* * *
Москва, 2009 год.
Одна из особенностей времени в том, что хотя оно и течет с равномерной скоростью 60 секунд в минуту, 60 минут в час, 24 часа в сутки и так далее, но иногда это происходит быстро, а порой неописуемо долго. Парадокс! Хотя некоторые физики и утверждают, что время – категория совершенно условная, но необходимая, чтобы человек совсем не запутался, кто он и зачем в этом мире. Но секрет "быстрого и медленного" времени, на самом деле, спрятан в наполнении этой самой категории. Вот если оно заполнено событиями, то скорость возрастает, условно, конечно. А если заполнено ожиданием, то тянется как жевательная резинка, прилипшая жарким летним днем к брюкам. А вот это уже безусловная неприятность.
Аня корпела над книгами, что было уже привычно, удивляясь временами различию оценок одного и того же явления россиянами и французами. Сколько политологов, столько и точек зрения. Время Николая было заполнено метаниями между лабораторией на кафедре, несколькими фирмами, на которые распался некогда мощный НИИ, и профильным министерством, которое могло оказать помощь его новому проекту.
Удивительно, но приятнее было общаться со "стариками", которые имели фундаментальное образование и ловили его идеи на лету. На фоне большого безразличия к науке у молодых чиновников, они проявляли заинтересованность, хотя прекрасно понимали, что тема этого парня в ближайшее время вряд ли "пойдет" – сверхнизкие температуры не имеют такого значения, как продажа нефти или газа. При этом в космическом корабле температура комнатная, а за бортом орбитальной станции, буквально в нескольких сотнях километров от Земли – тот самый холод, которые открывает в течении привычных процессов такие новые свойства, что дух захватывает.
"Старики" полагали, что Николаю удастся попутно сделать несколько открытий, которые могут иметь как раз прикладное значение. Благо работа у него не секретная, главное, чтобы какой-нибудь проходимец к ней не "прислонился". Самый впечатляющий пример изобретения, которое имело "побочный" эффект, сегодня всем известная "виагра". Не очаровательное женское трио, а таблетка для повышения потенции. На самом деле, ее совсем не для того синтезировали, а получилось то, что получилось. Другой пример – беруши академика Петрянова. На самом деле это были фильтры, которые использовались в центрифугах, когда шло обогащение урана. А в быту они стали очень эффективными "затычками" для ушей.
Николай Гарнет всем своим поведением, скромностью и вместе с тем достоинством, с которым он держался, производил весьма благоприятное впечатление.
* * *
– Коля, – глядя почему-то в пол, начала Анна, – мне понравилось на твоей даче, и твои родители понравились.
Николай посмотрел на нее с интересом – вроде как почти уже три недели прошло, к чему она клонит? Но решил немного выждать, сама скажет.
– Я хочу съездить к родителям в Магнитогорск на несколько дней. Ты не хочешь полететь со мной?
"Так, дело приобретает новый оборот. С родителями знакомят, если думают о чем-то серьезном, скажем, походе в ЗАГС, – начал рассуждать про себя Николай. – В качестве кого я туда поеду? Хороший знакомый, который никогда Урала не видел? Или – вот решили залететь к вам по пути, а это, кстати, мой друг, физикой занимается! Хорошо, еду туда в качестве кандидата в супруги, так сказать, потенциальный новый родственник. С другой стороны, ездили же мы к моим родителям, и они познакомились с моей девушкой, которая, можно сказать, представляет некоторую опасность – может оттянуть на себя любимого сына…"
– Идея, конечно, хорошая, тем более, что нам через три недели предстоит в Париж возвращаться, – не спеша произнес Николай. – Так что, конечно, надо с родными повидаться. Давай прикинем, когда и на сколько дней можем полететь? А где там можно будет остановиться? Если мы будем с тобой вместе, это никого не шокирует?
В общем, можно было сказать, что Николай согласился с поездкой, не стал долго размышлять-решаться. На самом деле он уже давно просчитал все возможные варианты развития их с Аней ситуации и понял, что неизбежно надо будет знакомиться с Васильковыми-старшими. Не знал он только, когда, а вот теперь все и прояснилось.
– Я, на всякий случай, позвоню сегодня маме, выясню, как у них жизнь идет, смогут ли они нас так скоро принять. Я ведь без тебя ничего не решаю, – смиренным голосом сказала Аня, что могло бы кого-то, не знакомого с ней, ввести в заблуждение, какая "послушная" из нее будет жена и невестка. – А ты позвони своей маме, спроси, как она считает?
На том и договорились.
* * *
– Мама сказала, что, конечно, будет хорошо, если я поеду с тобой в Магнитку, – с удовольствием сообщил вечером Николай, не очень-то оценив суть сообщаемой им информации. – Заодно посоветовала мне поинтересоваться, какого цвета у Натальи Анатольевны волосы, сказала, чтобы я купил красивый большой платок или шарф ей в подарок. В Москве есть магазин, где можно купить платки "Hermes"?
