Оксана встала и подошла к окну, как вчера. "Где ты?" – снова задала она тот же самый вопрос и прислушалась. И сразу стало понятно, что изменилось. Вчера было беспокойство, тревога, саднящая боль в душе от неизвестности и предчувствие беды. А сегодня, несмотря на ту же неизвестность, тревоги не было. То есть головой Оксана беспокоилась, а сердцем нет. И именно головой она пыталась сейчас "увидеть". Но, видимо, так "видеть" может только сердце. А оно словно знало, что он спокойно спит где-то и никакой опасности для него нет. Ох! Еще бы заставить голову в это поверить!
– А в кладовках? А на чердаке? А в мастерской ты смотрела? – обернулась Оксана.
– На чердаке? – встрепенулась Галина. – Там не смотрела. Но зачем бы он туда полез-то? Мы ж не в прятки играем.
– Это мы не играем. А что творится в его больной голове, мы не знаем! Пойдем все-таки проверим чердак!
– Пойдем, – Галина встала. – Сейчас, только фонарь принесу. Там электричества нет.
Вернувшись через несколько минут, Галина возмущенно сообщила:
– Странно! Куда-то пропал фонарь. Вечно мужики не кладут вещи на место!
– У меня в сотовом есть, – вспомнила Оксана и достала из кармана трубку.
– Фонарик в сотовом? – удивилась Галина.
– А что? Здесь еще фотоаппарат со вспышкой, – улыбнулась Оксана. – Безделушки, конечно, но иногда может пригодиться. Пойдем? Рая, ты с нами?
– Не... я лучше здесь подожду.
Лестница на чердак находилась в конце коридорчика, рядом с туалетом. Галина ловко забралась по ней и, подняв массивную крышку люка, исчезла во тьме. Следом в черный квадрат залезла Оксана.
– Ого! Вот это чердачок! – громко прошептала она, осветив мелким фонариком пространство вокруг себя. – Это же еще один этаж!
– Так и есть, – ответила Галина. – Просто у нас денег не хватило, вот мы и оставили пока так. Даже окна не сделали. А сейчас вроде и деньги есть, да руки не доходят.
– Но здесь тепло, – удивилась Оксана.
– Слава богу, отопление провели. Здесь все-таки мебель антикварная хранится, – засмеялась Галина.
– Саша! – крикнула Оксана.
Тишина встрепенулась и капризно заныла гулким эхом. Где-то вверху зашебуршалось и запищало.
– Что это? – шепотом спросила Оксана.
– Не пугайся, – так же шепотом ответила Галина. – Там летучие мыши ночуют... то есть днюют.
– Мыши?!
– Да не бойся ты! – усмехнулась Галина. – Они безопасны, на людей не кидаются.
Она вышла из освещенной полусферы и пошла в глубь чердака, ворча что-то типа "насмотрятся ужастиков, потом тени своей боятся". Оксана взяла себя в руки и пошла следом. И вдруг боковым зрением уловила какое-то движение.
– Галя! – сдавленным шепотом вскрикнула Оксана и машинально направила туда свет.
– Что случилось? – Голос Галины донесся с другой стороны, но Оксана готова была поклясться, что видела, как в темноте мелькнул силуэт женщины.
– Галя! Там кто-то есть!
– Где? – Галина подошла и посмотрела туда, куда указывал дрожащий луч фонарика.
– Вон в том углу. Ну, я же не сумасшедшая! Я точно видела там женщину! Она появилась и снова исчезла.
Галина засмеялась.
– А может быть, ты спишь? Подпрыгни!
– Издеваешься?
– Ладно! Раз уж ты ее увидела, то пойдем, познакомлю тебя с нашим домашним привидением, – Галина взяла Оксану за локоть и потащила в темный угол.
– Фу! – облегченно выдохнула Оксана и засмеялась. – Так это было твое отражение!
– Ну конечно! – Галина провела пальцем по пыльному стеклу.
Оксана окинула взглядом огромное, в полный человеческий рост, старинное зеркало. Оно помутнело от времени и покрылось точками. Отражение в нем напоминало черно-белую фотографию из начала прошлого века.
