- Семья вещь хорошая, только вот когда сердце за нее болит, плохо, - гудит Салли. Она видит сходство между судьбой Сильвии и своей собственной. - Нет-нет, я и не мечтаю выдать дочку за богатого. Но моя дочка, скажу я вам, даст фору бедной Жюли. - Салли смеется, но смех ее невесел, и Ричард Сервис ободряюще похлопывает ее по плечу. Они сдружились, Ричард и Салли все время сидят вместе, мирно беседуют. Но пара из них все же вряд ли получится.
Расставаться не хочется. И они гурьбой направляются ужинать. Стивен уселся рядом с Молли, сбросившей с себя Жюли вместе с гримом и нарядом. Стивен пытается обнаружить в Молли ту, которая зачаровала его сегодня, Молли это понимает, очень с ним мила, но взгляда от Билла почти не отводит. Что касается Сары, то она решила вообще не смотреть на этого… И более или менее преуспевает. Билла это беспокоит, он пытается привлечь к себе ее внимание, постоянно гипнотизирует, изображает что-то глазами и даже жестами.
Вышли на улицу. Прощания, объятия, поцелуи… Сара держится вне пределов досягаемости Билла. Стивен приглашает Сару перед Францией погостить у него в Оксфордшире.
- Если у вас не намечено что-нибудь более важное.
Это настолько в его духе, что Сара смеется, хотя Стивен причин этого смеха не понимает. Как будто не ясно, что приглашение в его дом (точнее, в дом Элизабет) почти каждому покажется подарком судьбы.
Вечером позвонил Билл - посоветоваться насчет подачи одной из критических строк. Он прекрасно понимал, что у него отлично получается, и понимал, что Сара понимает, что он это понимает. Сердце ее бухнуло отбойным молотком, и она разозлилась еще больше. Сдерживая злость, Сара сжала трубку обеими руками и поддержала игру, провела чисто профессиональную консультацию. Понятно, на себя она злилась еще больше, чем на Билла.
Затем позвонил Генри. Отношения у них с Генри расчудеснейшие, беседуется легко, непринужденно. Как бы смеясь над самим собой, он обратился к Саре с вопросом:
- Сара, у меня проблема, представляете? И не могу решить ее для полного счастья. Вот Жюли пишет о Реми. Они только встретились, представляете?
- Это по поводу "Почему, когда я вижу твое лицо…" и далее?
- Вот-вот. В особенности "и далее". Можно ожидать от нее восторженных излияний, а она вместо этого: "Почему, когда я вижу твое лицо, то вижу его печальным, одиноким? Ты смотришь на меня сквозь годы, и ты одинок…" Как это вам нравится?
- Что я могу поделать, так у нее написано.
- Сара, но они только что встретились! Любовь едва началась!
- Подождите, я открою это место… - Она прочитала: - "Почему сейчас, когда мы лишь начали любить друг друга и он говорит о том, как мы проживем вместе всю жизнь, я беру карандаш, чтобы изобразить его лицо, и не могу нарисовать его счастливым, каким я видела его наяву? Почему оно печально? Глубокая печаль на нем. Лицо одинокого. Одинок этот человек. И как я ни стараюсь, не могу запечатлеть его таким, каким вижу перед собой, другое лицо возникает на бумаге".
- Что там с ним случилось, с Реми? Я дневники не дочитал. Не хотел смешивать впечатления.
- Через три года после того, как армия отправила его на Берег Слоновой Кости, он вернулся, чтобы жениться на дочери местного помещика. Тайком увиделся с Жюли. Они проплакали всю ночь. Потом Реми женился, завел семью.
- И больше они не встречались?
- Если и встречались, то записей об этом нет. Жюли его видела несколько раз, записала, что он несчастен.
- Печальная история, - протянул Генри.
- Я полагала, всем давно известно, что она печальная.
- Я подчеркиваю этот аспект. Вернуться через три года и не забыть прежнюю любовь.
- Вы это так говорите, как будто находите подобное невероятным.
- У нас сейчас такое не принято.
- Неужели?
- Я с таким не встречался.
- Вы это так говорите, как будто хотели бы встретиться.
