– И слава богу, что он сам взялся эти руины восстанавливать! – сказала Оксана. – Мы с Сашей лучше новый дом построим! А вот все остальное под большим вопросом.
– Что под вопросом?
– Что лес поджег, например.
– Ясно дело, не сам поджигал! – капризно ответила Галина. – Нанял кого-то. Не само же оно загорелось!
– Бывает, что от молнии лес загорается.
– Хм! – ухмыльнулась Галина. – Никогда не загорался от молний, и вдруг бах и загорелся в самый разгар конфликта.
Оксана вздохнула и пожала плечами.
– Действительно странно, но не пойман – не вор. А что касается угроз, так Рихард говорит, что Владимир его неправильно понял...
– Слушай ты его больше! Этот рыжий – тот еще лис! Он тебе любой лапши на уши навешает и из любой ситуации выкрутится. Мы же с Володей о нем справки наводили.
– И что говорят "справки"?
– А то, что он не только строительством занимается.
– А чем еще?
– Как бы это сказать помягче? Организованной преступностью.
– Ой, Галя! – сморщилась Оксана. – Были времена, когда без дани бандитским группировкам вообще невозможно было ничего делать. У моего отца тоже были такие связи, в простонародье именуемые "крыша".
– Правильно! – кивнула Галина. – А сейчас все эти "крыши" зарегистрировались и стали называться "охранными предприятиями", а награбленные деньги вложили в легальный бизнес. Так вот Рихард и есть "крыша". И я бы на твоем месте не слишком ему доверяла.
Эта новость расстроила Оксану.
– Но вообще-то он хочет построить новую деревню на этом месте и дать желающим людям землю, – высказала она последний аргумент в его защиту.
– Наивная ты девушка, Оксана. Просто этим людям сейчас очень нужно пролезть во власть. Одним, чтобы иметь возможность расширять бизнес, другим, чтобы получить депутатскую неприкосновенность. Я не знаю, зачем это нужно Рихарду, но он уже неоднократно баллотировался в депутаты. Слава богу, пока не прошел. И вот теперь он решил сделать "доброе дело", чтобы о нем всерьез услышали и наконец-то пустили лису в курятник. Понимаешь?
Оксана расстроилась окончательно, печально вздохнула и замолчала.
– Ну что? – спросила Галина у вошедших мужчин. – Все починили?
– Не, – махнул рукой Алексей. – Танк Рихарда пока решили здесь оставить. Уедем на моей, чтобы время не терять.
– А я завтра пришлю сюда своих ребят-механиков, – добавил Рихард. – Они и мои, и Алексеевы колеса увезут в ремонт.
– А что с мостом? – спросила Галина.
– Мост только послезавтра приедут чинить, – вздохнул Владимир. – Придется народу пару дней без молока обойтись.
– А давай я завезу молоко детям Йосиф Якича! – предложила Оксана. – Заодно и узнаем, куда он исчез.
Владимир одобрительно кивнул и написал на бумажке адрес.
Халява
Дверь открыла худая темноволосая женщина.
– Здравствуйте, – кивнула Оксана. – Я вам молоко привезла.
Женщина удивилась и протянула руку, чтобы взять пакет.
– У Владимира там небольшие проблемы, – пояснила Оксана, – он меня попросил.
Женщина кивнула и собиралась уже закрыть дверь.
– А-а-а... банку только верните, пожалуйста, – воскликнула Оксана. – А то банки – дефицит!
Женщина остановилась и, чуть помешкав, впустила ее в квартиру. Оксана огляделась: все здесь говорило о когда-то хорошей жизни, внезапно ставшей плохой. Раньше такие квартиры (в народе их называли сталинскими) давали важным людям. Но потом "важные люди" переехали в более комфортабельные новостройки, а "сталинки" стали коммуналками. Но эта квартира на коммуналку не походила. Стены были оклеены обоями, которые, судя по остаткам позолоты и засаленности, не обновлялись лет пятнадцать. На вешалке среди прочей одежды висела старомодная норковая шубка с вышарканными рукавами.