– Представляешь, моя бабушка нашла его гдето в комиссионке. Она целый год деньги копила и молилась, чтобы оно никому не приглянулось. Как такое можно на помойку выбросить? Это же семейная реликвия! Но и в гостиную уже не поставишь, – вздохнула Галина. – Вот и стоит здесь как в музее.
– Твоя бабушка была любительницей антиквариата? – удивилась Оксана. – Странное увлечение для колхозницы.
– И не говори. Здесь много таких музейных вещей. Когда старый дом разбирали, столько барахла с того чердака на этот перетащили... теперь тут пылится. Пойдем, покажу настоящую перину. Может, Сашка на ней спит.
Но перина оказалась пуста и даже не примята. Огромной взбитой горой она лежала прямо на полу.
– Это сейчас у нас ортопедические матрацы, – усмехнулась Галина. – А раньше на таких вот "мучались". Между прочим, передавалась такая вещь по наследству по женской линии. Эта перина по завещанию принадлежит Володиной сестре... Но где же все-таки Саша?
– А может, тут какой-нибудь диванчик есть антикварный? – с надеждой спросила Оксана.
– Диванчика нет, – задумчиво сказала Галина. – Но есть сундук деда Ефима. И кстати, Сашка именно на нем спал, когда у деда гостил. Вот только вспомнить бы, где он стоит.
И Оксана с Галиной медленно пошли искать сундук, шаря слабым светлячком по темным стенам.
– А это комод Володиной бабушки, – комментировала Галина "экспонаты музея", возникающие из тьмы. – Там стоят хрустальные стаканы в мельхиоровых подстаканниках. Вещи красивые, но абсолютно нефункциональные.
– Неудобные? – спросила Оксана.
– Не в этом дело, – усмехнулась Галина. – В те времена они были настолько дорогие, что из них не пили, чтобы не запачкать или, не дай бог, не разбить. Их предназначение – стоять в комоде и демонстрировать гостям благосостояние семьи.
– Знакомо! – засмеялась Оксана.
– А это... – Галина замолчала, остановившись.
– Это детские игрушки, – подсказала Оксана.
– Это я вижу! – кивнула Галина. – Но откуда они здесь?
Оксана не увидела ничего удивительного в том, что детские куклы взрослых девушек заброшены на чердак.
– Они лежали вот в этой коробке, – Галина показала на пустую картонную упаковку от компьютера.
– Такое ощущение, что их не просто достали, – Оксана присела на корточки и осветила кукол. – Ими играли.
За игрушечной партой сидели две Барби, а третья стояла возле "доски" с указкой из зубочистки.
– Неужели девчонки решили детство вспомнить? – усмехнулась Галина.
– Слушай, Галь! – вдруг вспомнила Оксана. – А они точно всегда вместе?
– Точно! – Галина погрустнела и тяжело вздохнула.
– А в туалет они что, тоже вместе ходят?
– Представь себе! – кивнула Галина. – И в ванну тоже.
– Видимо, ты не все знаешь, – осторожно сказала Оксана.
– Что "не все", – то ли с надеждой, то ли с тревогой спросила Галина.
– Я видела сегодня ночью одну из девочек, идущую в сторону туалета.
– Как одну?!
– Я еще подумала, что надо бы спросить тебя об этом. Но потом забылось. Но точно, она одна шла. Я как раз в этот момент к тебе в комнату долбилась.
Галина медленно опустилась на детскую табуреточку и замерла в раздумье.
– Так, выходит, Вовка не врал?
– О чем?
– Он сказал, что Маша... во время пожара... ну, когда он потерялся... я думала врет, чтобы оправдаться... он же не знает...
– Он видел ее ночью?
Галина кивнула.
– Значит, по ночам она "просыпается"?
– Но как мы столько лет могли этого не замечать?
– Может быть, она недавно начала? Например, из-за этого пожара? Стресс...
– Может быть...
Вдруг Галина увидела еще что-то в темноте, встала и быстро пошла куда-то.
– Оксана! Она была здесь сегодня ночью!