- Пожалуй…
- А вот я прочитаю вам, что Жюли написала об этом расставании: "Вместе мы пролили горячую соль на остатки нашей любви, и лишь соленый песок остался на этом месте".
- Слава богу, вы хоть на эти слова не сложили песню.
- А о чем поет ее поздняя музыка?
- Тогда слава богу, что она поет без слов. Без этих слов.
Они обсудили некоторые строки, взвесили целесообразность внесения изменений и решили оставить все, как было.
На следующее утро явилась Джойс. Сон ей, очевидно, не давался. В ванной Сара подобрала грязную одежду, которую Джойс сбросила прямо на пол. Тощая, как побег спаржи, и такая же мертвенно-бледная. На руках и бедрах синеватые пятна. Придерживая советы и пожелания при себе, Сара бросила одежду в стиральную машину, наполнила ванну, заварила чай, поджарила тост, разрезала апельсин.
Джойс в лучшем теткином халате уселась за чай. К еде не притронулась. На вопрос: "Чем занимаешься?", ответила: "Да, так…" Через некоторое время осознала желательность чего - то вроде застольной беседы и как-то по-детски спросила:
- А ты, тетя Сара, чем занимаешься?
Ободренная хотя бы видимостью интереса, Сара рассказала о пьесе и о Жюли. Джойс заставляла себя слушать. Затем, мгновенно постарев на десяток лет, скривилась.
- Стебанутые они все.
- Не буду спорить.
- Ты говоришь, это недавно было?
По достижении средних лет люди вдруг осознают, что век - всего лишь вдвое дольше, чем они прожили. При этой мысли история как будто сжимается, и они ощущают течение времени, а не глядят на него со стороны, как раньше. Лишь с десяток с небольшим их сроков жизни назад еще был жив Шекспир. Французская революция отгремела как будто вчера. Сто с небольшим лет назад в Штатах шла Гражданская война. Раньше казалось, что произошло это в иную эпоху, чуть ли не в ином измерении, но как только ты можешь сказать: "Сто лет - это лишь вдвое больше, чем я прожил", - сразу чувствуешь себя чуть ли не на полях сражений или в лазаретах девятнадцатого века. Может быть, вместе с Уолтом Уитменом.
- Не так уж и давно, - сказала Сара.
Джойс хотела было возразить, но решила вести себя тактично, как и ее тетка.
- Так ты едешь во Францию?
- Да. На следующей неделе.
- И долго тебя не будет?
- Недели три.
Джойс запаниковала.
- Три недели!
- Но, Джойс, ты и дольше пропадаешь.
- Но я же знаю, где ты…
- А ты никогда не думаешь, что мы не знаем, где ты?
- Со мной ничего не случится, не бойся.
Поезд "ИнтерСити" неохотно, как будто в виде одолжения, замедлил бег у какого-то сельского полустанка. Стивен пренебрег Оксфордом, решил показать Саре другую дорогу. Пустынная платформа… зато деревья густо заселены птичьими голосами. "Эдлсторп… седеющий июнь… все птицы Оксфордшира, Глостершира…" Что еще подсунут ей извилины? Мозг нашпигован (как и у многих двуногих ее склада) цитатами, обрывками мыслей - а чаще вовсе и не мыслей, а безмысленных строк из вездесущих популярных песенок. Собственное сознание напоминает Саре сувенирную декоративную карту, испещренную изображениями развернутых свитков с готическими надписями вроде: "Битва при Баннокберне" или "Здесь охотилась королева Елизавета". Иной раз извилины подсовывали что-то подходящее к случаю или просто интересное. Нынче утром, например, проснулась она озабоченная тем, "кто пламя удержит ладонью в мечтах о морозном Кавказе".
Сара сошла с платформы, сопровождаемая доносящимися из корявой кроны дуба пространными комментариями кукушки, перегруженной восемью веками литературных традиций. Стивен выскочил из-за руля знакомого уже универсала. Нет, не выскочил, скорее выступил. В городе он терял масштабность, как-то мельчал. Здесь же сельский сквайр проявлялся в истинном величии местного масштаба. Едва усадив Сару рядом и взявшись за баранку, Стивен вздохнул.
