Это Коломойша нас всех омманул. Он пообещал много денег. У меня в походной сумке сто тысяч долларов, я не успел вам их раздать. Хотите – заберите все деньги, только оставьте мне жизнь. Слава Украине!
– Слава Украине! – заревели солдаты, но их дружный голос потух в свисте пуль.
Когда основная часть карателей была перебита, многие из них корчились от тяжелых ранений и не могли протянуть руку к автомату, Мельничук дал команду выбросить белый флаг. Только десять из ста пятидесяти бойцов были живы, измазаны в грязи, без единой царапины. Они по команде встали, построились во главе со своим командиром Мельничуком.
– Ну что, бойцы, бандеровцы? Довоевались? Кто вас посылал убивать своих братьев?
– Слава Украине! – произнес один боец нацистский лозунг и тут же опомнился, захлопал глазами, омочив штаны небольшим количеством жидкости, а потом поднял обе руки кверху.
– Произвести санобработку, – приказал командир отряда Соколов.
Пацана поволокли. Через десять минут он уже не мог стоять на собственных ногах: кровь текла у него из носа, изо рта и ушей. Два солдата держали его в строю. Санобработка повлияла на поведение остальных вояк.
– Как фамилия?
– Мицько.
– Откуда?
– Из Львова.
– Кто тебя сюда послал?
– Сам приехал. Добровольно.
– Ты?
– Лавривский. Меня забрал военкомат. Дома осталась старенькая мать. Не убивайте меня, как матушка без меня?
– Где ваш командир?
– Я командир.
– Ты – Мельничук?
– Да.
– Сволочь он, – произнес один боец-бандеровец. – Он приказал отрезать головы молодым бойцам, сложить в мешок и отвозить Коломойше, этому жиду поганому, который платил за каждую голову по десять тысяч долларов.
– Увести, надеть наручники и в подвал.
Мельничук, молча, сложил крест-накрест руки, чтобы удобнее было набросить наручники, слегка улыбнулся и пошел между двух солдат, вооруженных автоматами, по направлению к подвалу, где содержались опасные преступники.
По пути в погреб у него сразу же созрел план. Он пойдет на мировую с новой властью, возьмет взвод и начнет воевать с бойцами Коломойши. Эта мысль его так согревала, что он даже был рад такому развитию событий. Какая разница, с кем воевать и где воевать, лишь бы деньги платили.
– Ну, что вояка? – спросил Соколов бойца, которому сделали небольшую санобработку, и он уже стал приходить в себя, но все еще сплевывал кровь и вытирал нос рукавом гимнастерки. – Довоевался?
Он достал белую салфетку, подошел и вытер ему лицо, измазанное кровью.
– Я вас расстреливать не буду, а отправлю домой.
Бойцы загудели: не могет быть!
– Может, может, мы не убийцы. Это вас заставили быть убийцами. Пусть каждый вспомнит, сколько он убил безоружных женщин и детей. За что? Что они вам плохого сделали? На деньги позарились? Сейчас каждый из вас подойдет и назовет номер телефона своих родителей, я их буду вызывать. Пусть приезжают, забирают вас, вояк негодных.
Все пленные были уроженцами Львова, Ивано-Франковска и Тернополя, сыновья родителей нацистов. Если брала трубку мать, она сквозь слезы долго допытывалась, кто это, не ложный ли вызов. Как можно, чтобы москаль был человеком, ить москали это звери, а не люди.
– Боец, Хвост! Подойди, поговори с мамой. Она не верит, что ты жив.
– Матка, пся крев, есм Станислав, дуй за мной, а то москали меня послезавтра расстреляют.
– Никто тебя не расстреляет, а вот если второй раз попадешься, не пощадим.
22
Победа над карателями вдохновила бойцов народного ополчения, вселила в них надежду, что они не зря рискуют своими жизнями ради свободы, ради будущего своих детей, внуков и правнуков. Появилась уверенность в том, что они могут воевать на полях сражений не хуже, а лучше бандеровцев, на стороне которых Америка и вся западная Европа.
Самый воинственный батальон был разгромлен, и это лучшее доказательство того, что их можно и нужно давить, как мух навозных.
И все же, в этой войне люди умирали, как мошкара при неожиданно ударившем морозе. С обеих сторон. Если бойцы освободительной армии Донецкой и Луганской республик отдавали свои жизни за освобождение от бандеровцев, за национальную идею, то все воинские формирования киевской хунты шли на войну исключительно за деньги. Рядовой получал свыше тысячу долларов в месяц, а командир свыше четырех тысяч. Они продавали свои жизни за выполненную работу. А результат работы наемников – убитые, те, кого они не знали, не видели, к кому они не испытывали жалости и сострадания. Они даже не заботились о том, чтобы похоронить своих, убрать с поля боя свих же карателей, посланных с той стороны океана и со всего света. И к пленным они относились точно так же.
Если в древние времена и средние века победители хоронили побежденных, и отдавали им почести, то в двадцать первом веке каратели издевались над трупами, держали неделями, не предавая земле, а над живыми во время допросов упражнялись в диких издевательствах, о которых страшно и тяжело рассказывать. И неудивительно. Армия Коломойши состояла из одних бандитов, убийц, грабителей, насильников, наркоманов. Коломойша сам не блистал нравственностью, поэтому сделал ставку на отбросы общества.
