Я сидел на стуле, прикованный наручниками к ножке стола, за которым с грозным видом находился по-настоящему разозлившийся капитан. Я сидел сгорбившись, с поникшей к груди головой. Я как бы смотрел в пол, но на самом деле мой взор был устремлен в никуда. Ощущение было такое, что перед глазами какая-то пелена, и будто тени вращаются вокруг меня люди и предметы.
"Хороший полицейский" в звании майора на какое-то время даже замешкал. Он явно был не новичком в этом спектакле и смог бы рассмотреть испуг, порой маскируемый за неуверенной улыбкой или агрессией, но в данном случае, скорей можно было бы согласиться с тем, что человек съехал с катушек, и все это представление не имеет никакого смысла.
На всякий случай майор решил довести действие до конца и приступил к своей реплике.
- Да ладно, не сгущай краски, - обратился он к угрюмо смотрящему на меня капитану, - на самом деле, я его понимаю. Нет, честно! Чисто по-человечески, если поставить себя на его место, в принципе, он все делает правильно. Может и не хорошо мне, как представителю закона, так говорить, но лично я действовал бы так же. Вполне разумно, используя врожденные актерские данные, добиться изменения режима отбывания наказания в более мягкую сторону. Посуди сам, кому хочется пятнадцать лет на строгаче париться, когда можно в чистенькой палате отлежаться. Да и безобидные шизики все же лучше, чем зоновские головорезы, - продолжал вести он показательный диалог с капитаном.
Интересно, неужели эта откровенная фальшь на кого-нибудь действует? Хотя, когда испытываешь настоящий страх перед тем, что можешь потерять свободу, а значит время и без того короткой жизни Страх перед физическими страданиями и томительной неизвестностью могут заставить поверить во что угодно, лишь бы это дало надежду на спасение.
- Приятель, мы слишком давно работаем в органах, чтобы вестись на такие хитрости, - обратился теперь ко мне майор, не меняя лояльного тона, - поверь перед нами ломать комедию нет смысла. С нами можно поговорить как с простыми людьми, мы же не все в протокол записываем. Ты, реально, своим безмолвием себе не поможешь, а мы можем. Расскажи нам просто, не в официальной форме, как и что, а там уже и наши знания законов и степень влияния на твое уголовное дело могут принести свои положительные результаты. Правильно я говорю, товарищ капитан? - завершил он свою часть представления непринужденным вопросом, адресованным капитану, который добрел прямо на глазах.
- В принципе, мне он ничего плохого не сделал. Завалил бабу, может, и было за что, а от старика и так толку мало было на этой земле. Зачем из нас идиотов делать? Мы ведь не роботы, а живые люди и все можем понять, но вот не понимать насколько от нас зависит дальнейшая судьба этого дела - это уже идиотизм, - высказался уже не такой грозный капитан.
Все эти не замысловатые речи не производили на меня никакого впечатления. Я так и не издал ни единого звука.
Медики же не проявляли столько прыти. По большей части, им было все равно - заговорю я или нет. Они проделывали свою работу без энтузиазма, применяя обычные процедуры, которые имели место быть в данной ситуации, с целью установить мое психическое состояние.
В итоге, судебно-психиатрическая комиссия признала меня невменяемым, и решением суда я был направлен на принудительное лечение в спецучереждение.
Вот уже месяц я нахожусь в психиатрической больнице в изолированной одноместной палате, сохраняя немое молчание, но теперь никто не добивается от меня разговорчивости.
Оказавшись в этом заведении, интерес ко мне окружающих резко снизился. Для врачей и санитаров я всего-навсего еще один псих, которого к ним поместили, а убил я кого-нибудь или нет - им абсолютно безразлично. Есть пациент, есть диагноз, есть медицинское заключение и никаких заморочек с уликами, мотивами и тому подобное. Вводи необходимые препараты согласно предписанию министерства здравоохранения и ни о чем думать не надо.
