- Так. - Мерикс слегка склонил голову. - Перед тобой комиссар по пищевому довольствию собственной персоной.
- И армия, полиция, охрана?
- Тоже, - кивнул Юба.
- Но хадроны контролируют воду?
- Да, - сказала Кандас.
- Или воображают, что контролируют? - потребовала уточнения Маара.
Кандас и Юба переглянулись. Юба слегка кивнул и пробормотал негромко:
- Можно и так сказать. Но очень важно, чтобы они и далее пребывали в этом заблуждении.
- Понятно.
Юба подался в сторону Маары и произнес:
- Маара, мы хотим попросить тебя заняться очень важным для всех нас вопросом. Нужно заняться маком и коноплей. - На ее лице отразилось такое разочарование, что все заулыбались. - Вспомни, что ты видела, когда тебя показывали хадронам, и ты поймешь, насколько это важно. Маара задумалась.
- Главное различие между нами и хадронами в том, что они потребляют мак и коноплю, а мы нет, - подсказал Мерикс. Маара кивнула, а Мерикс повернулся к Иде и повторил: - Махонди не употребляют этих растений.
Все присутствующие тоже повернулись к Иде, которая заерзала и нервно улыбнулась.
- А ты, Кайра, показываешь дурной пример, - не по возрасту сурово отчеканил Мерикс.
- И всего-то попробовала разок-другой, - огрызнулась Кайра, стрельнув в него взглядом исподлобья.
- Больше не пробуй, - отрезала Кандас.
Ида не смогла сдержать слез, вскочила и выбежала из помещения. Веер свисал с ее руки, как сломанное крыло. Кайра сидела надувшись и глядя в пол перед собой. Не похоже, что она ощущала себя виноватой.
На следующий день Маара вышла во двор к женщинам, занимающимся растениями, принялась расспрашивать о маке и конопле, но, к ее удивлению, не получила толковых ответов. Понимала ее лишь Лариса, и Маара сообразила, почему именно ее ввели в общину. Эта женщина наблюдала, размышляла, делала выводы. Люди, задающие вопросы, понимающие, способные отвечать на вопросы, заданные им самим, всегда остро необходимы в любой организации, в любом обществе.
Маара понимала, что к ней еще присматриваются, что ее испытывают. Юба, затем Мерикс и еще раз Мерикс вывозили ее на делянки мака и конопли, посещали с нею амбары, в которых работники, мужчины и женщины, добывали из мака млечный сок, сушили его, скатывали в клейкие шарики, готовые к воскурению; сушили коноплю, молотили ее и фасовали в мешки. Мааре дали отведать мака. Она понимала, что это тоже проверка: сможет ли она воздержаться от зелья, даже испробовав его. И действительно, когда перед глазами поплыли видения, она вообразила, что жить не сможет без этого наркотика. Но, протрезвев, Маара жутко испугалась и поклялась никогда более не прикасаться к этой отраве. Отведала она и конопли, но впечатление оказалось гораздо слабее. И ее испытывали еще не раз: рабочие, Ида и сам Мерикс, с видом уже несколько виноватым. Когда ей предлагали наркотик Юба и Кандас, Маара уже улыбалась наивности этого способа проверки. После этого ей сказали, что с маком и коноплей она уже достаточно поработала.
Маара старалась больше времени проводить с Орфной, с Ларисой, избегая общества Иды. Иногда ее приглашали в комнату заседаний и расспрашивали снова и снова. Особенно интересовал всех вопрос воспроизводства. Что Маара узнала от Дэймы? Махонди чрезвычайно беспокоила низкая рождаемость. Что говорила Дэйма о циклах?
- Нет-нет, Маара, попытайся вспомнить точные ее слова.
Маара морщила лоб, напрягала память.
