- Боже мой. Меня немного беспокоили в последнее время. Должен признаться, у меня были большие неприятности с моими секретарями, братьями Петросянами… Я заметил, что они организовали маленький бизнес у меня за спиной. Ничего серьезного - операционные фотографии… Дело шло довольно бойко, но это привлекло ко мне внимание, и я попросил их прекратить…
- Для этого вы нашли хороший способ, - говорит Майк.
- В моей команде отличные стрелки, - отвечает Маркус Шутц. - Скажите-ка мне, Бэйли… Как-то вечером я пригласил вас к себе. Почему вы отказали молодой леди, которую я вам предложил? Вы ведь любите женщин, не так ли? Заметьте, лично у меня несколько другие вкусы… Но я откровенно не понял причину вашего отвращения.
- Я неплохо помню двух ваших санитаров, - говорю я - Я тут случайно одного из них встретил, но если мне когда-нибудь придется наложить руку на второго…
- Это отличный малый, - говорит Шутц. - Не стоит относиться к этому предвзято. Вы быстро все забудете. Пойдемте, выпьем что-нибудь.
Совершенно ошеломленные, мы с Майком переглядываемся.
- Не удивляйтесь, - говорит Маркус Шутц. - У всех, кто видит меня в первый раз, точно такая же реакция. Я не произвожу впечатление того, кем являюсь. Ответьте мне, - добавляет он, поворачиваясь ко мне. - Вы согласны погостить у меня несколько дней? Мне очень хочется познакомить вас с восхитительной барышней Вы будете не столь… упрямы, как в первый раз, я надеюсь - и если господин Бокански согласится. Мне кажется, он как раз желаемого габарита… Я мог бы подыскать кого-нибудь и для него.
- Вы что, за хряка меня принимаете? - говорит Майк довольно грубо.
- Ну-ну, - извиняется Шутц. - Не нужно таких слов… Я люблю красивые создания и стараюсь производить их как можно больше. Но я хочу разнообразия, которого могу добиться лишь частой сменой базовых воспроизводящих… Я говорю вам откровенно… Надеюсь, мы всегда будем откровенны, все трое… Похоже, ваш друг прямолинеен, - продолжает он, обращаясь ко мне. - Он использует малоупотребительные слова, но это тоже своего рода откровенность. Такое приятно слышать.
Мы поднимаемся на крыльцо белого камня и проходим в огромную восхитительную виллу.
- У меня много людей, о которых нужно заботиться, - говорит Шутц, - так что мне пришлось купить целый остров. У меня есть серия, которая работает в полях, у меня есть люди для всего… Когда создашь первого, продолжать уже не трудно.
- Кто натолкнул вас на мысль создавать живых людей? - спрашивает Майк.
- Люди слишком уродливы, - говорит Шутц. - Вы заметили, что по улицам ходит огромное количество некрасивых людей? Так вот, я обожаю гулять по улицам, но прихожу в ужас от этого уродства. Поэтому я построил свою улицу и создал восхитительных прохожих… Я заработал очень много денег, когда лечил миллиардерам язвы желудка. Но с меня хватит. Мне этого вполне достаточно. У меня свой девиз: уничтожим всех уродов… Забавно, не правда ли?
- Это возвышенно! - отвечаю я.
- Естественно, здесь некоторое преувеличение, - говорит он. - Их ведь не уничтожают в прямом смысле.
Мы подходим к большому, покрытому скатертью столу, на котором поблескивают стаканы, бутылки, лед и всякое другое, что заставляет нас неотвратимо думать о выпивке. Проходящие мимо парочки не обращают на нас ни малейшего внимания.
- Я делаю для людей много всяких пустяков, - продолжает Шутц. - Разумеется, я не ограничиваюсь выращиванием детей в колбах - это мелочи. Я воспитываю их тело и ум, а затем выпускаю их на природу. Или же делаю своими помощниками. У меня есть серьезные успехи. Например, звезда Лина Дарделл… Это мое произведение. Именно поэтому нигде нельзя прочесть ее биографию. Десять лет назад она была еще в колбе. Ускоренное старение, это проще простого. Временная акселерация в необходимом ритме, ускоренное окисление, и все пошло само собой! Важный момент - это селекция… Потому что, несмотря ни на что, еще очень много брака… шестьдесят процентов примерно…
- И много у вас подопечных, ставших знаменитостями? - спрашивает Майк.