Что касается остальных шизиков, находящихся со мной в одной больнице, то поначалу они уделили мне достаточно внимания. Когда я первый раз вышел в так называемую игровую комнату, некоторые из них подошли ко мне и наперебой начали задавать вопросы в стиле "знакомство в детском саду с вновь прибывшим ребенком":
- "Как тебя зовут?" - "Сколько тебе лет?" - "Как зовут твоих родителей?" - "А ты принимаешь эти желтые таблеточки, которые здесь дают?" - выкрикивал каждый из них что-то свое.
Я же смотрел в одну точку, не обращая внимание на кучку собравшихся вокруг меня имбицилов. Во мне отсутствовали какие-либо эмоции еще и потому, что перед тем как допустить меня к общению с другими людьми, пусть даже с душевнобольными, меня накачивали успокоительным.
Наверное, даже это не прием лекарств по расписанию, а мера предосторожности. Кому хочется отвечать за то, что буйный псих убил кого-нибудь из пациентов во время общей прогулки в очередном приступе буйства. Проще напичкать его психотропными препаратами, чтобы на какое-то время он превратился в предмет мебели, не представляющий никакой угрозы для общества.
Санитары, наблюдавшие оживление, вызванное моим появлением, наверняка знающие мой диагноз, от греха подальше по-быстрому разогнали это сборище умалишенных, дабы те не провоцировали рецидив моей болезни.
В дальнейшем я не пользовался такой популярностью среди своих друзей по несчастью, но периодически кто-нибудь из них подходил ко мне с идиотскими вопросами или дурацкой историей:
- Мне снежная королева обещала подарить маленького белого котенка. Он будет жить у меня под кроватью, я его там спрячу. Чтобы его никто не забрал! - говорил один из больных, пользуясь моими беззащитными ушами.
- Я не люблю свою мать. Она в детстве меня била. Поэтому я решил стать космонавтом. Улечу в другую галактику, и она никогда больше не будет меня трогать, - изливал свою больную душу другой.
Мне приходилось выслушивать весь этот маразм, потому что я никак не мог отреагировать на этих "присасывающихся" к моим ушам паразитов.
Они делились со мной своими проблемами, на что-то жаловались или чему-то радовались, но естественно в ракурсе "снежной королевы" или "злой матери".
Порой кто-то посвящал меня в свои сексуальные фантазии. Например, как бы он хотел трахнуть корову или того хуже. У кого-то была мания преследования, и он не забыл выделить для меня место в своем воспаленном мозгу и принять меня за вражеского шпиона, подосланного в больницу с целью выкрасть у него секретную карту, на которой указано место секретной базы.
- Ты думаешь, я не знаю, кто ты? - говорил он мне в полголоса, чтобы другие не услышали, - передай своим, пусть больше никого не подсылают. Вам все равно не добраться до секретной карты, я ее надежно спрятал и вы ее никогда не найдете! Так и передай своему начальству!
Главное, что он подходил ко мне с этим текстом с завидной регулярностью, несколько раз вдень. Только называл меня все время по разному: то агентом британской разведки, то немецким шпионом или даже сотрудником ЦРУ из Пентагона.
Самое ужасное то, что, не смотря на мое жуткое состояние, ясность ума у меня сохранялась как и раньше.
Да, теперь у меня не было сомнений на тот счет, что я испытываю очевидные проблемы с памятью и контролем над какими-то действиями. Но я не считал себя английским шпионом и не общался со снежной королевой и прочими сказочными персонажами. Я просто чувствовал себя парализованным. Меня будто заточили в собственном теле, которое больше не в состоянии было реагировать на внешние раздражители.
Я потерял дар речи, не потому что мне просто влом стало разговаривать, а из-за того, что больше не мог влиять на свои физические процессы.
Пожалуй, самое страшное, когда мозг работает практически в прежнем режиме, а тело не поддается желанию сделать самые элементарные действия.
