В газетной колонке, посвященной театральной жизни, я как-то прочел сплетню, будто этот самый режиссер поставил на свой видавший виды автомобиль музыкальный клаксон. Жена была знакома с ним давно, еще в девичестве - тогда его театральная группа преуспевала, ставила одну пьесу за другой, и про чего даже говорили, что он будет способствовать возрождению японского театра.
- Бери чемодан, не копайся! Я бросаю тебя и Мори и уезжаю!
В комнате все было перевернуто вверх дном. Вокруг чемодана - с ним я обычно ездил за границу - горой валялись вещи, с которыми жене жаль было расстаться, и она изо всех сил пыталась втиснуть их в чемодан, но так и не смогла. Сковорода с ребристым дном - свадебный подарок однокурсников жены, однако я не припомню, чтобы мы хоть раз ели куски мяса, которые были настолько велики, чтобы жарить их на этой сковороде, ха-ха. Делая вид, что проверяю замки на чемодане, я попытался вложить в него сковороду, но тут жена, стоявшая рядом с независимым и неприступным видом, резким движением вырвала ее у меня из рук и отбросила в сторону. Не понимаю, почему именно сковорода вызвала у нее такой гнев. Разумеется, такую тяжелую вещь лучше было не класть в чемодан, и без того достаточно набитый. Чемодан был неподъемный, и рана на щеке стала болеть невыносимо, невыносимой была и боль в суставах после ночи, проведенной в неудобной позе на узкой кровати рядом с Мори.
- Что ты там копаешься? Заснул, что ли? Импотент! Превозмогая боль, я исступленно тащил чемодан. Мой соперник, с которым мы десять лет назад боролись за эту женщину, все слышит, так что "импотент", пожалуй, слишком жестоко с ее стороны, ха-ха.
Режиссер, небольшого роста мужчина, стоял рядом со старым "ситроеном", который он поставил у фонарного столба. Одежда па нем была в тон машине, печальное лицо закрывали солнечные очки, хотя и так было темно.
Сразу же за калиткой я опустил чемодан на землю и, отступив на шаг, остановился. Жена, кажется, не требовала от меня, чтобы я дотащил чемодан до "ситроена"?
- Быстрее клади вещи в машину! А то он вдруг пожалеет и унесет их обратно!
Режиссер с унылым видом медленно направился ко мне. Поравнявшись с чемоданом, он вдруг сделал стремительный рывок и бросился на меня с кулаками. Наверно, они с моей женой пользуются одним и тем же методом нападения - неожиданной атакой. Но мне даже увертываться не пришлось - режиссер вдруг поскользнулся и грохнулся на мостовую. Не мешало бы ему и на ботинки надеть цепи, ха-ха. Он тут же поднялся и с гордым видом потащил чемодан - выглядело все это великолепно.
- Можешь не бить, бросаю-то его я! Я бросаю тебя и Мори и уезжаю!
"Ситроен" подъехал вплотную ко мне - режиссер сделал это, чтобы через окошко бросить мне в лицо прощальную реплику:
- Полоумный!
Я вернулся в опустевший дом. Режиссер, не постеснявшийся обругать меня, был еще совсем молод, но казался стариком - мне почему-то стало тоскливо. Мой соперник выглядел пожилым человеком, да и я сам, несомненно, одряхлел не по возрасту. Но что это? Куда вдруг девалась боль в мышцах и суставах, которая мучила меня даже тогда, когда я опустил на землю чемодан? Я теперь испытывал обновление во всем организме, о котором в молодости и мечтать не мог, и в то же время сознавал невозможность такого обновления. Может быть, именно это и было болью? Если бы я не должен был думать о Мори, спавшем в моей кровати, то, наверно, так бы и стоял здесь сейчас и плакал, ха-ха.
Вернувшись в кабинет и сев на кровать рядом с Мори, я заметил, что он обмочился. Я разбудил его, отвел на его кровать и укрыл одеялом. Избитое лицо Мори отекло. Из-за опухоли сразу после рождения голова его была продолговатой, и весь он был похож на маленького старичка - я отчетливо помнил это.