- Сара, сначала я хочу принести вам извинений за всю ту ненужную ерунду, которой я вас загрузил. Жажду загладить свою неловкость.
Он повел машину по поэтическим сельским дорогам, сквозь поэтический сельский пейзаж. Добрая старая Англия, "седеющий" подходящий к концу июнь, двое симпатичных друг другу… "Душа моя, есть сторона за звездами далёко…"
Стивен развлекал гостью отчетом о состоявшемся на прошлой неделе празднике. ("Мы называем их Увеселениями на елизаветинский манер".) Вместо ожидаемой сотни посетителей оказалось около тысячи. Половина из них оставалась "за бортом". Молодежь включила транзисторы и принялась увеселяться на свой манер, и Элизабет решила отвести им поле подальше от конюшен, чтобы не пугать лошадей. Пение и танцы продолжались до зари.
- Знаете, у нас было такое чувство, что происходившее на этом поле значило даже больше, чем непосредственно Увеселения. Ведь и сами Тюдоры тоже знамениты своей неотесанностью.
- А поле?
- Поле все равно намечалось под пересев. - Стивен вовсе не выглядел расстроенным. - Удивительно. С чего бы это?.. Возрождение театральной эпохи? Слышал я такой штамп. По всей стране народ что-то затевает. Театрализованные представления, мемориальные потешные баталии, фестивали с пением и танцами и прочее, и прочее.
Во время разговора Сара время от времени поглядывала на Стивена, стараясь, чтобы он этого зондажа не заметил. Ему это давалось нелегко. Решимость его и настойчивость делали ему честь, но отражались на поведении (едва заметно) и на выражении лица (чуть более явно). На ее осторожный вопрос Стивен заверил, что никогда не чувствовал себя лучше. Хотелось бы ей в это верить! Так приятно снова делить общество с прежним Стивеном - так Сара ощущала: "Он снова стал сам собой!" - и это испытываемое ею удовольствие помогало не обращать внимания на его обеспокоенность.
К дому Стивена они подъехали как раз к ланчу. Элизабет и Нора отсутствовали, уехали в Ват на музыкальный фестиваль. Он спросил Сару, чем бы она желала заняться, и она проявила любопытство к тому, как он тут живет.
- Надеюсь, вы не решите, что я слишком эксцентричен.
- Но эксцентричность - одно из ваших амплуа.
Строительство нового здания, призванного превратить их любительские мероприятия в нечто большее, почти завершено. Расположенное вплотную к полю Увеселений, оно спряталось за кустами и деревьями. Аппетит хозяев тем временем вырос: они мечтали об операх. Предусмотрели гримерные, костюмерные, технические помещения, подумали о нуждах музыкантов. Архитектурное решение нового корпуса согласовано с исторически сложившимся ансамблем: никаких новаторских решений, никакой новизны, все скромно, неброско, да к тому же еще и замаскировано деревьями сада.
Двое рабочих завершали кладку кирпичной внутренней перегородки. Один работал наверху, другой подавал ему кирпичи и раствор. Стивен поговорил с ними и вышел обратно.
- Иногда я им помогаю, но сейчас не нужен. Это фирма из города, люди пришлые, не наши.
Прогуливаясь по саду, они удалились от дома. Сара не могла отвлечься от мыслей о некоем молодом человеке, находящемся ныне во Франции. Билл сказал, что использует возможность ознакомиться со страной в качестве туриста и сообщил во всеуслышание: "Моя девушка тоже туда подъедет, позже". Нет, не с девушкой она его видела. Попыталась угадать мысли Стивена. Может быть, он думает о Молли. Какое-то время оба молчали, затем Стивен вдруг неожиданно сказал:
- Кажется мне по здравом размышлении, что я обречен на одиночество. Может быть, странно звучит, но все к тому идет. Нет-нет, Сара, не думайте, что я напрашиваюсь на сочувствие. Я просто пытаюсь понять.
- Вы знали, что Элизабет любит женщин, когда женились на ней?