Похоже на чью-то злую шутку. Будто кто-то каким-то образом запрограммировал мой мозг на то, чтобы я мог самостоятельно сходить в туалет - чтобы не выносить за мной утку, поесть - чтобы не умер с голода и дойти, куда скажут - чтобы не таскать меня на себе.
Ну, чисто наказание, посланное мне свыше за грехи мои тяжкие. А если учесть мою "любовь" к дебилизму, то это именно то место, где я должен был очутиться.
Другими словами, я мучительно и томительно наблюдал изнутри себя за тем, как протекает жизнь в психиатрической больнице.
ГЛАВА 10
Дверь в мою палату открылась и вошедший в нее медбрат без колебаний, как робот, проделал привычную для него и меня процедуру - вколол препарат, действие которого исключало возможность агрессии с моей стороны.
- Иди на прогулку, - вяло сказал он после того, как сделал укол.
Я, а точнее, мое тело подчинилось беспрекословно, я встал с кровати и направился к выходу.
Прошел по узкому коридору к игровой комнате, где меня ждали хранитель секретной карты, друг снежной королевы, извращенец зоофил и другие мной ненавистные идиоты.
Войдя в комнату, устроился на своем привычном месте, возле стоящего в углу фортепиано.
Все как всегда. Те же лица, те же реплики.
Может потому они и психи, что у них с фантазией слабовато? Заклинило на чем-то одном и все.
А я-то? Тоже разнообразием похвастаться не могу. Изо дня в день - одно и то же. Та же мимика, те же прогулки на стуле возле старого фортепиано.
- Смотри, у меня есть немного яда, - подошел ко мне с очередной порцией бреда один из больных, - я сегодня ночью его выпью. А когда умру, на небесах встречусь со своим хомячком. Его зовут Джордж. Но он умер, - зарыдал, грустно закончивший свою историю, шизофреник.
Мне не жалко ни этого психа, ни его хомячка. Я желаю на выбор две вещи: взять у него яд и отравиться, чтобы закончить свои мучения или хотя бы чтоб он от меня отвалил. Но я не могу удовлетворить ни одно из этих желаний.
У него нет никакого яда, и в руке он держит украденный в столовой сахар. А если даже представить, что он у него есть, то я все равно не могу попросить его, так как уже давно лишен такого удовольствия как разговаривать и, более того, не в силах даже жестами объясниться, и по той же причине не могу его прогнать.
Итак, он несет чушь о самоубийстве, а я не могу заставить себя произнести хоть слово и вынужден очередной раз слушать дауна.
Я смотрю на входную дверь этой комнаты. Мечта о том, что я когда-нибудь вырвусь отсюда и вернусь к прежней жизни - единственное, о чем я могу думать с наслаждением.
Но, как правило, эту иллюзию разбивает жестокая реальность, и наслаждение сменяется неимоверной тоской.
Дверь, на которую я смотрел около часа, открылась, и в комнату вошел молодой человек, примерно тридцати лет.
Одет в стильные джинсы и черную рубашку со стразами. Модельная стрижка "творческий беспорядок", мелированные волосы.
Внешний вид и выражение лица указывали на то, что это не один из пациентов.
Может, стажер медицинского института? Тогда почему не в халате? У них здесь с этим строго.
К нам практикантов часто водят, прям как на экскурсию в зоопарк. Но с ними всегда кто-нибудь из врачей, который посвящает их в нюансы психиатрии.
А этот один и без халата.
Когда он вошел в комнату ни санитары, ни больные не обратили на него внимания, что тоже, само по себе, странно.
Обычно, когда в больнице появляется новый человек, то кто-нибудь из больных обязательно к нему да пристанет со своими навязчивыми идеями, из-за которых сюда и попал.
Он сразу направился ко мне и присевшему мне на уши суициднику.
- Давай, вали отсюда! - сказал крашеный блондин этому самоубийце.
Тот не стал припираться, послушно встал и пошел донимать кого-то другого.
