И я, улегшись на пол, снова начал быстро и глубоко дышать, чтобы в очередной раз попытаться добраться до проклятого сейфа. Не тут-то было. Разобью я к чертовой матери этот телефон, иначе своим пронзительным звоном он очень скоро сведет меня с ума. Интересно, кто еще сегодня мне не позвонил?
– Ай-ай-ай, Игорь Владимирович! – я без труда узнал голос второй конкурирующей фирмы, – Нехорошо, скрывать от нас такую важную информацию, как полное возвращение памяти.
– С чего вы взяли, что я все вспомнил?! – искренне удивился я.
– Слухами земля полнится. Позвольте напомнить, что я имею удовольствие находиться в приятной компании вашего сына. И просто не буду знать покоя, если с ним произойдет несчастный случай! – и, резко сменив тон, мой собеседник продолжил, – Если завтра утром я не получу интересующую нас информацию, то к вечеру тело вашего сына всплывет в ближайшем озере.
– С чего вы взяли, что я что-то скрываю!? – заорал я, пытаясь справиться с подступившим отчаянием, – Я действительно не вспомнил того, что вас интересует!
– Это вы вашему сыну объясните. На том свете… Утром я перезвоню. Так, что настоятельно рекомендую к этому времени все вспомнить!
Трубка выскользнула из моей вспотевшей ладони. "Вот и все. И все. Все." – без конца вспыхивало в голове. Пока я не взял себя за шкирку и не поставил под ледяной душ. Только тогда, испуганная логика соизволила вернуться ко мне. Значит, будем рассуждать логически: меньше чем за сутки я должен или все вспомнить, или вернуть Дениса. И первое, и второе практически недостижимо, – без Андрея мне не пробиться к сейфу, без ФСБ – не разыскать сына.
Я чуть было не рванул к Макарову, умолять о встрече с его знакомым, работающим на "контору", но вовремя опомнился. Поздно. Даже ФСБ со всем его штатом сексотов за такой короткий срок не под силу вычислить похитителей. И в этом виноват я – нужно было сразу идти туда, а не воображать себя Джеймсом Бондом. Сто тысяч раз был прав Макаров – такими делами должны заниматься профессионалы…
Логика не помогла. Или, вернее, сделанный с ее помощью вывод меня категорически не устраивал. Я не хочу потерять сына! Следовательно, должен его спасти. Должен, и, значит, смогу. Понимаю, звучит не слишком логично, но к черту всякую логику!
Мой взгляд уперся висящую над телефоном семейную фотографию. Даже замерев перед объективом, Денис умудрился выглядеть непоседой. Представляю сколько крови он нам с Ольгой попортит, когда его с головой накроет переходный возраст, ему всего-то двенадцать лет, а гонора и упрямства хватит на тридцатилетнего. Я до боли всматривался в мальчишеские черты, попутно отмечая сходство с собой, Ольгой, мои отцом, ненаглядной тещей… Господи, как же я хочу его увидеть!
Серая пелена упала мне на глаза, а когда зрение вернулось, я едва не вскрикнул от неожиданности: на меня, улыбаясь, смотрел Денис. Не с фотографии – во плоти.
– Дмитрий Александрович, – обратился он ко мне, – А скоро папа меня проведать приедет? Кажется, я соскучился!
– Скоро, – произнес голос, который совсем недавно угрожал убить моего сына, – Скорее, чем ты думаешь. Может быть даже завтра…
– Класс! – Денис снова растянул рот до ушей, и до меня, наконец, дошло, что он разговаривает не со мной. Что я по-прежнему сижу в своей собственной квартире, не мигая, уставившись на его фотографическое изображение. Как там говорил экстрасенс Андрюша: "Это же элементарно, Ватсон. Берешь фотографию, концентрируешься, смотришь и все что нужно видишь". Действительно, элементарно! Только мне нужно видеть больше! Гораздо больше. Я должен хоть раз заглянуть в глаза человеку, который сейчас сидит за обеденным столом напротив моего сына, и, передавая ему солонку, прикидывает какое из ближайших озер самое глубокое. Очевидно повинуясь моему жгучему желанию, изображение сместилось, и я, наконец, увидел похитителя. Больше того, – я его узнал.