Оксана металась глазами по углам прихожей, пытаясь придумать, за что бы зацепиться, чтобы начать разговор с молчаливой хозяйкой. Нельзя же прямо взять и спросить: "Иосиф Яковлевич дома? Нет? А где он?"
И вдруг через приоткрытую дверь в комнату она увидела школьный портфель.
– Завтра первое сентября, – сказала она вернувшейся хозяйке, забирая вымытую банку. – Как детишки? Готовы к школе?
Женщина тяжело вздохнула и попыталась улыбнуться.
– Что-то случилось? – участливо поинтересовалась Оксана. – Надеюсь, с ребятами все хорошо?
– Да, – женщина махнула рукой, – с ними, слава богу, все в порядке, если не считать, что старший за лето вырос из костюма. Вчера померили, а штаны короткие и рукава чуть не по локоть. Только в прошлом году купили. Может быть, у вас там есть какие-нибудь костюмчики?
– Вполне может быть! – обрадовалась Оксана такому повороту событий. – Скажите размер, мы посмотрим.
Купить костюм для ребенка для нее не было проблем. Осталось только выяснить, где это "у вас там".
– А еще лучше было бы взять с собой мальчика, чтобы померить, – предложила она.
– Ой! Сеньки дома нет. Бегает где-то. Но должен скоро прийти! – Женщина явно не желала упускать такой шанс.
– Не переживайте! – успокоила ее Оксана. – Я могу подождать. А вы позвоните ему, пусть бежит домой.
– Позвонить? – удивилась женщина.
– Разве у него нет сотового телефона? – в свою очередь удивилась Оксана.
– Нет, конечно! Да вы что? Разве можно давать такие вещи детям?
– Но это ж так удобно! – возразила Оксана. – В любой момент можно проконтролировать, где он.
– Отберут! – пояснила женщина. – Район у нас неблагополучный. Да вы проходите, он скоро придет! – и она распахнула перед Оксаной дверь в комнату, а сама убежала по коридору в глубь квартиры.
Войдя, Оксана отметила, что, несмотря на нищету, здесь прибрано и чисто. Посреди комнаты стоял круглый стол, служивший и письменным, и компьютерным, и обеденным. Ничего не говорило о том, что в доме есть мужчина, зато наличие двух мальчишек угадывалось сразу. Набор солдатиков, выстроенных в боевую позицию на полу, и стопка учебников рядом с ужасно устаревшим компьютером.
Вскоре хозяйка вернулась и в нерешительности затопталась у порога.
– Может быть, чаю? – с надеждой предложила она. – Сенька скоро придет.
– Нет, спасибо! – отказалась Оксана. – А младший ваш где? Тоже гуляет?
– Нет, – улыбнулась женщина. – Он с отцом телевизор смотрит в той комнате.
– Ваш муж дома? – Оксана попыталась скрыть удивление и радость.
– Конечно! А где ж ему еще быть? А-а-а... простите... – женщина прищурилась. – Вы разве не из синагоги?
– Нет, – призналась Оксана. – Я просто молоко привезла по просьбе фермера.
– А с какой стати тогда вы собираетесь помочь нам с костюмом? – нахмурилась женщина. – Я-то думала...
– А почему бы мне не помочь вам? – пожала плечами Оксана. – Ведь ваш муж помог мне.
– Мой муж помог вам?! – удивление на ее лице трансформировалось в испуг. – Кто вы?! И чего вам от нас надо?
– Скажите, я могу поговорить с Иосифом Яковлевичем? – без прочих уверток напрямую спросила Оксана.
– С кем?!
– С вашим мужем.
– Вы что-то перепутали, – женщина помотала головой. – Моего мужа зовут иначе. И он ничем не мог вам помочь.
– Так! – Оксана села на стул. – Давайте разберемся! А то я совсем запуталась. Ничего, что я так вот вломилась к вам в дом?
– Мне тоже уже хочется разобраться, – женщина села напротив Оксаны.
Обе замолчали, глядя друг на друга и не зная, с чего начинать.
– Костюм ребенку я все равно куплю! – сказала Оксана, чтобы как-то начать разговор.
