От этой мудрой мысли он так возбудился, что ему хотелось петь, плясать и…кого-нибудь прижимать к груди. Но тут загремел звонок, высвечивая номер и фото того, кто посылал эти сигналы. На экране высветилась голова канцлера Германии Ангелы Муркель. Она иронически улыбалась, потом стала хмуриться.
– Ну что, Бардак? В Европе тоже бардак. Россия ввела санкции против нас и против тебя тоже.
– Россия? Какие санкции может ввести Россия, нищая страна против богатых европейцев и против Америки? Да это же смешно! Может ты, ангелочек, что-то перепутала? А, я все понял, тебе неверно доложили, накажи их, недобросовестных работников. Лучше расскажи, как у тебя дела. Если бы ты была более снисходительной ко мне как к мужчине, я приехал бы к тебе в следующие выходные.
– Приезжай, мои врачи отрежут тебе шарики, а то излишняя забота о сексе мешает тебе руководить государством. Наколбасил ты, братец, с этими санкциями. Германии это обойдется, чуть ли не в миллиард евро, а всему Евросоюзу около двенадцати миллиардов.
– Так в чем же дело? – возмутился Бардак. – На что введены санкции?
– На мясо, рыбу, овощи, фрукты, короче на все, кроме детского питания. Польша половину своего урожая не знает, куда девать. Все начинает гнить. Урожай пропал, возникает безработица, фермеры разоряются. И так по всем странам.
– А вот в чем дело, ну и хитрый же этот Потин, все молчком, молчком, а потом – раз и бабах. Опасный человек. Но, а как, же народ? Ведь все останутся голодные и его свергнут. Давай немножко потерпим. Объясни своим гражданам. Победа будет за нами, – распалялся Бардак.
– Ничего этого не будет. Бразилия обеспечит русских мясом, фруктами, овощами, а Аргентина свининой. Тут еще Китай подключится, Индия, Пакистан, – убедительные доводы приводила Муркель.
– Я нажму на Бразилию и Аргентину, я их заставлю отказаться от поставок мяса и других видов продукции в Россию. Это проще простого. Один звонок и дело в шляпе.
– Не торопись, Бардак. Русские говорят: кто спешит, тот людей смешит. Необходимо прикинуть: а может эту миссию возложить на Евросоюз?
– Ну вот, значит, есть предлог приехать к тебе на твои озера, скажем в Кепеник? Освежиться, омолодиться.
– Приезжай, мы с мужем встретим тебя в аэропорту.
Бардаку не хотелось думать, что он, как мужчина, Ангеле Муркель неприятен: Ангела в свои шестьдесят лет выглядела очень пикантно, она была довольно симпатична и даже сексуальна, а Бардак…ну какая женщина, даже если бы она была одинока, могла бы полюбить такого козла?
– Гуд бай! – произнес президент великой страны, гордо задрав голову.
Журналисты, политические деятели запада долго хлопали глазами, не зная, что делать. Они нервничали, высказывали всякие глупости. Дескать, Россия не имеет права этого делать. Россия должна делать то, что мы ей рекомендуем. Громче всех били в колокола поляки и крохотные прибалты.
– Это так, говорильня. Россия никогда не откажется от пахучих, красных яблок. Грузите фуры и везите к границе, – посоветовали полякам политики из Евросоюза.
Поляки на радостях нагрузили пять фур и вперед. Но на границе их развернули обратно. Русские слов на ветер не бросают, во всяком случае, не всегда. После возвращения поляков в Евросоюзе началось тявканье, но оно не могло продолжаться долго, поскольку было абсурдным. Нельзя обвинить страну в том, что она отказывается купить товар у одного продавца, а идет к другому, у него берет по взаимовыгодной цене, да еще обязуется покупать в будущем.
Стали раздаваться голоса: надавим на Аргентину и Бразилию. Китай даже не упоминался, на Китай давить нельзя, поскольку Китай сам может надавить на кого угодно. Насколько эта мера может облегчить состояние России, окруженной недружественными клерками всего мира, покажет будущее. Пока сказать трудно. Скорее, это толчок для развития отсталого на сотни лет народного хозяйства, уничтоженного еще Лениным, и маленькая отдушина для каждого русского патриота: дескать, мы тоже, что-то можем.