Оксана побежала следом за ней и увидела стоящий на журнальном столике стакан с бурой водой, еще не высохшие акварельные краски и открытый альбом. Рисунок был явно детский.
– Как же она рисовала в темноте? – удивилась Оксана, листая альбом.
– А вот и потерянный фонарь, – улыбнулась Галина. Она протянула руку и нажала кнопку на светильнике, стилизованном под старинную керосиновую лампу. Но свет не загорелся. Галина сняла фонарь с гвоздя и перевернула.
– Аккумулятора нет! Странно!
– Наверное, сел, и она забрала его, чтобы подзарядить, – сказала Оксана.
– Надо показать все это нашему психиатру! – сказала Галина, взяв альбом в руки.
– Ты хочешь забрать его отсюда? – встревожилась Оксана.
– А как?
– Я думаю, нельзя! Лучше, чтобы Маша пока ничего не заметила. Давай просто сфотографируем рисунки.
– Думаешь, получится?
– А почему нет? – и Оксана переключила сотовый телефон в режим фотоаппарата.
Закончив фотографировать альбом, она на всякий случай "щелкнула" кукол и огляделась по сторонам: нет ли еще каких-нибудь следов пребывания на чердаке Маши.
– Все? – спросила она у Галины. – Ничего больше странного не видишь?
– Да вроде бы пока ничего.
– Тогда пошли дальше искать Сашу.
Галина повесила фонарь обратно на гвоздик и вдруг быстро прерывисто задышала.
– Что случилось? – Оксана навела на нее фонарик.
У Галины дрожали губы и по щекам текли слезы.
– Оксана, – срывающимся голосом прошептала Галина. – Но раз она догадалась вытащить аккумулятор...
Оксана подождала, пока Галина успокоится, и спросила:
– И что? Что в этом удивительного?
– Если верить рисункам и куклам, она просыпается пятилетним ребенком.
– Так, – кивнула Оксана. – А при чем тут аккумулятор?
– Мне кажется, что пятилетний ребенок не сможет вытащить аккумулятор, поставить его на подзарядку, а потом снова вставить в фонарь. Это достаточно сложно.
– Ты хочешь сказать, что взрослая Маша тоже "просыпается"?
– Не знаю...
– Ладно! Давай об этом тоже спросим у психиатра, – и Оксана сфотографировала висящий на стене фонарь.
Фотовспышка молнией озарила пространство, позволив Галине увидеть весь чердак целиком, сориентироваться и взять курс на сундук, хотя было уже ясно, что Александра там нет. На всякий случай они заглянули внутрь, подняв тяжелую окованную железом крышку и с грохотом уронив ее обратно.
– А давай, на всякий случай, во всех углах сфотографируем, – предложила Галина. – А то с твоим фонариком ничего не видно. Вдруг упал гденибудь, ветошью прикрылся и лежит без сознания.
Оксана нашла эту идею правильной и просветила фотовспышками все закутки. Перед тем как спуститься с чердака, она подняла телефон вверх и сверкнула в зловещее шебуршание под крышей.
Гроза
Лис проснулся от грома. Он заткнул уши, зная, что это не спасет, потому что грохот проникает в душу не только через слух. В детстве отец объяснил ему, что звук не опасен, но он все равно ничего не мог поделать с этим страхом. Сжавшись в комок, он собрался с духом, чтобы пережить грозу. И вдруг между раскатами послышался едва заметный хруст. "Зачем брату могло прийти в голову пойти в лес в такую погоду?" – удивился Лис. И вдруг ужасная догадка озарила сознание. Неужели именно сегодня Волк решил напасть на белых?
Лис встал и вышел из чума. Всей кожей он ощутил близкую молнию, и сердце испуганно заколотилось. Но вместо того чтобы вернуться обратно, он бросился в сторону деревни пришельцев, на бегу рассматривая мысли, хаотично мелькающие в памяти.
После того как Лис узнал от Вороненка о планах Волка, он решился наконец выйти к белым людям и попытался предупредить о возможном нападении. Но как он мог сделать это, не зная языка? Все его знаки только смешили их, и, видимо, думая, что он выпрашивает еду, они угощали его всякими диковинными лакомствами. От сладостей Лис, конечно, не отказывался, но приходил в отчаяние от того, что не может предупредить своих новых друзей об опасности.