Анюта пожала плечами, но сам вопрос потенциальной родственницы и, возможно, будущей свекрови, расценила, как знак одобрения. А по-другому и расценить было невозможно.
– Думаю, что моим родителям ты понравишься, но мама захочет тебя кормить с утра до вечера всякими вкусностями и может "пойти вес", – предупредила она.
– Ну, мы же ненадолго? А потом, пока я с тобой, лишние килограммы мне не грозят!
– Хочешь сказать, я плохо тебе кормлю? – возмутилась Аня.
– Да что ты, что ты! – успокоил ее Коля. – Ты же у нас начитанная. Это я Апулея не читал в юности.
– А, ты вон про что! Хоть и грубый, но комплимент, спасибо. А, может, тебя на диету посадить? Попостишься недельку-другую?
– Нет, нет – вот этого моему еще растущему организму никак не надо! – не на шутку встревожился Николай.
* * *
1814 год. Париж 17 августа.
… Наутро Андрей взял несколько чистых листов бумаги и начал письмо в Санкт-Петербург. В основе его был давешний разговор с месье Мишелем Жерардо в салоне у Марии-Луизы в доме на улице Риволи. Бывший дипломат Жерардо оказался обаятельным человеком, который уже успел повидать мир, людей, вершивших судьбами целых государств и народов, и теперь пытался осмыслить текущее мироустройство. Ему было приятно удивлять юношу – все-таки разница в возрасте составляла около тридцати лет – откровениями, которые, как он полагал, уже не составляли государственной тайны.
– У нас были полные досье на всех более или менее приметных военачальников русской армии, – говорил он. – Мы собирали их в течение почти четырех лет, начиная с 1808 года. И на стол императору регулярно ложились доклады. У нас была широкая сеть осведомителей, и мы имели различные карты местностей, которые были пограничными. И мы имели прекрасные планы кампании.
Жерардо распалялся по ходу разговора, он был рад случаю выплеснуть из себя мысли, которые не давали ему теперь нормально спать, которые одолевали его вечерами. Пост, который он занимал еще не так давно в министерстве иностранных дел, давал ему возможность получать информацию, которая затем доводилась до Наполеона. Особенно много информации приходило из Польши, там никогда не любили русских, а на французов надеялись, как на освободителей.
Наконец-то, Мишель мог без оглядки критиковать всех и вся, высказывать свое личное мнение. Типичная черта многих дипломатов – ставить себя в центр мировых событий и судить обо всем практически безапелляционно. Пусть даже его слушал лишь молодой русский офицер. Впрочем, ни Жерардо, ни Васильчиков не знали деталей деятельности особенной канцелярии квартирмейстерской части главного штаба.
– Да, поляки видели в нас освободителей, – продолжал пожилой француз, счастливый уже от того, что его слушают. Он не воевал ни одного дня, но считал свое дело куда более важным, чем пальба из пушек. Из пушек можно и по воробьям палить…
– Освободителей от чего?
– От власти русского царя и его развращенного двора.
Жерардо доставляло удовольствие "щекотать" молодого русского офицера – пусть знает, что только по случайности им удалось войти в Париж. А вот великой армии Наполеона удалось дойти до Москвы не благодаря провидению, а гениальности императора и работе его штаба. На самом же деле Великую армию незаметно затянули в глубину России. Наполеон, с его южным темпераментом, страстно желал скорого сражения и победы над русскими армиями неподалеку от границы, но противник отступал и, преследуя его, армия императора все больше растягивалась на отнюдь не дружелюбных просторах чуждой земли.
– Довольно много экспертов не советовало Наполеону начинать эту войну с Россией. Причем князь Талейран был главным, кто все время напоминал о судьбе Карла двенадцатого, короля шведского. Но на одном из совещаний император грубо, как это умеют корсиканцы, потребовал, чтобы князь никогда не напоминал ему о шведском короле. Он предпочитал, чтобы его сравнивали с Александром Македонским. Надо сказать, не лучшее сравнение, если вспомнить, как закончилась жизнь этого великого воина. Александр настолько был гениальным воином, насколько бездарным политиком.
– Но, если вы имели такую обширную информацию, то на что рассчитывали? – спросил старого дипломата Андрей.
– Рассчитывали на поддержку Австрии – они обещали сорок тысяч солдат, на восстание балтийских стран, на турок, у которых были свои счеты к России. Но мы не учли, что наши интенданты оказались бессовестными ворами, а ваши дороги – еще хуже, чем об этом говорили во все времена. Русское население не давало ничего нашей армии – приходилось изымать не только все, что нам требовалось, но и все, что было возможно. А этого было ничтожно мало. И мы входили в пустые города.
