– Можете его закопать, парни, но сначала развяжите-ка ему глаза, пусть поглядит перед смертью на свет божий, – приказал тот. Водила стащил с Меньшикова ароматный мешок и похищенный репортёр в изумлении уставился на сидящего за накрытым столом Семёнова.
– Привет, Женек! Ну как тебе, в моей шкуре, не тесновато пришлось? – непринуждённо спросил друг.
– Какой же ты гад, Лёня! Освободи меня, сволочь! – проорал журналист.
– Зачем? – усмехнулся Алексей.
– Я хочу тебя убить, – заявил Евгений.
– Это меня не устраивает, дружище, так что полежи пока, поостынь.
– Ладно, развяжи, не трону, сил уже нет валяться, – пожаловался Меньшиков.
– Ты точно будешь себя хорошо вести? – не поверил Семёнов.
– Точно. Убью тебя в другой раз! – пообещал узник.
Заказчик дал указания товарищам освободить репортёра, что те и сделали.
– Присаживайся, а то закуска остывает. Присаживайтесь и вы мужики, – пригласил всех виновник торжества. Меньшиков, потирая затёкшие руки, сел рядом с ним.
– Ну ты блин даёшь... Не мог нормально в гости позвать? – пробурчал он.
Семёнов налил ему рюмку водки.
– Забудь, лучше выпей, – похищенный выпил залпом.
– Ну и шуточку ты сыграл со мной... – пробормотал он, поморщившись.
– А ты со мной? – возразил Алексей.
– Я всё понимаю... – не унимался журналист, потрясая руками. – Но хотя бы, ты мог подыскать для меня мешок, чуть менее вонючий? Я ведь едва, по дороге не задохнулся от этого смрада.
– Прости, Жека, но другого мешка под рукой у нас не было... – повинился Семёнов.
– Это что... Он даже маски нам дурацкие подобрал. Не посмотреть, не слово молвить!!! – присоединился к беседе Гриня.
– А тебе точно на диету надо садиться! – порекомендовал ему Меньшиков. Толстяк махнул рукой.
– Не-а, это просто у меня кость широкая.
Евгений, осознав всю бесполезность дальнейших доводов на такое замечание, промолчал. Тут подсели остальные участники похищения, и водка полилась рекой. Они очень быстро помирились с Меньшиковым, так как нет ничего на свете лучше, а главное полезнее, чем откровенная, охватывающая все области жизни застольная беседа настоящих мужчин.
Глава 42
Проезжая по Пензе, притормозив у очередного светофора, он пристроился позади старого троллейбуса. После зелёного света, движение возобновилось, Евгений продолжил путь, стремясь выбраться за черту города, как велела ему карта. Что ж, это дело времени, а его было навалом.
"Похоже, я поздновато вернусь домой. Фигня. Зато ответ найду", – решил он петляя по змеевидной капризной дороге.
Вскоре столица сурского края осталась позади, Евгений прибавил скорость, продвигаясь вперёд между игольчатых зелёных стен. В его пальцах безостановочно дымилась сигарета.
Как долго тянется дорога!
Наконец-то перед машиной появилась та самая развилка, которую обещала карта. Стрелки указывали ехать прямо, не сворачивать, Евгений так и сделал, далее немного проехав по трассе, ему пришлось свернуть налево, прямо в лесную полосу, в бездорожье, как говорила карта. Больше никаких указателей не было, бумага стала бесполезной.
"Надеюсь там, в глуши есть что-то стоящее, иначе получится простая трата времени", – подумал Меньшиков, выруливая из луж. Он проехал довольно приличное расстояние, прежде чем перед ним раскинулась замороженная стройка, какого-то здания, обнесённого толстым бетонным забором. Репортёр заглушил мотор, притормозив в двух метрах от ворот. Выйдя из салона, подошёл ближе к ним, они не скрывали, подобно мощному ограждению, что было за ними.
"Что же там таится? Ответ внутри. Надо попробовать забраться туда..." – осматриваясь, решил мужчина. В это время здоровущий лохматый пёс коричневого окраса, мирно дремавший под навесом, лениво открыл один глаз, смерил Меньшикова и снова уснул.
