Выйдя из воды, женщина опустила Маару наземь, расправила плечи, вздохнула облегченно. Маара подумала о том, насколько она устала, эта женщина, если даже такая легкая ноша так утомила беднягу.
Они направились прочь от реки, по грязи, по утонувшей в грязи траве, добрались до гребня гряды, видимого с большого холма, на котором они переждали наводнение, и, перевалив через него, увидели деревья. Много деревьев. Конечно, эта местность далеко от ее дома. Она никогда в жизни не видела еще столько деревьев, растущих в одном месте. На деревьях неопавшие листья, но Маара чувствовала, что они страдают от засухи. Эти деревья, должно быть, видели воду, близко, за грядой, но достать ее не могли, думала девочка.
Мужчина споткнулся обо что-то длинное, толстое, белое - кость какого-то гиганта - и упал. Данн кувыркнулся с высоты его роста, ударился, заплакал.
- Тише, тише, малыш!
Впереди еще одна река, тоже быстрая, тоже полноводная. Вода подошла к краю древесных зарослей, вымыла в крутом береговом откосе пещеру, обнажила множество белых палок… костей. Мужчина ткнул в кости палкой, они со стуком посыпались в воду.
- Поняла? - обратился он к женщине.
- Да. - Несмотря на усталость, та заинтересовалась находкой.
- Что это? - дернула Маара женщину за руку.
- Вода разрыла кучу костей животных, могильник. Маара увидела длинные бивни, похожие на древесные стволы, увидела костяные клетки - и поняла, что это ребра. Она не могла представить себе таких крупных зверей.
- Это вымершие животные, - объяснил мужчина. - Они погибли сотни лет назад.
- Почему?
- Великая сушь. Долгая засуха. Настолько долгая, что животные ее не перенесли. Большие звери. Вдвое больше наших.
- А сейчас засуха тоже будет долгая?
- Лучше бы нет. Не то мы тоже вымрем, - засмеялась женщина. Рассмеялась обычным веселым смехом, но Маара вовсе не развеселилась - она испугалась. - Надо бы эти кости прикрыть и место заметить, - продолжила женщина, обращаясь к мужчине. - А потом, когда все наладится, вернуться и проверить их как следует.
Маара удивилась: она считает, что все наладится!
- А сейчас - некогда, некогда, - заторопилась женщина. Мужчина снова ткнул палкой в землю, и снова затарахтели падающие кости.
- А… почему они здесь? - прошептала Маара.
- Может быть, поток принес. Может быть, здесь кладбище животных.
- У зверей тоже бывают кладбища?
- Большие звери очень умные. Почти такие же, как люди.
- Нет, не кладбище, - покачала головой женщина. - Разные виды вместе. Значит, поток. Навидались сегодня, как он все смешивает в кучу.
Мужчина выволок из кучи костей грудную клетку таких габаритов, что поместился в ней, как в шалаше. Концы ребер ушли глубоко в размякшую землю. Позвоночник чудища был толщиной с туловище самого мужчины. Если бы эта грудная клетка осталась целой, ее невозможно было бы сдвинуть с места, но часть ребер отломалась.
- Что это за зверь? - поинтересовалась женщина, и ее спутник пожал плечами.
- Может, предок нашей лошади.
Мужчина стоял в белой клетке, луна рисовала на земле вторую, черную, вычерченную из теневых линий.
- Запомни это место, - велела женщина Мааре. - Надо сюда вернуться, если все уладится. Только… - Она замолчала, чтобы не испугать девочку.
А та подумала: "Как будто остальное, что ты говорила, менее страшно… И как, скажите на милость, можно вообще запомнить это место?"
- Идем, идем, - снова заторопилась женщина. - Надо торопиться.
Но мужчина увлекся. Он ковырялся и ковырялся в костях. Наконец он поднял Данна и они продолжили путь. Маара крепко держалась за руку женщины.
Скоро они уже шагали по сухой почве. Вернулся знакомый Мааре ландшафт засухи. В кронах деревьев жужжали жуки. Одежда высохла, засохла грязь на ногах. Скоро снова захочется пить. Собственно, Мааре уже хотелось пить. Она жалела, что приходится удаляться от воды. Кожа уже пересохла. Уставшая луна спускалась с неба.