- Мори, спокойной ночи, - хотел я сказать ему, но получилось "ёй, ёини".
- Мори спит! - пробормотал сын.
Потом мне захотелось пожаловаться Мори, и я стал мысленно говорить с ним, употребляя самые неожиданные даже для самого себя слова: мама уехала, она бросила нас, хотя я и любил ее больше Ооно, больше всех, ведь она была моим товарищем в борьбе с нашей горькой жизнью.
Да, но что же делать с мокрым матрасом? Жена бросила меня, и мне не оставалось ничего другого, как просто отказаться от ответа на трудные вопросы, которые стали тут же возникать, я завернулся в сухое одеяло и лег прямо на пол. То, что я испытал во сне, было ужасно. Не сновидение, было страшным - все заволокла сплошная тьма, и я даже снов не мог видеть. Ужасным было то, что произошло со мной во время сна: мое тело точно вывернули наизнанку. И само тело, идя наперекор испуганному сознанию, не сопротивлялось! Оно начало исторгать из себя другое тело такого же размера. И остановить это было невозможно.
Проснувшись на следующее утро, я обнаружил, что рана на щеке зарубцевалась, исчезли даже шрамы от ожогов, полученные в сражении с жестяными людьми. Вместо вставных зубов выросли собственные - чтобы убедиться в этом, достаточно было потрогать их языком. Даже не смотрясь в зеркало, я уже знал, что мое тело помолодело на двадцать лет и стало телом восемнадцатилетнего. А Мори, повзрослевший на двадцать лет и ставший двадцативосьмилетним, накинув на голову свое любимое потрепанное одеяло, пришел посмотреть, что произошло со мной. Вот формула нашего превращения: 38–20=18, 8 + 20 = 28.
ГЛАВА IV
МЫ СРАЗУ ЖЕ ВКЛЮЧИЛИСЬ В БОРЬБУ
1
Символический смысл происшедшего со мной превращения состоял в том, что исчезли все следы плутониевого ожога. Разве это не так? В атомных реакторах выделяется Ри, никогда не существовавший на Земле, и период его полураспада равен двадцати четырем тысячам лет. Во всяком случае, он не исчезнет, пока человечество будет существовать. Я отождествляю земной, шар до загрязнения этим веществом, которое человек теперь уже не в силах уничтожить, и свое тело, омолодившееся до восемнадцатилетнего возраста и еще не облученное. Возможно, некоторые скажут, что так мыслить и чувствовать - полнейшее безумие, и мое превращение в восемнадцатилетнего посчитают обыкновенным бредом сумасшедшего. А у меня нет желания обращаться к тем, для кого я безумец, хотя я понимаю, что мой рассказ действительно похож на бред сумасшедшего. Но я не могу забросить все и заняться детальным исследованием себя и Мори, чтобы сообщить потом о результатах этих исследований. Если я просто расскажу о событиях, происшедших со мной и Мори после превращения, слова мои, несомненно, выразят истинное содержание того, что произошло с нами. А благодаря вашим запискам это смогут понять и другие. Для нас с Мори, непосредственно переживших превращение, хорошо уже то, что мы оказались способными на самостоятельные действия. Представляете, что испытывает человек, вновь обретший тело восемнадцатилетнего? Ха-ха, это очень приятно. Разве не свойственно всем людям горестно вздыхать: неужели и мне когда-то было восемнадцать лет? А я вздыхал с радостью - сейчас, дожив до тридцативосьмилетнего возраста, я вновь стал обладателем тела восемнадцатилетнего, ха-ха. Правда, к радости примешивалась и мука. Когда мне давным-давно было восемнадцать лет, я влюблялся так, что внутри у меня все клокотало, я испытывал муки от обуревавших меня чувств. И я предпочел бы умереть, нежели испытать их вновь. Но возродило ли и их мое превращение? Ха-ха. Я не могу отрицать, что в создавшемся положении мной овладело беспокойство, но стоит ли говорить вам об этом? Ведь мои слова доходят до вас, пройдя через тело восемнадцатилетнего.