Парень уселся рядом на стул, с которого только что согнал назойливого иезуита.
С одной стороны, он, конечно, сделал мне одолжение - избавил от общения, которое мне совсем не приносило удовольствия, но где гарантия, что он сам не будет грузить меня какой-нибудь фигней.
- Скучаем? - обратился он ко мне.
Реакции не последовало.
- Наверное, думаешь, что тебе хуже всех. Жизнь - дерьмо и судьба к тебе не справедлива. Ты такой умный, интеллектуально развитый и вдруг оказался заточен в собственном теле. Вот беда! - продолжил он издевательским голосом, - череда безумных событий совсем сбила с толку? Полная неразбериха в жизни и мозгах. А потом еще и провалы в памяти. Человека убил. Старого, но человека. Кошмар. Кошмар, жуть!
А вот после этих слов, первый раз за два месяца с момента убийства старика, я ощутил, что мои эмоции проявились внешне, а не только прокрутились в голове.
Раньше я мог возмутиться, разозлиться, удивиться и так далее, но это было исключительно в моем сознании и никак не отображалось на лице или в глазах. Но после того как этот загадочный персонаж ошарашил меня знанием не только моей истории, но еще и моего внутреннего состояния и даже моих мыслей, я почувствовал, что по моему, казалось, атрофированному, телу пробежали мурашки.
Я повернул голову и посмотрел на парня.
- О! Да ты делаешь успехи! - с насмешкой произнес он, - так, гляди, и разговаривать начнешь, а там и до здорового румянца рукой подать.
Я хотел спросить кто он, но не смог, так как произношение даже звуков, не говоря уже про слова и предложения, было выше моих сил.
- Послушай, друг мой, до тех пор пока ты не возьмешь себя в руки и не начнешь прикладывать умственных усилий, о физических речь пока не идет, прозябать тебе здесь с тупым видом до конца дней своих, - более серьезным тоном сказал он.
Я не до конца понял, что он конкретно имеет в виду, но почувствовал, что с его появлением у меня есть шанс изменить положение дел. Я почувствовал, что мне нужна его помощь. Но теперь я ощущал это не только сознанием, но и сердце заколотилось как бешенное.
- Ладно, продолжим наше общение, когда научишься разговаривать, - сказал он, вставая со стула.
Я схватил его за руку, не давая уйти. Это действие принесло с собой целый ураган эмоций, хлынувших из моего сознания в тело и растекшихся по каждой клетке моего организма.
Я вновь чувствовал - радовался и переживал по-настоящему! До жжения в животе и щекотки в груди.
- Постой, - произнес я с хрипом.
- А ты способный малый. Над произношением надо еще поработать, но для первого слова за два месяца - вполне сносно, - прокомментировал он, усаживаясь обратно на стул.
Я прокашлялся. Собрался с мыслями. Немного привык к тому, что из бесчувственной мумии опять превратился в более-менее полноценного человека.
- Ты наверняка хочешь спросить, кто я? откуда я такой взялся? почему веду себя так, будто все про тебя знаю? и самое главное, тебе интересно, что с тобой происходит, - угадал наперед все вопросы, которые я собирался задать, этот загадочный тип, - можешь называть меня Флиппер, нет, лучше просто - Флипп. Я, действительно, все про тебя знаю. А вот, что касается остальных вопросов: кто? откуда? зачем? почему? - то из-за обилия таковых в твоей голове ты и оказался в таком идиотском положении в заведении для идиотов.
- Кто ты? - практически не произвольно спросил я.
- Ты что, меня не слушаешь? Очень зря! Именно от того на сколько внимательно ты будешь меня слушать, будет зависеть твое дальнейшее существование. А вот где и как - это уже зависит от тебя, - высказался он.
Эта фраза должна была быть проявлением возмущения. По крайней мере, предложение построено так, что, по идее, он должен был накричать на меня. Но его интонация была не измена. Он говорил спокойно, с сарказмом, который делал его каким-то интересным, что ли.