Ночь не принесла прохлады. Все сухо шуршало вокруг: трава, кусты, деревья, ветер… Впереди деревня скальных людей - и мужчина шепчет:
- Ни звука!
- Ш-ш-ш… - вторит ему женщина.
Эта деревня не пуста, вид у нее обжитой, одно окошко тускло светится. К этому окошку они и устремились. Мужчина толкнул дверь, и тотчас вышла к ним высокая женщина. Она положила руку на плечо Маары. В то же мгновение мужчина поставил рядом с Маарой брата, и женщина положила вторую руку на его плечо. Трое взрослых скороговоркой зашептались о чем-то над головами детей, ни слова не понявших. Затем девочка услышала: "Прощай, Маара, прощай, Данн!" - и эти люди, тащившие их на себе, преодолевшие долгий путь и спасшие детей от потока, пригнувшись, бросились прочь и исчезли за стволами росших среди камней деревьев.
- Входите, - прошептала незнакомка, втолкнула детей внутрь и закрыла дверь, задвинув камень по меленькой канавке.
Помещение похоже на то, которое они оставили в прежней деревне скального люда. Но больше. Каменный стол в центре, у стола деревянные табуретки. На стене фонарь, такой, какие в их доме горели в кладовых и в комнатах прислуги, масляный. Висели на стенах и фонари-шары, которые сами зажигаются, когда темнеет, сами угасают, когда светает, и меняют силу света в зависимости от времени дня и условий освещенности. Но эти фонари, так же как и у них дома, неисправны.
- Прежде всего, как тебя зовут? - обратилась женщина к Мааре.
- Маара, - уверенно ответила девочка.
- А тебя, мальчик?
- Данн, - так же твердо, без колебаний, заявил ее брат.
- Отлично. А меня зовут Дэйма.
- Маара, Данн и Дэйма, - улыбнулась Маара женщине, и та улыбнулась в ответ с точно таким же тонким намеком во взгляде.
- Совершенно верно, - кивнула она.
Что-то во взгляде Дэймы заставило Маару критически оглядеть себя и брата. Оба грязные, запыленные, ноги покрыты коркой засохшей илистой глины.
Дэйма вышла еще в какую-то дверь и вернулась с широким тазом из негнущегося и небьющегося металла, знакомого Мааре. Таз она опустила на пол, а в него поставила Данна, сняв с малыша коричневую тунику скальных людей. Поливая мальчика водой, она оттирала грязь от его кожи. Полусонный, он ловил воду ладонями.
- Мы пить хотим, - сказала Маара.
Дэйма налила полчашки воды из глиняного кувшина и дала Мааре, указав на Данна. Маара поднесла чашку ко рту брата и держала ее, чтобы тот ничего не пролил и не расплескал, чтобы не повторилась ужасная вчерашняя - да, это произошло только вчера… - история. Она вернула чашку Дэйме, неохотно выпустив ее из рук и пробормотав:
- Я тоже хочу пить.
- И про тебя не забыла, - улыбнулась Дэйма и налила еще полчашки.
Маара знала, как бережно нужно обращаться с водой. Когда Данн вылез из таза, она стащила свою тунику и ступила в грязную воду. Дэйма вручила ей ковш, и девочка вымылась, сама себе поливая, осторожно и размеренно, зная, что за ней наблюдают. После этого она подумала о том, что головы у них покрыты пылью, но Дэйма уже взяла тряпку и принялась энергично тереть волосы Маары. Тряпка быстро пропиталась пылью, потяжелела. Второй тряпкой Дэйма обработала волосы Данна. Обе тряпки полетели затем в таз - завтра она их постирает.