А в жизни лесного народа тем временем царила суета, словно в разрушенном муравейнике.
Каменцы уходили частями. Первый отряд стартовал в день летнего солнцестояния, сразу после праздника. Легенда гласила, что идти надо до тех пор, пока не увидят, как солнце начнет восход, не закатившись, а лишь коснувшись горизонта.
Камень до последнего старался вывести как можно больше людей. Он торопился – уйти надо было задолго до начала осени. Волк тоже активно вербовал воинов. Между ними разгорелась самая настоящая политическая борьба.
И во всей этой кутерьме все меньше и меньше оставалось сторонников Лиса. А он все чаще начал замечать косые презрительные взгляды в свою сторону. И даже те, кто вчера еще с интересом слушал рассказы об удивительном укладе жизни пришельцев, вдруг начали избегать встреч с ним. Поговаривали, что Лис продался за сладости и вербует среди своего народа работников для белых. Конечно же это было не правдой, хотя... Лис догадывался, кто пустил этот слух.
Однажды он угостил шпионившего племянника медовым печеньем. Вороненок, откусив, вытаращил глаза от удивления и восторга. В природе, где жил лесной народ, не было таких сладостей. Пчелы и шмели конечно же были, но разорять их гнезда было строжайше запрещено. В одной из старинных легенд говорилось, что священный нектар пчелы собирают для богов и могут убить любого, кто пожелает украсть их запасы. И только хозяин тайги имеет право лакомиться медом, и через него боги вкушают сладость. Среди лесного народа редко кому удавалось найти разоренное медведем дупло и попробовать вкус этого запретного сладкого вещества. Вспомнив легенду, Вороненок испугался, но Лис успокоил его, объяснив, что белые не разоряют гнезда пчел, а те сами приносят им мед.
– Так это что выходит, – с сомнением спросил Вороненок, – пришельцы – это боги?
– Не думаю, – ответил Лис. – Скорее, хозяева тайги. Боги научили их приручать пчел.
– Это они дали тебе за то, что ты у них трудился? – спросил Вороненок, дожевав и проглотив последний кусочек лакомства.
– Трудился? – удивился Лис.
Наверное, со стороны это выглядело именно так. Но Лису было настолько интересно все, что делали белые люди, что он лез к ним со своими бессловесными вопросами. Ему разрешили помахать топором, пошить иголкой, попилить и даже позволили однажды войти в святая святых – кузницу, где и производились эти удивительные инструменты. Еще Лис помогал девушкам в огороде...
В общем, все эти дела он не считал трудом, а скорее развлечением. Но Вороненок обвинил его, что, вместо того чтобы помогать своим, он батрачит на чужих. Своими выводами он поделился с отцом, а тот с Волком. А Волк уже сумел преподнести народу эту новость в самом выгодном для себя свете.
Правда, и Камень в этой истории увидел пользу для себя: раз белые люди едят пищу богов, значит, именно они новые хозяева тайги, а лесному народу надо уходить на север.
Услышав такую интерпретацию, Волк понял, что если срочно чего-то не предпринять, то многие из его воинов перейдут на сторону Камня. Тогда он собрал своих людей и объяснил им, что хозяин тайги тот, кто осмелится взять у пчел мед. И если раньше никто этого не делал, то лишь потому, что трусливые продажные шаманы вроде Камня замутили головы лесному народу своими трактовками. В подтверждение своих слов Волк взял дымящую головню и, приказав всем сделать то же самое, повел их к дуплистому старому кедру, в котором жили пчелы. Это дерево считалось священным, и приходить сюда позволялось лишь по одному, чтобы задавать вопросы богам. Если в ответ жалила пчела, это означало "нет".
Когда охотники с коптящими факелами в руках подошли к священному кедру, он перестал звенеть. Пчелы затихли. Волк громко задал дерзкий вопрос: "Мы ли хозяева здешних мест?" Все застыли в ожидании. Волк взобрался на дерево и, ко всеобщему ужасу и восхищению, достал из дупла огромный кусок пчелиных сот и откусил от него. Потом он спрыгнул вниз и раздал людям мед со словами: "Ешьте, истинные хозяева тайги! И пусть это развеет ваши сомнения!"