– Я не в том сейчас состоянии, чтобы отказываться от помощи, – согласилась женщина. – Но мне не хотелось бы, чтобы вы потом думали, что я вас обманула. Поэтому сразу скажите, чего вы от меня ожидаете взамен.
– Теперь уже не знаю, – задумалась Оксана. – Мне надо пролить хоть немного света на одну очень странную запутанную историю. И одна из ниточек привела меня к вам.
– То есть молоко ненастоящее?
– Нет, нет! Молоко самое настоящее – козье! Такое же, как всегда. Именно оно и есть та самая ниточка. Просто я вызвалась привезти его, чтобы узнать ваш адрес. Дело в том, что молоко оплатил человек, которого я хотела бы найти. И он сказал, что заказывает молоко для своих детей. Вот я и подумала, что он ваш муж.
– Нет, – женщина помотала головой. – Мой муж вот уже десять лет как болен. Он не выходит из дома.
– Неожиданный поворот событий, – Оксана вздохнула. – А можно мне с ним поговорить?
– О чем? – развела руками женщина. – Он абсолютно не в курсе этих дел!
– Хорошо. Тогда скажите, почему вы решили, что молоко привозят из синагоги?
– А-а-а... мне так сказали.
– Кто? Владимир?
– Нет, конечно! Ну... приходил представитель еврейского общества... они помогают своим инвалидам.
– Расскажите-ка мне про этого представителя!
– А чего о нем рассказывать? Типичный еврей. Картавит сильно.
– И одет как бомж с помойки?
Женщина удивленно нахмурилась и отрицательно помотала головой.
– Нет! Что вы! Прилично был одет, интеллигентный такой, в костюме, с кожаным портфелем.
– Хм, – Оксана задумалась. – Ладно. И что он сказал?
Сказал, что они составляют списки евреев, нуждающихся в помощи. Вот дошли до нас, пришли узнать, чем нам нужно помочь.
– Но мы не евреи! – возразила я ему.
– Откуда вы знаете? – сверкнул он белозубой американской улыбкой. – Да не пегеживайте! Мы не газглашаем националистам списки наших подопечных.
– Но это какая-то ошибка! – попыталась я его удержать на пороге. – Мы действительно не имеем никакого отношения к евреям.
– Стганно, стганно! – он заглянул в список и назвал фамилию, имя и отчество моего мужа. – Я пгавильно попал?
– Да! Но с чего вы взяли, что он еврей?
– Сожалею, что выдал вам его секгет! Не думал, что он скгывает это даже от собственной жены. Стыдно стыдиться своей национальности. А кто, кгоме нас, еще ему поможет?
Сначала я ему не поверила, но он достал фотографию, где мой муж стоит рядом с этим человеком, и оба в этих... национальных еврейских шапочках. Пока я таращила глаза на снимок, пытаясь найти на нем следы монтажа, гость вошел, поставил портфель возле порога, снял пальто и начищенные до блеска ботинки и прямиком пошел в комнату мужа. Я пошла следом за ним.
– А как его звали, вы не помните? – перебила ее Оксана.
– Да я и не знала. Он не представился.
– Жаль. И что было дальше?
– Он сел напротив инвалидного кресла, загородив мужу телевизор, и начал с ним разговаривать на еврейском языке. Я вышла, чтобы им не мешать.
– Вы знаете еврейский язык?
– Нет, конечно, – улыбнулась женщина. – Но я предположила, что это еврейский, так как это точно не был ни один из тех, что я могу определить на слух.
– Но ваш муж-то его узнал? И понял, что тот говорит?
– Не знаю, – пожала плечами женщина. – Он... э-э-э...
Она тяжело вздохнула и встала.
– Ладно. Пойдемте, я вам его покажу, чтобы долго не объяснять.
У порога она остановила Оксану:
– Подождите, я только прикрою его пледом.
Через секунду из комнаты вышел мальчик лет десяти, поздоровался и показал жестом, что можно войти. Оксана вошла.
В кресле сидел человек. Он не обратил никакого внимания на появление незнакомки. Взгляд его был прикован к телевизору, а в руке он держал пульт, хаотично переключая каналы.