Шутц смотрит на него.
- Дорогой мой Бокански, если бы вы в этом сомневались, вас бы здесь не было.
- Вы ошибаетесь, - уверяет Майк. - Ничего из того, что вы рассказали, я не знаю…
- Полноте… полноте. - иронизирует Шутц. - Представьте себе, я в курсе.
Он поворачивается ко мне.
- Вот уже пять матчей команда Гарварда проигрывает Йелю, - говорит он.
- Футбол? - спрашиваю я.
- Да. Пять матчей подряд. Это уже кое-что. И почему?
- Потому что Гарвард слабее.
- Нет, - объясняет Шутц. - Потому что команда Йеля сильнее. Команда Гарварда - лучшая в Америке, но команда Йеля вышла из моей лаборатории.
Он ухмыляется.
- Только это еще нужно доказать, что и является причиной визита Майка Бокански и Энди Сигмена ко мне в Сан-Пинто. Сколько вы получили от Гарварда, чтобы все перетряхнуть в моем доме? - продолжает он, обращаясь к Майку.
- Нисколько, - отвечает Майк. - Клянусь честью.
- У вас нет чести, - говорит Шутц, - И это вас ни к чему не обязывает.
- Я здесь совсем по другому поводу, - говорит Бокански. - Речь идет не о спорте. Вы это прекрасно знаете.
- А, - говорит Шутц - Если вы говорите загадками, я вас больше не слушаю. Пойдемте, посмотрим моих внучек, мы и так потеряли много времени. Если вы уделите мне всего лишь час, я вас оставлю в покое.
- Послушайте, - возражаю я. - Я в буквальном смысле разваливаюсь на части. Всего лишь двадцать четыре часа назад я был абсолютным девственником, и, уверяю вас, я жалею об этом времени С восьми утра я не могу остановиться.
- О, - говорит Шутц, - одним разом больше, одним меньше… Пошли…
Мы проходим анфиладу огромных светлых комнат; большие окна выходят на море, существование которого смутно представляешь себе ночью. Утро еще только-только занимается. Наконец перед нами лестница, ведущая вниз.
- Опять под землю? - говорю я.
- Там очень хорошо, - отвечает Шутц. - Постоянная температура, отличная звукоизоляция, безопасность…
Мы углубляемся в земное чрево - надо сказать, весьма аккуратное, с надраенными трубами. Доктор идет впереди, Майк за ним, я завершаю процессию.
- Вернемся к нашему разговору, - говорит Майк. - Меня интересует: кто такой Поттар?
Шутц не отвечает и продолжает идти как ни в чем не бывало.
- Вы слышали о Поттаре? - настаивает Майк. - Рок, вы знаете Поттара?
- Ну да, так же, как и все, - отвечаю я. - Я читал его статьи. Но ни разу не видел.
- Никто не знает, кто такой Поттар, - продолжает Майк задумчиво, словно размышляет вслух. - Но за Поттаром двадцать миллионов американцев, и они готовы повиноваться ему, как только он подает знак. А Каплан?
- Я знаю, кто такой Каплан, - говорю я. - Это он недавно вел кампанию против Кингерли.
- Каплан появился в политическом мире четыре года назад, - продолжает Майк. - И он развалил все проекты Кингерли, человека, который уже двадцать лет компрометирует себя. Мы ничего не знаем о Каплане… Но если сравнить теории Каплана и Поттара… удивительная вещь.
- Я не особенно интересуюсь политикой, - замечает Шутц.
Мы продолжаем идти по бесконечным коридорам. На полу - толстая розовая ковровая дорожка, хромированные бра освещают проход.
- Каплан и Поттар нравятся толпе, - продолжает Майк. - Они красивы, умны, очаровательны… но они играют в опасную игру. Они угрожают безопасности Соединенных Штатов.
- Возможно, вы правы, - говорит Шутц. - Но повторяю вам: меня это мало интересует. Прежде всего, я эстет.
- Каплан и Поттар - ваши произведения, - заключает Майк холодно.
Молчание Шутц останавливается, и леденящий взгляд его серых глаз устремляется на Майка.
