Глава десятая
- Ну не плачь ты, не плачь. Всё хорошо. Умерла тварь…
- Дяденька… дяденька…
- Ну что ты в самом-то деле…
- Они ведь все хорошие, дяденька. Все! Все хорошие! Несчастные, но хорошие. Посмотри в эти глупые злые лица, дяденька: они ведь все дети, были детьми, детьми и остались. Как их можно не любить? Разве возможно такое? Ну посмотри, посмотри им в глаза! Видишь искру? Это та искорка, которая никогда не потухнет. Видишь? Скажи: видишь?
- Не вижу, Катенька. Прости уж.
- А вот я вижу, - сказала девушка, поднимаясь. - Вижу. И надо, чтоб другие увидели. Если каждый увидит, нечего будет бояться; и зло творить незачем будет.
- Не увидят, Катенька.
Девушка помогла подняться Марику.
- Увидят, дядя Рыбнев. Обещаю вам: увидят. У меня способность есть: я могу видеть, когда человеку больно. И других заставлю увидеть.
Марик прошептал:
- Катя… мы полетим на Землю?
- Рано нам еще на Землю, Маричек, рано.
- Почему рано?
- У нас тут дел полно, родненький мой. Пойдем, Маричек. Пойдем. За Мурочкой зайдем и пойдем, куда глаза глядят. Нам нужно изменить людей здесь и сейчас; не на какой-нибудь сказочной Земле, а именно здесь. Нам нужно, чтобы люди изменились. Я не знаю, как их заставить сделать это, но я научусь. Обязательно научусь!
Они пошли прочь.
Рыбнев долго смотрел им вслед, потом поднял голову и закричал: безумно и страшно. Упал на колени, воткнул пальцы во влажную землю…
Рассыпалась душа.
Сгорели остатки.
Одно думал: Сашенька. Радость моя. Саша. Любимая. Сашенька. Прости. Сашечка. Прости. Саша.
Прости.
Больно.
Прости…
- Чего это он? - спросила Наташа. - Из-за меня до сих пор переживает?
- Нет, - сказал Первоцвет Любимович, прищурившись. - Это он землю жрать собирается: старинный русский обычай.
Похолодало. Подул северный ветер.
C неба кто-то хитрый и смертельно больной просыпал тяжелые дождевые капли.
Глава одиннадцатая
За секунду до столкновения непознанной летучей тарелки и некромассы к Ионычу в мысленные покои, украшенные парчой и изумрудами, постучала угодливая мысль. Дядь Вася то есть.
- Входите! - взвизгнул Ионыч, до помрачения рассудка напуганный приближением неминуемого распыления.
Угодливая мысль помялась на пороге, пробормотала:
- Я пришла попрощаться, повелитель… Хочу сказать, что ваше правление хоть и было кратким, зато получилось блестящим! А блестящее правление, мой господин, далеко не у каждого тирана выходит! Эти ваши экспрессивные "В-Е-Р-Н-И!" и "У-Б-Ь-Ю!" выше всяких похвал!
У Ионыча потеплело на душе.
- Ну а че? - промямлил он. - Ну давай тогда бухнем, что ли, в честь нашей крепкой дружбы, дядь Вася. Вспомним старое, погрустим. Имеем ведь право, да?
- Да как же мы бухнем? - удивилась угодливая мысль. - В некротическом состоянии бухнуть сложновато. Я уж не говорю о грядущем взрыве…
- А варежек у тебя нет? - спросил Ионыч с тоской.
Дядь Вася покачал головой:
- Прости, хозяин, лишних варежек в наличии не имеем.
- Они ведь согревают, - сказал Ионыч. - Варежки-то.
Дядь Вася смущенно молчал.
- У меня суровая жизнь была, - прошептал Ионыч, закрывая лицо широкими ладонями. - Папка от нас ушел, когда мне года не было. Мамка работала днем и ночью, чтоб семью прокормить. Меня и моих трех сестренок. Она у меня необразованная была, мамка-то. Но очень старалась, работала… Очень плакала, когда мои сестренки от какой-то заразы померли - денег, чтоб их вылечить, не было. Она мне так говорила: "Всегда должно быть что-то, сынок, что тебя согревает".
Дядь Вася смущенно молчал.
- Зачем я здесь? - спросил вдруг Ионыч.
- А?
Ионыч развел руками, задевая жемчужные нити, свисающие с потолка; хрустальные светильники, вырастающие из пола; золотистых бабочек, порхающих в плотном, напоенном ароматом дорогих духов воздухе.
- Вот это всё… оно ведь не греет.
Дядь Вася смущенно молчал.
И тут раздался взрыв.
Глава двенадцатая
Некрасовские мужики разбили витрину магазина бытовой техники и выносили постирочные машинки и видеоящики.
Какой-то пожилой джентльмен в сером пальто и белом шарфе остановился подле магазина и стал трясти клюкой.
- Одумайтесь, люди! - кричал он. - Ради бога, одумайтесь!
- Да как тут одумаешься, батя, когда на тебя такая хрень ползет? - весело отвечали ему грабители. - Надо деньги зарабатывать, пока шанс есть.
- Это точно! Деньги важнее всего.
- Некромасса! Некромасса идет! - кричал сумасшедший с крыши ювелирного магазина.
- Господи, ботиночек потеряла; дорогие ботиночки, сынку на день рождения купила… - сетовала красивая женщина бальзаковского возраста.
Землю тряхнуло: люди попадали. Молодой грабитель уронил импортный телеящик и разбил. Ему отвесили подзатыльник:
- Ах ты, баклан неуклюжий!
- Смотрите! Смотрите! - закричал сумасшедший с крыши ювелирного магазина. - Не надо больше никуда бежать! Некромасса взорвалась!
- Что, правда?!
- Врешь, собака!
- Вот вам крест!
- Ура!!
И все обрадовались. И даже грабители побросали украденные товары и радовались. Впрочем, тут же прекратили радоваться, похватали остатки продукции, затолкали в фургон и укатили в неизвестном направлении.
- Уничтожена смертельная опасность! - вопил сумасшедший. - Какое счастье!
То-то веселья по всему городу было! Столько нерастраченной доброты из людей высвободилось! Некрасовцы смеялись, обнимались, целовались - и неважно, свой ли, чужой. А потом какая-то женщина в велюре как закричит:
- Граждане, вы что, охренели?! Кто у меня под шумок кошелек свистнул?
И понеслась.
Послесловие
Сергей Судорожный гулял меж остатков некромассы, с детским восторгом тыкая палочкой в хорошо промороженные мясные останки. Верная лошадка Огневка, вздрагивая, уныло плелась за ним.
- Вот так чудо! Мясо после взрыва заморозилось! - Судорожный засмеялся. - Кажется, милая Огневочка, я нашел, что искал! Не единение человечества, конечно, но тоже сойдет. Видишь? Тут можно столько хаша наварить, что на всю планету хватит; голод победим, а заодно и социальное неравенство! Ведь когда у людей еды вдоволь, им друг дружку угнетать без надобности, верно?
Огневка искоса посмотрела на хозяина.
- И тебе спокойнее будет, лошадка моя верная, - сказал Судорожный, хлопая клячу по выпирающим ребрам. - Больше мы из тебя хаш делать не будем. Пора тебе, родная, на заслуженную пенсию!
Огневка радостно заржала.
- Выполним мы наше предназначение, Огневочка, - Судорожный решительно закатал рукава, - обязательно выполним.
И сказав так, он принялся за работу.
Посредством этой фантастической истории автор намеревался разместить рекламу светлого будущего человечества на унылой обложке настоящего.
Но, к сожалению, не преуспел.