– Вот все, что от него осталось, – сказала женщина. – Единственное, на что он реагирует – это на отключение телевизора.
Она нажала кнопку, и экран погас. Мужчина застонал, задергался, на лице его отразились страдание и испуг.
– Леня! – жена присела перед ним на корточки. – Леня, кушать будешь?
Он судорожно жал на кнопку "вкл" и хныкал как ребенок.
– А в туалет не хочешь?
Леня отрицательно замотал головой.
Женщина поднялась, нажала кнопку, и телевизор снова включился. Леня тут же расслабился, откинулся на спинку кресла и вернулся к созерцанию ритмично переключающихся каналов.
Оксана кивнула и вышла.
– И что было дальше? – спросила она, когда женщина тоже вернулась в гостиную.
– Лесик, беги к папе! – сказала та сыну, который снова занялся солдатиками.
– Ну вот! Иди туда, иди обратно! – возмутился ребенок, но встал и ушел.
– Как же он смотрит с ним телевизор? – удивилась Оксана. – Ведь там сплошное мелькание!
– Иногда он останавливается на чем-то. Если в комнате Лесик, то может надолго остановиться на мультиках или детской передаче. Когда вечером я ложусь в постель, то он находит какой-нибудь интересный фильм и не переключает, пока я его не досмотрю или не усну.
– Но ведь это говорит о том, что он... ну... не совсем сумасшедший.
– Врач говорит, что это какая-то форма аутизма. Хотя обычно аутизмом страдают с детства, а он был нормальным человеком. Даже можно сказать, гениальным.
– А что произошло? Если не секрет, конечно.
– Да чего уж теперь секретничать? – грустно улыбнулась хозяйка, поглядев на часы. – Чаю хотите?
– Нет, нет, лучше рассказывайте!
– Ну ладно, – вздохнула женщина.
Леня никогда не говорил о своей работе, да меня это и не интересовало. Он приносил хорошие деньги, меня и ребенка баловал. Даже в самые тяжелые перестроечные годы я знать не знала, что такое дефицит, что такое задержка зарплаты, проблемы с деньгами. Я жила как в раю и даже представить не могла, что все это может внезапно исчезнуть.
И вот однажды он пришел с работы возбужденным, глаза его как-то суматошно бегали, он даже не мог есть. Отодвинув тарелку, он сказал, что изобрел вечный двигатель. Я засмеялась, решив, что это шутка, но он начал убеждать меня, что он все перепроверил сто раз и убежден: двигатель будет работать без потребления топлива и внешних источников энергии. Я плохо учила физику в школе, но отлично помнила, что такого быть не может, а "изобретение вечного двигателя" в научном мире – синоним сумасшествия.
Рассказчица тяжело вздохнула.
– Тогда я не догадывалась, что именно это и случилось с моим мужем. Может быть, если бы я сразу отреагировала и обратилась к врачу, то мы смогли бы еще спасти его. Но я поддалась его эйфории, его фантазиям о неминуемой Нобелевской премии и об остановленных по всей планете за ненадобностью атомных и прочих электростанциях. Он что-то рисовал на бумаге и пытался объяснить мне принцип действия своего изобретения, а я делала вид, что понимаю что-то в этих формулах. "Это же так просто! – кричал он радостно. – Я не могу понять, как физики всего мира не видели этой гениальной простоты?!"
Надо сказать, что... извините за интимные подробности, конечно, вместе с этим эмоциональным взрывом у него произошел еще и какой-то необузданный сексуальный подъем. И как результат, появился Лесик.
Пока я была беременна, все шло прекрасно. У меня по-прежнему не было ни малейших подозрений о начавшейся болезни. Муж приходил с работы и рассказывал, как он перед ученым советом защищал свой проект, как выделяются деньги на создание специальной лаборатории для разработок его идеи и как он уже ставит первые практические опыты. И все было так правдоподобно... Слава Богу, что я успела родить Лесика до того, как открылась ужасная правда. Мне даже страшно представить, что было бы, узнай я раньше...
– И как все открылось?
