Фэн Цзицай пошел по другому пути. Резко обличая эпоху всеобщей подозрительности, доносов и проработочных кампаний, сменявших одна другую, он сумел показать, как простые честные люди - интеллигенты, мечтающие отдать все силы на благо своего народа, но лишенные этой возможности, - все-таки жили в этой атмосфере всеобщего хаоса, находя в себе душевные силы, влюбляясь, работая, чувствуя прекрасное даже, казалось бы, в самых суровых условиях. Действительно, не будь этого, разве мог бы сам Фэн Цзицай осмелиться писать тайком свои рассказы и повести, разве мог бы старый художник Шэнь после целого дня чистки общественных туалетов рисовать свою картину, изображая суровые заснеженные горы и тот момент, когда вот-вот должен начать таять снег - символ будущего потепления не только в природе, но и в жизни общества.
По словам Фэн Цзицая, вскоре после завершения "культурной революции ему довелось услышать историю художника Хань Мэйлиня, картины которого с изображением собак и кошек известны в Китае многим. Это была история о трогательных отношениях и взаимной привязанности художника и его любимого пса. Писатель и по сей день не знает, не является ли рассказанное плодом людской молвы, но в душе Фэн Цзицая эта история запечатлелась как самая правдивая.
Знакомство с вечно живым народным искусством помогло герою повести не только выжить в это трудное время, но и сохранить и даже развить в себе истинное понимание прекрасного, которое не умирает никогда.
Фэн Цзицай пишет, что преследованиям подвергались самые разные люди: рядом с репрессированными интеллигентами и кадровыми работниками мы встречаем простых людей, будь то неграмотные крестьяне или разнорабочие, которые, не боясь за свою судьбу, спасали попавших в беду, поддерживая их просто добрым отношением, как, например, рабочие каменоломни, куда был сослан художник Хуа Сяюй, или как школьный дворник из уже знакомой советскому читателю повести Лю Синьу "Жезл счастья".
Фэн Цзицай хотел выразить в повести "Спасибо жизни" свое восхищение замечательными мастерами прикладного, народного в конечном счете, искусства.
"Есть такой художник, расписывающий фарфор, его зовут Хуа Фэй, к тому же он и каллиграф. В годы "культурной революции" он хлебнул с лихвой всяческих страданий, но в то же время это были десять лет творчества, которое обычному человеку даже трудно себе представить. Он и по сей день спит на большом деревянном сундуке. Сундук и комната - все заполнено его творениями. Смею утверждать, что среди них есть и такие ценности, место которым в музее. Судьба этих мастеров трогает меня безмерно, особенно когда я вижу их огромное трудолюбие, терпеливость, искренность и другие великие качества".
Кроме повестей Фэн Цзицай написал несколько десятков рассказов о том же "трагическом десятилетии", лучшие из которых вошли в эту книгу: "Высокая женщина и ее муж-коротышка", "Дилемма", "Итальянская скрипка" и некоторые другие. В этих рассказах целая галерея образов: интеллигенты, которых подозревают во всех смертных грехах, в измене Родине, революции, как подозревают инженера, мужа высокой женщины, в том, что он будто бы по ночам пишет книгу, собираясь отослать ее за границу и выдать производственные секреты, и неграмотные мелкие людишки, вроде обличающей инженера и его супругу жены портного, волею слепого случая оказавшейся в "культурную революцию" на гребне поднявшейся мутной волны.
Стараясь показать, как вели себя самые разные социальные типы людей в эти сложные годы, Фэн Цзицай описывает переживания и доверчивого, простодушного музыканта, у которого хунвэйбины растоптали его скрипку и который в ссылке, в маленьком уездном городке, вдруг видит продающуюся скрипку из Кремоны, города, где работал сам Страдивари (рассказ "Итальянская скрипка", в основу которого лег реальный факт - известный скрипач Хуан Юнъюй действительно нашел в годы всеобщего хаоса в каком-то захолустье итальянскую скрипку), и врача с его высокопоставленным пациентом, которого он спасает от верной смерти в тюрьме и который вскоре после реабилитации перестает замечать своего спасителя (рассказ "Нормальная температура"), и девушки-студентки, читающей "Эстетику" Гегеля и волею жестокой судьбы оказавшейся женой неграмотного деревенского парня, с которым она не может ужиться ("Дилемма"), и многих других взятых из жизни героев, вызывающих сочувствие или, наоборот, гнев и осуждение читателя.