А подняться несколько выше, то и там ничего хорошего мы не обнаружим. Из четырех президентов Украины только Кучма был порядочным человеком. Эту порядочность он старался соблюдать и в государстве. При нем меньше воровали, меньше продавали совесть, меньше было лидеров типа Яйценюха, Ляшки-Букашки, Тянивяму и революционеров в юбках типа Фурион и Надежды Садоченко. Остальные…нет слов. Пусть история даст им оценку.
Оригинальным президентом Украины стал Вальцман, назначенный Нудельманн по согласованию с Бардаком Оймамой, а потом "избранный" народом. Надо прямо сказать: если бы американцы предложили кандидатуру осла на пост президента Украины, народ бы его избрал.
– 27 июня – исторический день для Украины, – сказал Вальцманенко, собираясь подписать экономическую часть договора с Евросоюзом. – По этому случаю я даю сепаратистам еще 72 часа жизни, а больше не смогу, меня подпирает план "Б". План "А" – передышка уже им подарен, а план "Б" – секрет государственной важности. Ни одна муха, ни один комар не разгадают этот секрет. Этот план родился в мозгу великого человека, замеченного Америкой, дружественной нам страной, нашей второй ненькой, нашей покровительницей в борьбе против агрессивных москалей. Но даже великий, мудрый Бардак не может разгадать мой план "Б", потому что план "Б" пока в трубе. Слава Украине!
На самом же деле план "Б" – туфта, так – покрасоваться. Бандиты, как стреляли по жилым кварталам, так и продолжали стрелять, а Коломойша заявил, что он не подчиняется президентскому плану "Б", если этот план предусматривает перемирие.
Коломойша потратил много денег, а результат нулевой. Кроме этого, Россия возбудила против него уголовное дело, и теперь по закону он должен быть депортирован из любой страны и передан правоохранительным органам России.
– Если я потрачу половину моего состояния и выиграю эту войну, я останусь доволен. А батальон "Айдар" будет выполнять свои функции.
Несколько командиров народного ополчения сговорились и решили взять в засаду батальон "Айдар", так как это сделали первый раз весьма успешно.
Командир Киселев жил в центре Донецка вместе с супругой и маленьким трехлетним сыном Володей. Он редко приходил ночевать, но каждый день позванивал супруге Людмиле, сообщал, что с ним все в порядке, что вечером он непременно будет, но не всегда приходил.
Между тем бомбежки с воздуха усиливались, и ей пришлось искать место в подвале, куда она спускалась с ребенком на руках, иногда ребенок крепко спал и посапывал. При каждом налете она думала, прежде всего, о муже: а вдруг что? Муж для нее был все: и любимый, и друг, и кормилец, и заступник. И она не мыслила себе жизни без него. Ей казалось, что все женщины переживают за своих мужей, но не так, как она. Вот они рядом сидят, у них глаза закрываются, а у нее сна ни в одном глазу. Только под утро, когда ее душа уставала, когда тело требовало абсолютного покоя и расслабления, глаза невольно закрывались, она могла погрузиться в непродолжительный сон. Когда руки ослабли, веки глаз опустились, ребенок вывалился из рук и скатился на пол, и заревел на весь подвал, когда уже все спали.
– Что такое? – возмутился кто-то. – Вы уж держите своего ребенка, как следует, что это за мать? Да он может сломать руку.
Тогда Людмила поднималась и уходила к себе на третий этаж. Покормив ребенка, прикладывала голову к подушке и засыпала. Маленький Володя сидел в игрушках. Но недолог материнский сон, она просыпалась минут через сорок, и тут-же брала мобильный телефон в руки. Телефон не только молчал, но и никаких звонков не поступало ранее. Тревога охватывала ее, она как бы подступала снизу и опоясывала ее всю до макушки. Миша, где ты, что с тобой происходит? У тебя телефон украли, ты его потерял, почему тогда не возьмешь у товарища, чтоб сообщить домой, все ли хорошо?
В большой комнате висел его портрет, она становилась перед ним на колени и крестилась, как перед изображением Иисуса Христа. Но ничего не помогало. Телефон молчал. Схватив ребенка в охапку, она пошла в другой дом к знакомой Марии. У Марии муж тоже служил в том же взводе. Мария была дома, она сидела с заплаканными глазами, а когда вошла Людмила, стала вытирать глаза влажным от слез носовым платком.
– Ты хочешь скрыть от меня правду? Не стоит, мне нужна правда. Что с нашими мужьями, говори!
– Наши мужья теперь в засаде. Может, они уже убиты, может, попали в плен. Сегодня в три ночи был звонок и короткий разговор и ужасное слово: Маша, прощай. Все, довоевались. Тебе надо собирать вещи и через границу, в Россию, если хочешь выжить.
– Я ничего не хочу, я никуда не пойду, – сказала Людмила, обливаясь слезами. – Если мой муж погиб, мне жить не зачем, не для кого.
