Вдруг темнокожий что-то произнес и схватил Замелькацкого за локоть. Непривычный чужой запах ударил Замелькацкому в нос.
– Влип?! Куда?!.. Что с тобой!..
– Я в посольстве... Какое – не знаю!.. Улица... (он назвал улицу) Ищи меня! Позвони отцу!..
– Как?!.. Не знаю номера!..
– Своему отцу! Выручите меня!..
– Где ты?!..
Замелькацкий схлопнул телефон.
Темнокожий подталкивал его в направлении, противоположном от узкого холла и двери на улицу. Из комнатки уже выскочил второй...
Тараща глаза, Замелькацкий подчинялся. Его толкнули в какую-то узкую дверь, в темноту, дверь закрылась, тут же зажегся свет.
Он был в туалете!..
От страха и неожиданности его охватил невероятный, нестерпимый приступ. Он понял, что на этот раз не отпустит... Впрочем, не нужно было – с грохотом он влетел в кабинку...
...Из-за немного приоткрытой двери раздалось дружное ржание... Двое о чем-то громко заговорили... Замелькацкий успел посмотреть по сторонам – заведение в посольстве было невероятно грязным. Кругом валились какие-то обрывки бумаг. Урна была доверху забита мусором. Он ринулся в дверь – второй, тот что курил, едва отскочил – дверь задела его плечо. Первый махнул Замелькацкому – "пошли"! Втроем двинулись по коридору.
В кармане у него давно уже звонил телефон.
Его подвели к какой-то двери, открыли ее, подтолкнули внутрь... Человек остался за дверью...
Замелькацкий оказался в большой, ярко освещенной зале. Сквозь огромные окна – видно улицу. Было много народу.
Два этих обормота приняли его за человека, отлучившегося с дипломатического приема в поисках туалета?!..
Все люди разбились на кучки и, выпивая и закусывая, беседовали. Играла национальная музыка. Кругом полно темнокожих людей, они стояли среди русских, оживленно болтали, смеялись, хохотали... Лица были совсем не такие зверские, как у тех, которых видел только что Замелькацкий. Слышалась возбужденная русская и какая-то незнакомая речь... Всюду были расставлены столы с напитками и закусками, на середине зала темнокожий повар колдовал над огромным чаном, – из него вовсю шел пар.
Он подошел к столу с напитками... Руки его дрожали. Схватил ближайший стакан с какой-то мутноватой жидкостью, опрокинул его в глотку. Снял куртку, накинул на руку. Раскрыл мобильный телефон.
По телу стало разливаться блаженное тепло...
– Где ты? Что случилось?!..
– Все отменяется!..
– Что отменяется?!..
– Не надо меня спасать!.. Я себе кажусь Джеймсом Бондом!..
– Я ничего не понимаю... Что произошло?..
Замелькацкий смешался с толпой и приблизился к буфету. Несколько раз он кидал быстрые взгляды на дверь, через которую попал сюда, но она была закрыта. Ужасные образины, доставив его, исчезли!..
Он по-прежнему держал телефон у уха... Показал буфетчику на бутылку виски – впрочем, тот, был своим, русским, – можно было изъясняться и не жестами...
– Без всего... Да-да, просто, налейте в стакан!..
– Ты пьян?!..
– Да нет, что ты... Только начинаю пьянеть!.. Я на дипломатическом приеме... Да, понимаешь, эдакий Джеймс Бонд – из огня, да на бал. Послушай, я тебе все объясню... Вот сейчас я подхожу к столику на котором стоят... Послушай, я даже не могу тебе сказать, что здесь стоит, потому что не представляю, из чего сделаны эти блюда. А спросить я как-то не решаюсь... Но сначала надо выпить...
Он опрокинул в глотку свой стакан виски. Стало еще лучше... Недавние атаки воспринимались теперь как далекий, давно позабытый кошмар. А то, что там, за забором, где открытое окно в туалете – да было ли все это?!..
Он стремительно пьянел...
– Так вот, постараюсь описать тебе это... Это что-то такое желтое... То есть желтое сверху – какая-то такая поджаристая корочка. Сейчас я это попробую. Минуточку...