Писатель любит своих героев, но рядом с героями подлинными, ставшими жертвой "культурной революции", он выводит и образы проходимцев, сделавших карьеру в годы всеобщей трагедии, или просто мелких людишек, мечтающих только о деньгах, вроде героя рассказа "Венгерский велосипед", получившего за полцены конфискованный у кого-то во время "культурной революции" велосипед и не понимающего, почему бывший владелец хочет выкупить его обратно за большие деньги (даже в конце рассказа, когда выясняется, что бывший владелец, как и сам Фэн Цзицай, прятал в раме свои сочинения, которые теперь изданы, он не может понять, что это и представляет для человека подлинную ценность).
Большинство рассказов и повестей Фэн Цзицая посвящено теме "культурной революции", но было бы неверно думать, что только она занимает писателя. Есть по крайней мере еще две темы, серьезно интересующие писателя. Первую из них можно было бы назвать по-китайски "лао-шао", то есть "стар и млад". Это рассказы о детстве, о тех воспоминаниях, которые остаются у человека с поры младенчества. Поход с нянькой в Храм богини - покровительницы мореходов (рассказ "Прогулка в храм"), первые размышления девятилетнего мальчика на вечную тему, что такое жизнь (рассказ "Загадка"), еще совсем неясное, пробуждающееся в сердце школьника чувство к сверстнице ("Ранней весной") - вот темы этих милых, лирических в своей основе рассказов, напоминающих известные миниатюры Лу Синя, описывавшего свои детские впечатления.
Как-то во время работы над повестью о баскетболистах "Превыше любви" ранним утром Фэн Цзицай вышел на балкон и увидел бредущих по пустынному переулку старика и старуху. Это были его соседи, одинокие люди, с которыми он здоровался, перебрасывался парой слов, но никогда не задумывался об их житье-бытье. Но в тот момент эта картина одиноко бредущих по переулку стариков тронула писателя, родила в его душе какие-то неожиданные противоречивые ощущения. "То ли это было сочувствие, вызванное видом двух прижавшихся друг к другу легких, прозрачных теней, то ли какие-то душевные переживания или, может быть, любовь к жизни", - вспоминал впоследствии писатель. Факт тот, что он, прервав работу над повестью о спортсменах, написал трогательный рассказ об одиноких пожилых людях, которые хоть и бранятся и ссорятся, но любят друг друга и не могут обходиться один без другого ("Старик и старуха").
Мы говорили выше о повести "Крик", где герой - историк. Историком в какой-то период своей жизни волею судеб был и сам Фэн Цзицай. Он занимался новой историей, сбором материалов о народных восстаниях конца XIX - начала XX века, особенно событиями, связанными с его родным Тяньцзинем. Этот период истории продолжает интересовать писателя и сейчас. В 1981 году он издает небольшой роман "Волшебный фонарь" о подъеме женского движения в Китае в самом начале нашего столетия, а в 1984 году публикует в журналах новую повесть - "Волшебный кнут".
"Волшебный кнут" - произведение необычное. Не успело оно появиться на страницах журнала "Сяошоцзя" ("Прозаик"), как сразу же вызвало многочисленные отклики в печати. Действие повести происходит в Тяньцзине на рубеже XIX и XX веков, но назвать "Волшебный кнут" просто произведением историческим едва ли правомерно. Дело в том, что в последние два-три года в Китае широко издавались авантюрные романы традиционного типа о храбрых молодцах, знающих приемы ставшего модным на Западе традиционного китайского воинского искусства "у-шу". Романы эти, в большинстве своем созданные гонконгскими авторами, выпускались многомиллионными тиражами, их можно купить практически в любом городе, в любом газетном киоске. Это легкое чтиво, у которого есть свой массовый покупатель.
Именно эту модную тему затрагивает новая повесть Фэн Цзицая - произведение не совсем обычное для современной китайской литературы. Жанр этой повести определить нелегко. Сам Фэн Цзицай не считает ее "исторической в обычном смысле этого слова". Это попытка сплавить воедино элементы традиционного китайского авантюрно-рыцарского романа, романов бытописательского, фантастического и философского для того, чтобы создать новую форму повести, глубоко художественной, но одновременно вполне популярной и рассчитанной на вкусы массового читателя.
