В возрасте тридцати девяти лет Эдвина Сперри-Крокер впервые забеременела, и Ангус вздохнул с облегчением. Наконец-то у семей Крокер и Сперри появится наследник. Для Ангуса это означало еще один большой шаг прочь от грязных копей Данфермлина. Чтобы удостовериться, что все пройдет как нужно, он нанял частную сиделку, дабы та исполняла все просьбы его жены в последние - самые важные - недели беременности.
Когда час пробил, на дом вызвали семейного врача, и Ангус вышагивал по коридору первого этажа в ожидании новостей. Эдвина была слаба после долгих и трудных родов, но юная сиделка, желая порадовать своего богатого нанимателя, поспешила к лестнице и крикнула Ангусу, что его жена родила двойню. У него сын и дочь! Близнецов не ожидалось, но Ангуса больше всего радовало, что у него будет сын, сын по имени Эдвард.
Сын ему нужен был для того, чтобы носить фамилию Крокер-Сперри, и тогда их бизнес будет в безопасности. И никто, даже его подлые, завистливые братья и сестры, которые вечно ждут милостыню, никогда не смогут украсть то, что принадлежит ему по праву. У него есть наследник! Ликующий Ангус поспешил в кабинет, налил себе виски и принялся строить планы для своего мальчика. Завтра он пошлет за адвокатом и изменит завещание. Все, чем он владеет, перейдет к его сыну. И если он по какой-то случайности умрет прежде, чем мальчик достигнет совершеннолетия, нужно вписать пункт о пожизненных отчислениях жене и дочери, но как только сыну стукнет восемнадцать, все - шахты, недвижимость - перейдет в его собственность, чтобы в свое время перейти к его сыну. Позже, уже покинув Шотландию и построив новый дом в Америке, Ангус стоял и с великой гордостью наблюдал, как рабочий вырезает надпись над входом: "Больше не тирлд".
Утерянный предмет
Мэгги не терпелось поскорее выставить "Гребешок" на торги, и она попросила фирму "Кровельные работы Григгза", к помощи которых они всегда прибегали, проверить черепицу. Субботним утром подъехав к дому, Мэгги увидела, что мистер Григгз уже трудится на крыше, а его десятилетний сын Уоррен играет на веранде. Он был славный мальчуган, и Мэгги обрадовалась. С чем он там играет? Какая-то палка, беспечно думала она, пока не пригляделась. И тут едва не лишилась чувств. Мальчик увлеченно пинал по каменному полу - что бы вы думали? - пропавшую кость!
О господи. Надо очень деликатно уладить этот вопрос, чтобы не встревожить мальчугана. Она поздоровалась:
- Привет, Уоррен.
Тот поднял игрушку:
- Гляди, что я нашел! Это же нога, у нее пальцы есть и все остальное! - Он погремел находкой над головой.
- Ух ты, да, вижу. А где ты ее нашел, милый? - спросила Мэгги как можно небрежнее.
- Вон там, в кустах. - Мальчик ткнул конечностью в живую изгородь из самшита. - В понедельник возьму в школу. Думаю, это нога настоящего мертвеца.
Мэгги улыбнулась:
- Да, выглядит совсем как настоящая, но она не настоящая.
Уоррен снова потряс своей добычей:
- А по мне, так настоящая.
- Нет, дорогой, она слишком мала, чтобы принадлежать человеку.
Мальчик нахмурился:
- Вы уверены?
- О да. Ты слышал о кроличьей лапке, приносящей удачу?
- Да, мэм.
- Так вот, то, что ты нашел, - это приносящая удачу обезьянья нога.
- Обезьянья нога?
- Именно так. Дама, которая когда-то здесь жила, потеряла ее, когда переезжала, и очень обрадуется, что ты ее нашел. Она наверняка захотела бы подарить тебе двадцать пять долларов в награду. Правда, замечательно? Отдай мне ее, и я прямо сейчас ей отвезу твою находку и вручу тебе гонорар, хорошо?