В каком направлении будет в дальнейшем развиваться мое тело, вернувшееся к восемнадцатилетнему возрасту? В направлении - семнадцать, шестнадцать, пятнадцать… ноль лет? И в конце концов я исчезну, погрузившись в плодную жидкость искусственной матки? Ха-ха. Если же предположить, что мое тело застынет на нынешней отметке "восемнадцать", то я, возможно, обрету бессмертие, вечно оставаясь восемнадцатилетним? Правда, я могу, когда захочу, покончить с собой - так что ада бессмертия я всегда смогу избежать. Благодаря вашим запискам мое превращение получит широкую огласку и я стану самым знаменитым человеком, объектом всеобщей зависти. Римский папа должен будет встретиться со мной и принять относительно меня какое-то специальное решение, ха-ха. Однако вполне можно предположить, что происшедшее со мной и Мори превращение случается с бесчисленным множеством людей - только данных об этом пока нет.
Следовательно, если превращения происходят на всем земном шаре, не означает ли это кризиса человечества? Правда, руководитель калифорнийской лаборатории Солк, создавший вакцину против детского паралича, напомнил, что в китайском языке слово "кризис" состоит из первых иероглифов двух слов: "опасность" и "шанс". Не станет ли бесконечное множество превращений, включая и нас - меня и Мори, - явлением, символизирующим кризис человечества? Если да, то в современном мире на свет вот-вот появится Антихрист. Как нужно, бороться, чтобы не допустить этого, чтобы погубить Антихриста в зародыше? Возникает вопрос: кто будет бороться? И я отвечаю: поручите это только нам, превратившимся.
…Вот какие мысли владели мной, они захватили меня целиком. Мне ведь стало восемнадцать лет, и у меня было такое ощущение, будто бурлящая в теле жидкость вот-вот достигнет точки кипения, будто мрачные грозовые тучи гонят меня вперед!
Как только я осознал происшедшее превращение, мной овладела навязчивая идея. На НЛО прилетают пришельцы из космоса и направляют проекционный аппарат на определенную точку Земли. Один источник света посылает два луча на два стереоэкрана. Используя подобную конструкцию, не составляет никакого труда, манипулируя проекционными аппаратами, совместить проекцию А и проекцию В, произведя взаимокомпенсированное превращение с разрывом в двадцать лет.
Если наше с Мори превращение было осуществлено таким образом, то естественно предположить, что пришельцы имели определенный план, и не исключено, что на нас с Мори возложена некая миссия. Превращение захватило нас со всепоглощающей силой, которой было трудно противиться. Оно произвело в наших телах направленный взрыв. И, может быть, мы вплотную подошли к такому моменту, когда должны выполнить возложенную на нас миссию. В том случае, разумеется, если наше превращение имеет реальный смысл! Мы, превратившиеся - восемнадцатилетний я и двадцативосьмилетний Мори, - надеемся, что этот момент наступит. Мы выполним свою миссию, преодолевая одну трудность за другой. Потом… да, судя по моим оптимистическим рассуждениям, я, кажется, действительно помолодел до восемнадцати лет не только телом, но и душой. Но стоит ли горевать по этому поводу? Ха-ха.
2
Каким же человеком стал превратившийся Мори? Я думаю, о нем можно сказать так же, как и обо мне, - его дух остался духом до телесного превращения, и, не противореча этому, он стремительно переходит в дух, соответствующий возрасту его нового тела.
Мори после превращения уже не повторял за мной слова как попугай, стал молчаливым, и поэтому я теперь сужу о нем только по его внешнему виду и поведению. Природная молчаливость теперешнего, двадцативосьмилетнего Мори очень идет ему. Молчаливость его весьма выразительна. Собираясь что-либо предпринять, я рассказываю Мори, как я это себе мыслю, что намерен делать. Я приобретаю новый опыт, разумеется опыт восемнадцатилетнего, ха-ха, и рассказываю о нем. Мори впитывает мой рассказ, не произнося ни слова, ободряет меня. В такие минуты он не отрывает от меня внимательного взгляда!