Дмитрия Александровича Сорокина в городе знали и стар, и млад. Удачливый бизнесмен, меценат и депутат областной Думы он всячески боролся за процветание региона для чего и затеял у нас строительство совместного российско-японского завода по производству лицензионной бытовой техники. То ли кофеварок, то ли унитазов с программным управлением. Не помню точно. Но далеко не всем было известно, что начинал он свою карьеру правой рукой местного криминального авторитета Киндера, и звался тогда просто Сорокой. Время шло, Киндер, очевидно перестаравшись в употреблении алкоголя и наркотиков, закончил свои дни в психушке, и Сорока уверенно перенял бразды правления местной братвой. Но как-то очень скоро сосредоточился на теневом бизнесе, который стал постепенно выводить на свет. И теперь я видел перед собой мужчину лет пятидесяти, с породистыми чертами лица, холеного, подтянутого и с первого взгляда располагающего к себе. Но, несмотря на продуманный до мелочей имидж, при ближайшем рассмотрении возникало странное чувство холода в спине. Было в Сорокине что-то от киношных эсэсовцев, которые с ласковой улыбкой, отдавали приказ о сожжении всех жителей деревни, включая малолетних детей. Оборони, царица небесная.
– А сейчас, Денис, беги к себе и переоденься, – Сорокин поднялся из-за стола и, подойдя к моему сыну, покровительственно потрепал его по голове, – Сыграешь со мною в теннис. Хочу размяться перед вечерним мероприятием.
– Йес! – радостно подскочил Денис и, дожевывая на ходу последний кусок, выбежал из столовой.
И тут я раздвоился. Прикованный к спине сына взгляд являл мне начинку депутатского коттеджа, а в ушах продолжал звучать спокойный голос бывшего авторитета, обращавшийся к стоящему рядом помощнику.
– Надо пацану удовольствие доставить, мы же не садисты какие-нибудь. Пусть хоть наиграется напоследок…
– Вы уверены, что его отец зажмет информацию?
– Напротив. Думаю, что информацию мы получим, и честь по чести вернем пацана, но и другой вариант полностью исключать нельзя. В любом случае надолго он у нас не задержится. А теперь доложи, что с нашими вечерними делами.
– Стрелка забита и …
– Цыц! – взбеленился Сорокин, – Сколько раз я тебе говорил: кончай по фене ботать! Ты помощник народного избранника, а не вора в законе. И будь любезен, веди себя соответственно. Не "стрелка забита", а "встреча назначена"… Продолжай!
– Э-э-э, встреча назначена на десять. Будет вся…, – помощник замялся подыскивая цивилизованное слово, – вся элита: Крюк… то есть Крюков, Панамченко, Соловьев, ну и те, что помельче. Базар будет… Ой, простите, Дмитрий Александрович, оговорился. Состоится обсуждение проекта строительства вашего завода и то, каким образом это строительство отразиться на интересах присутствующих высоких лиц. Дебаты завершатся не раньше пяти утра…
Даже при отсутствии изображения, я угадал, что, окончив свой спич, помощник с облегчением отер пот со лба.
– Молодец! – похвалил его Сорокин, – Глядишь, лет через десять тебя можно будет в приличное общество пускать. Теперь пройдись по вопросам безопасности.
– Думаю, что пятерых пацанов, то есть секьюрити, будет достаточно…
– Нет. Слишком важен для меня этот саммит, и рисковать я не намерен. Возьми всех.
– Всех?! – не поверил своим ушам помощник, – А кто же здесь останется?
– Найми четверых из охранного агентства. Из "Цербера" – там неплохие профессионалы работают. Ну, все, я пошел на корт. Этот чертенок, наверное, уже заждался.
Дверь хлопнула как пушка Петропавловской крепости и я, оглушенный этим звуком, осознал себя неподвижно сидящим возле телефона и взирающим на фотографию слезящимися от напряжения глазами.