Оставив брата и сестру голышом, Дэйма отошла с их одеждой к двери, принялась ее оттирать и вытряхивать. Настенная лампа высветила вылетавшие из рубах клубы пыли. Долго трясла Дэйма туники Маары и Данна. После этого туники вернулись на свои места, обтянули тела детишек. Маара хорошо знала свойства ткани, из которой сделаны эти одежки. Они не впитывали ни воду, ни грязь, не нуждались в стирке и никогда не снашивались. Их можно было носить нескольким поколениям одной семьи. Ткань не горела, лишь тлела в сильном огне, так что всегда можно было спасти вещь, упавшую в огонь. Дома у них много такой одежды хранилось в кладовых, но носили ее только рабы, ибо никому она не нравилась.
- Вы, должно быть, и есть хотите? - спросила Дэйма.
- Да, - сказала Маара.
Данн промолчал. Он почти спал стоя.
- Прежде чем заснуть, запомни, парень, - трясла его Дэйма, - что ты мой внук. Вы мои внук и внучка.
Но Данн не слышал, он уже падал. Маара подхватила братишку и понесла за Дэймой, уложила на низкую каменную лежанку, закрытую поддоном все с той же коричневой тканью. Маара уложила его, но укрывать не стала: жарко было в хижине.
Дэйма поставила на каменный стол миску с такой же белой штукой, какую девочка ела раньше, но накрошенной с какими-то листьями и залитой водой. Суп. Маара съела всё под внимательным взглядом хозяйки и сразу же обратилась к ней:
- Можно спросить?
- Спрашивай.
- Мы… долго тут пробудем? - И опять она наперед знала, что ей ответят.
- Вы останетесь здесь жить.
Маара решила не плакать.
- А где наши родители?
- Разве Горда не сказал?
- Я так хотела пить, что ничего не понимала, когда он мне рассказывал.
- Жаль. Я, видишь ли, и сама ничего толком не знаю. Надеялась, что ты мне расскажешь. - Хозяйка встала и зевнула. - Всю ночь не спала, ждала вас.
- Нас высокая вода задержала.
- Знаю. Оттуда следила. - Она показала рукой в окно, представлявшее собой просто отверстие в стене, ничем не закрытое, сквозь которое можно было как смотреть наружу, так и заглядывать внутрь. Уже рассвело, поднималось солнце. За каменными хижинами виднелась гряда, на которую и показывала Дэйма. - Вы оттуда пришли. За той грядой река. То есть какая теперь река… Так, ямы застойные остались. И другая такая же. - Она взяла Маару за плечи и развернула в противоположном направлении. - А там твой дом. Рустам.
- Далеко?
- В старые времена, на небоходе, полдня. Пешком шесть дней, если повезет.
- Мы часть пути на птице ехали, в тележке. Но она устала и… - Глаза Маары наполнились слезами. - Может, она уже умерла. Такая тощая…
- Ты порядком утомилась, девочка моя. Идем-ка спать.
Дэйма отвела Маару в соседнюю комнату, примерно такую же, как и первая, но без стола в центре и с тремя лежанками-уступами у стен. Сверху вместо соломы или дранки комнату перекрывали тонкие каменные плиты.
Дэйма показала Мааре, где ей лечь, отвела в крохотный каменный закуток-уборную и сказала:
- Я тоже прилягу. Когда встану, не обращай на меня внимания.
И она улеглась на свою лежанку, устеленную матрасом и подушками для мягкости.
Маара ворочалась на камнях, казалось, ничуть не смягченных постелью, беспокоилась о Данне. Вдруг он проснется и испугается, не увидев никого рядом? Хотелось сказать об этом Дэйме, но будить хозяйку девочка не осмелилась. Несколько раз Маара поднималась, подходила к двери, прислушивалась, не случилось ли чего в соседней комнате. Потом Дэйма встала, и Маара сумела ее рассмотреть. Да, старая она, в бабушки им годится. Так же выглядели ее бабушки и их ровесницы дома. Длинные волосы Дэймы серебрятся сединой, ноги в узлах и пятнах вен. Жилистая, костлявая, долго жившая на свете… Но ведь Дэйма - из ее народа. Почему она здесь, среди чужаков, в скальной деревушке?
