7
Пока он дозванивался в Анисовку, Володька и Колька осматривали в другом магазине телевизоры. Магазин был шикарный, десятки телевизоров стояли на полках и подставках. И продавец был шикарный, в черных брюках, белой рубашке. Но, в отличие от девушки, которая досталась Хали-Гали, он приветливым не был. Он снисходительно смотрел на двух вахлаков, которые, бесцельно любопытствуя, толклись возле домашнего кинотеатра; тот в целях экономии сейчас даже не работал. Настоящего покупателя этот молодой человек чуял и уважал. Тут же он видел только пустую трату времени. И, приблизившись к вахлакам, сказал:
– Вам это не подойдет.
– Почему? – выпрямился Володька.
– Вы цену смотрели?
– Ну, смотрели. Устраивает! – сказал Володька.
Колька удивился. Насколько он знал, у Володьки денег раз в десять меньше, чем стоит эта бандура. Он тихонько толкнул его локтем, но Володька не отреагировал.
– Ты лучше, – сказал он продавцу, – давай, как положено, рассказывай про него. Я, может, и получше в другом месте найду.
Продавец пожал плечами и, глядя в пространство, нехотя, но быстро начал перечислять:
– Слим-дизайн, активный сабвуфер тридцать ватт, оптический и коаксильный аудиовыходы, видео ЦАП пятьдесят четыре мегагерца, двенадцать бит, воспроизведение в форматах ди-ви-ди, ви-ци-ди, си-ди, эм-пэ-три, эйч-ди-си-ди, джи-пег, транскордер эн-тэ-эс-си-пал...
Колька как зачарованный смотрел в рот молодого человека, откуда вылетали эти звуки. Володька тоже растерялся, но виду не подал.
– Ты постой, сипал, – уловил он последнее слово. – Ты чего мне на пальцах объясняешь? Ты включи, я посмотреть хочу.
– Включаем только в случае, если хотят купить.
– А как я могу хотеть купить, чудак человек, если я его не вижу?
– Я имею в виду – в принципе.
– Вот я и хочу в принципе!
– Сомневаюсь, – холодно сказал молодой человек.
– Это с какой стати, интересно? – начал заводиться Володька.
– С такой, что вряд ли у вас есть эти деньги! – ответил молодой человек, уважая себя за то, что остается вежливым с явным хамом и придурком и даже называет его на "вы". Хамить хаму – не уважать себя, это был его принцип продавца и человека.
– А если есть? У меня даже больше есть, понял? Но я знаешь что сделаю? – мстил Володька продавцу. – Я его у тебя не куплю! Знаешь, почему? Потому что ведешь себя неправильно! К тебе люди пришли, ты должен уважать, понял? Не один твой магазин на свете! И пусть тебя начальство за это похвалит! Пошли, Коль!
И гордо вышел из магазина. На крыльце Колька сказал ему:
– Ты чего, Володь? Там же нормальные телевизоры были. Большие. По твоим деньгам вполне.
– Нет, почему этот гад считает, что у меня денег нет? – обиженно спросил Володька.
– Но ведь у тебя и правда нет, – заметил Колька.
– А это не ваше дело! – объединил Володька Кольку и продавца. – Я хочу посмотреть – имею право! И между прочим, может, у меня и есть!
– Откуда?
– От верблюда! Ладно, поехали в другой магазин.
8
Они поехали в другой магазин, а Хали-Гали, дозвонившись до анисовской администрации, попросил Шарова срочно позвать Стасова, чтобы тот ему перезвонил, потому что сам он звонить долго не может: телефон чужой. Через полчаса Стасов позвонил, Хали-Гали уточнил у него цену, а также название, цвет и длину удочки. Название, цвет и длина совпали, а цена нет. На десять больше у Стасова. Положив трубку, Хали-Гали поделился с девушкой сомнениями:
– Понимаешь, милая, какая ерунда. Удочка-то похожа, да, боюсь, не такая. У него она тыщу пятьсот восемьдесят стоит.
– Это ничего не значит, – объяснила девушка. – Во-первых, в разных магазинах цены разные. И потом, мы же уценку иногда проводим. Осенью она, может, вообще тысячу будет стоить.
Хали-Гали испугался:
– Это почему? Плохая, что ли?
– Нет. Просто сезонные уценки для лучшей реализации. Оборот – закон торговли.
– Ты грамотная, я смотрю, – с уважением сказал Хали-Гали.
Девушка скромно подтвердила:
– Я торговый техникум закончила. Я менеджер по продажам вообще-то, а продавцом временно.
