Машин на трассе прибавлялось, и я обрадовался, увидев впереди указатель на Мейденхед и Хай-Уайкоум. Свернув, я оказался на развилке и тут обнаружил, что слишком резко жму на тормоза; очевидно, у этого автомобиля тормоза были сверхчувствительными, их надлежало лишь едва касаться. На обеих дорогах было довольно пустынно, я углядел лишь с десяток машин на каждой. Решив воспользоваться этой временной передышкой, я остановился и нажал на одну из кнопок рядом с экраном.
На кнопке была пометка "Инфо". Когда я ее нажал, на экране возникли три зеленые колонки, и я не сразу сообразил, что они означают. Разобравшись, я понял, что все они показывают время в пути, разбитое на пятиминутные отрезки, и соответствующий расход бензина. В первые пять минут у меня получалось в среднем 34 мили на галлон, во вторые - 49 и в третьи - 51. Неплохо, однако вознаграждение при таком раскладе мне не светило. По моим прикидкам, должно быть 65 миль на галлон, а то и больше. И как же этого добиться?
Справившись с указателями, я выехал на шоссе, ведущее в Хай-Уайкоум, и снизил скорость до 45 миль в час. Эффективность расходования топлива немедленно возросла, теперь у меня выходило от 75 до 80 миль на галлон; с такой скоростью я проехал примерно милю, пока водитель, тащившийся за мной, не принялся сердито мигать фарами. Я прибавил ходу, чувствуя себя, как ни странно, виноватым, хотя (если посмотреть с другой точки зрения) я не просто так медлил на дороге, но занимался сбережением окружающей среды. В общем, поддерживать низкую скорость на всем пути вплоть до Абердина было невозможно, даже несмотря на 500-фунтовый приз, обещанный Линдси.
Через десять миль шоссе А404 уткнулось в автостраду М40, и я повернул на северо-восток. С обеих сторон автострады раскинулась Англия - ну, или тот ее кусок, который можно видеть с дороги, - тихая, приветливая, скромно расцвеченная приглушенными оттенками зеленого и серого. Настроение у меня улучшилось, и в конце концов мною все же овладел дух приключений.
План был таков: аккуратно, не спеша, расходуя как можно меньше бензина, доехать до Бирмингема. Туда я прибуду в середине дня, заселюсь в гостиницу, а затем нанесу визит мистеру и миссис Бирн, родителям моего школьного друга Криса Бирна и его сестры Элисон. Они по-прежнему жили в Эджбастоне, в доме, стоявшем тылом к водохранилищу. Накануне, в выходные, я позвонил мистеру Бирну, чтобы уточнить, хранятся ли у него все еще (как утверждал мой отец) запасные ключи от квартиры в Личфилде. На что мистер Бирн отвечал: мол, да, ключи где-то тут. (Хотя, по-моему, он толком не знал где.) Я намеревался забрать ключи и на следующий день поутру наведаться в квартиру Конечно, старт получался не слишком бурным, но я не огорчался: у меня оставалась куча времени, чтобы добраться до Шетландских островов, и в любом случае, сегодня ехать прямиком в Кендал не имело смысла, потому что я не мог увидеться с Люси. Накануне я также связался с Каролиной, и она сказала, что Люси приглашена к подружке на день рождения с ночевкой. То есть мы пойдем с дочкой ужинать во вторник вечером. Прекрасно. В среду днем я уже буду в Абердине и успею на пятичасовой паром. А сегодня я навещу стариков Бирнов и, таким образом, приятно скоротаю время, предаваясь ностальгическим воспоминаниям.