– А вы ожидали, что вас будут встречать хлебом-солью? – иронически заметил Андрей.
– Наполеон надеялся, что ему будут приносить ключи от городов. Он даже ждал несколько часов ключи от Москвы. Он был уверен, что несет русским свободу, великую французскую культуру. Мы знали, что князь Кутузов был знатоком французского и Франции, а он коварно использовал эти знания против нас! Наполеона предали союзники, которые поддержали его в решении идти в Россию. Будьте готовы к тому, что они предадут и вас. Им для этого нужно только время и кто-то новый, кого они решат поддерживать. Но поддерживать против вас.
– Новый Наполеон?
– И старый сгодится! Он еще не сказал своего последнего слова. И он ведь совсем рядом!
И вот эту информацию Андрею нужно было оформить в донесение и отправить в Санкт-Петербург. Кому? Своему доброму покровителю, затем в канцелярию, поделиться ею с Карлом Осиповичем и выслушать его мнение. Неплохо бы встретиться с кем-то еще и проверить некоторые слова Мишеля Жерардо.
Информация эта была доложена по инстанции и принята к сведению. Она дополняла послания посольства, а потому в свите императора Александра те, кому поручалось следить за делами в Париже, отписали штаб-ротмистру, чтобы он продолжал контакты. А если получит информацию о попытке возвращения Наполеона – немедля информировать о том Петербург.
* * *
Магнитогорск. 2009 год.
Самолет прилетел в пятницу поздно вечером, дома у Васильковых всем семейством с гостями лишь символически присели к столу. Так, для порядка пригубили чуть "с приездом". Постелили им в Анютиной "девичьей", решив вопрос без выяснения и смущения гостей. На субботу было запланировано съездить в Париж, а вечером сходить на хоккей. У отца был пропуск в ложу, соседнюю с ложей директора комбината, и он мог пригласить туда гостей. Все-таки не каждую неделю дочь прилетает из Парижа парижского, да к тому же с "другом".
* * *
На "историческую родину" выехали пораньше, но уже было достаточно светло. Отец вел машину уверенно, сколько раз по этой дороге ездили, и сколько ждали, пока дорогу улучшат!
"Знаешь, какая дорога была? – интересовался он уже довольно фамильярно у Николая. – Так порой трясло, что я боялся, как бы мать на дороге не стала рожать. Вот и добоялся, но тогда дорога уже лучше была, правда, еще не такая как сейчас".
– Вот болтун, – заметила с улыбкой мама Галя. – Боялся бы – дома бы сидел. А он из-за своей грибной страсти и меня потащил – природой, говорил, надо любоваться.
Машина быстро проскочила мимо поворота на поселок Ближний. Потом через Буранный переехали по мостику через речку Нижняя Солодянка.
– Вот начинается территория наших предков – здесь император Александр дал землю казакам-нагайбакам, тем самым, которые Париж брали. Может, среди тех был кто-то и из наших предков, – заметил отец, который в то утро был как-то особенно словоохотлив. – Знаешь, кто сейчас самый знаменитый парень из наследников тех казаков? Хоккеист – Женя Малкин. У казаков-нагайбаков были бойцы, которые воевали с такими специальными пиками, которые назывались "малки". Вот, наверное, одного из них и назвали – Малкин. Ну, а дальше уже пошла линия, потом началась Магнитка и многие нагайбаки пошли работать в город. Конечно, сейчас все они, как и мы, пишутся "русские", но этот – точно, из нагайбаков. Так что это наши земли.
И ведь действительно, в подтверждение его слов появилась синяя табличка "Нагайбакский". Еще двадцать километров и новый указатель – "Фершампенуаз". Вполне себе поселок городского типа, все, что нужно есть – и магазины, и почта, и клуб, и две бензоколонки и городская площадь. Естественно, и поликлиника.
– Так это действительно в честь победы при Фершампенуазе так назвали? – то ли спросил, то ли изумился Николай. – Так это мы можем здесь поставить монумент в честь победы над Наполеоном и вокруг него кольцо из названий мест, где были успехи русских войск?
– Как вокруг гробницы Наполеона, только опять спор будет, кто выиграл Бородино! – заметила Аня. – Нет, не надо нам такого. Глядишь, наши ура-патриоты на "западников", как "поддадут", стенкой друг на друга ходить будут. Хватает еще дураков.
Из Фершампенуаза помчали на Слюду, а оттуда уже на Париж. Справа от дороги начинались хорошие смешанные леса.
– Знаешь, тут от Фершампенуаза идет такая речка Гумбейка, так такая извилистая, что одни "подковы", мы школьниками от Рассвета до Александро-Невского чуть не два дня на байдарках шли, а по дороге всего пятнадцать километров, – вспоминала Анюта.