- "Послушай старуху, Маара, - цитировала она Дэйму по памяти, подражая ее интонациям. - Жила однажды на свете девушка, очень похожая на тебя, И полюбила она юношу, как и ты когда-нибудь полюбишь, как пора подойдет. Умолял он ее лечь с ним, и не устояла она, но о циклах и думать забыла. И понесла она от него. Юноша обвинил ее, сказал, что каждая женщина должна точно знать свой цикл, и когда кровь течет, и какие дни безопасны. И дошел случай до суда, и судья с юношей согласился и сказал, что первый долг каждой женщины перед собой и перед обществом - знать свой цикл".
Юба встрепенулся.
- Да-да, рустамский суд. Что-нибудь знаешь о работе суда в Рустаме, Маара? Законы страны?
Дромас дернула мужа за рукав.
- Юба, опомнись, ей же семь лет всего было, какие суды, какие законы!
- Ну, все равно, - не сдавался Юба. - Дэйма могла ей рассказать. Правда, Маара?
Но Маара молчала. Она горько жалела об утраченных возможностях. Как она относилась к Дэйме все эти годы? Добрая старая бабушка - хотя не так уж та была и стара, вовсе не древняя старуха - ухаживала за свалившимися ей на голову среди ночи детишками, растила их, любила их. Трудно жила, скудно питалась, никогда не жаловалась. Но когда-то Дэйма была важной особой при дворе предшественников родителей Маары, где тоже жила спокойно и мирно. Она так много знала - но Маара никогда не расспрашивала ее. Теперь она мертва, и все, что эта женщина знала, умерло вместе с ней.
- Однажды я спросила Дэйму, откуда ей известно о старых городах на холмах, и она ответила, что у махонди имеется много разных сведений из прошлого. Но не сказала откуда.
- К сожалению, не у всех махонди. Не у нас, - проворчала Кандас.
- А почему?
- Не забывай, мы уже давно рабы. Твоя семья ведь никогда не была в рабстве.
Маара сделала над собой усилие и спросила:
- Вы знаете, что случилось с моими родителями?
- Их убили в ту же ночь, когда спасли вас.
- Откуда вы знаете?
- Горда был здесь. Он и рассказал.
- Он жив? Где он?
- Он поднял восстание против Хадрона. Дурацкое восстание, непродуманное, неподготовленное. Его убили и людей его перебили.
- Это значит, что вы не знали о восстании… Нет, это невозможно. Вы знали, но не одобряли.
- Мы предпочитаем идти иным путем, - сказал Мерикс. - Менее шумным.
Маара думала о той ночи, о доброте Горды.
- Извините, - прошептала она. - Он ведь спас нам жизнь.
- Да, конечно, - вздохнула Кандас. И тут же, когда Маара совершенно этого не ожидала, спросила: - Как тебя зовут?
Ей казалось, что настоящее имя тут же всплывет на ее языке, здесь, среди друзей, на собрании общины, но лицо Горды всплыло перед нею. "Маара. Тебя зовут Маара…"
- Маара, - ответила она. Все закивали и заулыбались. - Но мое настоящее имя! Вы знаете его?
- Лучше тебе его не знать, - ответила Кандас. - Кто знает, что известно хадронам… Что они у Горды выведали, прежде чем убить его.
- Может быть, однажды я снова смогу вспомнить свое настоящее имя.
- Будем надеяться. У махонди неплохие шансы в один прекрасный день завладеть этой страной. Хотя и не все так думают.
Тем самым следующий ответ Маары на вопрос "Что ты видела?" упразднялся. "Я видела будущее, - думала она. - Но они мне не поверят".
Вместо этого она сказала:
- Я видела жука там, наверху. Они и в Хелопс забегают?
- Да, и мы их бьем, - ответил Мерикс. - Некоторые считают, что жуки живут в туннелях. Горда видел их там. Он использовал туннели как базу для восстания.
- Где он брал воду? - спросила Маара.
- Хороший вопрос, умница, - похвалил Мерикс. - Водоснабжение башен давно отрезано, но сочувствующие, жившие рядом, снабжали Горду водой.
- Может быть, Данн в башнях? Живет там кто-нибудь?
- Вряд ли, - сказала Кандас. Значит, вопрос о Данне они обсуждали.
- Если он там, то долго не протянет.