- Это пришло позже. - Похоже, ее молчание показалось Стивену осуждающим, и он продолжил торопливо, с видом упрямым, решительным: - Нет, нет, мы знакомы с Элизабет всю жизнь. Брак наш - результат общего… то есть одновременного несчастья.
- Очень интересное совпадение.
- Да, чего в жизни не случается… Не все сразу и поймешь.
- Безнадежная любовь?
- Я не считал ее безнадежной. Я любил замужнюю женщину, но думал, что она разведется с мужем и выйдет за меня. Однако она передумала. А Элизабет надеялась выйти замуж за другого… Он хороший парень. Мы с ним приятели. Сосед. Но он уже был обручен. Все так сложно… И вот мы оба остались на бобах, я и Элизабет.
Они устроились на бревне в жаркой сухой тени. Необычное для Англии солнце горело в пятидесяти футах над их головами.
- Все совпало, все устроилось. Элизабет испытывала недостаток в средствах. Сложное завещание. А наш брак решал ее проблемы.
- И вы были счастливы?
- Мы были… всем довольны.
- Что ж…
- Да, именно довольны. Удовлетворены. Но затем я почувствовал… - Стивен долго размышлял, как назвать то, что он потом почувствовал.
- Потом вы почувствовали, что все это недостаточно убедительно?
- Да, именно так. Как будто я призрак в собственном доме… То есть дом-то не мой. Лучше сказать, в собственном жилище. И я попытался себя похоронить. Или врыться в землю. Многим полезным ремеслам обучился. Я теперь неплохой плотник, электрик, сантехник, геодезист. Вы, конечно, понимаете, я хотел врасти в это место. Остановить себя. Понимаете, мне казалось, что я куда-то уплываю. Что ж, все мои умения пошли на пользу. Мы никогда не вызываем никаких мастеров. Перестали тратить деньги на дом. Только если предстоит сделать серьезную работу.
- И как, помогло?
- Знаете, помогло. Сначала. А потом - печаль. Как будто какая-то дыра в жизни, как будто кровь вытекает. Понимаю, звучит мелодраматично. Но ничего не могу поделать.
- И тогда появилась Жюли?
- Она не сразу меня захватила. Сначала я услышал ее музыку там, во Франции. Потом увлекся. Сначала втянулся, увлекся. Как погоня за кладом. А потом… Она оказалась "La Belle Dame sans Merci", в полном смысле слова.
- Что б ни было это - минует, - процитировала Сара.
- Вы уверены?
- Конечно. Во всяком случае, если исходить из моего опыта.
В этот момент она ощутила соблазн - и чуть этому соблазну не поддалась - рассказать Стивену о себе и о своем состоянии. Но это противоречило бы ее роли сильной личности, у которой он искал сочувствия и поддержки. Пережила бы их дружба ее признание в том, что она влюблена до безумия в молодого человека, которому до нее и дела нет? Во всяком случае, взаимностью не пахнет. Нет-нет. Его любовь к Жюли, разумеется, безумна, но для женщины ее возраста влюбиться в юного красавчика… Даже если предположить, что юнец этот в нее влюблен. Что ж, до некоторой степени так оно и есть. Влюблен… Мягкий свет утраченных возможностей, как будто последние лучи, оставленные зашедшей за горизонт луной. Как раз ее случай. Народу бы понравилось. Разбитое сердце болит, как разбитое колено. Или ревматическое колено ноет предвестием плохой погоды. Билл отделался бы от нее поцелуйчиком и дружеским объятием… Похлопал бы по плечу. "Ну, нет, не отделается! - взвилась ее женская гордость. - Я ему покажу поцелуйчик!" Кроме всего прочего - трусости, если называть вещи своими именами - жестоко было бы признаться доверившемуся ей страдальцу, что она еще слабее, что она к тому же еще и смешна. Взвалить на него еще и свою ношу. Ей следует преодолеть себя, преодолеть некоторые стереотипные реакции. Большинство мужчин - и еще больше женщин, молодых женщин, озабоченных своими интересами - карают "старух" за проявления своего природного, полового "я" презрением, жестоким сарказмом. Мужчины в таких случаях мстят за годы своей подчиненности половой мощи женщин. Сара втихомолку утешала себя: "Когда забудется этот Билл, я останусь другом Стивена".