Париж увидели издалека – по местной "Эйфелевой башне", которую соорудил какой-то энтузиаст, чем и прославил на весь свет этот поселок в Челябинской области. "Тут к югу от поселка местность болотистая, влаги хватает, вот в лесах и грибных полян полным-полно, – пояснял отец, почему эти места избраны уральскими грибниками. – И грибы такие крепкие, мариновать – самое оно! Но мы ездили в сторону кордона Свиридова – там места чуть посуше, а все равно грибов полно".
Но сбор грибов в программу не входил, так, проехались по парижским прямым улицам. Этот поселок, как и Фершампенуаз, строился по четкому плану, которому могли бы позавидовать во многих городах – прямые "проспекты" и "улицы". Все-таки нагляделись казаки на всякие европейские города, да и свой пример знали – Санкт-Петербург тоже по "прямым перспективам" строился.
Обратно погнали быстро, но в Фершампенуазе все-таки сделали короткую остановку – попить кофейку, перекусить по системе "бистро-бистро" и поспешили в Магнитогорск. Отец очень хотел успеть вернуться в город пораньше, чтобы всем семейством сходить на хоккей.
* * *
Матч получился интересным – Николай, впрочем, давно не видел хорошего хоккея и не скрывал своего удовольствия от увиденного. Первыми забили, однако, гости, что не вызвало больших огорчений – здесь привыкли, что хозяева льда не обязательно открывают счет. Им надо разозлиться, мобилизоваться, встряхнуться, чтобы начать выкладываться "по полной".
После первого периода зашли в небольшую комнатку, где мужчины налили себе кто виски, кто водку, а женщины взяли по бокалу вина. Кто-то провозгласил тост "За успех нашего безнадежного дела!". Выпили, закусывая зайчатиной, подстреленной накануне кем-то из завсегдатаев этой ложи. Говорили, кто о чем, на Николая поглядывали с интересом – и что в нем такого, в этом парне, что сумел Анюту ухватить? Мать, вон, сколько лет сокрушенно вздыхала, что "дочь все в отъезде, а пора бы и о внуках постараться". А теперь смотрит даже с гордостью – хорош жених. Ни в какой другой роли его здесь и не воспринимали с самого момента прилета.
Во втором периоде "Магнитка" взялась за дело, и ее форварды "организовали" несколько хороших атак, завершившихся двумя голами. Первый забил быстрый левый крайний, проскочивший мимо защитника на хорошей скорости и бросивший метров с пяти. Второй гол забили в численном большинстве – защитник хорошо приложился и шайба пошла верхом, никого не задев на своем пути, под перекладину, почти над головой опустившегося на лед вратаря. Красивый гол получился. Счет стал 2:1.
Зрители оживились. Во втором перерыве в их ложу зашел помощник директора и пригласил все семейство Васильковых вместе с гостем к директору. От таких приглашений не отказываются. Ясно было, что наблюдательный "шеф" видел не только игру, но и тех, кто находился на трибунах. Правда, высокий, худощавый директор оказался не слишком разговорчивым, или производил такое впечатление при первом знакомстве. Перемолвился парой фраз с Анютиными родителями, выпил рюмку со всеми вместе за сыгранный период, поручкался с Николаем, спросил, надолго ли они приехали в Магнитку. В общем – чистый "протокол".
На следующее, воскресное утро на машине покатались по городу, на мосту через Ур а л сфотографировались на границе, вернее, у линии, которая обозначает символическую границу между Европой и Азией. То постояли в Азии, то в Европе, а то и одной ногой там, другой – здесь. Да и вообще, в таком месте можно найти столько возможностей для фотографии!
Потом поехали на Банное озеро, поднялись на карусельной дороге на вершину горки, где, любуясь красивым видом, вкусно пообедали в ресторане. Место действительно производило впечатление своей предосенней красой начинавших золотиться берез, чернеющими старыми елями и красно-желтыми стволами сосен. Все-таки Южный Ур а л, пусть и не очень, но отличается от того же Поволжья.
– Вот зимой здесь на горных лыжах кататься – самое удовольствие! – с гордостью говорил Анютин отец. – Сюда даже из Москвы многие приезжают.
Говорили о том, об этом, но главного вопроса – что думаете о будущем? – родители так и не задали. Надо будет, ребята сами скажут. Да и вообще, понять нынешние нравы старшему поколению бывает сложно, так что лучше лишних вопросов не задавать. Анюта к этому своих родителей уже давно приучила.
Ранним утром понедельника приехали в аэропорт и в салоне самолета увидели несколько знакомых лиц из числа тех, кто был в ложах на хоккее. Руководители комбината спешили в Москву – дела решать.