- Итак, в первую очередь запомни несколько основных правил. Первое - не Мир крутится вокруг тебя, а ты варишься в этом Мире. Второе - ты слишком много задаешься вопросами, на которые невозможно получить ответы. Третье - чтобы выйти из любой ситуации, в какую бы ты не попал, надо действовать, что-то предпринимать, а не искать причину, по которой ты якобы попал в нее, виноватых, из-за которых ты якобы попал в нее и тому подобное. Ты уже попал, и все что тебе нужно делать - это из нее выбираться, - произнес он наставнически.
Руководствуясь тем, что сказал этот "Гуру", все, что мне остается, это опять стать немым, так как в моей голове были одни вопросы, а он четко дал понять, что из-за них я и тронулся рассудком.
- Вижу, ты напрягся, - подметил он, - не переживай, я помогу тебе завязать разговор. Тем более что я не запретил задавать вопросы. Я лишь указал на то, что необходимо быть осторожным в их выборе. Можешь, например, спросить "как дела?". Давай, спроси меня, как мои дела.
Как твои дела? - спросил я, смутившись, - слушай, как-то по-дурацки это выглядит.
- Эй, ты в дурдоме, тебя не должно парить, что и как выглядит. Перед кем тут выглядеть?!
- продолжал он поучать меня, - вот голый на пляже или в гостиничном халате в метро - вот это уже по-дурацки, - засмеялся он.
Я же еще больше удивился этому телепату. Он знал меня, читал мои мысли и теперь выясняется, что еще знает и о моих снах, бреднях, галлюцинациях или как там еще это можно назвать.
- Все-таки слушать ты меня пока еще не хочешь. Я же сразу сказал, что все про тебя знаю, а ты опять себя озадачиваешь. Смотри, снова в овощ превратишься, - укорил он меня, вероятно, после того как прочел мои мысли.
- А ты вообще существуешь или ты в моем воображении? - все ж таки спросил я.
- Ага. В старике ты тоже сомневался. И к чему это привело, - подколол он меня, - послушай, твое нездоровое любопытство сведет тебя в могилу. Да-да. Вначале в психушку, а потом на кладбище.
- А ты не задавался бы вопросами, окажись на моем месте? - возмутился я, - если ты такой умный и все про меня знаешь, ответь! Что бы ты делал, если вдруг потерял память, очнулся не понятно где, в компании маньяка-мясника, потом непонятным образом попал в какой-то зловещий город, где познакомился бы с поваром убийцей? Потом еще этот остров, гостиница, и вдруг выясняется, что ты убил блондинку, с которой тебя в трех барах видели, - зашелся я в истерике.
- Значит, следователей ты слушал лучше, чем меня, - как бы расстроился он, - блондинка, бары. Похоже, тебе твое дело не один раз зачитывали.
- Зачитывали, - нервно сказал я.
- Опять ты себя жалеешь: "Как бы ты поступил, как бы он поступил" Тебе, наверно, эти три правила в мозгу надо выгравировать. Ты в Мире - не главный перец! Твои проблемы - это только твои проблемы! И остальным на них наплевать, они могут позлорадствовать или просто не заметить твою беду, им не болит. Увлечение вопросами сводит с ума. И наконец, самое главное, не распускай сопли и делай что-нибудь! - вот теперь заорал он, - вбей ты себе это в голову!
Он встал и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Я остался сидеть возле пианино, только теперь меня распирала какая-то гордость, что я на конец-то вернулся к жизни. Ситуация, конечно, не прояснилась, скорей даже еще больше запуталась. Не получено ни одного ответа ни на один вопрос. Появился какой-то мутный кадр , но я решил не заморачиваться непонятными для меня событиями и подумать, что можно сделать для того, чтобы покинуть это место. В общем, я стал следовать наставлениям молодого человека, представившегося как Флиппер.