– Привет! – ответил Мишка и растерянно затоптался на месте.
– В Москву? – спросила Даша.
– Угу, – сказал Мишка, чувствуя всё большую неловкость.
– Садись, подвезём. До ближайшего метро устроит?
– Устроит, – сказал Мишка и сел в машину.
– Познакомься, – сказала Даша. – Моя мама – Лариса Владимировна.
Ухоженная женщина лет сорока с небольшим, сидевшая на водительском месте, посмотрела на Мишку:
– Здравствуй, Чехов! Весело, наверное, с такой фамилией жить.
– Нормально, – насупившись, буркнул Мишка. – Нормальная у меня фамилия.
– Ну, ладно,– сказала Лариса Владимировна и резко рванула с места. Одновременно салон заполнил взрывающийся от драйва рок-н-ролл.
– Настя Полева, – сквозь музыку крикнула Дашина мама. – Мы с ней в молодости, как выражается ваше поколение, "зажигали". Дашки тогда еще и в проекте не было. Нравится?
– Здорово! – крикнул в ответ Мишка, подумав: "Лихая у Даши мама!".
До Москвы домчались как на ракете. Остановившись возле метро, Лариса
Владимировна выключила музыку и спросила:
– Какие планы на ближайшее будущее, молодой человек?
– Не знаю, – снова растерялся Мишка. – Весной – в армию. А пока работу буду искать.
– Ясно, – сказала Дашина мама. – Мы с мужем подбираем нового сторожа в загородный дом. Работа несложная, в основном физическая. Зарплата будет достойная. Парень ты вроде крепкий…
– Футболист, – важно добавила Даша.
– Тем более, – сказала Лариса Владимировна. – Что думаешь?
– Не знаю, – неуверенно сказал Мишка. – Мне на тренировки надо будет ходить.
– Ты подумай, – сказала Лариса Владимировна. – Как надумаешь, позвони Даше. Даша, продиктуй ему свой номер. Только долго не думай.
– Я позвоню обязательно, – сказал Мишка, записывая Дашин номер. – Вы не волнуйтесь.
С этими словами он вышел из машины и пошёл в метро.
Ночью Мишке снилось, что он лежит в постели с Ларисой Владимировной, а голая Даша купается в озере. Мишка очнулся в поту, взял со стола мобильник и проверил телефонную память. Дашин номер светился загадочно и призывно.
Про тренировки Мишка соврал. В юношескую команду его не могли взять, поскольку скоро в армию, а во взрослую не подходил по возрасту. И по способностям, честно сказал ему тренер, "Динамо", сам понимаешь, в премьер-лиге, так что, если после армии не раздумаешь, поедешь в провинциальный клуб. У меня корешей по всей России хватает. На тренировки приходи в свободном режиме".
Родителям он сказал, что его пригласил работать на дачу сам директор стадиона. Чехов старший обрадовался и гордо сказал жене: "Видишь, первая протекция у парня".
Они тряслись с Дашей на заднем сидении "маршрутки", "мама встретит нас на сорок втором километре, – сказала Даша, – это минут через тридцать. А что с твоими тренировками?"
– Я договорился, – сказал Мишка.
– Ну и здорово! – сказала Даша. – Будешь маме помощником. Мы с папой послезавтра в Швейцарию улетаем.
– На отдых? – спросил Мишка, понимая, что его устройство на работу начинает терять смысл.
– Я буду учиться в Цюрихе в политехническом институте. Отец едет контракт подписать на обучение, у него там ещё дела какие-то.
– А когда вернёшься? – спросил Мишка, теряя последнюю надежду.
– На Новый Год, – сказала Даша. – На каникулы.
"Приехали!" – подумал Мишка, но давать "задний ход" было совсем абсурдно.
Они помолчали.
– А твоя мама чем занимается?
– Она – искусствовед, специалист по живописи Возрождения, – ответила Даша. – Долго не работала по профессии, отцу в бизнесе помогала. А сейчас пишет книгу о фламандских художниках. Решила на это время пожить в загородном доме. Меня не будет, отец часто в командировки уезжает. Одной страшно, сам понимаешь.
– Понимаешь, – сказал Мишка, в очередной раз убеждаясь, как жизнь ни за что ни про что поворачивается своей грустной стороной.
