Меня разбирает дикий хохот. Да уж, чего мы, мужчины и женщины, только не делаем друг для друга! Впрочем, сегодня нет никакой гарантии, что новый бюст не предназначается отнюдь не суженому, а возлюбленной подружке. А новый член - дорогому другу.
* * *
Мой собственный муж узнает о моих подвигах только поздно вечером, когда я возвращаюсь домой. Он, конечно, малость в шоке. Но по большому счету против ничего не имеет.
Уверяю Стаса, что это только к лучшему, что его не предупредили заранее. Я не хотела отвлекать его от дел и заставлять зря нервничать.
Стас слегка успокаивается, но все равно переживает: озабоченно спрашивает, случаются ли осложнения после пластики? И если да, то каков их процент?
Успокаиваю его: говорю, что если меня не нервировать, то осложнения исключены.
На самом деле мне больно шевелить руками. А что-либо поднять я вообще не могу. Разве что сигарету. Видимо, мышцы, отвечающие за подъем рук, как-то связаны с прооперированной областью и провоцируют болезненность. Зато если руками не шевелить, а держать их по швам - полный ажур! Как и не было ничего.
Я ложусь на спину, как и велено. Стас приносит мне бананы и городской телефон.
По нему как раз звонит моя лучшая подружка Элка. Сегодня же пятница.
- На пампинг завтра идешь? - подозрительно осведомляется Элла.
- Эл, ты о чем. Я даже журнал Vogue поднимаю с трудом!
- А что случилось-то? На производстве надорвалась?
- Почти. Сиськи приделала.
- Что???
Приходится рассказывать подруге все. В красках, деталях и подробностях.
- Ну ты даешь! - выдыхает в конце моего повествования Элка. - Отчаянная ты женщина! И не боишься?
- А чего бояться? Летальные исходы в этом деле редкость. А если мне судьбец помереть от силикона, значит, от него не уйдешь!
- Нет, конечно, все будет хорошо, - заявляет Элка. - Все делают и ничего, живы-здоровы. Но ты все равно осторожно. Говорят, на это здорово подсаживаются. Некоторые тетки один раз удачно попробуют, а потом как начинают приделывать себе все подряд, остановиться не могут!
Я задумываюсь:
- Да, возможно, и я на этом не остановлюсь, - мне хочется слегка поприкалываться над подружкой. - Если честно, Эл, я уже записалась еще на две операции. Сначала приделаю себе попу как у Дженнифер Лопес. А потом - для пущей талии удалю нижние ребра, как Шер. Бывает же, например, красавица кисти Пикассо, а я буду - красавица скальпеля Отари Гогиберидзе.
- Дурында! - смеется Элка. - Ну на пампинг, значит, не пойдешь. Окей, созвонимся. Выздоравливай давай, красавица скальпеля Пикассо.
Рано утром я просыпаюсь от того, что у меня нещадно ноет спина, отекают руки и ощутимо болит грудь. Пытаюсь встать, но мне это не удается.
Вскакивает Стас:
- Что случилось? Больно? Помочь?
Вместе со Стасом подскакивает и Делия, которая обычно спит с ним на одной подушке. Смотрит на меня своими изумрудными глазами и издает вопросительное "мяу". Мол, о чем кипеш? Чего не спим?
Пугать домочадцев не входит в мои планы, поэтому я всего лишь говорю тихим, умирающим голосом:
- Стасик, милый, поднеси, пожалуйста, ко мне кошку…
Стас кладет Делию мне на живот:
- А зачем она тебе?
Я слабой рукой глажу глянцевую черную шерсть:
- Я с ней проститься хочу!
- Тьфу ты, дурочка! - в сердцах говорит Стас. - Я думал, тебе правда что-то нужно. А ты издеваешься.
Он приносит мне кетанов. Вскоре боль стихает, и я засыпаю.
А в следующий раз просыпаюсь уже полным огурцом.
* * *
Через неделю я уже могу демонстрировать свой новый супер-бюст. Пока, конечно, только под одеждой и в специальном ортопедическом белье. Но все равно выглядит круто!