Санкции развитых государств Запада и Америки это подножка спортсмену, который вот-вот добежит до финиша, ведь только народное хозяйство страны стало выползать из ямы, использовать западные технологии и вдруг такой обрыв. По многим позициям мы, по сравнению с западом, на уровне средних веков, потому что Россия всегда, начиная с Петра Первого, вынуждена была весь свой интеллектуальный потенциал тратить на вооружение, чтобы в любое время отстоять свою независимость.
Трудно сказать, почему западные страны, смотрели, смотрят и, возможно, будут смотреть на Россию, как на врага. Украина, это скверное, с больной головой, рожденное Россией дитя, лишь повод, чтобы насолить России, а возможно и взять ее за жабры. Они уже загнали Россию в угол, и теперь те средства, которые могли бы пойти на строительство дорог, внедрение новых технологий, новых заводов, оснащение сельского хозяйства, уничтоженного большевиками, снова направлено на создание новых видов оружия. Мы затягиваем пояса и молчим. Мы, простые люди, видим, знаем, как к нам относятся, представители такой же, как мы белой расы на Западе и в Америке. У нас, простых, молчаливых, добрых, есть своя гордость. Мы терпеливы и не злопамятны. Нами помыкать нельзя, нас поработить невозможно и чем дольше западные швабы, ковыряясь в гнилых зубах и потягивая пиво, будут задавать себе один и тот же вопрос, как бы поставить русских на колени, тем дальше и глубже все уйдем в никуда. Выход из этого тупика один – взаимное уничтожение.
Вслед за Америкой и Евросоюзом, и Украина начала вводить свои санкции: муха стала пытаться куснуть медведя, но боясь, что медведь ее не заметит, искала, но никак не могла найти нос, куда можно было укусить, как можно больнее.
Премьер-министр Яйценюх пригрозил закрыть ржавую газовую трубу, но Германия прикрикнула: не сметь, пигмеи. По этой трубе, из коей капризный ребенок все время ворует газ, Россия все еще поставляет Евросоюзу топливо, обогревая, гавкающих на нас швабов.
61
Иван Микуляк, уроженец Ивано-Франковска, западенец, располнел до неузнаваемости: он съедал большой кусок сала с чесноком и буханку свежего хлеба за один присест, долго икал и спустя часа три, съедал столько же. Заброшенный карателями в тыл ополченцев в качестве наводчика, за каждый посланный сигнал, он получал солидную сумму от Коломойши, а домой не посылал ни копейки, хотя дома у него бело шестеро детей и одноглазая жена Оксана. Трусливый, непредсказуемый и противоречивый, он тяжело входил в свою роль, в роль "разведчика", как ему внушали его хозяева. Вначале он посылал ориентиры наобум, подбирал малозначащие объекты для уничтожения, но потом, когда его поймал еще один шпик, который отлупил его, как сидорову козу, и назвал предателем, Иван стал более серьезно относиться к своим обязанностям.
Вначале казалось, что все на него смотрят и все читают по его роже одно и то же – предатель, шпион. Когда гремела канонада по его наводке, он убегал в подвал, общался с людьми, в основном с женщинами, что прятали своих детей. Женщины были молодые, розовощекие, упитанные: кровь с молоком, но разговор обычно не клеился. Ваня шепелявил, глотал слова, произносил их мягко, нечленораздельно, уходил в себя, опасаясь, что на него начнут показывать пальцем.
Женщины и старики, глядя на него, этого бугая, иногда спрашивали: почему он не на фронте, не в ополчении, что он здесь делает? Но Иван, как его учили, перечислял кучу болезней и даже показывал, как у него трясутся руки, а потом часто менял местоположение, бывало, и сам попадал под перекрестный огонь, но выживал.
Однажды его выследил земляк Мошенка Петро. Он пробирался за Иваном в толпе, а когда тот вышел на безлюдную полянку, где валялись куски разбросанного металла и кирпичей, схватил его за жирный затылок.