– Брось скулить: у тебя сын. Он подрастет, заменит отца,… в какой-то степени. Да и ты еще молодая. Возвращайся домой, собирай сумку. Встречаемся внизу. Через час. Все, иди, время дорого.
Уже ближе к обеду Люда с ребенком и ее подруга Маша подходили к КПП. Но там была километровая очередь. Людмилу пропускали с ребенком, а Маше предложили стать в очередь. Тогда Людмила сказала, что они сестры и могут ехать только вместе. Их пропустили, проверили паспорта, спросили, есть ли родственники в России и отправили на ту сторону. На той стороне было много военных в камуфляжной форме с автоматами и пулеметами наготове. Стрельбы по беженцам не получилось, хотя бандеровцы готовы были применить оружие по мирному населению. Тут же на площадке стояли автобусы "Икарусы" и много личных машин. Владельцы подходили к беженцам, предлагали приют в своих семьях, угощали фруктами, овощами, жареной картошкой с мясом и минеральной водой. Люда с Машей зашли в автобус, заняли место впереди, недалеко от водителя и узнали, что автобус отправляется в Крым.
Эту партию беженцев доставили в Ростовский аэропорт, накормили в столовой, а потом погрузили в самолет. Так Люда с сыном очутились на берегу моря. Все было хорошо. Ее мучил только один вопрос: где муж? Она каждый день набирала все тот же номер, но на звонок никто не отвечал. Погиб, значит, думала Люда, сопровождая страшную мысль слезами.
И вот однажды, две недели спустя, в воскресение, в пять вечера раздался звонок. Телефон ожил. Это был первый звонок за это время, время расставания с мужем.
– Люда, я жив. Был в плену. Меня обменяли на бандитов, отпустили двоих бандитов за меня одного. У меня нога повреждена, я теперь хожу, опираясь на полочку, может все еще пройдет. А теперь докладывай, где ты и что с тобой, и с сыном дай поговорить.
– Миша, дорогой! Боже, как я рада, я уже думала – все, никогда тебя не увижу. Мы с Володей на берегу моря, в Севастополе. Если можешь, приезжай. Переберись в Россию-матушку, скажи: жена в Крыму.
– Мама, мама, дай папу, – кричал Володя, вырывая телефонную трубку.
23
Когда обе воюющие стороны устают, когда нет перспективы победы одной стороне над другой и извлечь из этой победы максимальную пользу, – в этом случае стороны ищут мира. Путем переговоров. И киевская хунта стала искать пути к переговорному процессу с новоявленной республиками – Донецкой и Луганской. Хунта полагала, что эти переговоры должны быть похожи на нравоучение барина своему слуге. Ведь две области, всего лишь две, якобы восстали против всей страны и чего-то хотят, а если точнее, то и сами не знают, чего хотят.
Но, поскольку любой вопрос, за исключением посещения нужника и баньки, где можно было совершить скотский поступок – попробовать мальчиков, президент Вальцман должен был согласовывать с Нудельман, то крамольная мысль о поисках мира на Донбассе, невольно заставила его позвонить теще Нудельманн.
Едва выслушав его и то не до конца, Виктория раздраженно произнесла:
– Нам нужна земля, сланцевый газ. На этот земля не должно быть сепаратистов. Дело в том, что наш вице-президент США Джордж Байден присмотрел место добывания сланцевого газа на территории Донбасса и уже организовал фирму, а директором фирмы назначил своего сына, известного прощелыгу, точно такого же, как был его отец в молодости. А вице – близкий человек Бардаку, почти что Бардак. Они – два сапога пара. Если босс кашлянет, то и вице старается кашлянуть, если босс выпустит пар из штанов, то и вице сделает то же самое, непременно. Джордж Байден много раз приезжал к тебе в Киев, и скоро приедет еще. Гут бай!
Вальцман схватился за голову и заплакал от горя. Какой там мир, зачем мир?
Байден действительно приехал два дня спустя. Пушки уже стреляли в районе Донбасса, люди гибли, корчились в муках, над ними, безвинными, проводились опыты жестокости во время допросов, а Байден садился прямо в кресло украинского президента без разрешения и давал Вальцманенко, а через него всем украинцам накачку. И эта накачка считалась, как нечто вроде проповеди, но обязательной к исполнению. И президент, и его администрация целых три месяца восторгались проповедью Байдена, повторяли его слова пусть в искаженном виде.
Сланцевые месторождения нельзя отдавать русским, несмотря на то, что сланцевые месторождения чрезвычайно вредны для здоровья человека и экологии. Территория должна быть освобождена от сепаратистов, конюшня, как говорится, должна быть чистой.
Каратели просили передышки, особенно, когда несли большие потери, но после визита Байдена, Вальцманенко стучал кулаком по столу и произносил: не позволю, Слава Украине!
– Дорогой Байда, подбрось миллиончиков сто…на войну. Я там всех расстреляю, – просил Вальцман, как всякий еврей, который просто за так – ничего не делает.
– Валута фонд, я туда звонить, кричать, твоя мать, как на Россия и фонд тебе мульярд пополам, а ти русских чик – чик.
– Есть чик – чик. Слава Украине.