Он поставил пустой стакан на стол, взял из стопки чистую тарелку, зачерпнул ложкой необычного кушанья, положил себе.
– Да, ничего!.. Кажется, это баклажаны. Или кабачки... Или какой-то туземный овощ, сходный с ними. Но только слишком много чеснока... А вот это, по-моему, свинина... Да, точно, жареная свинина!.. Ничего-ничего!.. Теперь я хочу попробовать вот этих аппетитных котлеток...
– Ты так и будешь перечислять мне все, что там ешь?..
– Нет, еще я буду тебе перечислять, что я здесь пью!.. Еще виски!.. Да, не надо разбавлять... Просто налейте в стакан. Стакан и виски и все... И никакой содовой. Пью!.. Ты слышишь?..
– Послушай, где ты находишься?
– В посольстве!
– Каком?..
– Не знаю!..
Он вдруг испугался, что сказал слишком громко и посмотрел по сторонам. Никто по-прежнему не обращал на него никакого внимания.
– Я все тебе расскажу сегодня вечером... Ведь мы же идем сегодня в театр?.. Куда?.. Опять на премьеру?.. Мне хочется чего-нибудь музыкального. Мюзикл. Или на худой конец в оперу!.. Меня знаешь ли очень убаюкивает оперное пение – я бы мог прекрасно выспаться на твоем плече. Итак, в какой театр мы сегодня идем?.. Я хочу в театр!..
– Какой театр?!.. Ты знаешь сколько времени?.. Почему ты сказал мне, что влип?..
– Потому что у Джеймса Бонда иногда тоже случаются неприятности. Но он из них с честью выходит. Хорошо, не хочешь в театр, давай сходим сегодня в ночной клуб (он совершенно забыл, что у него почти нет денег).
– Пойдем, но только не сейчас. Сейчас я приготовилась смотреть фильм. Да, да, у папы тут свой кинозал... Позвони мне часа через два. Если конечно будешь еще в состоянии...
– Ладно, договорились... Через два часа жди моего звонка... Интересный фильм?..
– Не знаю. Но думаю, не такой интересный, как приключения Джеймса Бонда...
Она дала отбой.
Замелькацкий схлопнул телефон. Настроение у него было прекрасное. Но, пожалуй, надо было прекратить нагружаться и подумать, как выбраться отсюда. Он уже более-менее осмотрелся в зале и понял, что все гости попали в нее явно не через ту же дверь, что и он, – выход был в дальней стене и вел он совсем не к подъезду с деревцами в маленьких кадках...
Все же он не удержался и, выпив еще виски и плотно закусив, нетвердой покачивающейся походкой совершенно спокойно покинул посольство через еще один, достаточно помпезный подъезд, расположенный сбоку здания. Оттуда он прошел к тем самым воротам и мимо милиционера – на улицу.
Здесь уже царил глубокий мрак...
Его распирало от ощущения собственной лихости и удачливости!.. Торопясь, он пошагал к началу переулка. Уже оказавшись там, он сообразил, что так и не посмотрел, в каком же посольстве он был на фуршете, коктейле или черт его знает, как у них там это называется!..
Лишь при воспоминании об автомате Калашникова, который стоял в той комнатке, где резались в нарды эти двое, неприятный холодок пробегал у него по спине, заставляя мало-помалу трезветь...
27
Он успел добраться до дому, прежде чем обнаружил, что в кармане нет ни бумажника, ни лежавшего вместе с ним паспорта...
Где он их выронил?..
Все же хмель никак не выветривался у него из головы, – Замелькацкий по-прежнему оставался пьяным. Уже прошло два часа и он принялся звонить ей с мобильного... Визитная карточка Ариеллы потеряна вместе с бумажником. К счастью, номер мобильника остался в памяти его телефона. Состояние было ужасным: зачем он звонит ей?!.. Как они пойдут в клуб, если нет денег?! Даже занять ночью не у кого!.. Мелькнула, правда, мысль, пойти к писателю, но, слава богу, от этого удержался.
За окном была темнота, чернота, парк... И вдалеке оживленная улица с мечтами и ресторанами... "Нарядные мужчины и женщины толкают двери, за которыми их ждет радость, смех, общение..."