Уоррен медлил расставаться с частью скелета, и Мэгги добавила:
- Знаешь, думаю, она даже и тридцать тебе дала бы! - Она была готова поднять ставку до пятидесяти, но Уоррен, к счастью, согласился на тридцать.
На обратном пути, с ногой в сумке, Мэгги умирала от ужаса. Во что превратилась ее жизнь? За каких-то три дня она успела украсть мертвеца, соврать полиции и только что бессовестным образом подкупила невинное дитя. Встав на преступный путь, уже с него не сойдешь.
Бренда ждала перед складом и, заскочив в машину, принялась оглядываться, не видел ли кто-нибудь, как она садится.
- Где?
Мэгги открыла сумку.
- Здесь, - сказала она, тоже поневоле озираясь. - О боже, чувствую себя так, будто наркотиками торгую.
Бренда извлекла из сумки скелетову ногу и сунула ее в бумажный пакет из "Баскин-Робинс".
- Есть. - И, вылезая из машины, добавила: - Надеюсь, это та нога.
Мэгги крикнула вслед:
- В каком смысле - та?
Но Бренда не услышала. Так, отлично. Теперь этот вопрос застрянет в голове - не выкинешь. Что Бренда имела в виду? От нашего ли скелета нога? А может, это левая нога, а нужна-то правая? О боже, это наказание за то, что украла чужой контракт, так она и знала. Наконец Бренда вышла из дверей склада. С очень странным выражением на лице.
- Ну? - спросила Мэгги. - Как нога, та?
- М-м?
- Все в порядке с ногой?
- Нет, не совсем.
- Что? Это не может быть не та нога!
- Да нет, нога-то та, что нужно, не путай меня. В общем, не хочется тебя огорчать, но у нас не хватает пальца.
- Какого еще пальца?
- Мизинца. Ты не сосчитала пальцы перед тем, как положить ее в сумку?
- Нет… Не считала я никаких пальцев, как-то в голову не пришло.
- Так, успокойся-ка и посмотри в сумочке, может, он где-нибудь застрял…
- Боже всемогущий.
Она средь бела дня ищет в своей сумке мизинец совершенно незнакомого господина. К счастью, палец и вправду обнаружился в сумке, и Мэгги вручила его Бренде. Прощай, любимая сумка, разве она сможет теперь ею пользоваться? Но по крайней мере, все детали скелета нашлись.
Человек на стене
В понедельник утром команда уборщиков, нанятых Мэгги, атаковала дом, так что когда Бренда пришла с расценками на особняки в этом районе, им пришлось укрыться от шума в библиотеке. Бренда села за стол и открыла папку.
- Ты знала, что восемь из десяти купленных в прошлом году домов продала Бебс?
Мэгги лишь пожала плечами.
- Как ей это удается? Она словно акула: жрет и плывет, жрет и плывет.
Пока Бренда приводила в порядок бумаги, взгляд Мэгги рассеянно скользил по стенам и вдруг наткнулся на портрет маслом, висящий над камином. Она уже видела картину, но только теперь сообразила, что человек на портрете одет в традиционное шотландское одеяние - в точности как и скелет.
- Боже мой! Бренда, гляди.
Бренда подняла глаза:
- На что?
- Просто обернись. Это то, о чем я подумала?
Бренда посмотрела. Встала, подошла к картине вплотную.
- Наряд тот же, ну да.
- Ты уверена?
- Абсолютно. Вплоть до пряжки на ленте. - Бренда повернулась к Мэгги, глаза у нее были как блюдца: - Дорогуша, у нас на складе мистер Эдвард Крокер собственной персоной.
- Не может быть. Миссис Далтон сказала, что он утонул, а тело так и не нашли.
- Знаешь, спорить не буду, но на золотой табличке под портретом ясно написано: Эдвард Крокер. И не знаю, как ты, но я пошла отсюда. Кости - одно дело, но смотреть на него во плоти - совсем другое! Мороз по коже.