Отдельного помещения для охранника в доме не было, его поселили в комнате, примыкающей к сауне. Душ, в предбаннике на столике стояла плитка, в углу небольшой холодильник. Во двор отдельный выход, так что жильё можно было считать вполне обособленным.
Обязанности были несложные. Подметать территорию, зимой убирать снег, колоть дрова для камина. Раз в неделю спускать, мыть и снова наполнять бассейн, который находился там же, в сауне. И "самое главное – охранять мою бесценную натуру", – сказала Лариса Владимировна. Они прохаживались по участку втроем: Даша, Мишка и Лариса Владимировна:
– Я просыпаюсь поздно, около десяти. Так что у тебя будет достаточно времени позавтракать и быть на боевом посту.
"Ещё кофе тебе в постель подавать, лярва великосветская!" – мрачно подумал Мишка. Искусствовед в его понимании было то же, что и училки в школе, а уж последних он терпеть не мог.
– Это аванс, – Лариса Владимировна протянула ему конверт с деньгами. – На велосипедах прокатись за продуктами, Даша знает, где тут магазин. А поужинаешь сегодня с нами.
– Поехали, футболист, – сказала Даша.
Они накупили провизии и теперь сидели на берегу того самого озерца, где Мишка первый раз увидел Дашу. В первый ли? Воспоминание о девчушке первокласснице из циркового училища настойчиво крутилось в Мишкиной голове, и он почти не сомневался, что она и сегодняшняя Даша – одно и то же лицо.
– А почему в Швейцарии решила учиться? – спросил Мишка.
– Мне в Европе нравится. Там – клёво.
– Не знаю, – сказал Мишка. – Я нигде не был. Только в Белоруссии, на матче.
– Всё впереди, – сказала Даша. – Ты – хлопец видный, женишься на богатой дурочке, она тебя по миру повозит.
Жгучее желание поцеловать Дашу вдруг охватило Мишку, известный предмет в шортах предательски зашевелился.
– Ты чего?! – Даша почувствовала напряжение.
– Жарко, – хрипло сказал Мишка. – Искупаться бы…
– Искупайся, – сказала Даша.
– Я без плавок.
– Я отвернусь, – засмеялась Даша. – Аполлон Бельведерский…
Вечером приехал отец Даши, Василий Константинович. Он был богатырского сложения мужик, сильно смахивающий на бандита из телевизионных сериалов, но и с интеллигентными глазами. За ужином Василий Константинович шпарил виски как воду и с удовольствием обсуждал с Мишкой футбольные новости. "Поиграем как-нибудь, – сказал Дашин папа. – А то я с этой работой совсем пеньком становлюсь".
После выпитого красного вина, ему и Даше налили по бокалу, Мишка рухнул в свою новую постель и заснул в предположении, что всё, что ни делается, всё к лучшему.
Мишка проснулся от чьих-то нежных поцелуев.
– Даша… – мечтательно пробормотал он и перевернулся на спину.
Улыбающаяся Лариса Владимировна в короткой ночной сорочке прислонила пальчик к его губам и ловко соскользнула вниз.
У Мишки, как у всякого представителя своего поколения, секс, разумеется, уже был, на прошлогодних сборах по соседству жили девчонки-легкоатлетки из Ставрополя, вот они зажигали по ночам втихаря от тренеров. Но то, что происходило сейчас, было несравнимо ни с чем. Лариса Владимировна, безусловно, была мастерицей, а опасение, что войдёт Василий Константинович и начнет его, Мишку, дубасить, только усиливало блаженство. Наконец Лариса Владимировна проглотила выплеснувшуюся ей в рот сперму, поцеловала Мишкин член, снова прислонила пальчик к его губам и ушла.
Утро было обычным. Мишка поднялся, как всегда, около восьми, принял душ и твёрдо решил, что всё, происшедшее ночью, ему приснилось.
Он поболтался по двору, взял метлу и принялся лениво подметать. Около одиннадцати вышел Дашин папа, поздоровался, сел в машину и укатил. Ещё через час выползла Даша, потянулась на солнышке, села на велосипед и тоже умчалась. Время тянулось безнадежно медленно. Вскоре после полудня двор сверкал чистотой как хирургическая операционная. "От тоски повесишься на этой работе. – Мишка критическим взглядом оценил аккуратную горку дров у забора. – По-хорошему за два дня можно переколоть. Ладно, буду растягивать удовольствие".