Мобильный у Ариеллы не работал. Городской номер с карточки он никуда не переписал... Замелькацкий принес с кухни стакан и штопор, достал бутылку итальянского вина, которую хранил в комнате в старом шкафу. С большим трудом откупорил ее, налил немного вина в стакан... Вино показалось кислым, неприятным на вкус, хотя он был уверен – вино отменное. Просто пить его сейчас не хотелось. Но было невыносимо наедине с вертевшимися в голове мыслями. Хотелось опьянеть еще больше, а он в последние два часа только трезвел... Уж лучше бы сейчас махнуть неразбавленного виски – быстро и эффективно!.. Он опять позвонил Ариелле – тот же результат, выпил вино, улегся в одежде на диван.
Если он выронил паспорт во дворе посольства... Пошли они все к черту!.. Упорно каждые пять минут набирал Ариелле и не заметил, как уснул...
Открыл глаза. Бабка трясла его за руку... На столе стояла бутылка, стакан. В брюках, рубашке и галстуке Замелькацкий лежал на диване.
Тут же вспомнил вчерашнее.
– Сможешь подойти к телефону?..
– Кто?..
– Не знаю. Какой-то дядечка.
Он поднялся, вышел в коридор, взял трубку.
– Здравствуйте...
Голос был незнаком.
– Спуститесь во двор и подойдите к черному автомобилю.
– Зачем? – он напрягся. Неприятно засосало под ложечкой.
– А вы не догадываетесь?..
– Нет, абсолютно... – он начал оборонятся, судорожно соображая, как же именно выглядит эта беда, которая стучится к нему в ворота. "Беда!.. Отворяй ворота..."
– Выходите... Это по поводу вчерашнего!..
– Хорошо... Сейчас спущусь, – Замелькацкий проглотил слюну.
Он накинул пиджак, куртку, сунул ноги в блестящие лаковые туфли... Были у него такие. Когда-то носил и гордился. Все в прошлом!
Большой черный джип стоял несколько поодаль от его подъезда, но других здесь не было, в кабине сидел человек...
Когда он уже подходил к джипу, стекло со стороны водителя опустилось, высунувшаяся рука держала его паспорт и бумажник:
– Ну что, теперь догадались?..
Он взял паспорт, бумажник и вытаращился на иронически улыбавшегося водителя.
– Скажите спасибо Ариелле Михайловой...
– Я... Но... Ничего не понимаю!
– Я – водитель, сейчас ее вожу. Утром ей позвонила уборщица из фирмы... Говорит, туалет убирала, смотрит бумажник, паспорт... Спросила, не знаете такого?.. В бумажнике – визитка Ариеллы Михайловой... Ариелла меня сразу туда и отправила. Говорит, поезжай, утешь его, а то он загулял, посеял документы и так расстроился, что даже папу моего просил подключить. Выплатил вознаграждение и сразу к вам... Нет, мне ничего отдавать не надо. Это уж вы с Ариеллой... Видите, и без папы разобрались... Ладно, до свидания!..
Он еще раз усмехнулся, закрыл окно и уехал.
Замелькацкий сунул руку в карман – телефона не было. "Черт!.."
"А-а, он же валяется на диване!"
...Мобильный Ариеллы опять не отвечал. Полез в бумажник, наткнулся на листок бумаги для записей. "Черт!.. Должен же идти на собеседование!" Подскочил к пиджаку, что висел на стуле, вытащил из кармана часики – времени, слава богу, достаточно... Извлек из бумажника визитку Ариеллы, перенес в свою комнату телефон.
После того, как несколько раз сказал во включившийся автоответчик "Алло", Ариелла взяла трубку... Сама...
– Ладно, ладно, Джеймс Бонд, ты прощен!.. Понимаю, тебе вчера было не до меня... У меня разболелась голова. Сегодня готовься в театр... Да, вообще-то сегодня не очень могу, но раз ты так любишь оперу, я тоже непрочь... Купим билеты там... Да, в крайнем случае у каких-нибудь спекулянтов... Дорого?!.. Ничего!.. Возьмем папу вместо кошелька – пусть платит. Созвонимся!.. Будь в форме!.. Сегодня твой день: ты услышишь любимую оперу...