– Однажды мне позвонили и сказали, что Леня находится в больнице. Я схватила Лесика, ему уже было где-то полгодика, поймала такси и приехала по указанному адресу. К мужу меня не пустили, сказали, что у него буйный приступ, а со мной разговаривал его лечащий врач. Он сначала спрашивал, не казалось ли мне поведение мужа в последнее время каким-то странным. Не было ли у него необычных всплесков сексуальной активности? Не рассказывал ли он о каких-нибудь невозможных вещах, например, о встрече с инопланетянами или что-то в этом роде. Тут я все поняла и разрыдалась. Оказывается, никто никаких лабораторий не создавал и никаким главным конструктором его не назначал. Все это время он жил в мире грез. Коллеги заметили неладное, когда он начал вдруг разговаривать командирским тоном. Все это терпели, а точнее, не придавали этому серьезного значения, так как он был уважаемым и действительно талантливым ученым. Но когда начали замечать ошибки в расчетах и указывать ему на них... да что там ошибки... откровенный бред... в общем, он начал впадать в гневные истерики и кричать... э-э-э... в общем, совершенно недопустимые вещи.
– Матерился? – усмехнулась Оксана.
– Да если бы! – махнула рукой рассказчица. – Вы думаете, что если там ученые, то там никто не матерится? На работе это у них профессиональный язык. Они им разбавляют научные термины.
– И чего же тогда такого недопустимого он кричал?
Женщина виновато улыбнулась:
– А вы точно не из синагоги?
– Точно! – засмеялась Оксана. – А вообще, давайте познакомимся, раз уж пошел такой откровенный разговор. Меня зовут Оксана.
– А меня Людмила. Может быть, все-таки чаю?
– Давайте! – согласилась Оксана.
Ей совсем не хотелось пить дешевый напиток из пакетика на ниточке, но отказываться в третий раз было неудобно. Каково же было ее удивление, когда Людмила внесла в комнату на сверкающем подносе восхитительный фарфоровый сервиз.
– Остатки былой роскоши, – улыбнулась она, разливая заварку по чашкам.
Комната наполнилась чудесным ароматом зеленого чая с жасмином. В сахарнице вместо белого порошка Оксана обнаружила мед.
– Я смотрю, на чайных церемониях вы не экономите, – улыбнулась она.
– Это все из того же источника, – пояснила Людмила. – Тот человек почему-то особенно настаивал, чтобы мальчики обязательно получали по ложке меда в день и пили парное козье молоко. Я сказала, что нам это не по карману, и вот... теперь привозят.
– Интересно, – улыбнулась Оксана. – И ничего взамен не требуют? Или все-таки им что-то нужно?
– Пока ничего, – пожала плечами Людмила. – Но я ему сразу сказала, что втягивать своих детей в иудаизм не позволю.
– А он?
– Он сказал, что у них организация не религиозная, а национальная, и что от нас ничего не требуется. "Хоть свинину ешьте, – сказал он, – если вам ваше здоговье не догого".
– Удивительно, – улыбнулась Оксана.
– Еще как удивительно, особенно то, что... – Людмила усмехнулась и продолжила шепотом, – ...то, что Леня не еврей. Они что-то перепутали.
– Но фотография... – напомнила Оксана.
– Не знаю. Может быть, это был какой-нибудь студенческий маскарад, а этот товарищ забыл... или соврал своим, чтобы помочь другу. Не знаю...
– А, кстати! Где этот снимок? – обрадовалась Оксана. – Я хочу убедиться, что это именно тот человек, которого я ищу. Он не забрал его у вас?
– Подождите, – Людмила встала, открыла шкаф и достала альбом. – Кажется, я положила ее сюда.
Она листала страницы, а Оксана с интересом рассматривала мелькающую историю семьи. Но та фотография так и не нашлась.
– Странно, – сказала Людмила и снова пошла рыться в шкафу. – Я не помню, чтобы он забирал ее у меня, но вот куда она делась? Странно...
Так и не найдя снимок, Людмила вернулась к столу.
– Ладно. Оставим эту загадку пока неразгаданной, – вывела ее из задумчивости Оксана. – Скажите лучше, почему вы так уверены, что Леня не еврей?