Я сбавил скорость до 55 миль в час. Все прочие машины, даже тяжелые грузовики, ехали быстрее. Расход топлива снизился до 70 миль на галлон, и я подумал, сколько топлива могли бы сэкономить люди, если бы всегда ездили на низкой скорости. Почему все куда-то торопятся? Какая разница, доберешься ли ты до места назначения на полчаса раньше или позже? Возможно, проблема в автострадах. Они не только позволяют двигаться быстрее, они побуждают тебя двигаться быстрее, а то и вынуждают, потому что ехать по ним безмерно скучно. Мне хватило сорока минут на М40, чтобы обалдеть от скуки. Там совершенно не на что смотреть, не на что бросить взгляд, если не считать всяких дорожных отметин, возникающих как запятые в предложении: указатели, стрелки, железнодорожные мосты - и в такой последовательности они повторяются настолько часто и назойливо, что очень скоро перестаешь обращать на них всякое внимание. По сторонам, да, простиралась сельская местность, но какая-то невыразительная: редкие дома, одинокий водоем, иногда в отдалении городок или деревня - и больше ничего. Мне пришло в голову, что пространства, граничащие с автострадами, составляют изрядную часть нашей природы, однако туда никто не наведывается, не гуляет там. Для нас это лишь монотонный, нескончаемый вид из окна машины, мы словно едем по пустыне, по заброшенным землям, до которых никому дела нет.
Увидев указатель "Велком Брейк, 3 мили", я решил остановиться там и перекусить. До следующего кафе - которым заправляла "Мото" - было двадцать миль, а от него еще двадцать до другой стоянки. Слишком долгий путь, и, хотя в данный момент жареный цыпленок по-кентукски меня не сильно привлекал, бодрая физиономия полковника Сандерса на рекламном щите вселяла оптимистический взгляд на мир. На развязке я съехал с автострады и, немного поплутав, добрался до парковки, битком набитой в это время дня. Мне все же удалось втиснуть мой "приус" между "фордом фиестой" и "фиатом пунто"; зажигание я выключил с чувством облегчения.
На часах было 13.15, я проголодался. Все вокруг направлялись в просторное кафе - в основном бизнесмены вроде меня, в темных костюмах, рубашках и галстуках; некоторые перекинули пиджак через плечо, несмотря на холод (лично я снимать пиджак не собирался). Мне вдруг стало так хорошо при мысли, что я опять не сам по себе, но участник процесса, охватывающего всю страну, я опять принадлежу сообществу - бизнес-сообществу, - которое изо дня в день вносит свой весомый вклад в поддержание Британии на плаву. У каждого из нас своя роль. Все здесь либо продавали что-нибудь, либо покупали, обслуживали, вели учет, оценивали или подсчитывали. Я снова ощутил себя своим среди этих людей, деятельных, востребованных; я - опять один из них.
Сама стоянка являлась идеальной моделью того, как должно функционировать продвинутое западное общество. Здесь удовлетворяли все человеческие нужды: потребность в коммуникациях (к вашим услугам магазин с мобильными телефонами и всем, что к ним прилагается), в развлечениях (зал, полный игровых автоматов), в еде и питье, потребность излить и вывалить съеденное и выпитое, а также, конечно, вечную фундаментальную потребность просто накупить всякой всячины: журналов, дисков, мягких игрушек, шоколадок, DVD, мармеладной жвачки, книжек, приспособлений и приборов самого разнообразного профиля. Если учесть, что рядом с парковкой находилась гостиница, где за ночь брали очень недорого, теоретически, заехав на эту стоянку, можно было уже никогда отсюда не уезжать. Провести здесь всю свою жизнь, если на то пошло. Даже дизайн тут был приятным. Я родился достаточно давно, чтобы помнить, какими были стоянки в 70-х и начале 80-х. Жуткие уродливые столики в отвратительных кафешках, где кормили склизкими яйцами и бургерами, истекающими жиром. А теперь - широченные окна с видом на замощенную площадку с симпатичными журчащими фонтанчиками; современные чистые столики, некоторые даже с настольными лампами на изящных витых подставках. Ведь до этого надо было додуматься. А выбор еды! Конечно, здесь были королевские бургеры и жареная курица по-кентукски, но если вы печетесь о своем здоровье, то под огромной вывеской "Я ♥ здоровую пищу" вас ждали прилавки с множеством салатов и бутербродами со свежей начинкой. Не говоря уж о заведении "Кофе Примо", где подавали латте, капучино, мокко, горячий шоколад, эспрессо, американо, кофе со взбитыми сливками - ванильными и карамельными, чаи "Твайнингс" и еще с полдюжины напитков, сдобренных кофеином, ну и разумеется, вездесущие панини.