– Хорошая машина у тебя, парень, – неожиданно услышал у себя за спиной Меньшиков, он сконфуженно оглянулся. У "Мерседеса" стоял седой старик в дождевике поверх потрёпанной одежды с двустволкой через плечо.
– Не стреляй дед, я только спросить хотел. Что здесь такое строится? – проговорил незваный гость.
Сторож пристально оглядел нарушителя местного покоя.
– А ты кто такой будешь?
– Я? Да я так... случайно мимо проезжал.
– Закурить дашь? Скажу, – заявил дедок.
– Это, пожалуйста, – улыбнулся Меньшиков, потянувшись за пачкой. Пенсионер изучил поданную сигарету и нахмурился.
– Заморские куришь, парень?! Я тебе так скажу, добра от них не жди! Вот если бы нашего табака, забить... – многозначительно произнёс он, а после добавил: – Читал я в учёном журнале, дескать, к раку они ведут.
– Наверно, правду ты говоришь, батя. Извини, а всё-таки, что у тебя здесь? – напомнил Евгений, дав прикурить старику.
– Нет. Ничего я тебе не скажу, потому что плохие у тебя сигареты. Ни к чёрту прямо...
Меньшиков изумился.
– Ха, дед, ну и шуточки у тебя! От скуки умираешь?
– Секрета тут особого нет, санаторий здесь строится, – пояснил сторож.
– А ты тут, чем занимаешься? – полюбопытствовал журналист.
– Как чем? Сторожу вот, от таких, как ты – лазутчиков.
– Что один? – удивился мужчина.
– Сынок, ты меня за лоха что ли держишь? – усмехнулся пенсионер. – У меня тут бригада своя богатырская! Было время, лазили тут всякие, опосля бока им намяли, так и не показывается никто с округи.
Дед приблизился к Меньшикову, подозрительно осматривая.
– Что-то ты, сынок, больно много спрашиваешь? Ты случайно не диверсант? Может, тебе бока намять?
– Да ты что, отец? Я с миром пришёл, – оправдался Евгений. – Круто ты дед, дело развернул.
– А ты думал? Это тебе не фунт гороху, – сторож затушил ногой бычок и тут же попросил новую сигарету. – Хоть курево твоё и заморское дерьмо, но всё-таки угости, не жадничай.
Оба задымили.
– Что-то я с тобой заболтался, ты, сынок, поезжай отсюда подобру-поздорову, а то собака у меня злющая, покусать любит!
Журналист взглянул на ленивую псину.
– Ты на этого увальня не смотри, он только спать умеет. Лучше Шарика опасайся, ух, зверь! Он не разбирает, по какую сторону ворот ты стоишь! – предупредил дед, присвистнув. На зов прибежала дворовая собачонка, чуть выше баскетбольного мяча. С ходу, издали, она звонко лаяла, затем пыталась напасть на Меньшикова.
– Рядом, Шарик. Не надо нам крови, – скомандовал пенсионер, дворняжка зарычав, отошла в сторону.
– Ну, ладно дед... Спасибо за защиту. Бывай, – улыбнулся Евгений.
– Прощевай.
Меньшиков сел в машину и завёл мотор. Отъезжал от стройки, ворота удалялись и вдруг, он заметил шагающего ангела. Резко затормозил: от неожиданности водитель чуть не врезался в дерево. Чернокрылый вестник на этот раз ничего не рисовал, он просто звал за собой, плавными жестами... Ноги ангела не касались земли, он парил в нескольких сантиметрах от неё. Окаменевший журналист, выбрался из машины и сделал шаг на встречу. Теперь он медленно шёл за указывающим путь небесным созданием, от напряжения покрываясь холодным потом. Вот бетонный забор. Меньшиков не мог последовать примеру молодого человека, прошедшего сквозь бетон, поэтому ему пришлось перелезать через мрачную стену. Он на мгновенье потерял из виду ангела, замешкался, боясь, что тот исчез, возможно, навсегда.