- Вы посылали туда рабов?
- Послушай, Маара, мы стараемся не привлекать к себе лишнего внимания, - тихо, но строго заговорил Мерикс. - Не забывай, что мы рабы. За проникновение в район башен грозит смертная казнь. Мы ведем себя тихо, облегчаем жизнь хадронам, за это нас и терпят.
- Не усложняй нам жизнь, Маара, - добавила Кандас. - Ты ведь туда собираешься, в башни? Оставь эти мысли, пожалуйста.
На этом встреча завершилась.
7
Маару можно было видеть с Мериксом на полях, с Юбой в суде, она помогала Кандас с организацией снабжения рабов продовольствием, часто проводила время с Орфной. Однажды Юба захватил ее с собой на инспекцию внешних постов, и они посетили тот участок, на котором Маару с Данном схватила городская стража. Как она и подозревала, офицер на посту оказался другом махонди, и все, о чем там говорилось, можно было понимать двояко.
- Эти хадроны, которые нам друзья, - обратилась Маара к Юбе на обратном пути, - чего они от нас ожидают?
- Хороший вопрос. Видишь ли, им стыдно… То есть молодым стыдно за своих дегенеративных вождей. Молодые надеются восстановить Хадрон таким, каким он был когда-то прежде. А был он, надо признать, процветающим и мудро управляемым государством. Сейчас в это трудно поверить. Хотя мы и стараемся направить течение событий по верному руслу.
Тем временем всех ожидало потрясающее известие: Кайра понесла! Отец ребенка - младший сын Кандас Йан. Все как-то повеселели, и женщины, и мужчины. Маара замечала это, общаясь с Юбой и Мериксом.
Кайра объявила радостную новость на собрании общины, где ее тут же принялись обнимать, целовать, поздравлять. Поздравляли и Йана, который как-то жался и мялся, как будто стесняясь.
Но вскоре случился выкидыш. Кайра заперлась в отдельной комнате, никого не хотела видеть, даже Иду, которая все время рыдала и так горевала, что озабоченная Орфна старалась не отходить от нее ни на шаг и ночевала в ее комнате.
Кайра пригласила к себе Маару, и та застала страдалицу сидящей у окна прохладной удобной комнаты и томно обмахивающейся небольшим изящным веером, уменьшенной копией веера Иды. Что-то не похоже было, что она особенно сильно переживала. Кайре вообще была свойственна свободная, даже несколько нагловатая манера поведения. К жизни в Хелопсе она относилась скептически, считая, что город обречен. Ребенка для Иды она согласилась родить в обмен на обещание той устроить ее отъезд на север - младенец должен был остаться с Идой. И она решила узнать у Маары все насчет путешествий, связанных с ними тягот и опасностей.
Чуть позже Ида тоже послала за Маарой и принялась умолять ее родить для нее ребеночка.
- Почему ты думаешь, что, если я рожу, то отдам тебе ребенка?
- Но ведь ему со мной будет лучше! Я создам ему такие условия! Подумай, Маара. Смотри-ка, ты уже вполне поправилась, отлично выглядишь.
У Маары действительно снова появилась грудь, но кровотечение все еще не восстановилось. Кандас проявляла к ней повышенное внимание и просила сообщить о появлении крови.
- И я сразу должна буду родить? - спросила ее Маара.
- Ты могла бы заметить, что мы никогда никого ни к чему не принуждаем.
- Но все хотели бы, чтобы я родила?
- Ты так говоришь, как будто это простое дело. Конечно, мы хотели бы, чтобы ты попыталась родить.
***
И вот очередное собрание общины. Кайра встала, собираясь заговорить.
Но Йан ее опередил.
- Кайра, прежде, чем ты начнешь, - нет. Я не хочу больше пытаться. У тебя сплошные выкидыши. И у Иды от меня все время выкидыши.
- И от меня тоже, - подхватил его брат. - Надеешься, ждешь, волнуешься - и опять неудача. Это тяжело переносить. Три наших девушки от меня выкинули.