Шанс! Фортуна в милости своей дарует мне единственный шанс, и надо быть круглым идиотом (или даже квадратным), чтобы им не воспользоваться. Всего лишь четверо охранников! Господи, ерунда-то какая, да я их одной левой… Ну, не левой, но если Сашка достанет мне то, что я просил… Алые крылья надежды трепетали за моей спиной, пока ноги, едва касаясь грешной земли, несли меня домой к Макарову. А когда выяснилось, что хозяин отсутствует, с той же скоростью доставили в клуб. Но и тут меня постигла неудача. Дверь кабинета не поддалась моему бешенному натиску. Закрыто.
Я бесцельно кружил по городу, выплескивая в движении будоражащий кровь адреналин. Да куда же этот Макаров подевался? Как раз в тот момент, когда он позарез нужен! Не бросаться же мне на охранников с самурайским мечом? У меня ведь даже ружья нет. Осталось там, где сейчас умирают от жажды жена и друг. Нет, не думать об этом. Не думать. Сейчас на повестке дня стоит совершенно другой вопрос и ничто, ничто! не должно меня отвлекать, если я хочу вернуть своего сына.
Через два часа таких вот метаний, когда я уже в тридцать третий раз опробовал плечом крепость двери макаровского кабинета, она неожиданно распахнулась, и мне едва удалось избежать постыдного и болезненного падения.
– Ты чего ломишься, как медведь на пасеку? – удивился пистолетный тезка, развалившийся в любимой позе на любимом кресле, – Случилось чего?
– Случилось, случилось… Просьбу мою помнишь?
– Это про шпионский арсенал? А как же… Постой-постой, ну-ка посмотри мне в глаза. Да они у тебя горят не хуже порохового склада! Никак на дело собрался?!
– Сумеешь достать к сегодняшнему вечеру? – выдохнул я, проигнорировав его подкол, – Вопрос жизни и смерти…
Макаров еще раз внимательно оглядел меня с головы до ног и, криво усмехнувшись, извлек откуда-то из-под стола небольшой сверток в черном полиэтиленовом пакете.
– А чем я по-твоему все утро занимался? – вопросил он хмуро, уставившись на свои загипсованные ноги, – Эх, жаль не могу тебе компанию составить! Повеселились бы от души… Открывай!
Он перебросил мне пакет. Буквально на клочки разодрав обертку, ни в какую не желавшую цивилизованно открываться, я взвесил в руке небольшой пистолет неизвестной конструкции.
– Что это?
– Ты же просил усыпляющее оружие, вот это оно и есть.
– У-у-у, – разочаровано протянул я, – так это с помощью таких бесхозных собак отлавливают? Слыхал, что к нам недавно целую партию завезли, но насколько он эффективен против человека?
– Обижаешь, начальник! – возмутился Сашка, оскорбленный до глубины души, – Импортный экземпляр. После террактов 11 сентября одна голландская авиакомпания такими пистолетами своих охранников вооружила. У них ведь в Европе знаешь, как тяжело с правами человека? Все гадают, а вдруг тот парень, что на мушку экипаж возьмет и прикажет таранить, к примеру, Бундестаг всего лишь жертва каких-нибудь обстоятельств, или психически неуравновешенная личность, или… Короче, чтобы не совершить непоправимой ошибки и не грохнуть законопослушного гражданина, перепутав его с гадом-террористом, охрана теперь может спокойно стрелять ампулами усыпляющего действия. Не знаю, какую гадость они туда льют, но штука убойная. Усыпляющая, то есть. Вот глушитель – местное ноу-хау. Да не морщись ты, за качество отвечаю. Ни одна собака не услышит. А даже если услышит, ты ее ампулкой угостишь. Правильно? И, наконец, запасная обойма – шесть ампул. Извини, больше достать не получилось…
– Сашка! Черт патлатый! – голос у меня подозрительно дрогнул, и чтобы скрыть смущение, я сгреб друга в охапку, несмотря на его ожесточенное сопротивление, – Если у меня все выгорит, я тебе целый месяц на мечах поддаваться буду.
– Ловлю на слове, – прохрипел слегка придушенный моим эмоциональным порывом Макаров, – Но главное, чтобы выгорело. Не вздумай пасть смертью храбрых, я за тобой на тот свет явлюсь должок взыскивать.