Во второй половине XIX века в Китае получил широкое распространение так называемый авантюрно-рыцарский роман. Рыцарский, конечно, не в том смысле, какой мы в него вкладываем, когда говорим о средневековой Европе, а скорее в смысле рыцарей зеленых лесов, благородных разбойников типа Робина Гуда. Эти удальцы в романах защищали обездоленных, убивали местных тиранов, но нередко выступали и на стороне правительственных войск, сражаясь с повстанцами. Они наделены удивительными способностями: могут поднимать огромные камни, голыми руками срывать железные засовы, бежать с небывалой скоростью, "взлетать" на стены и, уж конечно, фехтовать, владеть деревянным копьем или длинной палкой, кнутом, драться на кулаках, используя виртуозные боевые приемы. Это военно-фехтовальное искусство "гунфу" (у нас его часто неправильно транскрибируют с английского и произносят "кунфу") возникло в Китае очень давно, развивалось и совершенствовалось веками, став в последние годы необычайно популярным в Юго-Восточной Азии и на Западе во многом благодаря соответствующим (главным образом гонконгским) фильмам, так называемым "гунфупяр" - "лента гунфу".
В повести Фэн Цзицая выведены мастера кулачного искусства - удивительные люди, владеющие особыми секретами. Главный герой по прозвищу Дурень-Второй - торговец соей, коса которого обладает магической силой, она его главное оружие в уличных схватках. Силу эту и умение передали ему предки, завещав хранить в тайне семейный секрет.
Когда в середине XVII века маньчжуры завоевали Китай и установили свою династию, названную ими Цин (Чистая), они приказали всем китайцам-мужчинам в знак повиновения носить косы. Это вызвало тогда бурное движение протеста под названием "Долой фазаньи волосы", которое вскоре было подавлено, и китайцы носили косы до самой буржуазной революции 1911 года, когда их брили уже насильно. Вместе с тем коса в фольклоре всегда являла собой вместилище магических сил. Именно этот двойной образ: коса как символ покорности и как средоточие магической силы (недаром в повести говорится, что "в волосах обитает душа предков") - использует Фэн Цзицай. Но поскольку со времен начала династии Цин до событий повести прошло уже более двухсот лет, то коса в повести уже не выглядит как символ покорности иноземцам, которые за это время почти совсем окитаились и смешались с основным населением страны, а является скорее символом Цинского Китая и вообще китайцев.
Повесть вполне выдержана в духе авантюрно-рыцарских романов: соперничество положительного героя с героем отрицательным, дебоширом по прозвищу Стеклянный Цветок - прообразом современных гангстеров, которые держат в страхе китайские кварталы в городах Юго-Восточной Азии. Но в отличие от старинных романов и сказов действие у Фэн Цзицая развивается в точно обозначенных временных рамках: в Тяньцзине конца XIX - начала XX века. Перед читателем разворачиваются яркие картины тогдашнего быта, проходят образы горожан как нового для той эпохи типа (Ян Дяньци, торгующий заморским товаром и знающийся с иностранцами, - прообраз будущих компрадоров), так и консервативно-традиционного (антиквар Цзинь Цзысянь, патриот, выступающий против всего иноземного и уговаривающий Дурня-Второго беречь косу как "достояние страны").
Изображая сложное для Китая время, писатель показывает и мощное народное восстание 1900 года, известное под названием "восстание ихэтуаней" (то есть "отрядов справедливости и мира"). Движение ихэтуаней было жестоко подавлено объединенными силами империалистических государств. Это было не просто столкновение плохо вооруженных китайских отрядов с регулярными войсками европейских держав, но и, как показал Фэн Цзицай, столкновение отсталой, полной феодальных средневековых предрассудков страны с безжалостными силами империализма, имевшего на вооружении передовую для того времени военную технику. Пока Дурень-Второй, обладатель чудесной косы, боролся со Стеклянным Цветком и с теми, кто брался отомстить за его поражение, используя самострелы или различные приемы традиционного военно-фехтовального искусства, он выходил победителем, но когда он со своей косой оказался на поле боя, где свистели настоящие пули и где чужеземные солдаты кололи восставших штыками, то он понял, что ни заклинания, ни волшебство, ни полученное от предков искусство бить противника косой не помогут в этом бою - его чудесная коса была срезана выстрелом из винтовки.
Повесть Фэн Цзицая кончается несколько неожиданно и вместе с тем символически. Дурень-Второй, сбривший, как и все китайцы, после революции 1911 года свою косу, понимает, что жить надо в ногу с веком, и превращается в чудесного стрелка, стреляющего без промаха сразу из двух винтовок.
"Я отрезал только кнут, а волшебство осталось, - говорит Дурень-Второй Стеклянному Цветку. - Вот почему как ни верти, а так просто с нами не разделаешься. Какую бы новую забаву ни придумали, мы тоже будем ею забавляться, не станем трусить перед другими".