Я уже начинаю размышлять, как бы выигрышно сочетался мой нынешний размер с попкой а-ля Дженнифер Лопес. А что: мне уже хорошенько за тридцатник. И терять мне, собственно, нечего. Могу позволить себе безболезненно улучшаться и эволюционировать.
Чувствую себя настоящей гламуркой: в моем телефоне появился контакт My plastic surgeon ("мой пластический хирург"). А My Joga guru ("мой инструктор по йоге") и Personal coach ("личный тренер") в ней уже есть.
Все, кто меня давно не видел, тихо ахают.
Я превратилась в "тюнинговую" версию самой себя. И это оказалось делом приятным.
Решаю и дальше биться за звание Барби местного значения.
В рамках приобретения новой попы я для начала записываюсь на подтягивающий массаж ягодиц. Массажист обещает мне, что через 10 сеансов в этом пикантном месте я буду даже не Барби, а целая кукла Bratz, по сравнению с которой Барби - прошлый век. Во всех смыслах. Во всяком случае, у сегодняшних девочек, в отличие от Bratz, Барби совершенно не котируется.
К новому бюсту я покупаю новые джинсы - Kova&T от Даши Жуковой. Просто потому что Даша всем нравится - и мне, и Абрамовичу. Да и сидят джинсы от подружки Романа Аркадьевича совсем неплохо. А в человеке все должно быть прекрасно - и душа, и тело, и имя производителя его джинсов. Это еще классик нам советовал.
А уж в Kova&T я безусловная и безоговорочная красавица! Кому же я достануся? Вот в чем вопрос.
Кстати, очень скоро я начинаю замечать, что мужчины все чаще смотрят мне не в глаза, а прямо в душу. В то самое место, где теоретически она должна быть.
Обманув время и природу, женщина чувствует драйв. Теперь я это точно знаю.
Теперь с каждым днем я люблю себя все больше и больше. И в один прекрасный вечер даже приглашаю себя любимую на ужин.
Заезжаю в Prado Café.
В гордом одиночестве.
В одежде casual.
Раньше я тут никогда не была.
Да мне и в голову бы не пришло припереться сюда одной.
А если бы меня пригласили, вырядилась бы в пух и прах.
Теперь я нравлюсь себе в любой одежде. Удобно устраиваюсь и уверенным жестом зову официанта. А делая заказ, ловлю себя на том, что читаю меню слева направо.
Вывод через 11 месяцев работы в ЖП:
• Слухи и досужие домыслы - непременный атрибут успеха и свидетельство того, что объект пересудов - личность яркая и неординарная. Чем больше сплетен, тем выше коэффициент популярности.
• Большой бюст - это, в первую очередь, путь к себе. И только потом - таран, которым надо брать мужчин.
ГЛАВА 18
ПРОДАТЬ ДУШУ - ДУБЛЬ ДВА
"Вождь по призванию - это человек, который по определению боится идти куда-либо один"
Клиффорд Ханли
Булка приносит интервью с хирургом Шумаковым.
Айрапет ее очень хвалит. Интервью шикарное - подробное, жизненное. И, в отличие от моего текста, материал Булки не содержит никаких заявлений государственной важности. Щекотливые вопросы недостаточного финансирования и поддержки законодательства Надя просто-напросто обходит стороной.
Айрапет в восторге и засылает текст на верстку. Булка счастлива: ее ждет хороший гонорар.
А через две недели Валерий Иванович Шумаков соропостижно умирает. Сердце! Великого хирурга подводит тот самый "пламенный мотор", который он не раз успешно возвращал к жизни для других.
Булка горько плачет.
Айрапет крестится. Наша Булка снова оправдала страшноватую мистическую примету о своем появлении.
А мне в один прекрасный день звонят на сотовый с незнакомого городского номера. Приятный мужской баритон с вкарадчивыми интонациями сообщает:
- Спешу вас обрадовать: вы успешно прошли наше тестовое задание! Ваш материал был особо отмечен и выбран из многих. К тому же, ваш брат Роман дал вам самые лучшие рекомендации. Мы имеем честь пригласить вас в новый масштабный проект, курируемый лично Президентом Российской Федерации.