Вот на такой оптимистичной ноте я распрощался с временно не боеспособным (и потому очень несчастным) Сашей Макаровым, пообещав сразу же известить его о результатах спецоперации. Итак, я покидал "Путь меча" вооруженным и очень опасным, но абсолютно не пригодным на роль суперагента. И виной всему мое постыдное неумение обращаться с автотранспортными средствами. Не добираться же мне до Сорокинского особняка на такси? А среди моих знакомых, являющихся по совместительству счастливыми владельцами "Москвичей" и "Лад", не было никого, кому я мог бы настолько доверять, чтобы пригласить на задуманную ночную прогулку за город. Никого, кроме…
– Конечно, я подброшу тебя! – сразу же согласилась Ирэн, явно обрадованная моим неожиданным появлением, – Но почему так поздно?
– И вовсе не поздно. Час ночи – время детское…
– Это потому что в это время детей делают? – попыталась она сострить, но как-то уж очень вяло. Что-то подозрительно плеснуло в глубине ее огромных глаз, наводя на мысль о присутствии там чертей, водяных или, на худой конец, русалок.
– Ир, мне действительно нужна твоя помощь. Но пока ни о чем меня не спрашивай, хорошо? Я потом все тебе объясню. Честное пионерское…
– Но почему не сейчас? – Ирэн непонимающе покачала головой, – Я должна знать, куда мы поедем, может мне бензина не хватит?
– Хватит-хватит. Тут совсем недалеко, – попытался успокоить ее я, – Ну, что ты так занервничала? Добросишь меня до места, немного подождешь и назад.
– Если все так просто, то почему ты не говоришь, что именно собираешься делать? Это опасно?
– Что ты, Ирэн! Ничего подобного! Я всего лишь не хочу вспугнуть Фортуну. А как только прибудем на место, я все тебе расскажу. О’кей?
И, чтобы отвлечь Ирэн от тревожных мыслей, я бережно привлек ее к себе.
– У тебя настоящий дар убеждения, – пробормотала она, расслабляясь в кольце моих рук, – Так отъезд назначен на час? Значит, у нас еще есть время…
– Нет, – отстранился я, вовремя опомнившись, – По завету великого Цезаря в ночь перед битвой воины не должны вкушать женской ласки, дабы не…
– Так я и знала! – взвилась Ирина, – Ты соврал мне! Это – опасно!
– Совсем чуть-чуть, – промямлил я, проклиная свой длинный язык, – Опаснее было бы пройти по нашему Шанхаю в новогоднюю ночь. Кто тут меня наставлял в вопросах позитивного мышления? Не бойся, все будет хорошо!
– Хочется верить…
По моей просьбе Ирэн остановила машину примерно в километре от депутатского коттеджа. Дальше пойду пешком, – для нее риск и так уже слишком велик. Если моя миссия окажется невыполнимой, я должен быть уверен, что никто не догадается связать ночной переполох в загородной резиденции известного бизнесмена с темно-серой "Ауди", припаркованной на таком значительном расстоянии от места событий. Но, не смотря на принятые меры предосторожности, мысленно я все время возвращался к фразе, сказанной цыганкой Анжелой: "А если кто и станет помогать, то как бы эта помощь боком не вышла". Ведь тем, кто мне помогал, эта помощь действительно вышла боком: избитый Сергей на нарах парится, про экстрасенса уж и не говорю! Не хватало еще, что бы Ирэн… А она, ничего не подозревая об этих сомнениях, снова пристала банным листом, требуя посвятить ее в мои ближайшие планы.
Рассказ был недолгим, но достаточно подробным. Опущенной оказалась всего одна деталь: каким именно образом я получил информацию о местонахождении сына. Посвящать Ирину в мои экстрасенсорные заморочки, почему-то не хотелось; ну, не могу я так низко пасть в глазах женщины. И потому пришлось наплести что-то о секретном источнике, который в память о старой дружбе выдал мне Сорокина с головой.
– Одного я не могу понять, – посетовал я в заключение, – С какой стати он решил, будто я все вспомнил?
– А ты разве не… – изумилась Ирина, – Но ведь, когда мы разговаривали у тебя на кухне, ты сказал мне, что память почти полностью вернулась, и ты вспомнил самое главное!