- Послушайте, Бокански, - говорит он. - Избавьте меня от ваших шуток. Поговорим о чем-нибудь другом. Очень вас прошу…
- Ладно, - говорит Майк. - Не буду настаивать. Но не ждите, что я поверю, будто вас интересует только физический облик людей. Я прекрасно знаю, что трое из пяти опасных для нынешнего правительства политиков воспитаны и ориентированы вами… Впрочем, мои поздравления - ваша система безупречна.
Шутц заливается смехом.
- Послушайте, Бокански. Я было уже совсем рассердился, но вы говорите об этом так серьезно, что я вас прощаю. Я, Маркус Шутц, иду на подрыв всех сфер общества, чтобы наложить лапу на рычаги управления!? И потом, дорогой мой, вы, верно, шутите. Да я на своем острове все равно что некоронованный король, я предаюсь своим опытам в полной безопасности.
- Не будем больше об этом, - говорит Майк. - Где ваши девочки?
- А! - соглашается Шутц. - Так-то оно лучше. Мы уже пришли.
Он пропускает нас в просторную комнату, в центре которой находится письменный стол. Он подходит к нему, выдвигает наполненный карточками ящик и начинает их перебирать.
- Так, - говорит он. - Залы 309 и 310. Я позову их, и через час вы свободны… Свободны в том плане, естественно, что можете убраться отсюда, так как я, конечно, люблю юмор, но до тех пор, пока он не переходит некоторые границы.
- Клянусь, у нас нет намерения расположиться здесь надолго, - отвечаю я. - Если бы вы с такой настойчивостью не просили нас остаться, мы бы уже вернулись назад.
- Вам, должно быть, и самим смешно, - продолжает Шутц. - Забраться в В-29, высадиться на остров на парашютах, раздеться догола и захватить дом бедного старичка, который выращивает человеческие растения так же, как другие разводят орхидеи, - воистину, это не приумножит вашей славы…
- Признаю, это идиотский поступок, - кивает Майк.
У меня создается впечатление, что Майк чувствует себя сраженным на месте.
- Как бы то ни было, - продолжает Шутц, - идите за мной. Я вас проведу.
Он снимает телефонную трубку.
- Пошлите К-13 и К-17 в залы 309 и 310, - говорит он.
Он поворачивается к нам.
- Обе они строго идентичны. Если вы предпочитаете остаться вчетвером - естественно, у вас могут быть на этот счет свои взгляды - эти комнаты смежные.
- Спасибо, - говорит Майк. - Мы воспользуемся вашим разрешением.
Шутц рассеянно кладет трубку на место.
- Ну пошли.
Мы следуем за ним. У комнаты 309 он останавливается, и Майк входит внутрь. Я переступаю порог следующей.
- До скорого! - кричит нам Шутц, удаляясь. Охрана его коридоров весьма серьезна. С тех пор как мы спустились вниз - ни одной живой души.
В комнате меня ожидает чертовски красивая барышня, огненно рыжая.
- Привет, - говорит она. - Вы, по крайней мере, из серии 8?
- Я вольный стрелок, - заявляю я. - Работаю только на себя.
Кажется, она слегка удивлена.
- А как вы здесь очутились?
- Всякое случается, - говорю я. - Если бы в жизни не было тайн, она была бы не такой забавной.
Я направляюсь к смежной комнате и вхожу без стука.
Майк сидит на кровати. Перед ним - точная копия моей подруги.
- Ну как, Майк, - говорю я. - Вы уже ощущаете последствия?
- Мне начинает надоедать, - отвечает он. - Во-первых, я этого ужасно боюсь, и потом - одного раза в неделю мне вполне достаточно. Что, если мы оставим их объясняться наедине?
- Прекрасная мысль, - говорю я. Я возвращаюсь в другую комнату.
- Пошли, Салли, - говорю я. - Мы сейчас будем играть.
- С удовольствием.
Она на ходу прижимается ко мне и начинает обычную возню. Я остаюсь безучастным.
- Я вам не нравлюсь? - спрашивает она.
- Да нет же, лапочка, - отвечаю я. - Но я - гомосексуалист.
- Что это значит?