Замелькацкий вернулся в комнату, улегся на диван. Потом вскочил... Подошел к столу, взял бумажник, пересчитал деньги...
Посмотрел в окно. Перед ним был парк, дальше – та самая оживленная улица. Что же делать?.. Его охватило отчаяние: ничего нет, только этот угрюмый скотский парк. И ничего нельзя поправить и изменить... Что же делать?.. Что-то невероятное происходило с ним!.. Может ли это все существовать в действительности?.. Ему захотелось ущипнуть самого себя за локоть... Сегодня опера... Ему предстоит сидеть вместе с Ариеллой и ее отцом на оперном спектакле. Какие еще унизительные приключения предстоят ему?!.. Что же делать?! Что же делать?!.. Наглотаться опять таблеток?! Не помогает! Ни черта не помогает!..
Он кинулся к телефону – позвонить на ту фирму, где он был вчера. Зачем?.. А устраиваться на работу?.. А несостоявшееся собеседование?!.. У него же нет номера!..
Он выскочил в коридор...
– Ба, я хотел тебе сказать!..
Она ошарашено обернулась, глаза были круглыми, изумленными...
– Что?!.. Я сразу поняла: что-то с тобой не так... Что-то происходит... Ты знаешь, сейчас кругом что-то происходит...
– Что происходит?!.. Я хотел тебе сказать про манную кашу... Свари сегодня манную... Все, что происходит, не имеет никакого значения. Знаешь, у меня есть одна знакомая... Очень хорошая знакомая. Впрочем, я тебе потом расскажу...
Он вернулся к себе в комнату. Закрыл дверь. Руки дрожали. Но не от вчерашнего виски и вина... Светило яркое солнце.
Не постучав, она тихонечко вошла, притворила за собой дверь...
– Вот этот письменный стол мы с твоим дедом купили более пятидесяти лет назад, когда только-только переехали в эту квартиру... А ты пьешь на нем вино...
Она покачала головой:
– Он куплен для занятий, а не вина. Для чтения книг, для писания писем...
– Кто сейчас пишет письма, ба?
– То-то и оно!.. Знаешь, вчера я встретила на лестнице соседа.
– Писателя.
– Да. Ты его знаешь?.. Он мне сказал: мы все, как один большой корабль. И с этого корабля не спасется никто... Зачем же тогда все?! Зачем же мы тогда строили эту жизнь: стол, шкаф, дом, а?! Если все – ко дну?!.. Скажи! Скажи!..
Она подскочила к нему и стала трясти его за грудки... Ее колотила истерика:
– Скажи! Скажи! Зачем все, если просто пить, если не спасется никто!..
Он оттолкнул ее руки, заорал:
– Кто-то же спасется!.. Прилетят вертолеты!.. Кому-то же хватит места на вертолете!.. Главное влезть туда!.. Пьяным, с ног до головы в дерьме – неважно!.. Обделавшимся!.. Пойми, когда кораблекрушение, когда судно идет ко дну, неважно, как ты выглядишь, трезв ты или пьян, все – побоку!.. Главное – спастись! Если ты спасся, все остальное – простительно и неважно!..
Он отскочил от нее, подбежал к окну. Задыхаясь:
– Да, именно так!.. Неважно... Простительно... Глупо думать, чистый у тебя воротничок или нет, если тонешь... Неужели тебе не будет приятно, если я спасусь?! Именно я – спасусь!.. Деду бы тоже было приятно!..
Он продолжал бормотать еще что-то... Обернувшись через некоторое время, обнаружил – она вышла из комнаты.
Он схватил детектив, уселся на диван и некоторое время читал... Но спокойствие никак не возвращалось. Наконец, Замелькацкий подошел к бутылке, налил в стакан вина, с наслаждением выпил. Сегодня вино не казалось кислым. Не то, что вчера!..
...Мысли постепенно начали приобретать ясность и прямоту. Противный страх, который Замелькацкий испытывал перед надвигавшимся днем, исчез.
Все это, конечно, отвратительно: и вино, и дерьмо, и посольство и кораблекрушение... Но ведь победителей не судят, а все, в конечном счете, оценивается только по результату. И не станет ли он через какое-то время вспоминать эти дни, как самые золотые: у него теперь есть Ариелла! Всего-то дел – устроится работу и спокойно просидеть до конца спектакля!.. Остальное приложится само... "Вертолеты... Вертолеты... Где вы?! Скорей бы!"