Сон окончательно ускользнул от Маары. Она уселась, внимательно осмотрелась. На полу большая свеча, хорошо освещает комнату. Стены из больших каменных блоков, гладких, украшенных резьбой, иногда раскрашенной. В прежнем каменном доме стены были грубыми, шероховатыми. И колонны, поддерживающие крышу, украшены резьбой. Нет, это не хижина, а настоящий дом. И каменные стенные полки украшены резьбой. На дверях занавеси из коричневой ткани. Теперь Маара заметила и окно - в этой комнате оно снабжено ставнями, но ставни толком не закрыты, кто угодно может в это окно заглянуть. Снаружи народ - Маара слышит голоса. Девочка наморщила лоб, напряглась, сжав коленки ладошками. Никогда она еще не размышляла столь напряженно.
Дома родители часто играли с детьми в игру под названием "Что я видел?". Примерно столько ей было, сколько сейчас Данну, когда отец пригласил дочь к себе в комнату. Он сидел в своем большом резном кресле.
- Давай поиграем, - предложил он. - Что тебе сегодня больше всего понравилось?
- Мы играли в саду, - принялась болтать Маара. - С подружками и с Шерой. Домик строили из камушков.
- Расскажи про домик.
- Домик из речных камушков, разных…
- А теперь про камушки расскажи.
- Много-много гладких камушков, а еще острые, разноцветные…
- Расскажи, какие они на ощупь, каких цветов.
И когда игра закончилась, девочка уже знала, почему некоторые камушки гладкие, а другие угловатые, шероховатые, почему они разных цветов, почему на них трещины, почему некоторые очень маленькие, а другие большие. Она узнала, как реки двигают камни и камушки, приносят их издалека. Узнала, что река когда-то была вдвое шире и воды несла больше. Но главное, что отец старался не просто рассказывать, а как будто извлекать знание из нее самой, так это казалось, если вслушаться в бесконечную череду его вопросов, например: "Почему, как ты думаешь, одни камушки гладкие, а другие шероховатые?". Она думала и отвечала: "Гладкие долго были в воде, терлись о другие камушки, а шероховатые недавно откололись от больших скал". Каждый вечер с ней играли в эту игру отец или мать. Маара каждый раз увлекалась, а днем, играя одна или с другими ребятишками, она невольно задумывалась над заданными ей вопросами, замечала, чем она занималась, чтобы рассказать об этом вечером.
Она не считала, что игра эта что-то меняет, но однажды в ту же игру впервые включился ее братишка, и Маара поняла, что вопрос "Что ты видел?" приводит к вопросам "Что ты думаешь?", "Почему ты так думаешь?", "Уверен ли ты, что правильно видишь, понимаешь?".
Недавно ей исполнилось семь лет - школьный возраст. Вот она в классе с двумя десятками детей ее семьи и рода, и учительница, сестра матери, объявляет: "А теперь игра "Что я видел?".
Большинство одноклассников играли в эту игру с раннего возраста, однако не все, и тем, кто не играл, пришлось туго, потому что они многого не знали и молчали, когда у других детей ответы появлялись как будто сами собой. Маара сразу обратила внимание, что в школе вопросы оказались проще, примитивнее, чем дома, она как будто вернулась в раннее детство. "Что ты видел?" - "Птицу". - "Какую птицу?" - "Черно-белую с желтым клювом". - "Какой формы клюв? Почему, как ты думаешь, клюв у птицы такой формы?"
Затем она заметила, что один из детей видел одно, другой замечал еще что-то. Для того чтобы получить полное представление о чем-либо, следовало сложить впечатления нескольких участников игры.
Однако школьные занятия вскоре прервались. Жизнь усложнилась, народ покидал насиженные места. С каждым днем в классе появлялось все меньше и меньше детей, и наконец остались лишь Маара и Данн, да их двоюродные братья и сестры. Прекратились занятия и с родителями, а однажды родители исчезли и вместо них появились злые люди. Но хороший брат злого человека спас их. Хорошего брата звали Горда, "господин наш Горда", так его величали их спасители. Девочка знала, что где-то есть король и что родители их связаны с королевским двором.