И хотя Дурень говорит это Стеклянному Цветку, который пошел служить в солдаты, писатель явно хочет дать понять читателю, что подлинная сила народа, которую символизирует Дурень-Второй, не умерла, что талантливый китайский народ, овладев современной техникой, сможет постоять за себя. В этом-то, по нашему мнению, и состоит идейный смысл новой повести Фэн Цзицая, повести традиционной и в то же время очень современной, реалистической, бытовой и в то же время фантастической и аллегорической в своей основе.
Фэн Цзицай писал и о китайских спортсменах (повесть "Превыше любви"), и о сложной жизни простых людей в годы после "культурной революции" ("Я круглый дурак" - рассказ о безуспешной попытке обменять комнату на отдельную квартиру), и об известной неподготовленности Китая к быстрой модернизации жизни по западному образцу (сатирический рассказ "Двести тысяч автомобилей" - о том, как в город прислали сразу двести тысяч автомашин и какие из-за этого возникли трудности). Но трем главным темам, выделенным нами и представленным в сборнике, Фэн Цзицай остается верен и по сей день. Он заканчивает сейчас повесть "Золотые лотосы длиной в три цуня" (о судьбе женщин в старом Китае, маленькие, изуродованные бинтованием ножки которых именовались "золотыми лотосами"), собирается написать документальное произведение о "культурной революции", литературно обработав правдивые рассказы ста разных людей, записанные на магнитофонную ленту, и наверняка вернется еще к теме детства и старости, которая так его волнует.
Как бы то ни было, можно с полным основанием надеяться, что, находясь в расцвете своих творческих сил, Фэн Цзицай сумеет удовлетворить самые высокие запросы почитателей своего таланта и впоследствии отразит в своей прозе те большие положительные перемены, которые происходят сейчас в Китайской Народной Республике, идущей по пути модернизации и построения социалистического общества.
Б. Рифтин
НА ТРОПИНКЕ, УСЫПАННОЙ ЦВЕТАМИ…
Часть первая
В глубокой тишине собираются черные тучи. Внезапно острые когти молний рассекают небосвод; гулкие раскаты грома сотрясают землю; свирепый ветер наполняет все пространство вокруг; струи ливня все очищают от грязи, всему возвращают первозданный вид. Бурливые потоки вливают новую жизнь в уснувшие было реки, но им не прорвать дамбы и не разлиться во всю ширь…
Оглянитесь в прошлое - перед вами предстанет страшная гроза 60-х годов!
Сияние великой победы сменила еще одна схватка света и тьмы.
На этот раз битва шла не на жизнь, а на смерть. Взоры людей оторвались от будничных забот и обратились к высоким понятиям: партия, государство, судьба нации и класса, а значит, и своя собственная судьба. В борьбу вступили миллионы людей, не думая о том, суждено ли им победить или быть побежденными. Эта борьба перевернула судьбы тысяч и миллионов.
В одном мгновении нет границы, нет меры, нет порядка. Оно внушает больше сомнения, чем уверенности, в нем больше разрушения, чем постоянства. Все понятия нужно определять вновь и вновь. Каждый человек должен снова и снова отыскивать свое место в строю. Но ряды целого класса обозначить не просто. Одни люди срывают маски, которые носили в прошлом, другие, наоборот, надевают личину, выгодную на сегодняшний день. Враги и друзья, искренность и обман, преданность и предательство, истина и ложь, правда и кривда затянуты в один узел. Простодушные бойцы, ловкие политиканы, жадные до власти авантюристы, оборотни, прикинувшиеся порядочными людьми, - все это с ходу не отделить. Ты можешь, сам того не ведая, поднять меч на своих товарищей по классу, и плечом к плечу с тобой может стоять классовый враг. Это бой необычный. К нему не изготовишься заранее, его исход не решишь силой оружия.
Борьба предполагает действие. А действие требует решимости. Огромные лозунги, вывешенные у всех на виду, волновали и будоражили людей. Крикливые дацзыбао, которые, казалось, доставали до самого неба, нагнетали в обществе угар массовой истерии. Власть оказалась украденной, правдой завладели обманщики. Дрянной товар обычно имеет привлекательную упаковку. Злодеи, скрывающие свой истинный облик, преподносят яд в сахарной оболочке. От прямой дороги отходят усыпанные цветами кривые тропинки. Чтобы это понять, требовалось не только время. Предстояло выдержать тяжелые, мучительные, подчас оставляющие глубокие шрамы испытания…
А тогда? Болезненный жар раскаленным воздухом просачивался в головы людей. В их мозгу возникала и росла, росла хмельная тяжесть…