Вечером он поужинал "дошираком" и тупо смотрел в окно. "Попрошу маленький телевизор купить в счет зарплаты, – мелькнула спасительная мысль. – У этой, – он не смог подобрать точное определение. – Ларисы Владимировны".
Около десяти в его комнатку, постучавшись, вошла Даша и протянула ноутбук:
– Презент! Мне в Цюрихе новый купят. Wi-Fi в доме есть. Пользуйся, когда заскучаешь.
– Спасибо! – Мишка соскочил с кровати и оправил футболку. – С тобой по скайпу можно будет связываться?
– Можно, – сказала Даша и черкнула на листочке адрес. – Только я сильно занята буду. Сам понимаешь, учеба.
– Я тебя часто беспокоить не буду, – сказал Мишка. – Ты мне просто очень нравишься.
– Ладно, женишок, – рассмеялась Даша. – Ты завтра в шесть утра на ногах будь. Мы рано в аэропорт уезжаем.
– Лариса Владимировна тоже улетает? – спросил Мишка.
– Нет. Меня проводит и вернётся. Ну, ладно, Чехов, хорошей тебе службы. Зимой увидимся.
– И тебе удачно долететь, – сказал Мишка.
Весь следующий день, проводив хозяев, он остервенело колол дрова, отгоняя от себя предположения, что будет, когда вернётся Лариса Владимировна. Лариса Владимировна приехала ближе к вечеру, сказала несколько незначительных фраз и ушла в дом. Мишка продолжал колоть. Натруженные работой мышцы напряженно загудели, дурная кровь заиграла в Мишкиных жилах.
"Блядь, сейчас пойду и трахну её!"
Мишка вошёл в дом. На первом этаже никого не было. Он поднялся на второй, в спальню. Голая Лариса Владимировна лежала на постели.
– Я заждалась, – сказала она.
– Я думал, что ты занята, – сказал Мишка, пот струился у него по спине.
– Исключительно мыслями о твоем хуе, мой милый Чехов, – Лариса спрыгнула с кровати, встала на колени и спустила с Мишки шорты. – Ах, какой красавец!
Совсем в ночи, утрахавшийся, но счастливый как после победного матча, Мишка спросил: "А твой муж когда приедет?"
– Спи, – поцеловала его Лариса. – Половой разбойник…
Вся последующая неделя была сплошным буйством плоти. Они перепробовали все предназначенные и непредназначенные для этого места, за исключением, пожалуй, лишь люстры и горки дров. Если бы у Мишки было время для бездарных фантазий, он легко мог бы представить Ларису Владимировну монашкой, вырвавшейся на волю после многолетнего заточения. Но времени у Мишки не было, Лариса, хоть и годилась ему в матери, была его первой регулярной женщиной и поглощала всё его внимание.
– Ты знаешь, кто такая Мессалина? – как-то спросила его Лариса.
– Не-а-а-а, – сказал Мишка. – Оперная певица, что ли?
– При её жизни оперы еще не существовало. Правители тогда развлекали народ более эффектными зрелищами, например, гладиаторскими боями. Мессалина была родовитая римская матрона, жена императора и дочь прославленных аристократов. В пятнадцать лет ей было озарение, как она решила, снизошедшее от бога Митры. Озарение гласило, что она должна переспать с каждым десятым достойным, впрочем, как и недостойным гражданином Рима. Главное, с каждым десятым.
– Зачем? – спросил Мишка.
– Не думаю, что ей было разъяснено, но догадываюсь о следующем: десятичная система – основа цивилизации, как тогдашней римской, так и нашей.
– А спать-то со всеми зачем? – снова спросил Мишка.
– Насколько я изучила данный вопрос, – сказала Лариса, – Рим тогда уже начинал опускаться в трясину. Внешне это выражалось в чрезмерном увлечении скотоложством и гомосексуализмом. Несколько веков спустя с этой пакостью стала бороться христианская церковь, приравняв однополую любовь к смертному греху. А до этого Мессалина и ей подобные дамы просто пытались удержать статус кво: важнее и лучше женщины нет ничего на свете.