– Иван Микуляк, не двигаться, а то получишь в ребра маленький кусок металла, а он прошивает насквозь. Ты понял?
– Пойнял, пойнял. Откуда ты знаешь, как меня звать?
– Давай, присядем. Вот тебе на сигареты, на конхеты, на пиво и жратву. Наш командир вынесет тебе благодарность за работу. Я вижу: школа уничтожена полностью, да еще две старухи лежат у входа, должно быть уборщицы, это твоя работа, я обо всем доложу. А пока новое задание, даже два. Выследи детский садик, в котором полно народу, где много детей. Надо так, шоб снаряд разорвался сверху и все проломил, все засыпал, шоб никто оттуда живым не вышел. Второе задание. Определи координаты больницы, где лежат раненые. Подашь условленный сигнал дважды, а потом отойдешь в сторону на пятьсот метров. Оружие сильное, разлет снарядов большой, радиус большой. А пока оставайся здесь и периодически закрывай глаза и охай, притворяйся больным. Вид у тебя, как у попрошайки. Ты работяга по очистным сооружениям, надо чтоб от тебя еще и воняло. Все, я пошел.
Мошенка ускорил шаги, вскоре исчез, а Иван раскашлялся и повалился на землю. Женщина шла с ребенком, остановилась.
– Что с вами, может помочь чем?
– Падучая заморила, о, а-а-а! – завопил он, потом замолк, подсматривая одним глазом. Женщина ускорила шаги, исчезла за поворотом. Он вскочил на ноги, догнал женщину и спросил:
– И де тут детский синаторий? Дочь у меня тама лежит, уже неделю ее не бачив, то есть не видел.
– Детский садик имеете в виду?
– Воно шось таке. Много должно быть, малышей тама…
– За пятьсот будет.
– Када я привозил свою Лялю, было триста, – солгал Иван и был доволен, что он может так правдиво лгать, коль ему верят.
Он быстро посеменил по указанному направлению и увидел красивое четырехэтажное здание, подошел к входу, сел на скамейку и стал нажимать на кнопки маленького аппарата, что носил в правом кармане брюк.
Ну, теперя надо бежать. Теперя надо в больницу, где лежат раненые. Как и в первом случае, Иван поравнялся с женщиной, что несла в авоське продукты, спросил, где тут больница и она ему так же, не спрашивая, зачем ему это нужно, подробно рассказала, как пройти к зданию больницы и посеменила дальше.
Ваня так же послал сигналы – координаты и довольный, что выполнил новое задание, направился вглубь города. А какое-то время спустя раздались мощные взрывы. Детские учреждения были снесены с лица земли. Свыше четырехсот детей погибли. Раненые тоже погибли.
Иван повернул обратно. Он хотел убедиться, что все сработало, как и полагалось, а потом его желание и садистские наклонности увидеть корчившиеся в муках жертвы, приносили ему бандеровский кайф. Говорят, Степан Бандера, глядя, как отрубают малышу голову, приходил в экстаз. Он возбуждался и награждал исполнителя дикого ритуала половым контактом.
Иван увидел разрушенную больницу, но, ни одного трупа. Это его не вполне удовлетворило, а когда подошел к детскому садику, раскиданные ручки, ножки, висевшие внутренности на гребне забора, привели его в восторг. Он достал смартфон и включил камеру, совершенно потеряв бдительность. Два бойца очутились рядом и оба, один слева, другой справа сунули ствол в ушную раковину.
– Не двигаться!
– Та шо? Шо? Я тутечки просто прохаживаюсь. И решил отснять ето безобразие. Сдурели люди совсем, малышей умерщвляют. А кто будет родину защищать?
– Ты тоже родину защищаешь?
– А то, как же? Видите я с фотоаппаратом?
– Руки за спину!
– Шо? Я жаловаться буду!
Один боец опустил ствол и тут же, молниеносно дал бандеровцу в глаз. Бандеровец накрылся ногами и расхныкался. Получив еще один удар в ребра кованым сапогом, затих.