В своем дальнейшем повествовании я покажу, как это происходит конкретно. Ведь и после нашего превращения Земля продолжает вращаться вокруг собственной оси, вращаться вокруг Солнца, чередуются приливы и отливы - все в природе зовет нас к действиям. Когда я смотрю на Мори, превратившегося в двадцативосьмилетнего, сердце мое наполняется бесконечной нежностью. Никогда прежде я не встречался с таким Мори, но, поскольку именно этот Мори - настоящий, окончательный Мори, Мори, рожденный источником света, и поскольку этот Мори живет в реальности, я совершенно спокоен - скорее всего, нам с ним удастся достойно прожить свою превращенную жизнь и выполнить миссию, возложенную на нас космической волей.
Помимо всего прочего, я почувствовал, что Мори полностью отдает себе отчет в том, что представляют собой его тело двадцативосьмилетнего и изменяющийся в соответствии с этим телом дух. У нас не было необходимости говорить о превращении. Ведь как это было бы хлопотно, если бы дети, подобные нашим детям, претерпев превращение, не понимали, что с ними произошло. Правда? Представляете мое положение, если бы Мори, увидев меня, ставшего восемнадцатилетним, и решив, что какой-то проходимец хочет занять место его отца, пришел бы в ярость и набросился на меня с кулаками? Ведь Мори теперь обладал мускулатурой зрелого мужчины, а я был еще слабым юношей с неокрепшим костяком, не говоря уж о мускулах, ха-ха.
Вот почему я, исходя из наших отношений, строящихся на том, что превращение мы воспринимали как нечто естественное, рассказал Мори следующее:
- Я тебе уже много раз говорил о пинчраннере, а теперь вспомнил кое-что новое. Я вспомнил яркий солнечный день после проливного дождя, мы как раз начали игру, дождавшись, когда солнце высушит лужи. Между рядами домов несся бурлящий мутный поток бурого цвета. Но игроки под яркими лучами солнца, выглянувшего после дождя, думали только о бейсболе, а я сидел на скамейке и ждал, чтобы меня выбрали в пинчраннеры. (Я и раньше часто вспоминал о страхе и честолюбии, которое испытывал, когда выбирали меня, но почему-то забыл о том, что сначала меня охватывало непреодолимое желание быть выбранным в пинчраннеры.) Малыши, которым еще ни разу в жизни не удалось посидеть на скамейке запасных, призывно кричали, будто души солдат - деревенских парней, погибших в чужих краях, откуда даже останки их не вернулись на родину. Ну, в общем, доставай из шкафа одежду, которая тебе подойдет. Сегодня холодно. А я приготовлю поесть!
Мори отошел от кровати и стал шарить в шкафу. В школу он ходил недолго, но, похоже, выработка жизненных навыков в специальном классе в основном сводилась к обучению детей самостоятельно одеваться. Во всяком случае, в этом виде обучения он преуспел. Правда, сейчас, после превращения, говорить об этом немного смешно.
Я стремительно вскочил с кровати, испытывая бодрость, свойственную восемнадцатилетнему. На подтянутой фигуре брюки теперь висели мешком. В ту минуту, честно говоря, я почувствовал даже беспокойство от того, что во мне произошла такая разительная перемена. Слой подкожного жира сделался тонким, как детское одеяльце. И это ты, толстый мужчина средних лет, ха-ха. Но думал я не только о себе. Я стал беспокоиться о Мори. Не должен ли я скрывать от посторонних превратившегося Мори? Хорошо еще, что в нашей стране нет воинской повинности, но, если взрослый человек, неожиданно ставший из восьмилетнего двадцативосьмилетним, не зарегистрируется в муниципалитете, это будет воспринято как пренебрежение к своим обязанностям гражданина. Но как скрыть Мори? Хуже всего прятаться в собственном доме, лучше выйти на улицу. В народ! В безвыходной ситуации партизаны тоже бросаются в безбрежное людское море, где они могут свободно плавать!