Он уставился под ноги.
- Мне кажется, что, если бы я провел с нею ночь, всего лишь одну ночь, то все чудеса стали бы мне доступны.
- Одну ночь… с кем?
- Да-да, именно, - кивнул Стивен упрямо, не желая уступать ни дюйма своей позиции здравому смыслу.
Наступило молчание. Тишиной неумолчный птичий переполох никак не назовешь. Население крон лишь поначалу встревожилось их прибытием, но очень скоро возобновило свои хлопоты в ветках и над ними. Сара воспринимала их громкие, резкие крики, как будто они раздавались внутри ее черепа, скрежетали по нервам. Раньше такого она не ощущала. Даже самый нежный щебет, казалось, кричал об опасности, о своей опасности, угрожал ей. Сара встала, уступая акустическому натиску. Стивен последовал за ней, они зашагали к дому. Она рассказала, как о чем-то смешном, о двух детях у подножия дерева, в ветвях которого ютился домик, о пережитой ею тогда боли. Саре пришло в голову, что она, как говорится, вешает лапшу на уши собеседнику. Так отделываются анекдотами от тех, кого не хотят подпускать к себе слишком близко - то есть от большинства окружающих. Она ощутила болезненный укол совести и решила, что поделом: Стивен вправе претендовать на лучшее к себе отношение.
Элизабет и Нора вернулись поздно, очень довольные, убежденные в том, что узнали много полезного об организации фестивалей. Они остановились у окна гостиной, вглядываясь в роскошную ночь, как будто не желая отрывать от нее время на сон, и говорили, говорили… Обе загорелые, пышущие здоровьем, энергичные, симпатичные, словно бы зашедшие в это помещение, только чтобы оказать внимание гостье. Точнее, гостям, так как Стивен тоже выглядел гостем, так показалось Саре. Он рассказал жене о предстоящих гастролях во Франции с французскими музыкантами и певцами, парижскими знакомыми Элизабет. Сара высказала опасения по поводу возможных трений с союзами актеров и музыкантов из - за использования иностранных исполнителей. Элизабет заговорила о том времени, когда войдет в строй новое здание и их Увеселения получат профессиональную окраску, намекнула, что и Сара могла бы дать множество полезных советов. В постель они удалились с сознанием выполненного долга перед обществом.
Стивен пригласил Сару прогуляться, они прошлись по залитым лунным светом полям, рощам, пересекая ползущие по траве тени деревьев. Шли молча. Сара отметила, что наслаждается тишиной, жадно впитывает ее в себя, как целебное снадобье. С одного из деревьев сорвалась испуганная птица, и Сара вздрогнула, шум крыльев показался ей мучительно громким.
Три дня гостила Сара в доме, простоявшем четыре столетия, наслаждаясь тем, что приобщилась к тем сотням - тысячам? - людей, пропущенных сквозь себя этим историческим организмом. Все здесь ей нравилось, снаружи и внутри, мебель и картины, овеществленная история. Элизабет и Нора гуляли с нею, интенсивно расспрашивая о театре и его проблемах. Ей нравились эти женщины, нравилась увлеченность планами на будущее. Планировали они и приглашение "Зеленой птицы" с "Жюли Вэрон" после поездки во Францию, в конце лета. Может быть, не все еще будет готово, но, во всяком случае, рабочим велено поторопиться. Стивен обрадовался случаю поработать руками, и Сара наблюдала, как он трудится над ее головой, в стропилах будущей крыши. В последний вечер, увидев внизу Сару, он спустился, чтобы прогуляться с нею по саду.
- Вы, вероятно, находите это смешным? - спросил Стивен, имея в виду свои занятия физическим трудом.
Она, однако, думала, что эта работа ему к лицу. Он стряхнул с себя мрачные мысли, выглядел здоровее. Затем он передал Саре благодарность Элизабет, узнавшей от нее много полезного.
- Этого нам не хватает, а у вас в избытке: практический опыт. Элизабет, конечно, дама без комплексов, может быть и бесцеремонной, но в неблагодарности ее не обвинишь.