– Ну что, показания давать будем? Мы все равно знаем, что ты сволочь, что ты бандер и морда у тебя бульдожья. Вставай, вывернуть карманы, живо!
– Я все скажу, только не убивайте. Я …ничего такого не сотворил, я наводчик, только сегодня пришел в город, присматривался. Я не хотел воевать. Браток, дай закурить. Во имя отца и сына, – начал креститься Иван.
– Мы тебе пока устроим экскурсию, а показания дашь потом. Руки за спину!
Иван покорился. Ему надели наручники, в которых неудобно было ходить, и теперь сильнее выпирал живот.
– Вот этот дом – твоя работа? Признавайся, а то хуже будет.
– Не видел, не знаю. Куда вы меня ведете? Не убивайте меня, у меня в Ивано-Франковске жена и шестеро детей, кто их кормить будет. Я просто не знал, зачем нас сюда доставили, а потом предложили подзаработать.
– На жизни детей, так?
– Я к гибели малышей не имею никакого отношения, мне, правда, предлагали, но я кахтегорически отказался. Я хочу попросить политическое убежище в России. Сделайте меня беженцем. У нас 438 человек сбежали в Россию. Их там встретили как братьев, покормили, напоили, оказали медицинскую помощь и отправили домой. Их уже вернули на хронт. И я так хочу, почему бы нет?
– Если дашь правдивые показания, может и тебя отпустят.
– Дам, дам, что тут такого?
62
Новость о том, что Луганску грозит гуманитарная катастрофа, обрадовала военное руководство карателей.
– Вот теперь мы победим! – воскликнул министр обороны Полдурак. – Вот теперь я получу звание маршала. Если не получу сейчас, то не получу никогда. Ай да Полдурак, как бы, ни так, ай да министр обороны!
Он был в новой военной форме, выглядел очень молодо с надвинутой на глаза фуражкой, производил благоприятное впечатление. Бандеровцы и другие солдаты войск украинской армии, всегда ходили в грязной одежде, а некоторые были без обуви и без гимнастерок, но с обязательным атрибутом – автоматом за спиной.
В белых перчатках Полдурак бросился помогать солдатам заряжать ракетами систему Град и даже подносить с кем – то тяжелые снаряды, и быстро покрылся потом.
– Господин министр, будя вам трудиться, глядите, какие у вас белые ручки, как у моего ребенка попка, ён недавно родился во Львове, то бишь, в Лемберге.
Министр вытер пот с лица белой перчаткой и тут же отправился в бункер. Туда недавно насильно привезли генералов. Все генералы – люди старшего возраста больше всего боялись попасть на передовую. Шутка ли, пройти войну и так много лет отдать вооруженным силам Украины, а тут бесславно погибнуть от рук сепаратистов. А под Киевом дачи в три этажа, мебель из Германии и Парижа, собаки, внуки и беззубая жена, – как все это оставить в бою с этими сепаратистами, агентами Кремля? Генералы же, чуть помоложе, они как бы заразились этой проклятой бациллой, и не желали умирать за просто так, а там автоматически появлялся страх перед смертью, как это обычно бывает в молодости. И тут же мысль, как избежать этого? А чтобы избежать позорного конца, не надо появляться на передовой. Все так просто и ясно.
– Здравствуйте, господа генералы! – произнес министр обороны. – Не мешало бы вам всем малость проветриться, понюхать пороху, так сказать. Что толку отсиживаться в землянке?
– Так – то оно так, – сказал генерал Костенко, вытягиваясь в струнку. – Но, чтобы руководить современным боем, нужна спокойная обстановка. В спокойной обстановке лучше думается, а если ты под градом пуль руководишь боем, то результата никакого нет и быть не может. Вон Жуков всегда руководил войсками, не выходя из блиндажа.
– Не рекомендую произносить это имя. Жуков – москаль, чужой человек, – строго сказал министр обороны. – Ищите наших. Победу над Гитлером одержали украинские генералы. А украинские генералы всегда находились на передовой. Товарищи генералы, встать, смирно! По одному из блиндажа выходи!