Телефонный звонок. Я потянулся было за трубкой, но вдруг весь сжался.
Постой, как я должен говорить по телефону после превращения? Но поскольку превращение произошло, нынешний я - единственно существующий я. Продолжать в том же духе, как до превращения? Это лишь насторожит посторонних, колебался я.
- Ты что, спал? Постоянно ты спишь! Я бросила тебя и Мори и уехала!
Телефон умолк. Набралась смелости с похмелья или опохмелилась на скорую руку и кричит дурным голосом, ногами топает от бешенства.
Хорошо! Значит, во всем мире сохранился порядок, существовавший с незапамятных времен. Превратились лишь мы с Мори! Снова зазвонил телефон, на этот раз я снял трубку с твердым намерением обругать в ответ жену, бывшую жену, но услышал голос совершенно незнакомого мне, постороннего человека.
- Вам известно, что тайным устроителем сегодняшнего митинга является террористская антикоммунистическая организация? Может быть, вам лучше не ходить на него?
Ответить я не успел. Действительно, в тот вечер проводился митинг против строительства атомных электростанций. В качестве докладчика выступал руководитель движения против строительства атомной электростанции на Сикоку, за день до этого прибывший в Токио. Группа Ооно сотрудничала с этим движением. До сих пор, достоверно зная об этих связях, я не расспрашивал о подробностях. Деятельность группы Ооно контролируется руководством революционной группы - что в этом противоестественного? Я, правда, никогда не слыхал, что какие-либо организации непосредственно диктовали свою волю группе Ооно. Пусть я не знаю, кто это звонил, но, если кто-то пытается помешать нам с Мори пойти на митинг, мы обязательно должны попасть туда, сразу же подумал я. Действительно, у меня появилась решительность восемнадцатилетнего, ха-ха. Каким бы опрометчивым ни было решение, инициатива останется в моих руках, подумал я с оптимизмом. Более того, ждут, что появимся мы, какими были до превращения, а придем мы - после превращения. Может быть, это и гарантирует нам полное алиби?
Спустившись по лестнице, я заглянул в комнату Мори. Разбросанные в ней одежда и обувь показались мне такими крохотными словно из сказки. Значит, я уже привык к повзрослевшему Мори после превращения.
- Надеюсь, ты не пойдешь один? Двадцативосьмилетний мужчина, обладающий опытом восьмилетнего?
Я сказал это, будто произносил монолог, но мой голос сорвался на пронзительный фальцет неоперившегося юн-, ца. Мало того, я, восемнадцатилетний, боялся, что Мори бросит меня. И по привычке, которая была у меня до превращения, я стремительно сбежал с лестницы с энергией, свойственной восемнадцатилетнему, хотя так суетиться необходимости не было. Мори никуда не собирался!
Раньше это делал я, а маленький Мори смотрел, держа в руках длинный пакет спагетти, - теперь же он сам готовил себе еду. Грациозно склонившись над газовой плиткой, он внимательно следил за кипящей кастрюлей и мелко нарезал лук, кусочек масла уже был приготовлен. Напрягшееся тело Мори в моих брюках и спортивной рубахе, его затылок и плечи - мне показалось, что я уже видел их где-то. Да это ведь точно мое тело на закате юности! Успокоившись, я пошел в ванную. Мое лицо, которое я увидел впервые после превращения, не было прежним, каким я запомнил его, когда мне в первый раз исполнилось восемнадцать лет. Более того, в зеркале мне улыбалось именно то лицо, которое мне хотелось иметь тогда. Вот только глаза разрушали гармонию лица - в них застыла неуверенность в себе, застенчивость, проглядывало детское любопытство. Но если отвернуться от зеркала, ха-ха, своих глаз не увидишь!