– Вот-вот. И это был единственный раз, когда я что-то подобное говорил. Выходит, мне не зря казалось, будто квартира прослушивается…
– Но почему ты солгал?! – кажется, Ирина была близка к истерике.
– Это была не ложь! – как можно увереннее заявил я, – Просто имелось в виду нечто совсем другое. А сейчас… Все паскудство ситуации состоит в том, что мне просто нечего предложить Сорокину в обмен на жизнь сына. В противном случае, я не задумавшись ни секунду, предоставил ему всю информацию. Потому, что ни один даже самый страшный секрет мирового масштаба не стоит и волоска упавшего с головы моих близких. Теперь ты понимаешь, что единственная возможность спасти Дениса, это выкрасть его? И выкрасть именно этой ночью, пока на страже коттеджа стоят всего четверо молодцов из охранного агентства?
– Игорь, пожалуйста, не кричи, – Ирина крепко сжала в своих горячих ладонях мою руку, – Я все прекрасно понимаю: ты должен это сделать, и я верю, что ты это сделаешь. Только, очень тебя прошу, будь осторожен. Ни пуха тебе, ни пера!
– К черту, – машинально ответил я, и, достав из кармана пистолет, начал неловко пристраивать к нему глушитель.
Даже в скудном свете автомобильной лампочки было заметно, как испуганно расширились ее глаза.
– Ты… будешь стрелять? – тихо спросила Ирэн.
– А как по-твоему? Неужели ты думаешь, что мне удастся просто так вытащить моего пацана из этого гадюшника? Там все-таки четверо вооруженных охранников-профессионалов, а я не крутой Уокер, чтобы голыми руками привести их в состояние временной нетрудоспособности.
– Но ведь они не имеют никакого отношения к похищению твоего сына! Ты сам говорил, что их наняли в агентстве; разве можно невинных людей…
– Не беспокойся за них, – усмехнулся я, опять привлекая ее к себе, – Этот пистолет стреляет усыпляющими ампулами, так что невинным людям грозит только крепкий и здоровый сон в течение шести часов.
А про себя подумал, что беспокоиться надо как раз за меня, потому что в отличие от моего пистолета их оружие будет заряжено боевыми патронами, а рядом, увы, не окажется Сорокина или его помощника, чтобы признать во мне носителя важной информации и запретить охране вести огонь на поражение. Так что, как бы я не хорохорился, но в глубине души осознавал, что все это мероприятие – чистой воды авантюра. Может быть, нужно было все же подключить ФСБ? Ведь теперь я знаю, где держат Дениса… Нет, дохлый номер. Стоит мне только заикнуться, будто информация о том, что известный бизнесмен и депутат занялся киднепингом, получена мною во время приступа ясновидения, как меня немедленно разместят в стерильно чистом люксе вместе с Наполеоном, Элвисом Пресли и пришельцем из созвездия Гончих Псов. И потому я ничтоже сумняшеся решительно хлопнул дверцей машины и отправился на штурм депутатской цитадели в гордом одиночестве.
Ночь удалась на славу. Криминальная ночь – темно, хоть глаз коли. Вот я и колол, потому, что, решив укрыться от редких, но регулярно проносившихся мимо машин в придорожных лесопосадках, постоянно натыкался на какие-то ветки. Потом едва насмерть не порезался, угодив в осколки пивных и водочных бутылок, не иначе как специально поджидавших меня среди зарослей крапивы. И это столкновение навело мой головной компьютер на одну очень интересную мысль…
– Сорокин! Выходи, морж сифилитический! – пьяно заорал я, остановившись возле ворот, отделяющих десять соток (или чуть больше) народного избранника от общественного шоссе, принадлежащего, если верить купленным-перекупленным СМИ, этому самому народу, – Выходи, хуже будет!
При этом, я активно размахивал зажатой в правой руке бутылкой из-под "Русского размера", необъяснимо популярного в нашем городе, которую подобрал в ближайших кустах. В то время как левая рука тревожно тискала рукоятку пистолета, полностью скрытого черным пластиковым пакетом без дна. Я же не пулями стрелять собираюсь, а хрупкими ампулами…