- Это значит, что я люблю только себе подобных. Так вот, если вас это не очень шокирует, вы порезвитесь немного с Мэри.
- Почему вы нас так называете? - спрашивает она.
- Не люблю номера, - отвечаю я.
Она смотрит на меня с беспокойством, но все же идет. Завидев ее, Майк издает возглас удивления.
- Не может быть, - говорит он. - Чертовщина какая-то. Не могут они быть похожими до такой степени.
- Почему же? - протестует Мэри. - Мы близняшки из одной серии. Вы же прекрасно знаете.
- Это возмутительно, - говорит Майк. - Жениться на такой вот и все время думать, что она вам изменяет.
- Но нас двое, - возмущается Салли. - Двое, вы понимаете?
- По крайней мере, вы знаете, чем могут заняться две хорошенькие девушки наедине?
- Это строжайше запрещено, - говорит Мэри.
- Скажу вам вот что, - заявляет Майк. - Я не могу с вами спать, потому что мне запрещают это врачи. Я очень слаб здоровьем и все время должен отдыхать.
- Вы вовсе не хотите отдыхать. Это весьма заметно.
- Не обольщайтесь, - говорит Майк. - Это всего лишь рефлекс, вроде трупного окоченения. Так что это ровным счетом ничего не значит. Подойдите сюда, вот вы.
Он хватает Салли.
- Я хочу, - говорит он, - как-нибудь пометить вас для различия.
Он сажает ее себе на колени, и она прилагает максимум усилий, чтобы это к чему-нибудь привело, но он довольствуется тем, что сильно кусает ее в левое плечо. Она кричит и вырывается Он засасывает кожу и отпускает ее. Получился весьма живописный синяк.
- Таким образом, мы вас больше не спутаем. Теперь, Мэри, ложитесь-ка на кровать.
Он хватает ее и заставляет лечь. Тяжело дыша, она уступает. Он берет за руку Салли, разворачивает и кладет сверху.
Они отстраняются друг от друга, розовые от смущения.
- Но. - мы никогда этого не делали, - смущенно говорит Салли.
- Многие люди прекрасно этим занимаются, - заверяет Майк. - Обнимитесь. Это очень приятно, вы увидите.
Он садится на корточки и притягивает их друг к другу.
Мэри начинает уступать и уже готова поцеловать Салли. Вскоре с помощью Майка они приходят в полную активность. Время от времени Майк с размаху шлепает их по задницам.
- Давайте, давайте, дорогие мои, - приговаривает он. - Это никому не причинит вреда, и вдобавок у вас не будет детей.
Надо заметить, довольно приятно смотреть, как две хорошенькие девушки занимаются любовью. Для меня это зрелище в новинку, но я очень быстро к нему привыкаю. Волосы Мэри обвивают атласную кожу Саллиных ляжек… Салли первой размыкает объятия и откидывается, кудахтая от удовольствия… У второй на этот счет другое мнение.
- Давай дальше, уродина. Я разве останавливаюсь?-
- Ну, малышка, не расстраивайся, - говорит Майк, - В конце концов, мой доктор, должно быть, не совсем прав.
Он ложится на кровать и, обняв Мэри, притягивает ее к себе. Она извивается и прижимается спиной к животу Майка. Тот действует с поразительной точностью.
Черт побери… а как же я. Я, кажется, слегка переборщил. Отворачиваюсь и ухожу в другую комнату. Развлекайтесь, дети мои. Я же немного подремлю. Я вытягиваюсь на кровати и закрываю глаза.
Пять секунд. Я сплю…
XXVII. Немного философии
Я пробуждаюсь от мощного удара кулаком Открываю глаза. Рядом со мной, тяжело дыша, стоит Майк. Он весь в поту.
- Рок, - говорит он, - помогите мне. Мне с ними не управиться. Давайте поколотим их как следует, иначе они нас в покое не оставят.
- Дорогой Майк, - я еще толком не проснулся, - это ведь ваша вина.
- Ну помогите же мне, Рок, - просит он.
- Вы вполне можете справиться без меня, - отвечаю я. - Все, что вы говорите - россказни старого импотента, скрытое самобичевание.
- Рок, клянусь вам, когда я прибыл на этот остров, я был девственником. Я читал книги и знал теорию, но никогда не прикасался К женщине.