Но нет, ангел повёл его дальше, всё приближаясь к незаконченной стройке. Ни на что не обращая внимания, журналист следовал за ним. Вестник приблизился к северному входу хмурых стен и растаял у них бесследно. Меньшиков неподвижно стоял на месте, стараясь отыскать молодого человека глазами, но того нигде не было, репортёр понял, что ответ на все вопросы ожидает его где-то там, за непробиваемой глыбой строения и он пошёл вперёд... сердце колотится. Передвигаясь осторожно, Меньшиков оказался этажом выше. И там с высоты, за непроглядной внутренней темнотой здания глазам Евгения предстал могучий человек, колотивший битой нескольких закованных в кандалы подростков. Они кричали от боли.
И сразу темнота... темнота поглотила наблюдателя, темнота... она была во всём, она наполняла собой целую вселенную. Евгений бессознательно свалился на грязный бетон, подняв за собой многочисленные клубы пыли. Кто-то неведомый склонился над ним и взяв за серый джинсовый ворот куртки, поволок в зловещую неизвестность, словно паук, тащащий свою жертву в глубь паутины на пиршество.
Глава 43
Кабанов с утра спустился к своему внедорожнику бутылочного цвета. С ним поздоровался мимо проходящий пожилой дворник с метлой в руках.
– Привет, Антоныч! Чего-то ты нынче невесёлый? – сказал в ответ Илья, беспричинно потерев крыло автомобиля.
– Да не с чего, радоваться, Илья Сергеевич. Беда ведь со мной приключилась, – поделился седой мужичок. Кабанов только сейчас обратил внимания на его лицо, и руки в ссадинах и ушибах.
– Антоныч, это кто же тебя так?
Дворник махнул обречённо рукой.
– Да завелись здесь какие-то изверги. Людей ночью подкарауливают, избивают, а потом грабят. Теперь видно, до меня очередь дошла... – он тяжело вздохнул. – И что главное обидно, Илья Сергеевич... вечер едва настал налетели гады малолетние, палками отмутузили, так что теперь все кости болят, вдобавок скудную мою зарплату до копейки отобрали! Ладно бы пьяный был, всё не так обидно, а то ведь трезвый, будто стёклышко, шёл себе, а они налетели... – покачал седой, морщинистой головой мужчина.
– Да-а, Антоныч, не повезло тебе... – согласился сочувственно лысый здоровяк.
– Эх, вот если б, милиция их словила, да за решётку лет на пять, чтоб знали сволочи своё место, – посетовал дворник.
– Нашёл, Антоныч на кого надеяться!... – усмехнулся Кабанов. – Будут менты тебе напрягаться, бакланов этих ловить... Скорее я тебе помогу, – вытащил из кошелька крупную купюру и протянул старику.
– Не стоит, Илья Сергеевич, – воспротивился тот.
– Возьми, не обижай меня. Это от души, за твою хорошую работу. Таких бы как ты побольше и город был бы чистым, – Кабанов насильно всучил бумажку. – Ну ладно ты уж так не расстраивайся, – утешающе произнёс Илья, потрепав плечо пенсионера. – Знаешь, Антоныч... ведь как не крути, а справедливость, она в натуре есть и её никто ещё не отменял. Зуб тебе даю, что рано или поздно эти выродки за всё ответ дадут. Бог их накажет, Антоныч.
– Видно, твоя правда, Илья Сергеевич, Бог им судья, – согласился дворник, после чего, попрощавшись, пошёл по своим делам.
– Не Бог судья, Антоныч, а я судья! – пробормотал Кабанов, смотря вслед удаляющегося старика, затем набрал номер сотового телефона.
– Алло? – прозвучал знакомый голос.
– Дэн привет... тут небольшое дело есть по твоей части, плачу как всегда, – произнёс крепыш.
– В чём проблема?
– Объявились в моём районе малолетние отморозки, беспредельничают по чёрному. А я этого не перевариваю. Их надо проучить, причём их ним же способом. Посодействуешь?
– Отчего же не посодействовать? Обязательно посодействую, – усмехнулся Роев.
Бита волоком чертила пыльную дорожку. Её обладатель мерно шагал, пристально сверля взглядом троих прикованных наручниками к стене семнадцатилетних отморозков. Ещё недавно они были так смелы, скопом нападая на беззащитных одиноких людей в тёмных подворотнях. Теперь они сами имели удовольствие очутиться на месте своих жертв. И что же произошло? Проявилась основная черта всех подонков во всей красе. Они оказались не просто омерзительными извергами, они являлись намного гадостнее этого определения, поскольку, в конце концов, стали самыми настоящими Трусами! Малолетние жестокие разбойники сейчас унижались, малодушничали, умоляли отпустить их, и тем большее презрение они вызывали у того, в чьих крепких руках ныне находилась увесистая дубинка, вместе с их жалкими жизнями.