Она пыталась вспомнить, что рассказывал ей Горда, когда она отчаянно боролась с жаждой, но смогла восстановить в памяти, лишь как это происходило. Вспоминались изможденное лицо Горды, его потрескавшиеся губы, покрасневшие от недостатка сна глаза. Худ он был так же, как и тягловая птица. Может быть, он тоже умер? И родители? Ведь он рассказывал ей о родителях…
Теперь они в деревне скальных людей, уже во второй. И эта женщина укрывает их, женщина их народа. Она боится, что кто-то их отнимет, заберет. Но кто и зачем? Почему она и Данн так кому-то нужны? Кому?
Размышляя об этом, девочка задремала. Голова ее опустилась, она мягко повалилась на бок и заснула. Проснулась Маара от голоса Данна, повторявшего:
- Маара, Маара, Маара…
Она увидела над собой Дэйму и, едва открыв глаза, зажмурилась от яркого света, падавшего в окно. Голоса снаружи смолкли. Время прятаться от солнца. В комнате прохладно.
Маара вскочила и побежала к двери, а к ней навстречу из другой комнаты выскочил Данн.
- Маара, Маара… - В лице и голосе его весь страх последних дней. Она подхватила брата, отнесла его обратно на лежанку, уложила, легла с ним рядом.
- Все хорошо, все хорошо, - утешала она малыша.
- Нет, нет, нет, нет… - рыдал он.
Дэйма сидела за каменным столом, наблюдала.
- Пусть плачет потише, - проворчала она Мааре. Данн тотчас затих. Страх научил его послушанию. Маара обнимала братишку, гладила, а он все шептал:
- Нет, нет, нет, нет, нет… - Потом ненадолго затих, и снова: - Нет, нет, нет, нет, нет…
Долго они лежали так. Наконец Дэйма сказала:
- Пора что-нибудь съесть.
Маара отнесла брата к столу. Он недоверчиво уставился на содержимое миски, столь не похожее на то, что доводилось ему есть раньше. Взял ложку, попробовал… Голод заставил мальчика проглотить и зачерпнуть снова. С третьей ложки он втянулся и съел все без остатка.
- А на улицу выйти можно? - спросил он вдруг.
- Пока нет, - ответила Дэйма. - Придет время, выйдем. Все трое. Потерпи.
- Кто-то в окно заглянул, - опасливо прошептал Данн.
- Ничего страшного. Я видела. Все уже знают, что здесь есть дети. По меньшей мере один ребенок. Мы завтра пойдем на улицу.
Он не отпустил от себя Маару, и она уселась на его лежанку, обняв брата. Поглаживая мальчика по голове, она завела знакомую игру.
- Что ты видел, когда мы были на первом холме?.. Какие животные были на втором холме?
Как и раньше, она удивилась его наблюдательности.
- На первом холме я видел большого-пребольшого черно-желтого паука между двумя камнями, а в его паутине запуталась маленькая-маленькая птичка… А на втором холме был ящер.
- Какой ящер? - включилась в игру Дэйма.
- Большой.
- Насколько большой?
- Как я? - спросила Маара.
- Нет, нет, как Дэйма, даже больше.
Маара увидела, что Дэйма испугалась, и, улыбнувшись, посоветовала малышу:
- В следующий раз, когда такого дракона увидишь, убегай.
- Не-е, не убежать было, вода кругом. И потом, он меня есть не хотел, он маленького зверька съел, целиком проглотил.
Маара не поверила брату, посчитав ящера плодом его воображения.
- Когда ты его видел?
- Вы все спали, а он прибежал и убежал. Я проснулся, потому что он так топал… а потом чавкал… а потом опять топал… в большие камни убежал быстро-быстро. А я тебя подергал, а ты все спишь и спишь… Ну, я тоже заснул.
- Повезло тебе, - улыбнулась Дэйма.
- А что ты видел, когда мы спускались с холма? - продолжила игру Маара.
Данн и это рассказал. Маара подумала, не спросить ли его, что он видел, когда большой злой человек пугал их и мучил, но не смогла себя пересилить. Ей и самой об этом вспоминать не хотелось.
- А у вас играли в такую игру? - спросила Маара Дэйму.
- Да, конечно. Я и сама играла, сколько себя помню. Так всегда детей учили. Очень полезная игра.
Всегда… Маару это слово испугало. Что это значит - всегда?