– Ну, умница-умница, – похвалил Хали-Гали.
Он взял удочку, взял десятку сдачи, повертел ее в руках.
– А не можешь мелочью мне?
Девушка дала мелочью. Старик выбрал желтенький полтинник и положил на прилавок:
– Ты уж извини. Это... как оно называется... На чай!
– Да не надо! – рассмеялась девушка.
– Бери, бери. Чайку выпьешь, в самом деле. И жениха тебе хорошего. Заслужила!
Хали-Гали вышел на улицу, испытывая сразу три радости: и удочку купил, и продавщица добрая оказалась, и сдача имеется – девять с полтиной. Надо же.
И как всегда, когда много радости, хочется еще.
Хали-Гали вспомнил о Маше Лапиной. То есть она давно уже не Лапина. Хали-Гали знал, где она живет, не меняя квартиры, вот уже сорок с лишним лет. Раз пять собирался к ней зайти. Один раз дошел до самой квартиры, но застеснялся. В последние годы бросил эту мысль, а сейчас опять появилась. Они ведь уже старые оба, считаться нечего. Пусть она тоже за него порадуется.
Хали-Гали довольно скоро отыскал двухэтажный дом, поднялся по деревянной лестнице, позвонил в дверь, обитую чем-то клокастым. Из двери высунулся тощий, небритый, лохматый старик в грязной майке.
– Чего надо?
– Вы извините... Мария Лапина... То есть она не Лапина, а...
– Голубева, – подсказал старик.
– Ну да. Она здесь живет?
– Она здесь не живет! – довольно весело ответил старик – видимо, большой любитель пошутить по всякому поводу.
– А где живет?
– Нигде не живет. Померла! – закричал старик, смеясь над растерянной физиономией Хали-Гали. Но вспомнил, что дело серьезное, и пригорюнился: – Вот так вот, действительно.... Живешь, живешь...
– И давно? – спросил Хали-Гали.
– Да уж лет шесть. Нет, пять. Нет, шесть, точно, шесть... Сейчас какой год?
Хали-Гали ответил.
– Точно, шесть прошло.
– Ясно... А вы, значит, муж?
– Чей?
– Ее?
Старик захохотал:
– Купи очки, дед! Я ее сын!
Он распахнул дверь. Из квартиры его осветило, и стало ясно, что он действительно не старик, а мужчина лет под пятьдесят, просто выглядит очень плохо.
– Извините, конечно... – тихо сказал Хали-Гали. – Мы с одного села, так я вот хотел... Извините....
– А ты чего приходил-то? – вдруг заинтересовался Голубев-сын.
– Я? Да так... Я вот удочку купил...
– Похвастаться, что ли, хотел? Ну, народ! Ха! – Голубев хотел было закрыть дверь, но тут в его мутной голове родилась идея. Оглядев удочку, он спросил:
– Дорогая?
– Тыща пятьсот с лишним.
– Ого! – Голубев убежал и тут же вернулся, напялив на майку рубашку. – Тогда пошли!
– Куда?
– Так обмыть же надо покупочку!
– Оно может быть... Только на обмыть один обмылок остался. Девять рублей с полтиной.
Голубев заметно огорчился, но в полное уныние не впал.
– Ничего! Я тебе такое место покажу: сто грамм за четыре рубля, за восемь – полный стакан, и закуску еще дадут!
– Это где ж тут фонтан такой бьет? – усомнился Хали-Гали.
– Не фонтан, а приличное место. Рядом, два шага всего! Пошли! Просто прекрасное место!
9
Прекрасное место оказалось действительно рядом и представляло собой шинок. Шинок – это такой, говоря откровенно, шалман, где страждущим продают разбавленный спирт. По дешевке, потому что хозяевам он обходится еще дешевле.
В грязной большой комнате двое клиентов спали в углу, обнявшись. Третий, полуинтеллигентного вида, сидел за столом, покрытым рваной и грязной клеенкой. Обрадовавшись новым людям, он поднял стакан и провозгласил:
– За вас, господа! Потому что все равны перед Богом и... перед этой вот мерзостью!
Из другой комнаты вышел хозяин, мужчина с большим толстым животом, что-то жующий, хмурый.
– Деньги принес? – спросил он Голубева. – Ты мне двенадцать рублей должен! В долг не дам!
Голубев молча выкатил глаза, а потом скосил их на Хали-Гали: дескать, клиента привел, не до разборок! Хозяин намек понял и участливо обратился к Хали-Гали:
– Что, опохмелиться хочешь, дед?
– С чего опохмеляться, я еще не пил! – Хали-Гали выгреб из кармана мелочь. – На все!