- Больно вы оба мне нужны, - сказала Кайра. - Мне все эти неудачные беременности еще неприятней, чем вам, неужели не ясно. Я хочу напомнить о старом законе. Его никто не отменял.
Этот закон разрешал при общем взаимном согласии мужчинам иметь двух жен, а женщинам двух мужей. Закон этот приняли, когда заметно упала рождаемость и возросло число неудачных беременностей. Соображения нравственности откорректировались в угоду необходимости. Сначала это нововведение, казалось, подействовало, но затем выяснилось, что улучшение ситуации носило лишь временный характер. Закон вызывал много споров и в быту, и во властных сферах, но затем о нем практически забыли.
Оказалось, что Кайра влюбилась в Юбу и более не скрывала этого.
Юба, спокойно сидя рядом с женой, откашлялся, взял Дромас за руку.
- Не буду скрывать, Кайра, я весьма польщен твоим вниманием, но не забывай, что я тебе в дедушки гожусь.
- У тебя сын, Юба. А у сына твоего детей все еще нет. Мерикс здесь единственный молодой человек.
Мерикс неоднократно пытался зачать ребенка с разными женщинами, но ни одна из них от него не забеременела.
Уязвленная Дромас подавила эмоции, вела себя с достоинством.
- Мы с Юбой женаты уже двадцать лет, - сказала она, - но я не могу не согласиться, когда речь идет о возможности рождения ребенка. Как бы я жила дальше, если бы отказала? - Она улыбнулась, пытаясь шутить даже в такой напряженной обстановке. - Как бы я жила дальше, даже с Юбой?
- Дорогая, - пробормотал муж и поцеловал ее руку. Глаза Кайры наполнились слезами.
- Ты богаче любой из нас, молодых, - сказала она, обращаясь к Дромас. - Ни одна из нас не сможет сказать через двадцать лет, что она жила двадцать лет с мужем.
- И потому я согласна, - кивнула Дромас, не отнимая руку от губ и щеки Юбы. - Но хочу добавить, что начать совместную жизнь с ровесником в пору расцвета, в молодые годы, означает обеспечить себя неповторимыми впечатлениями до глубокой старости.
Кайра, обливаясь слезами, пропустила мимо ушей этот явный совет поискать партнера помоложе.
- Начните завтра, - вздохнула Дромас, укладывая обе руки ладонями книзу на колени.
Традиционно молодоженам выделяли помещение и предоставляли месяц, свободный от работ и всяческих общественных обязанностей.
- А почему месяц? - спросила Маара, вполне сознавая, что убивает мечту Кайры о месяце сладкой любви. - Ведь семя может достичь яйца лишь в течение недели в середине месячного цикла.
- Да, Кайра, неделя лучше, - подхватил Юба. - А если не получится с первого раза, можем повторить еще раз, позже. - Он тут же добавил, чтобы сгладить впечатление и смягчить гневно вспыхнувшую молодую женщину: - Знаешь, у меня столько дел, что отлучиться на месяц совершенно невозможно.
- С-сука ты! - шипела разъяренная Кайра Мааре, когда все расходились. - Сука, сука, сука, сука…
- Да брось ты! Не я, так кто-нибудь другой сказал бы то же самое, это ведь все знают.
- Но сказала-то ты! Сука, сука, сука…
Неделя любви - эти слова выпархивали из ротиков болтушек во дворе - началась сразу после серьезного разговора на собрании общины. А болтали много, ибо влюбленность, любовь - понятия давно умершие, живущие лишь в сказках да историях. Половые связи временные и даже постоянные - другое дело, но даже само слово "любовники" вышло из употребления. Партнеры - и только. Ничье сердце не разбивало сообщение партнера, что он (она) хотел бы (хотела бы) "перепихнуться" с кем-то еще. Во дворе целый день не стихала болтовня, обсуждались темы общие и самые интимные, предпочтения и антипатии, обсуждались особенности сложения, потребности - закрытых тем, пожалуй, не обнаружить. На высказывание типа: "Я после тебя займусь с этой (с этим)" - обычно следовал ответ: "Да и на здоровье". Как будто глубокие чувства - пожалуй, что вообще и всякие чувства - покинули этих женщин, как будто они заключили тайное соглашение ничего не желать, ни к чему не стремиться, не беспокоиться из-за этой странной штуки, из-за любви. А общаться только с женщинами - означает не знать страхов неудачной беременности, выкидыша, смерти младенца. Можно не задумываться о том, что ты бесплодна.