Несмотря на такое изобилие, немыслимое еще двадцать лет назад (подумать только!), до того, как Тэтчер и Блэр взялись переделывать наше общество, я решил взять гамбургер. Иногда бургер - это именно то, что нужно. Просто и без затей. В придачу здесь даже не надо было ни с кем разговаривать, чтобы получить свой гамбургер. Делаешь заказ по автомату, вставляешь в щель кредитную карту, а потом идешь с чеком на раздачу. Работала эта система как часы. Мой бургер был готов через полминуты. Но когда я его увидел, мне стало немного стыдно за то, что я не взял чего-нибудь более здорового, и я направился к стойкам с правильной едой, где купил бутылку родниковой воды с ароматом граната и личи, выложив за нее 2,75 фунта. Затем я отнес поднос к столику у огромного окна.
Я прихватил с собой материалы, которые следовало прочесть. Прежде всего, две инструкции к "приусу" - непосредственно к автомобилю и другую, с описанием системы спутниковой навигации. Меня также снабдили инструкциями к головному телефону, который подключался к рулю, но в каком месте, я пока не выяснил. Тревор и Линдси не раз напомнили, чтобы я задействовал это устройство как можно быстрее, - они хотели быть в постоянном контакте со мной. Я подумал, не позвонить ли Линдси прямо сейчас, но решил, что еще рановато. Вряд ли ей так уж необходимо знать, что через час с четвертью после старта я добрался до ближайшей стоянки. А еще надо было изучить инструкцию к видеокамере, которая выглядела довольно запутанной. Пожалуй, я оставлю это на потом, сначала лучше сосредоточиться на спутниковой навигации. Минут десять я неотрывно читал, пока не усвоил самое основное и не обрел уверенности, что на следующем этапе, отсюда до Бирмингема, я сумею управиться с GPS.
Вернувшись к машине, я включил зажигание и нажал на значок "Принимаю", вспыхнувший на экране с картой. Затем нажал на "место назначения" и, немного попотев (клавиши-то отсутствовали, экран был сенсорный), ввел адрес мистера и миссис Бирн в открывшемся окне. Буквально через две секунды компьютер нашел их дом и предложил на выбор три различных маршрута. Мне приглянулся тот, что показался самым коротким, - прямиком по М40, затем поворот на Бристольское шоссе, и я в Бирмингеме. Стоило мне сделать выбор, как раздался женский голос:
- Пожалуйста, следуйте по обозначенному маршруту. Навигационное управление начнется, как только вы двинетесь с места.
Дело было не в том, что она сказала, но как.
Большинство людей, смею утверждать, в других людях привлекает прежде всего внешний вид. Меня тоже - в общем. Но реально женщины, в девяти случаях из десяти, берут меня в оборот не внешностью, а голосом. Что я сразу подметил, знакомясь с Линдси Ашворт? Ее чудесный шотландский акцент. А если углубиться в прошлое, на что я мигом обратил внимание, когда впервые заговорил с Каролиной? На ее ланкаширский выговор, совершенно неожиданный у такой изысканной, сугубо столичной штучки. В общем, это может показаться смешным, но даже у этих двух женщин, даже у Линдси и Каролины, голоса звучали не столь притягательно, как тот, что раздавался из компьютера. Это был, попросту говоря, красивый голос. Такой красивый, что дух захватывало. Наверное, красивее я в жизни не слыхивал. Только не просите описать его. Вы уже наверняка поняли, что я не мастер по этой части. Это был английский голос - не совсем безликий, то есть без всяких признаков происхождения и уровня образованности, скорее, тот "стандартный английский", на котором говорят по радио и телевизору. В нем угадывалась самонадеянность, а порой проскальзывали командирские нотки. Но в то же время этот голос звучал спокойно, размеренно и бесконечно умиротворяюще. Невозможно было представить его рассерженным. Невозможно представить, чтобы, слушая его, ты не успокоился и не утешился. Этот голос словно внушал тебе: все хорошо - по крайней мере, у тебя хорошо. В нем не слышалось и намека на сомнение или двусмысленность, этому голосу ты мог полностью доверять. Наверное, этим он меня и покорил. Голос, которому можно довериться.