Мэгги поспешила следом, удивляясь, как это человек, погибший в море, мог оказаться в чемодане. Что дальше?
Ближе к вечеру, когда Бренда ушла, Мэгги вернулась в библиотеку, чтобы еще раз взглянуть на портрет. Человеку на холсте было на вид за сорок, у него были синие глаза, розовые щеки и соломенного цвета волосы, он стоял возле дерева в напряженной позе. Взгляд его был устремлен вдаль. Мэгги присмотрелась. Казалось, в его глазах есть какая-то смутная мягкость. Об Эдварде Крокере она знала только то, что рассказала ей миссис Далтон, и то, что она читала еще в школе: он был богат и могуществен, настоящий угольный и стальной воротила, и он много хорошего сделал для города. Конечно, Мэгги не на сто процентов уверена, что скелет принадлежит Эдварду Крокеру, но что-то в его глазах пробудило серьезный интерес к этому человеку.
Начало Эдварда Крокера
1884
С первого дня рождения няня, профессиональная медсестра Летти Росс, никогда не оставляла Эдварда Крокера одного. И хотя была она молода и привлекательна, времени на ухажеров у нее не оставалось. Летти находилась на посту 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, она даже ночевала в комнате своего подопечного. Ангус Крокер боялся, что в дом проникнут похитители детей. Внизу, в долине, проживали личности, гораздые на что угодно ради денег.
Из-за этого отцовского недоверия к чужим Эдвард не играл с другими детьми, да и вообще почти не выходил на улицу. Эдвард пошел в мать, был слаб здоровьем и предрасположен к простудам, на лету ловил всякие инфекции, но Ангус не разрешал Летти вызывать врача. Он не доверял и докторам. Он ведь сам в детстве частенько болел, и ничего.
Но Летти, будучи медицинской сестрой, в докторов верила. Дома, в Шотландии, ее брат учился на врача. И Ангус не знал, что Летти Росс переодевала Эдварда в девочку и в таком виде показывала его городским докторам, выдавая за свою дочь. В те годы повсюду свирепствовали чума и тиф, и Летти не желала рисковать. Поэтому она поклялась Господу, что сделает все, чтобы с ребенком, за которого она отвечает, ничего не случилось, и если малышу нужны лекарства, то он их получит, и пусть Ангус Крокер катится к чертям. Но, если не считать этих визитов к врачу и редких выездов под тщательным присмотром на копи и сталеплавильные заводы Крокер-Сперри, Эдвард редко покидал пределы "Гребешка". В общем, ничего особенного в этом не было. То были времена частных учителей и частных нянь, и все необходимое доставлялось Эдварду прямо на гору. Частные парикмахеры стригли его, одежду привозили на дом, а выбирала ее Летти. Школьную программу преподавали тоже на дому. У Эдварда было все, что может пожелать мальчик, - все, кроме друзей и любящего отца. У Ангуса Крокера был только один интерес к мальчику - научить сына бизнесу, чтобы тот смог однажды занять его место. А потому весь мир Эдварда крутился вокруг Летти Росс. А для все еще юной Летти, скучавшей по братьям и сестрам, Эдвард был единственным товарищем. Они вместе играли, выдумывали забавы и веселились. Но, когда Эдвард вошел в определенный возраст, они вдруг сблизились по-новому. У Эдварда и Летти Росс появилась тайная близость, о которой никто никогда не узнает.
Трудные торги
Следующие несколько дней Мэгги изучала рынок и размышляла - какую же выставить цену за "Гребешок". В этом как раз и состоял весь фокус. Запросишь слишком мало - оскорбишь и дом, и соседей; запросишь слишком много - дом может надолго зависнуть на рынке. Для нее самой дом, разумеется, был бесценен, но тем не менее цену назначить было необходимо, и на торги его выставили за сумму чуть меньше трех миллионов - 2 800 000, - намного меньше, чем можно было выручить при удачном раскладе, и все же цена достойная. А для Мэгги, знавшей, за сколько уходят псевдотюдоровские новоделы, это была честная цена. "Гребешок" настоящий, а не какая-нибудь подделка. Это не просто дом, это произведение искусства.