Новый начальник штаба, уже четвертый или четырнадцатый по счету, генерал Бздяко, вскочил, приложил руку к пустой голове, как это делают в американской армии, доложил:
– Вашество, енерал плутковник! Командный состав готов к выполнению боевых задач. Первую задачу – хорошо пообедать – наши енералы уже выполнили, а вторая задача отведать свист пуль – готовятся. А затем, можно отведать клубничку. Можете присоединиться, генерал–плутковник.
– Клубничку, сперва клубничку, а потом уж передовая.
– Генерал Хвост! застегнуть ширинку!
– Не могу, товарищ енерал – плутковник, молния не работает.
– Молнию заменить, клубничку отставить, мораль внедрить, жену присобачить к сердцу, как это делают доблестные воины американской армии.
– Не могу, енерал – плутковник. Жену увел мой помочник Зуб. Разрешите иттить!
– Отставить! Всем наверх! – скомандовал Полдурак, размахивая испачканной перчаткой.
Генералы принялись застегивать пуговицы и от страха, кители практически все застегнули наперекосяк.
Полдурак посеменил первым, но на самом верху, только его фуражка показалась выше бруствера, от разрыва снаряда куски глины и мелких камней дождем посыпались на плечи, на фуражку и за шиворот. Министру показалось, что снаряд разорвался рядом. Тут же автоматически увлажнились штаны.
– Отставить! Всем вернуться в укрытие.
Эта команда была тут же выполнена без единого возражения.
– У…у вас пердчатки запачканы, что делать? Я могу постирать в полевых условиях, – лепетал генерал Бздяко.
– И описался енерал – плутковник, – выпалил молодой генерал Цыбулько.
– Э, пустяки, садитесь все. Это я десять ракет отнес по очереди к системе Град и запечатал, куда следует. Запачкал пердчатки. Каждая ракета весит, будь здоров. Когда все было готово, нажал на гашетку. Раздался выстрел, задрожала земля, а там гляжу: куски террористов по воздуху разлетаются. Тут я решил пройтись по городу, чтоб увидеть всю эту радостную картину с более близкого расстояния. И знаете, что я определил, двигаясь по городу? В Луганске гаманитарная касистрофа. Необходимо срочно доложить Верховному Вальцманенко, нашему президенту. Выходит, и стрелять не надо, противник сам концы отдаст в ближайшее время, а мы все получим по лишней звездочке, а потом начнем готовиться к параду победы в Севастополе. А ты генерал Бздяко, набирай номер Вальцманенко, Верховного, он так обрадуется и скажет, как быть дальше.
Генерал Бздяко успел нажать на кнопку мобильного телефона, как из Киева раздался звонок, мощный, протяжный.
– Енерал Бздяко слушает!
– Пусть Полдурак доложит. Как идет война с террористами, мне докладать Бардаку через десять минут.
– Все очень хорошо, Верховный. Сам Полдурак таскал ракеты на своем горбу и запихивал ракеты в систему залпового огня Град. Перчатки испачкал. Враг деморализован, он уже на коленях, хочет поднять руки, но не может, рук у него нет. Наши Грады отрезают не только головы и ноги, но и руки, представляете какая прелесть. Я када это вижу, в моей голове начинает звенеть музыка, как у нашего Степки Бандеры. И ишшо одна новость. В Луганске гаманитарная катастрофа, тама нет ни воды, ни света, ни продухтов, ни алкоголя, ни кафа, ни спички. Ничего нет, один патрет Потина у каждого на шее висит. Нам и палить не надо. Осталось ждать. Со мной согласен и начальник штаба вооруженных сил. Что прикажете делать дальше, Верховный?
– Ничего. Я доложу Бардаку, он принимает решения. Может он разрешит нам полежать, клубничкой побаловаться, пивко попить, травку покурить. Как только решение будет принято, я тебе тут же отзваниваю. Понял?
– Так точно.
– Мне не надо: "так точно", это москальское выражение, смотри, чтоб тебя не услышал Яруш, он те голову отрежет и будет прав.
– Тильки так, верховный, средний, нижний, окружной Вальцманенко.