Однако когда рабыня с огородов родила ребенка и принесла его показать, сбежались все женщины двора, каждая стремилась подержать младенца, погладить, поцеловать, и разговоры об этом событии не утихали целую неделю.
В течение недели, которую Юба провел с Кайрой, Дромас по просьбе Кандас общалась с Маарой. Дромас - хранительница памяти, она запомнила каждое слово из изложенного Маарой, а теперь рассказывала ей то, что знала сама об истории Ифрика, прежде всего - Хадрона. Конечно, Дромас понимала, что таким образом ее хотят отвлечь от мыслей о муже, проводящем время в обществе молодой красавицы, и иногда вдруг замолкала, поднося руку к голове, поглаживая седеющие волосы, как будто упорядочивая беспокойные мысли.
Тогда Маара обращалась к ней с тихим вопросом:
- А дальше?
Долгая история Хадрона изобиловала событиями.
- На протяжении сотен лет… - повторила Дромас, и Маара облегченно вздохнула:
- Хорошо хоть, не тысяч.
Но Дромас, казалось, не поняла ее шутку. "Странно, - подумала Маара, - такая невежда, как я, спокойно воспринимает понятие "тысяча лет", а хранительница памяти как будто не слышит этих "тысяч, когда я их упоминаю".
История Хадрона началась с завоевания этой страны. Правившие ею махонди потерпели поражение. Победители выстроили в центре равнины комплекс из двадцати пяти башен, от которых на все четыре стороны убегали широкие прямые шоссе. Башни предназначались для проживания и деятельности правителей, законодателей, управляющих. Они, однако, под разными предлогами удалялись на денек или на недельку в служебную командировку, откуда всякими правдами и неправдами сбегали к себе в регионы. Тогда приняли закон, согласно которому все, включая главное лицо государства, обязаны были проживать в башнях, вокруг которых тем временем вырастали хаотические скопления бесформенных лачуг, сараев, навесов, палаток из жести, фанеры, досок, тряпья, глины, грязи. Четырьмя большими дорогами почти никто не пользовался, между поселениями-спутниками и сквозь них вились тропки, дорожки, проселки. Дикие выселки вскоре срослись, окружили центральные кварталы кольцом, широким поясом, город рос - преимущественно к востоку, ибо там с водой дело обстояло проще; временные постройки сменялись постоянными из камня и кирпича, дома окружали сады и цветники. Начальство, оставив башни, понастроило себе особняков. Через пятьдесят лет башни, задуманные как монумент мощи и достоинства, доминирующий над пустынной окрестностью, превратились в мрачный заброшенный остров, в котором эпизодически обитали лишь всякого рода беглецы и преступники, да люди, подыскивающие себе жилище. Этот каменный бастион превратился в пример неудачного градостроительного решения; из других стран приезжали специалисты, чтобы убедиться воочию, как не надо строить города.
И теперь Маара, стоя на веранде дома махонди, который когда-то принадлежал богатому хадрону, смотрела на мрачный обелиск центральной башни, на окружающие его маленькие, в сравнении с ним, но громадные, в сравнении с городской застройкой, башни центральных кварталов и думала, что она обещала не совать туда носа. Да, фактически пообещала. Не должна она ничего делать во вред тем, кто к ней так добр, кто ценит ее и доверяет ей. Но вдруг Данн прячется там, в этих башнях? Для него это так же страшно, как и то, что они претерпели вместе. Но нет, он, конечно же, ушел на север. Если бы не ушел, то давно бы вернулся за сестрой, в этом можно не сомневаться.