Но, как ни любила Мэгги "Гребешок", она боялась, что продать его будет трудно. В наши дни всем подавай одно и то же: большую гостиную, объединенную с кухней, со столешницами под гранит и шкафами из вишни; в домах непременно должны быть кабинет, шкафы-подсобки, съемные рамы на окнах, чтобы легче мыть; ванна-джакузи; аудиосистема; место для обедов на свежем воздухе со встроенным грилем; гараж на три-четыре машины; школы и магазины по соседству.
"Гребешок" был бы идеален для самой Мэгги. Ей не нужна рядом школа, и кухню она предпочитает раздельную со столовой. Повар из нее никудышный, так что лучше бы никто не лез к ней с разговорами по душам, когда она пытается сварганить что-нибудь мало-мальски съедобное. И зачем барная стойка в кухне, если всегда можно сервировать настоящий обеденный стол? Еда во дворе на пластиковых тарелках также не входила в ее представления о красивой жизни. Но, увы, Мэгги была в меньшинстве.
Мэгги понимала, насколько важно правильно выставить жилье на рынок. "Гребешок" не из тех домов, рядом с которыми можно воткнуть в землю плакат "ПРОДАЕТСЯ". А как же тогда? А так: потихоньку, аккуратненько доносишь до нужных людей информацию, что дом свободен. Мэгги решила не идти обычным путем и не выставлять дом на показ риелторам. Лишняя трата времени и денег, учитывая, что только половина агентов имеют дело с дорогими особняками. Но главная причина заключалась в том, что ей не хотелось встречаться с Бебс Бингингтон.
К вечеру четверга, после того как Этель с Брендой ушли, Мэгги села за объявление, которое собиралась разослать клиентам, желающим обзавестись "домом на горе". Черновик получился таким:
ВПЕРВЫЕ НА РЫНКЕ
Один из самых грандиозных жилых объектов города выставляется на продажу. Этот ни с чем не сравнимый, удивительно красивый особняк удовлетворит самый утонченный вкус. Элегантный и сдержанный, идеально подходящий для разборчивого покупателя, он порадует вас сводчатыми потолками, семью каменными каминами и восхитительным, с оригинальным рисунком, паркетом. Приглашаем на день открытых дверей в субботу с 2 до 4 пополудни.
Она перечитала объявление. К несчастью, Хейзел не могла дать совет, и Мэгги снедала тревога. Все остававшиеся на счете деньги она отослала "Обществу спасения" и в Красный Крест, не просить же их обратно. И кто знает, как сложится дальше. Так что пришлось взять месячный кредит в банке, чтобы как-то продержаться, и, если дом не продастся, ей грозят большие неприятности. Господи, как же не хватает Хейзел. Та вселяла уверенность во всех сотрудников: они, мол, самые умные, самые сильные и никогда не ошибаются. Да ничего подобного. С тех пор как Хейзел не стало, все идет вкривь и вкось. Мэгги сидела и думала: что же в Хейзел было такого, что и она сама, и все ее дело держалось на плаву? Рядом с ней невозможно было пребывать в дурном настроении. Но как ей это удавалось? Однажды Мэгги спросила:
- Хейзел, ты никогда ни о чем не грустишь?
Хейзел взглянула на нее с удивлением:
- Нет. А с чего мне грустить-то?
- Ну, не знаю… многие люди себя жалели бы, будь они…
- Будь они карликами? - захохотала Хейзел. - Ой, может, я бы себя и жалела, но знаешь, что сделали мои родители? Когда мне исполнилось восемь, они повезли меня на Лонг-Бич в Калифорнию смотреть конкурс красоты "Мисс Лонг-Бич".
- Зачем?