Ах, Рома!
Да уж, от таких предложений, действительно, не отказываются.
Еще немного - и жизнь удалась! Еще чуть-чуть - и прямо в рай!
- Благодарю за доверие, - отвечаю я, - готова сделать для вас все, что могу.
- Другого ответа я от вас и не ожидал, - удовлетворенно отвечает голос в телефоне. - Ваш главный редактор уже предупрежден и через полчаса ждет вас для прощальной беседы. Имейте в виду: он не может не отпустить вас с Богом. Но не исключено, что станет предупреждать о Дьяволе. Этого мы ему запретить не можем, ибо только предполагаем.
Однако! Первый раз на моей памяти кто-то решает что-то за Айрапета! Этого не позволяет себе даже наш издатель.
- И что я должна ему отвечать? - мне как-то не по себе.
- Можете ничего не отвечать, это не важно. Вы, главное, сами не волнуйтесь и ничего не берите в голову: вы на правильном пути! Вы приобщаетесь к людям, которым нужна правда. И ничего, кроме правды.
Понятно. И этим подавай правду! Интересно, а им как надобно расфасовать? Во что упаковать? Сколько будем вешать в граммах? Пространные наставления Айрапета насчет разновидностей правды и ее "товарного вида" мигом всплывают в моей голове, но вслух я уверенно отвечаю:
- Разумеется!
- Вот и отлично! - закругляет разговор мой собеседник. - Поздравляю вас! Приглашение в серьезный политический пул - большая удача для журналиста! До скорой встречи!
Во как! Теперь я с большими сиськами - да в большую политику!
Наши уже все в курсе, что я "намыливаю от них лыжи".
ЖП - вообще чемпион по скорости распространения слухов.
Мишель приносит мне одинокую алую розу на длинном стебле и заявляет, что без меня ему будет так же одиноко, как этому прелестному цветку.
Я обещаю купить в компанию розе пару хорошеньких колючек.
Он обещает, что мы еще непременно встретимся. И вполне возможно, что не в рабочей обстановке.
Со всеми нашими - тетей Шнырь, Лией из красоты, Кейт с сиськами, Надей Булкой, Мамкой-Лерой и даже Гошиком - мы договариваемся оставаться на связи и не терять друг друга из виду. Это не пустая вежливость: связующим звеном между нами остается верная Рита. Ныне полноправный член нашей семейной трудовой династии.
Ровно через полчаса, как и было обещано, меня вызывает главред. Как я и предполагаю, он курит свою вонючую сигару. Это верный признак того, что Айрапет нервничает:
- Значит, все-таки не вовремя ты слилась с той вечерины… - задумчиво начинает разговор мой главред. Теперь уже почти бывший.
Мне становится немного грустно.
Айрапету, похоже, тоже.
Он первый берет себя в руки и возвращается к своему излюбленному ехидно-глумливому тону. С той разницей, что теперь, через год плотной работы с ним, я точно знаю: этот тон для моего главреда - не способ уязвить собеседника, а средство психологической защиты. За своим ехидством Айрапет прячет довольно тонкие материи - душевные переживания и неуверенность в себе.
- Ну что ж, жаль, что ты нас покидаешь! А я тебе как раз собирался поручить сделать репортаж с фермы спортивного свиноводства. Твоя тема. Свинская. Лучше тебя никто не справится.
- Ясен перец, никто не справится! - отзываюсь я, замяв для ясности вопрос, почему "свинская" тема - моя? - Потому что кроме меня никто туда и не поедет! Ну вы только представьте: Кейт с сиськами, Булка или, упаси Бог, Шнырская - и спортивные свиньи! Это я никогда, ни от каких заданий не отказываюсь…
- И в этом секрет твоего успеха! - подхыватывает Айрапет. - Если бы ты от всего нос воротила, у тебя не было бы того опыта, который накопился сейчас. А на свинские бои я журналиста найду, не волнуйся. Свято место пусто не бывает.