Хозяин хмыкнул, подбросил мелочь на ладони и, не считая, сразу понял, сколько там. Принес большую бутыль и налил в один из стоящих на столе стаканов. Рядом положил кусок хлеба с килькой:
– Угощайся!
Хали-Гали, заметив жадный взгляд Голубева, отлил ему половину.
Тот схватил, кивнул наскоро, желая этим движением здоровья и благодаря, и махом выпил. После мигнул хозяину, вышел с ним в другую комнату и что-то там ему забормотал. Хозяин выглянул, осмотрел Хали-Гали, удочку.
– И ценник есть, я видел! – шептал Голубев. – Тыща пятьсот семьдесят! За тыщу сдать можно! Но сотню мне! Беру по совести, мог бы больше!
– Кто тебе больше даст? – ответил хозяин. И пошел к Хали-Гали, который уже выпил и вдумчиво кусал бутерброд.
– Добавим, дедушка?
– Не на что!
– Ничего, я угощаю!
И хозяин щедрой рукой налил полный стакан.
– Ох, не надо бы, захмелею! – сказал Хали-Гали, но рука сама подняла стакан.
Он маленькими глотками вытянул питье до дна. Выпрямился, набрал воздуха в грудь. А выдохнуть не сумел. И повалился на пол. Хозяин на всякий случай пошарил в карманах пиджака. Ничего не нашел, кроме тщательно свернутой облигации. Развернул ее, сплюнул, скомкал и бросил на пол.
– Бери его! – велел он Голубеву. – Сейчас вытащим куда подальше. Ну, ты, помоги! – позвал он полуинтеллигента. Тот, видимо, был из бывших юристов, потому что сказал:
– Соучастие в заведомом сокрытии следов и признаков преступления, совершаемое по сговору, за вознаграждение или без него, будучи...
– Стакан получишь, будучи!
Интеллигент взял Хали-Гали за ноги и стал помогать Голубеву, продолжая размышлять вслух:
– Веками в России интеллигенция и народ были разобщены, но наконец их соединила круговая порука общенационального воровства, беззакония и нравственного нигилизма!
– Шевелись!
10
– Ты шевелись, Володь, ты давай бери чего-нибудь! – сказал Колька Володьке. Они находились в отделе электроники самого большого в Полынске универмага.
Но Володька смотрел на телевизоры без интереса. Был тут и домашний кинотеатр, и он даже работал, показывая на своем огромном экране красочные картинки. Однако Володька не взглянул на него. И в результате сказал:
– Ладно. Я вот что. Я накоплю денег, я приеду к этому жлобу и скажу ему: на, подавись! И посмотрю, какая у него рожа будет!
Эта мысль его развеселила.
И они отправились с Колькой сначала в отдел детского питания, где Колька накупил всяких банок и коробок по списку жены, а потом в отдел джинсов.
Там их было много: и на полках лежали, и на круговых вешалках висели, которые можно крутить.
– Ты что-то не свой размер смотришь, – обратил внимание Володька. – Ты тощее вроде.
– Я для Дашки смотрю, – улыбнулся Колька. – Сюрприз, понимаешь?
– Понимаю.
Володька любил сюрпризы, особенно приятные. Любил, когда ему их устраивали, любил сам устраивать. Поэтому он подумал, что женитьба, в общем-то, не самое плохое дело.
– Размера не понимаю, – сказал Колька. – Надо у продавщиц спросить.
– Они тебе скажут! – Володька был настроен критично по отношению к работникам торговли.
Но Колька все-таки позвал продавщицу. Она была не такая радушная, как девушка из спортивно-охотничьего магазина, но и не такая заносчивая, как молодой человек, обидевший Володьку. Она была никакая.
– А скажите, – спросил ее Колька, – это мужские джинсы или женские?
– Унисекс, – кратко ответила продавщица. Колька хихикнул. В простоте душевной он считал слово "секс" неприличным, почти матерным.
– Это что значит? – спросил он.
– Идут на мужчин и женщин. Размер знаете?
– Размер... – затруднился Колька.
– Ну. Европейский или американский?
– Русский нам вообще-то! – вмешался Володька. А Колька, стеснительно оглядев девушку, сказал:
– Она с вас ростом. И другими местами похожа. Но вы поширее немного.
– Сам ты поширее! – обиделась девушка. – У меня сорок шестой! Значит, у вашей девушки сорок четыре, что ли?
– Она не девушка, она мне жена... Не знаю... Если бы на ощупь, я бы понял, – задумчиво сказал Колька.
– Еще чего, на ощупь! Ну, вы даете, деревня!