– Ну козлы, вам уже не так весело? – обратился ко всем Кабанов, спокойным приглушённым голосом, словно он вёл дружескую беседу в каком-нибудь уютном ресторанчике. – Знаете... есть одна очень хорошая поговорка. Правильная поговорка... Что посеешь, то и пожнёшь. Так получайте! – после этих слов, Илья огрел ближнего по колену, оно затрещало, негодяй взвыл. Не обращая внимания на него, сильный удар пришёлся по плечу второго, затем по рёбрам третьего. Послышался треск костей, бывшие грабители орали во все глотки от страшной боли. Следом снова посыпались умоляющие вопли об освобождении. Закованные униженно просили их отпустить, дать ещё один шанс – исправиться. Илья плюнул им в окровавленные рожи.
– Твари, вы сами никому не давали шанса, не мужикам, ни даже бабам. От меня вы тоже этого не дождётесь!
Вновь глухо прозвучали удары дерева о тела, а их замыкали крики корчившихся отморозков. Кабанов по-хозяйски прохаживался взад-вперёд, наслаждаясь собственным могуществом, дававшим ему право вершить правосудие. Правосудие...
– У меня достаточно времени, козлята, я никуда не спешу... так что впереди у нас с вами очень много приятных минут! – с жестокой, пробирающей до озноба улыбкой проговорил хозяин этого увеселения. Он намахнулся на пленников для очередного удара, но подошедший сзади человек прервал его:
– Ну получай, Судья... – Роев скинул на пол бессознательное тело. Кабанов изменился в лице, увидев своего товарища.
– Этого нам ещё не хватало, – недовольно пробурчал каратель. – Откуда здесь он взялся? – удивлённо спросил Кабанов сам себя и раздражённо плюнул себе под ноги, добавив. – Вечно лезет, куда его не просят.
– Мне кажется, пора его кончать, – приговорил Роев. – Пока этот прилипало не натворил дел.
– С начала разберись с этими, а то у меня желание отпало с ними возиться, – вставил Судья. Без лишних слов цыган достал из набедренной кобуры "Кольт", подошёл к приговорённым, в последний раз взглянул в их затравленные глаза и прострелил им башки насквозь, с яростью всадив в черепа весь магазин, который неторопливо заменил. Потом, молча, взяв Меньшикова за шкирку отволок к стене, отцепил руку одного дохляка и теми же наручниками приковал журналиста.
– Да-а, обидно мне, что он не вовремя влез в игру, жалко, что всё так заканчивается печально. Но он сам в этом виноват, – разочарованно сказал Кабанов и задумчиво помедлив, попросил. – Дай мне пушку... – Роев безразлично протянул ему оружие. Палач, нацелив ствол, пнул Меньшикова, тот приходил в себя.
Евгений очнулся. Первое, что он увидел – чёрное дуло пистолета. Страх, подтолкнул его прижаться к окровавленной стене. На него угрожающе смотрел школьный товарищ, левее стоял равнодушный человек, с которым он когда-то познакомился. А за ними на серой стене большими буквами чернело слово "СМЕРТЬ" и коряво нарисованный маленький чернокрылый ангел.
– Кабан, ты что, пристрелить меня хочешь?
– А как же тебя не пристрелить, Женёк? Тебя обязательно надо пристрелить! Ты же выбора не оставил. Сколько раз тебя можно было предупреждать – не надо вынюхивать чужие секреты? Теперь видишь, к чему это привело?
Меньшиков прокашлялся и, утёрши губы, достал свободной рукой сигарету, неловко прикурил, сказав:
– Дружище, ты хотя бы перед моей смертью утешь моё дикое любопытство, а то не хочется умирать в неведении. Скажи, я сейчас пулю получу только за то, что оказался свидетелем твоей разборки? Для меня не новость твои подвиги.
– Судья, хватит с ним церемониться, позволь мне его заткнуть, – похлопотал Роев, наблюдающий поодаль.