- Не сомневаюсь. Хотя могу и я - по старой дружбе, внештатно.
- Не отвлекайся уж. У тебя теперь другие свиньи впереди - не спортивные… Итак, времени у нас немного, через полчаса у меня планерка. Ты уже можешь в ней не участвовать. Ведь у тебя нет мысли отказаться от нового выгодного предложения? Я правильно понял?
Я киваю. Какой же дурак от такого отказывается?
- Ну тогда, помолясь, перехожу к напутствиям, - объявляет Айрапет. - Можешь конспектировать.
Это, конечно, шутка в стиле Айрапета. Но я реально достаю блокнот и ручку:
- Я очень ценю все ваши наставления, Андрей Айрапетович!
И это снова чистая правда! Я очень часто благодарю себя за то, что во время той последней аудиенции тет-а-тет с нашим Дьяволом не поленилась тезисно записать его советы. Они весьма помогают мне - и в работе, и по жизни.
Айрапет откашливается как заправский оратор:
- Совет первый: избегай штампов. В творчестве и в жизни, по возможности, тоже. Помнишь, я тебя учил придумывать правильные заголовки? "Война и мир" - вот заг всех времен и народов! Я не устану приводить его в пример, как образец идеального заголовка. Все гениальное - просто. Обрати внимание: эта с виду банальная истина получает свое подтверждение буквально каждый день! Война. Мир. Лаконично и всеобъемлюще. Что может быть проще и что может быть красноречивее этого?
Совет второй: делай все с драйвом. Как только чувствуешь, что драйв на заданную тему у тебя прошел, смело меняй сферу приложения своих талантов. Главное, не насиловать себя. В творчестве через насилие ничего не получится. Тут вопрос не в личностной организации, в точке креативного кипения. Вот в этой высшей точке как раз все и лучше всего получается. Но ее надо поймать. И сварить на ней все, что нужно. А не булькать вхолостую, испаряя собственный потенциал.
Как ты думаешь, почему я тебя взял? Меня же тогда, год назад, в рамках объявленного мною тендера, соискатели места в ЖП буквально завалили экзерсисами на тему Casual. Основная часть сочинений, конечно, на поверку оказалась полным дерьмом. Но попадались и талантливые подражания - тонкие, ироничные. И пародии - острые, злые и саркастические. Но ни один - ни один! - претендент не вышел за рамки "гламурного круга", предложенного Робски. У всех сюжет стилизации послушно развивался в той же социальной прослойке и в той же обстановке, куда волевым решением поселила своих героев Оксана. И только одна ты неожиданно развернула повествование в прниципиально другую сторону - лихо ушла в народ. Это меня, признаться, удивило и озадачило. И я решил посмотреть на тебя своими глазами.
И ты пришла - да, симпатичная. Да, улыбчивая. Но за тридцатнк и без специальной подготовки! А думаешь, мало было проверенных профессионалов из других изданий, которых я с легкостью мог бы переманить? Или тупо перекупить? Зачем я, по-твоему, связался с нудной и немолодой филологиней?
- Зачем же? - я молча "съедаю" нудную и немолодую. А филологиня - в устах моего главреда и вовсе комплимент.
- Если честно, - продолжает Айрапет, - ты тогда сразу меня зацепила - тем, что в тебе не было ни капли профессионализма, зато чувствовалось море драйва. Ни один профессиональный журналист не стал бы переводить бумагу на нечто подобное твоей Манане Лядски. Он бы рассудил, что это - пустое, это непродаваемо. И был бы прав. И, уж конечно, не накатал бы твои идиотские "потому что". Он бы стал искать в этом подвох, суть, фактуру, стилистический тест, наконец. А это был всего лишь тест на нестандартность, нешаблонность мышления. Потому что когда пишущий человек начинает размышлять только категориями "продаваемо/не продаваемо", он превращается в машину по производству форматных текстов. А это не то, в этом нет жизни. Хотя я, как ты знаешь, главный борец за формат. Но за такой формат, когда пишущий человек изо всех сил пытается втиснуть в него свой огромный внутренний мир, а этот мир то и дело вылезает со всех сторон. А когда журналист набивает руку и начинает, не глядя, левой ногой выпекать форматированные тексты как блинчики в машине "Тефаль", я против такого формата. Это уже не журналист, это робот: он производит однотипные гайки, идеально садящиеся на болты издания, на которое он работает. В период становления печатного продукта это даже хорошо. Однако как только этих болтов накапливается некое критическое количество, издание в целом становится похоже на один большой тупой и безликий болт.