Я выехал с парковки и, уже покидая стоянку, заметил объявление: "Мы были рады принимать вас на нашей стоянке. Ваш визит и номер автомобиля зафиксированы камерами видеонаблюдения". Еще одно доказательство, хотя я в нем более не нуждался, что я вовсе не отрезан от остального мира, как мне прежде казалось.
- Что ты об этом думаешь, а? - неожиданно для себя спросил я голос. - Зловещее напутствие, верно?
И она ответила:
- Выезд на автостраду. Затем двести ярдов прямо - до развязки.
Я даже забыл, что хотел позвонить Линдси.
Я продолжал ехать медленно, стараясь экономить бензин, и до автострады М42 добрался лишь спустя полтора часа.
- Через полмили поворот налево к Южному Бирмингемскому шоссе.
Она впервые заговорила со мной за последние десять минут. Я уже сообразил, как можно в любой момент извлечь из компьютера ее голос, - нажать кнопку "Карта". Когда так делаешь, она обычно велит двигаться в заданном направлении. Вот я и жал регулярно на кнопку а она говорила: "Продолжайте движение". Радио я выключил. Попробовал послушать Радио-2, потом Радио-4, но не хотелось вникать в болтовню посторонних людей. Я хотел остаться наедине со своими мыслями и голосом Эммы, который я слушал когда вздумается.
А… я же еще не сказал вам, что ее зовут Эмма. Больше часа я прикидывал, как ее назвать. В итоге выбрал Эмму, это всегда было одно из моих самых любимых имен. Отчасти из-за романа Джейн Остин: меня обязали прочитать его для экзамена в средней школе. От этой книги меня воротило (Каролина ее, кстати, обожает), экзамен я сдал плохо, но имя героини почему-то застряло в памяти как образчик стильности и утонченности. Кроме того, в начале 1980-х я типа с ума сходил по Эмме Томпсон, тогда она выглядела такой по-мальчишески задиристой, а в одном фильме у нее была потрясающая сексуальная сцена с Джеффом Голдблюмом. Словом, имя Эмма я счел подходящим выбором.
- Поворот налево. Затем на пути к развязке держитесь правее, ваш съезд третий.
Нашим отношениям предстояло первое серьезное испытание, потому что я решил в течение нескольких минут не следовать ее советам. Она направляла меня по шоссе А38 прямиком к развязке, а потом направо к Рубери. У меня созрел другой план: срезать путь по холмам Лики и выехать на А38 через В4120 по противоположному склону. Этот маршрут был более живописным, и вдобавок я проеду по местам, где прошло мое детство. Но как отреагирует Эмма? Поймет ли она мой ностальгический порыв?