– Мудрёно как у них все было, – сказал Мишка. – Гомиков и сейчас полно. Ты себя новой Мессалиной считаешь?
– У меня всё скромнее, мой милый Чехов, – Лариса положила ногу ему на пах. – Я просто обожаю мужчин с крепким стержнем.
– Да ладно, – зарделся Мишка почти как красна девица. – Я обычный парень.
– Разумеется, – сказала Лариса и положила вторую ногу туда же. – Сегодня ночуешь у себя, вечером приедет муж.
"Слава богу! – подумал Мишка. – Передохну, наконец".
В день приезда мужа он придумал себе занятие: покрасить забор. В подвале было достаточное количество зелёной краски, он перемешал её, надел старенькую рубашку и приготовился работать.
– Кисти следует замочить в бензине, – услышал он голос Василия Константиновича. – Возьми в гараже, там немного в канистре есть.
Мишка сходил и принёс бензин. Василий Константинович возвышался над тазом с краской как гора.
– Я в детстве зачитывался Томом Сойером. Все мечтал путешествовать по Америке. Ты читал, разумеется?
– Ага, – сказал Мишка и ушёл от опасной темы. – А зачем в бензине кисти замачивать?
– Краска будет ложиться ровным слоем. Поищи в подвале какую-нибудь посудину.
Проходя через дом, Мишка не удержался и взял за задницу Ларису Владимировну, колдовавшую на кухне.
– Надо немного подождать, – шепнула она и поцеловала Мишку в ухо.
– Вот. Подойдёт? – Мишка поставил перед Василием Константиновичем глубокую миску.
– Вполне, – сказал тот.
– А сколько замачивать?
– Минут пятнадцать-двадцать. Куришь?
– Нет, спортсмен, – сказал Мишка.
– Ну, да. Я забыл. Ну и как тебе?
– Что именно? – спросил Мишка.
– Я спрашиваю, как тебе моя жена, Лариса Владимировна? – спокойно произнёс Василий Константинович.
– В смысле? – сказал Мишка.
– В смысле, хорошо моя женушка ебётся? – все также спокойно продолжил Василий Константинович.
Мишка сглотнул слюну, лихорадочно соображая, куда надо ударить, чтобы свалить с первого раза.
– С первого раза не получится, – сказал Дашин папа. – Во мне живого веса сто двадцать килограмм, это без дерьма. А если с дерьмом, и того больше.
Мишка молчал. На мгновенье ему представилась Даша, они стоят по пояс в озере и целуются.
– Ты – молодец! – сказал Василий Константинович. – Не сыкун! У меня к тебе дело.
– Какое дело? – сказал Мишка.
– Важное. Можно сказать, партийное задание. У меня есть потаскуха, она же моя секретарша, помощник, любовница и всё остальное. Влюбилась в меня, дура, то ли в меня, то ли в мои деньги, у женщин обычно это перемешано. Короче, мне надо, чтобы ты её трахнул.
– Я… – начал было говорить Мишка.
– Хочешь сказать, что она тебе не даст? – перебил его Василий Константинович. – Вот и проверим. Засадишь ей, буду твоим должником. Я на выходные с ней приеду.
– А Лариса Владимировна? – спросил Мишка.
– Лариске по делам надо в Москву. Так что готовься, боец.
– Дорогой! – раздался голос Ларисы Владимировны. – Иди обедать…
Ночью Мишка лежал на кровати одетым и смотрел в потолок. Посоветоваться было не с кем. То есть можно было, конечно, собрать манатки и тихо свалить, но… Ему вдруг ярко, будто в гипнотическом сне, нарисовалась вся его будущая жизнь: вот он кочует из одного провинциального клуба в другой, живёт в дешёвых обшарпанных гостиницах, вот его будущая жена, которая сразу не понравилась матери, и то, что он женится на беременной, матери не понравилось вдвойне, вот в тридцать пять его провожают на пенсию, он ужирается водкой и засыпает лицом в салате, вот он физкультурник в той самой школе, где учился, он хмуро смотрит на молоденьких учительниц и много курит, он возвращается домой, отца недавно похоронили, мать превратилась в злую брюзжащую старуху, жену, которая и раньше-то не была худышкой, совсем разнесло, он смотрит на своего сына и решает отвезти его на стадион "Динамо".