А ты кипела, ты была готова отдать и отдаться. И ЖП в тот момент как раз очень ощутимо жаждал свежей крови. Вот вы благополучно и слились в экстазе.
Мне нужны были новые повороты, небанальные решения, и ты мне их дала. Но, увы, пишущие люди - расходный и быстро портящийся материал. С опытом, с навыком приходят шаблоны и рождаются штампы. Любой свежачок, попадая в прессу, рано или поздно форматируется и перестает давать журналу жизнь. А ЖП, как нарк со стажем, нуждается во все больших дозах креатива, чтобы не загнуться. И мне приходится "мутить". Я делаю все, чтобы эту дозу найти и своевременно пустить по вене издания. И, прошу отметить, я всегда ее оперативно нахожу! И только поэтому ЖП полноценно существует, а не корчится в ломках.
Возможно, ты сравнишь меня с Парфюмером, выкачивающим из окружающих жизненные соки и присваивающим чужие ароматы. Где-то так оно и есть. Но мой отработанный материал отнюдь не умирает. Он просто перерастает ЖП и идет дальше. И выше. Вот как ты, например. Я выжал из тебя все, что ты могла мне дать, и потому отпускаю тебя с легким сердцем. Ты - мой отработанный материал. Но это не значит - сбитый летчик. Ты идешь вперед. И не просто так, а получив уникальную по своей сути и правдивости подготовку - не только профессиональную, но и жизненную. А я остаюсь - охотиться на новых жертв.
- И охота будет успешной, я не сомневаюсь! - вворачиваю я.
- Я знаю, что ты называла меня Дьяволом, - хитро прищуривается на меня Айрапет. - У меня же, как у всякого нормального дьявола (и главреда), везде есть уши. Я видел твой дружеский шарж "Дьявол просит правду!". И ты знаешь, я горжусь этим! Да, ЖП - это отличная школа не только журналистики, но и выживания. И ты наглядный тому пример. Всего за один год ты не только выучилась, но даже выросла из нашего маленького, но уютного ЖП. Он стал тебе мал. Так что можешь смело идти и брать новые высоты.
- Я буду стараться оправдать ваше доверие, - заверяю я.
- И, наконец, совет третий, краеугольный, - продолжает мой уже бывший, но ставший таким родным главред: - Отчего-то все дамские романы о глянце твердят: если женщина хочет преуспеть в журналистике, она обязана быть стервой. Это не так: журналистка, как и женщина вообще, первым делом должна быть гибкой, освоить науку конформизма. Она должна быть великой лицедейкой и коньюктурщицей, не побоюсь этого слова.
Когда по ходу пьесы требуется "вамп", она готова выступить стервой, высокомерной, роскошной и упрямой. Но как только мизансцена меняется, она же на глазах изумленной публики становится душой-нараспашку и рубахой-парнем. Настоящая журналистка - это существо без внутренних комплексов. Она может легко и непринужденно изобразить даже забитую домохозяйку или отмороженный синий чулок. Ее внутреннее достоинство от этого не страдает. Множество разных образов в арсенале - вот настоящее искусство! От стервы в женщине должна быть лишь безусловная любовь к себе. С этим я согласен. Если женщина научилась любить себя и заботиться о себе, для меня это вернейший знак - она и других любить сумеет. Она сможет полюбить и мужчину, и ребенка, и работу. А если она плюет на себя - увы, ничто не помешает ей также плюнуть на остальной мир.
- Мое большое человеческое вам за хорошую науку, Андрей Айрапетович! - от души благодарю я. - После вашей школы я готова к любым неожиданностям.