"Осточертели эти гадкие приключения!" Он налил еще вина, выпил. Вышел в пустую кухню, позавтракал бутербродами с колбасой... "А вчера-то был неплохой ужин!.. Эх, жаль не попробовал: что же повар готовил в этом котле?.. Эх!.."
Он посмотрел на свое отражение в буфетном стекле. Подмигнул. "Вот что: сегодня ты должен быть настоящим Наполеоном Бонапартом!.. И нечего обижаться на атаки – не было бы их, не попал бы на вечер в посольстве!"
...Он шел по улице и смотрел по сторонам спокойно и, как ему казалось, совершенно трезво. Вчера, пробегая этим же маршрутом, он был гораздо более безумен, хотя и трезв. А сейчас он пьян, не так сильно, но пьян. Но разве он не владеет собой, как настоящий герой?! Он не безумен теперь... Это главное. Самое важное – избавиться от этого унизительного безумия.
Да, он – герой! У него есть невеста, дочь миллиардера и сейчас он устроится на работу. Он зря проклинал утром посольство – вот его будущее: ходить по вечеринкам... Ему хотелось скорей попасть в театр. Отыграться. За все. За прошлый раз. Сейчас он чувствовал себя в отличной форме. Скорей бы! Скорей!.. Приятное нетерпение владело им. Такое всегда владеет героями, идущими в атаку под знаменем победы. Под ним не погибают, а обретают славу!
Он почти уже дошел до метро, когда почувствовал, что легкий, едва ощутимый туман, еще стелившийся в голове при выходе из дома, теперь уже если и не окончательно развеялся, то сделает это в ближайшие четверть часа. И тут же какой-то намек на атаки возник в его животе. Он испугался: уже успел свыкнуться с мыслью, что атаки его не побеспокоят. Но что это они дали о себе знать, когда он и в метро-то еще не спустился?! Это шокировало его.
Впрочем, может, то и хорошо, что не спустился. На маленькой площади перед метро был магазинчик. Туда и завернул...
– Мне пиво...
В магазинчике было пусто. Стоявшая за прилавком продавщица равнодушно смотрела куда-то мимо него сквозь витрину – на площадь.
– Какое?..
– Вот это...
Он нервно сгреб с блюдечка сдачу, сунул ее в карман. Открыв банку, сделал глоток.
– Здесь не надо... На улицу идите! – зло произнесла она.
Замелькацкий и сам спешил прочь из магазина. Времени у него было не так много. Пока добежал до метро, успел сделать еще несколько больших глотков. На эскалаторе – еще... Пошатнулся... Пошатнувшаяся было уверенность стремительно возвращалась. Опять его охватило приятное нетерпение. Он вскочил в вагон, – на удивление, было мало народа, сходу плюхнулся на сиденье, так что чуть не расплескал пиво из банки. Спасло то, что его там уже было не так много... Развалился, держа банку двумя руками.
Скорей! Скорей! Нетерпелось вступить в бой – чтобы началось собеседование: уверенно и четко отвечать на вопросы, лихо выдать какую-нибудь такую реплику, от которой они там рты разинут и подумают "Вот это да!.. Да этот парень, оказывается, о-го-го каков!" Но что, какую реплику выдать?.. Это все, конечно, может родиться только экспромтом. В том-то и была его сейчас главная проблема, что уже хотелось ему размахивать саблей, руки так и чесались (образно, разумеется, говоря), но до противника надо было доехать, и он боялся, что жар его, как это уже один раз было, к самому ответственному моменту угаснет, испарится...
Нет, нет, этого нельзя допустить! Сейчас он должен просто отдохнуть, как-нибудь расслабиться, отвлечься. Вот тут он особенно оценил пиво – хлебнул еще раз из банки, развалился еще сильней. Ну смог был он так сидеть, если бы его сейчас изводили атаки?.. Ау, атаки, где вы?!.. Нет их.
Конечно, он был уверен, что они не откликнутся и эта уверенность не обманула его... Нет их.