– Судья?! – изумился журналист. – Так это значит ты Судья?
– От тебя ничего не скроешь. Прощай. Прости... – Кабанов нажал на курок, наставив пистолет в грудь Роева.
Вместо того чтобы свалиться замертво, цыган смеялся, Илья безуспешно пытался убить, выстреливая.
– Благородно, конечно, но глупо, – подметил Роев. – А я думал, ты умнее... – в следующую секунду выхваченный из-за спины нож со свистом вонзился в горло vip-клиента. Илья захрипел и упал, обливаясь хлеставшей кровью.
Цыган приблизился к трупу, вытащил из шеи кровавый нож и, обтерев об Кабанова, взглянул на лезвие, на нём ещё остался багровый след, он слизнул его. Затем посмотрел на оцепеневшего Меньшикова, этот взгляд говорил о многом и так красноречиво... Убийца приблизился к очередной жертве.
– Робин Гуд хренов, ещё Судьёй себя называл... Слышал бы это мой отец, ей богу рассмеялся, наверное.
– Жаль я не оставил тебя подыхать тогда под близнецами! – огрызнулся Евгений.
– Радуйся, за это я не буду тебя мучить, а убью быстро, – пообещал цыган, нависая над беднягой. – Ты готов, журналист? – поинтересовался Головорез, бешено глядя в безнадёжные глаза, тут же замахнувшись для последнего удара.
– А-а-а-а-а-а-а-а... – раздался сверху чей-то крик. Роев изумлённо поднял голову и не успел отскочить. Чьё-то тело придавило его к земле.
Глава 44
Впереди и над головами двух выпивших друзей, сидящих у обрыва, сияли красавицы звёзды. Лёгкий ветерок порою шустро набегал ероша волосы, тем самым напоминая о своём присутствии – я здесь, я подслушиваю... Позади них горел радушный костёр. Листья спящих деревьев шелестели. И лишь одна луна наблюдала за парочкой со светящими огоньками, поливая их масляным светом.
– Лёха, – Меньшиков выпустил струю дыма. – Ты ведь знаешь, что я не сумасшедший?
– Конечно, особенно, когда выпьешь, – усмехнулся Семёнов.
– Значит, ты меня поймёшь, – приобнял Евгений друга. – Мне ангел является, немыслимый.
– Что с белыми крыльями? – с ухмылкой спросил собутыльник.
– У моего чёрные, – покачал головою Меньшиков.
– И что он тебе говорит?
– Он не говорит, он буквы пишет.
– Какие? – заинтересовался не всерьёз Алексей.
– Просто буквы.
– Ну что за буквы-то?
– "С", "М", последняя "Е" была.
– Здорово тебя глючит, пора тебе завязывать с выпивкой. А он сейчас не рядом? – пошутил Семёнов.
– Лучше ему подальше быть. Нехорошо мне становится при нём, чувствую, он не из благих. Боюсь я, – Меньшиков отхлебнул пива из бутылки, в это время на его телефон пришло сообщение с неизвестного номера. Евгений полюбопытствовал. Там было написано: "Я приготовил для тебя могилу. Судья".
– Взгляни, – Меньшиков протянул товарищу мобильник.
– Хорошо, что я не пошёл на журфак, – с иронизировал Семёнов, прочитав.
– Ну и что теперь мне делать?
– Узнай, кто такой Судья.
– Я пытался. А он играет со мной. Школьного друга убил.
– Куда ты влез, Меньшиков?
– Самому бы знать... Но единственная ниточка ведёт за город. И я собираюсь туда ехать.
– Один?
– Если ты не поможешь, то один, – ответил Евгений, закурив очередную сигарету.
Спрыгнувший вниз Семёнов сшиб Роева с ног. Цыган свалился наземь без сознания, нож выпал из руки. Быстро вскочив, Алексей бросился к Меньшикову.
– Женёк, ты нормально?
– Ага, ещё чуть-чуть и успокоился бы с миром, – объявил тот. – Лёнь, там ключи от браслетов, у этого гада, в карманах. Поройся.
– Я мигом, Женёк... – выпалил Семёнов, собираясь обыскать убийцу.
Глаза Меньшикова расширились от ужаса.