– Что я теряю? – негромко вслух сказал Мишка. – Свалить я всегда успею.
Утром Лариса вместе с мужем уехала в Москву.
– Я буду дней через десять, – сказала она. – Позвони, если что случится.
– Конечно, – ответил Мишка. – Вы не волнуйтесь, всё будет в порядке.
Он побродил по опустевшему дому, включил компьютер и набрал Дашин адрес по скайпу. Зелёный огонек светился.
– Ты просто телепат, – услышал он знакомый голос. – Я через пару минут ухожу.
– Привет! – сказал Мишка. – Я так рад тебя слышать.
– Как тебе работается под началом моей мамы? – спросила Даша.
– Да вроде нормально, – сказал Мишка. – Она в Москву уехала.
– Я знаю, – сказала Даша. – Она мне звонила. Не скучай, мне идти пора.
– В какое время тебе лучше звонить? – спросил Мишка.
– Звони после восьми вечера по Москве. Я обычно в это время уже у себя.
В пятницу заявился Василий Константинович со своей пассией – Леной. Девка, конечно, супер, подумал Мишка, украдкой разглядывая её, прямо с обложки модного журнала. Интересно, как мне на неё забраться.
Они жарили с Василием Константиновичем шашлыки, Лена порхала по двору, болтая по телефону.
– Хорошая фефочка, но тупая! – издевательски произнёс Василий Константинович. – Я её в дерижопле подцепил, стюардессой работала. Есть ещё женщины в русских селениях. Нравится?
– Нравится, – сказал Мишка. – На таких уйма денег нужна.
– Давай мало, обещай много, – расхохотался Василий Константинович, – если хочешь, чтобы бабы вокруг тебя косяком ходили. Теперь слушай сюда. Я овцу напою как следует, часа в два ночи аккуратно съебусь. Как только уеду – вперед, делать своё грязное дело.
– А если она в милицию начнёт звонить? – спросил Мишка.
– Я её телефон спрячу, – сказал Василий Константинович. – Это – во-первых. А во-вторых, очень трудно звонить, когда пялят в жопу.
– А если она заявление об изнасиловании напишет? – сказал Мишка.
– Не напишет, – сказал Василий Константинович. – Шлюха она и в Африке шлюха. А потом, родной, ты, когда мою жену драл, о чём думал? Или нечем было думать?
– Не ссы! – добавил Василий Константинович. – Считай, что это проверка на вшивость.
Василий Константинович оказался пунктуальным. В два часа ночи он растолкал Мишу: "Поднимайся, я сейчас уеду". Мишка растёр сонные глаза и на цыпочках прошёл на кухню. На столе стояла недопитая бутылка коньяка. Он налил полфужера и, поморщившись, выпил до дна. Затем снял трусы и отправился в спальню.
Лена спала на животе, слегка похрапывая. Мишка прилёг рядом, приподнял одеяло. Упругая попка возбудила его. Он начал поглаживать Ленину промежность.
"Ой, Васечка!.." – пробормотала Лена.
"Хуясечка!" – шепнул Мишка и засадил ей "по самые помидоры".
Лена взвизгнула, но быстро вошла в ритм и стала стонать и подмахивать. Потрудившись вволю, Мишка перевернул её на спину и кончил на лицо. Лена смотрела на него изумленными глазами:
– Он тебя убьет!
– Не убьет! – сказал Мишка. – Он уехал. Соси.
– Я хочу выпить! – капризно произнесла Лена.
– Ну, пойдём, выпьем, – сказал Мишка.
Они спустились на кухню и допили остатки коньяка.
– А чего он вдруг уехал? – спросила Лена. – Достань из бара ещё коньяка.
– Не знаю, – сказал Мишка. – Разбудил меня среди ночи, сказал, что позвонила жена, и уехал.
– Странно, я ничего не слышала, – сказала Лена. – Как я эту семейку ненавижу. Женушку, блядушку эту, Васю, старого козла. Как я устала влюбленную дурочку из себя разыгрывать.
– А чего спишь с ним, – сказал Мишка. – Если так противно.