Весть об этом мгновенно облетела всех оставшихся лесных жителей. Камень сначала не поверил, но когда ему в качестве доказательства принесли "пищу богов", сник, сел на землю и надолго задумался. Ему больше нечего было сказать в ответ своим людям, кроме как "решайте сами".
Волк добился своего – мужчины, которые не успели уйти, решили остаться и вступить в бой за свою землю. Камень не смог набрать больше ни одного отряда, а уходить одному было равносильно самоубийству. И тем не менее он все-таки планировал вскоре отправиться в путь.
Острая молния разбила небо, на мгновение осветив спящую деревню. В ожидании раската тело сжалось в комок и присело к земле. Первые щелчки, похожие на треск ломающихся веток, начали щекотать шею, подбираясь к горлу. Вот уже грохот, словно камнепад, стучит по груди и проваливается в желудок. И вот самое страшное – взрыв... гудит голова, сводит мышцы, становится трудно дышать. И, наконец, затихающий гул.
Лис поднялся, добежал до колокольни и отчаянно забил специальным молотом в желтый как солнце диск. Звон заглушил грозовое ворчание неба. "Что я делаю? – с ужасом думал он, болезненно жмурясь от пронзительных звуков, которые словно острые мечи резали его внутренности. – А вдруг я ошибся?"
В новой вспышке он увидел, как открываются двери домов и из них выбегают мужчины с блестящими клинками в руках. Лис бросил молот и бросился бежать обратно в свой стан.
Крыша
–Ну что? – с надеждой встретила их в гостиной Рая. – Нету?! – поняла она, увидев их лица.
Галина, кивнув, села за стол, а Оксана встала возле окна.
– Нет, девушки! – возмутилась Рая. – Но ведь так не бывает, чтобы человек просто так вот взял и растворился в воздухе! Надо где-то его искать!
– Почему не бывает? – улыбнулась Оксана. – В воскресенье утром я вышла из спальни, зашла на пять минут к маме в комнату, а когда вернулась, он уже "растворился".
– И что дальше будем делать? – спросила Рая.
Галина пожала плечами.
– Я поеду домой, – сказала Оксана.
– Как домой? – удивилась Галина. – Ты же собиралась остаться!
– Я собиралась остаться, чтобы ухаживать за Сашей, но он исчез! И что толку мне здесь сидеть? Да и мама дома осталась с незнакомой женщиной. Хоть Анна Даниловна поручилась, что она абсолютно надежная, но надо все-таки съездить, посмотреть, как у них там дела.
Она поглядела на сотовый телефон.
– И связи, как назло, нет! Так бы хоть позвонила.
– Да, конечно! – согласилась Рая. – Надо ехать. Ты поезжай, а мы его тут еще поищем.
– Слушайте, девочки! – вспомнила вдруг Оксана. – Надо сообщить Сашиной матери о том, что он заболел. Кто-нибудь знает ее телефон или адрес?
– Неа, – сказала Галина и посмотрела на Раю.
Рая тоже помотала головой.
– Но она хоть существует в природе? – спросила Оксана.
– В детстве существовала, – кивнула Галина. – Я ее один раз видела, когда она в конце лета за Сашкой приехала. Очень красивая... просто топмодель.
– Может, вернулась обратно в Ленинград? – предположила Рая. – Они же оттуда родом.
– Ну, нет так нет, – вздохнула Оксана и снова посмотрела в окно. – Кажется, идут наши авторемонтники!
Галина встала и тоже подошла к окну.
– Надо же! – ухмыльнулась она. – Вот бы не подумала, что Владимир сможет после всего этого так спокойно идти и разговаривать с Рихардом.
– После чего "этого"? – спросила Оксана.
– Что значит "после чего"? – возмутилась Галина. – Ты уже все забыла? Скупка земли, угрозы, попытка затянуть нас в кредитную кабалу и, наконец, поджог леса!
– И дом Санькин отобрал, – подсказала Рая.
– Да!