- Ну и что! И вам не стыдно! - говорю я.
Я с трудом удерживаю смех, глядя на его расстроенную физиономию.
- Стыдно, - говорит Майк. - Но меня интересует физическая культура.
- Мальчик мой, - говорю я. - Это не единственное, что есть в нашей жизни.
Я встаю. Майк распахивает дверь в соседнюю комнату, и две фурии тут же набрасываются на него.
Я хватаю одну из них за то место, которое мне попадает под руку, кладу себе на колено и обрушиваю на ее задницу целую серию затрещин, прямо как в Священной Истории. Потом приподымаю ее и вмазываю кулаком в глаз. Это Салли… Я узнаю отметину на плече. Она все еще дрыгается. Я отвожу ее в свою комнату и запираю на ключ. Возвращаюсь и застаю Майка сидящим верхом на Мэри. Та лежит животом вниз на кровати и не подает признаков жизни.
- Страшно не люблю бить женщин, - признаки я. - Но можно ли назвать их женщинами?
- Нет, - соглашается Майк. - По-моему, пора сваливать.
- Так вот прямо и вернемся? А что же мы расскажем Энди?
- Ничего, - говорит Майк. - Все и так известно. Сигмен располагает полными сведениями о деятельности Шутца, и этого хватит, чтобы написать целый тон вроде Вебстера.
Я сажусь рядом с ним на ноги Мэри. Они теплые Мэри в это время, видимо, решает, что наш разговор слишком затянулся - она начинает шевелиться и пытается скинуть нас на пол.
- Спокойно! - Майк звонко шлепает ее по заднице.
- О-ля-ля, - стонет она. - У меня такое чувство, будто по мне каток проехал.
- У меня тоже, - парирует Майк. - Так что заткни пасть.
Он продолжает.
- Вы отдаете себе отчет, сколько людей придется уничтожить, Роки? Это ужасно.
- Но если они уроды, - говорю я. - Зато как прекрасно будет потом.
- Но они нужны, уроды, - отвечает он. - Боже мой, что же мы будем без них делать? Вы не отдаете себе отчета, еще раз вам говорю. Кто будет ходить в кино, если все будут прекрасны, как Аполлон?
- Ну так будем смотреть на уродов, - говорю я. - Оставим несколько десятков - этого вполне достаточно.
- Вы понимаете, что в таком случае нужно будет стать уродом, чтобы иметь успех у женщин, - продолжает Майк отчаянным голосом. - Кривобокие будут торжествовать, а нам до конца дней придется развлекаться в одиночку. Прекрасно, а? Вы ведь именно так сказали?
- Да, - соглашаюсь я. - Это чертовски убедительный аргумент, тем более что он ad hominem. Очевидно, что при теперешнем положении мы имеем успех у женщин. Ну и что нам с этого? Мы остаемся девственниками до двадцати лет и больше…
- Получается, что из-за таких мудаков, как мы, общество должно погибнуть, даже если оно состоит из еще больших мудаков.
- Замечательная профессия - сыщик, - говорю я, потягиваясь Должно быть, уже часов шесть утра, и я ощущаю зверский голод. - А что, Шутц действительно сделал то, о чем вы говорили? Эта история с Поттаром и Капланом? Чего же он добивается?
- Он хочет стать президентом Соединенных Штатов, - говорит Майк.
- Но ведь каждый американский гражданин может стать президентом, - удивляюсь я. - В книгах так написано. Так почему бы и не он? По крайней мере, нашими сенаторами будут красивые парни.
- Вы, - возмущается Майк, - занимаете позицию наших врагов. Припомните-ка таблички "Дефект внешности" и веселенькие истории на улицах Лос-Анджелеса, девиц, которых он похитил…
- Ну и черт с ними, - говорю я. - Банда гнусных извращенок. Если все они такие, как Мэри Джексон - собрать их да преподнести ему в подарок.
- А операции… Вы не забыли об операциях, Рок?
- Но ведь он утверждает, что это его секретари воспользовались ситуацией, разве нет? Это ведь братья Петросян, не так ли?
- Это недопустимо, - говорит Майк. - Нельзя позволить кому бы то ни было повелевать человеческой природой таким вот образом.