Осмелившись ей перечить, я слегка нервничал, и все же, игнорируя ее настоятельное "Теперь налево", я сделал почти полный круг по развязке и свернул на четвертом повороте, а не на третьем. Я представил, что сказала бы Каролина, не послушайся я ее наставлений во время семейной вылазки на выходные. "Нет, не туда!" - с раздражением воскликнула бы она, а потом ее голос понизился бы до мрачного регистра, в котором смешались усталость и гнев на мое упрямство и непроходимую тупость: "Прекрасно. Если ты знаешь лучше, валяй, делай по-своему. А меня оставь в покое". С этими словами она швырнула бы автомобильный атлас через плечо, едва не попав в Люси, которая на своем детском сиденье, вытаращив глаза, слушает, как мы ругаемся, а в ее маленьком умишке крутится вопрос: неужто взрослые всегда так друг с другом разговаривают? Да, вот так все и случилось бы. И случалось - много-много раз.
Но с Эммой вышло иначе. Поначалу она вообще ничего не сказала, будто и не заметила, что я делаю. Впрочем, на экране возникла надпись "Разработка маршрута", а затем снова зазвучал ее голос. И был он точно таким же, как раньше. По-прежнему спокойным, по-прежнему размеренным. Ни следа недовольства моим актом неповиновения. "Следуйте прямо, расстояние две мили", - сказала она. И все. Ни споров, ни сарказма, ни вопросов с подковыркой. Она признала тот факт, что я тут главный, и отреагировала соответствующим образом. Господи, до чего же проще было бы жить, умей Каролина вести себя так же - хотя бы иногда! У меня в голове уже мелькала мысль, что в Эмме я обрел прямо-таки идеальную спутницу жизни. Я нажал кнопку "Карта", чтобы опять услышать ее голос.
- Следуйте прямо, расстояние две мили.
Прелестно. Мне особенно нравилась коротенькая пауза, которую она делала после слова "прямо". Будто стихотворение читала.
Я ехал по старому Бирмингемскому шоссе. Слева показалась начальная школа, где мы с Крисом, тогда пятилетки, познакомились и подружились в первый же день занятий. И с тех пор были неразлучны - целых шесть лет. А потом, когда нам было десять, только мы двое из нашего класса сдавали экзамены в школу Короля Уильяма, которая стоит в центре Бирмингема. Крис экзамен сдал. Я - нет, и отправился в общеобразовательную Вейсли-Хилл вместе с прочими моими одноклассниками из начальной школы.
- Может, тогда все и началось? - спросил я Эмму. - Это был поворотный момент. Многое сложилось бы иначе, если…
- Следуйте прямо, расстояние одна миля.
Конечно, мы с Крисом продолжали видеться. Но подозреваю, скорее по той причине, что наши отцы успели крепко подружиться на разных родительских сборищах. Папаша Криса читал лекции в Бирмингемском университете, и мой отец, воображавший себя не только интеллектуалом, но и поэтом, не желал лишаться этой дружбы, даже когда Крис перешел в школу покруче, а его семья переехала в район потенистее, позеленее и посреднеклассовее, - в Эджбастон. Словом, мы с Крисом продолжали общаться главным образом потому, что и вправду нравились друг другу, но еще и потому, что своим детским нутром чуяли: этого хотят и ждут от нас наши родители. Однако с того момента я всегда сознавал разницу между нами. Пока я катил мимо школы и дальше к вершине холма, мне кое-что вспомнилось. Нам с Крисом было по одиннадцать лет; мы уже пару месяцев учились каждый в своей новой школе. Однажды он пришел ко мне, и мы сели за домом поговорить. Крис расспрашивал меня о Вейсли и вдруг задал такой вопрос:
- А как тебе ваши наставники?
Сперва я даже не понял, о ком это он.
А когда сообразил, удивился:
- Так вот как вы называете учителей? Наставниками? - И в моем воображении возник седовласый мужчина начальственного вида, в мантии, который расхаживает между старыми деревянными партами, объясняя ученикам латинские склонения, а те ловят каждое его слово - ну точно как в фильме "Прощайте, мистер Чипс" или в книжке про Билли Бантера. И когда я понял, в сколь разных мирах мы с Крисом теперь обитаем, меня пробила дрожь: мне стало стыдно - стыдно, что я "не дотягиваю".