- Вот и я недоумевала. Но когда все закончилось, ведущий объявил, что настало время второго отделения конкурса, "Мисс Кроха Лонг-Бич". И на сцену вышли десять восхитительнейших лилипутов. Толпа просто взорвалась. Там были близнецы в вечерних платьях, и один лилипут, одетый в маленький китайский костюмчик, и крошечная блондинка - миниатюрная копия Джин Харлоу, и ты бы видела, как топали, и вопили, и свистели от восторга тамошние матросы. Карлики сорвали больше аплодисментов, чем девушки обычного роста. Тогда я впервые увидела себе подобных и узнала, что людям нравятся карлики. Поэтому решила, что буду этому радоваться. Родители прочли в журнале о конкурсе и все подстроили. Правда, повезло мне с ними? В университетах они не учились, но были умнейшими на свете людьми.
- А кто выиграл конкурс?
- Ой, дорогая, конечно, маленькая Джин Харлоу, кто ж с ней сравнится. Теперь я понимаю, что костюмы полюбила именно с того дня. Видишь, как оно все устроено в жизни. Все не просто так случается, а для чего-то. Только подумай. Если бы я не пожелала пасхальный костюм зайца, мы с тобой могли бы не встретиться. - У Хейзел вдруг вспыхнули глаза. - А знаешь, Мэгс, на Пасху надену-ка я, пожалуй, тот заячий костюм, вот уж удивлю девчонок. Даже вот что: надо нашей фирме каждый год спонсировать охоту за пасхальными яйцами в Колдуэлл-парке. А Пасхальный Заяц будет вручать приз тому кто найдет Золотое яйцо. Что ты на это скажешь, Мэгс? Весело будет, правда?
Мэгги могла и не отвечать. Она знала: что ни скажи, ежели Хейзел чего надумала, никто ее не остановит. А это означает, что все сотрудники агентства "Красная гора" проведут Пасху в парке, помогая искать пасхальные яйца, и в следующие две недели ей придется выслушивать бесконечные жалобы девчонок. Прятать яйца оказалось сущей морокой, но Хейзел, как всегда, была права. Получилось очень весело, а Пасхальный Заяц, вручающий главный приз, неизменно вызывал бурный восторг. Но теперь, со смертью Хейзел, Пасха ничем не отличалась от прочих обычных дней.
Хейзел всегда говорила: "Всей тьмы бездонного космоса не хватит, чтобы погасить пламя одной свечи". И вот впервые Мэгги поймала ее на том, что она ошибалась. Без Хейзел в мире вдруг стало очень темно. Мэгги вздохнула и поехала домой, к очередному разогретому ужину перед экраном и очередному длинному вечеру в ожидании дня открытых дверей в субботу.
Официально на рынке
Воскресенье, 23 ноября
Первый день открытых дверей удался. Пришли в основном соседи и друзья Далтонов - навестить дом. Им было приятно вспомнить, как в детстве они здесь гостили. Мэгги выслушала множество рассказов про Эдварда Крокера от его знакомых со стародавних времен. Он был застенчивым человеком, но многим нравился. Одна старушка покачала головой и сказала:
- Моя мать говорила, что все девушки Бирмингема лелеяли мечту стать миссис Эдвард Крокер, но этого хитрого лиса так и не заманили в ловушку. Он был таким, знаете, закоренелым холостяком. Не то чтобы девушки ему не нравились. Мама говорила, он был близким другом многих замужних женщин в городе. И конечно, абсолютно обожал свою сестру, Эдвину. Говорят, как бы он ни был занят, а каждый июнь, без исключения, Эдвард садился на пароход и плыл в Европу, чтобы провести три месяца в Лондоне у Эдвины.
В середине дня в "Гребешке" появился старик в инвалидном кресле и рассказал, что рос в доме под горой. Он помнил, что Эдвард Крокер очень любил детей. Сказал, что, когда сам он был маленьким, мистер Крокер разрешал ему с братьями и сестрами кататься на пони по всему участку и каждое Рождество присылал им прекрасные подарки.