– А ты кто, город? – спросил ее Володька, сердясь. – Если город, будь любезна, обслужи клиента по полной программе! Он жене джинсы хочет купить! Имеет право! И деньги есть! Стоит тут, выкорячива– ется!
– Я выкорячиваюсь? – Девушка утратила равнодушие и закричала: – Римма Ивановна! Тут вот безобразничают!
Подошла женщина среднего возраста в белых буклях на голове. Строго спросила:
– В чем дело, молодые люди?
– Сами не знают, чего им надо, а обзываются! – пожаловалась девушка.
– Мы знаем! – возразил Володька. – Только нам объяснить по-человечески не хотят!
Кольке было неловко. Он ткнул наугад в джинсы и сказал:
– Да ладно, я уже выбрал. Вот эти.
Выходя со свертком, он сокрушался:
– Боюсь, маловаты.
– А не надо было хватать что попало. Сам будешь носить тогда.
– Я ей хотел...
– Ладно, надоело мне тут. Поехали знаешь куда? Поехали в ресторан! Мне рассказывали, тут новый открылся: музыка все время, все деревянное, а официантки в передничках, а кроме передничков ничего нет!
– Правда, что ли?
– А вот посмотрим. Поехали!
11
Они поехали искать новый ресторан и нашли его по каким-то приметам, о которых Володьке рассказывали. Они вошли, увидели пустой зал с деревянными резными столами и стульями. Играла тихая музыка, горел неяркий свет. Зал пересекла симпатичная девушка. Она была действительно в расшитом переднике, но кроме передника на ней было все-таки и платье.
А у двери стоял охранник. Он изнемогал от скуки: с момента открытия не появилось ни одного посетителя. Охранник же был человек общительный и любил иногда добродушно пошутить. Вот и сейчас он сказал с деланой строгостью:
– Вы куда, молодые люди?
– К вам, куда же еще? – удивился Володька.
– Минутку. Надпись видели на двери? У нас фейс-контроль.
– А это что? – спросил Колька.
– Очень просто. Фейс – лицо по-английски. Контроль – понятно. Контроль лица то есть. То есть если кто не понравится, имеем право не пускать.
Охранник улыбался. Он хотел немножко напугать этих деревенских парней, а потом, конечно, пустить. Но Володька, к сожалению, не понял его намерений.
– А ты на себя смотрел в зеркало? – спросил он охранника без всякого уважения. – Ты сам никакой контроль не пройдешь!
Он не знал, что охранник считал свое лицо если и не очень красивым, то мужественным. Ему неведомо было, что накануне любимая девушка поссорилась с охранником, сказав ему: "Бандитская твоя харя!" И уж конечно, Володьке не могло быть известно, что он попал прямо в точку: месяц назад охранник был в Сарайске и там его свой же брат, такой же охранник, не пустил в ночной клуб именно по причине фейс-контроля.
Поэтому настроение охранника сразу же испортилось, и он сказал:
– Так. А ну пошли отсюда.
– Я сейчас пойду! – закричал Володька, направляясь в зал. – Чего такое? Я тут хочу пожрать – и буду жрать! Контроль, ага! Стой там и охраняй дверь, чтобы не унесли! Контроль! Ты как называешься вообще? Обслуживающий персонал! Вот и обслуживай!
Но охранник обслуживать не захотел. Он пошел на Володьку, позвав заманчивым голосом:
– Костя! Толик! Идите сюда!
Появились два крепких парня, один в белом поварском халате, другой в такой же, как у охранника, форме.
– Ясно! – сказал Володька. – Сейчас повеселимся!
Как происходило это веселье, неизвестно. Известен результат: Володьку, а затем и Кольку выкинули из заведения.
Володька, садясь в машину и потирая скулу, бушевал:
– Ну, гады! Ладно! Я еще вернусь! Соберу всех наших, мы вам тут устроим фейс-контроль! Каждый фейс так отконтролируем! Нет, какие заразы, а? У меня деньги есть, я что, не имею права?
– Просто у них правила, – утешал друга Колька.
– Правила? Нет, Коля, это не правила, а это он стоит, тварь, и за человека меня не считает! Интересно это ему, понимаешь? Если я не человек, тогда он – очень даже человек! Я таких в армии видел. Сначала думал: зачем они такие вредные? Характер, что ли? Потом дошло! Это, знаешь, если кто в дерьме запачкался, у него два выхода: или помыться, или других еще больше запачкать. Тогда и он за чистого сойдет! Ненавижу!
– Да брось ты. Поехали, Хали-Гали заберем.