- Рад с вами познакомиться, - говорит мне Фло-Джонни, нежно заглядывая в глаза.
Мы пожимаем друг другу руки. Рассмотрев ее поближе, я понимаю, почему Дик столь скептически отнесся к ее переодеванию в мужское платье. Дети мои, накладные груди моей матушки - ничто по сравнению с настоящими. Забавнее всего, что она, похоже, крайне взволнована моими чарами. Еще одна, которая воображает себя новой Сафо. Умора да и только. Она будет страшно разочарована на практике.
Я танцую с ней один танец, затем оставляю, дав понять, что я ею интересуюсь. Танцую напропалую с дюжиной парней, уже настоящих. Гая просто в бешенстве, ей не по вкусу, что я окружен таким вниманием. Она даже поссорилась с беднягой Диком Харманом, продолжая верить, что я его сестра Фло, а этот несчастный так и не решился открыть ей глаза. Настоящая Фло-Джонни крутится возле меня на танцевальной дорожке и всякий раз, когда меня приглашает молодой человек, корчит недовольную гримасу… Я же забавляюсь как сумасшедший и время от времени виляю задом, позаимствовав этот приемчик у нашей дорогой Бетти Хаттон, которая умеет классно вертеть бедрами в стиле 1890-х годов. Наконец к трем часам утра Фло удается меня заарканить. В зале уже есть слаженные парочки, другие же, наоборот, вот-вот распадутся по причине изрядного опьянения одного из партнеров. Гая окончательно потеряла надежду сойти за мужчину. Она танцует с невзрачным типом, одетым в обычный костюм. Я его не знаю и удивляюсь, что она в нем нашла. Пока Фло жмется ко мне и пытается вызвать ответное волнение, тонко намекая, что ее будоражат мои сомнительные прелести, я краешком глаза слежу за Гаей. Впечатление такое, что она полностью на крючке у этого типа: опускает глаза, когда он с ней заговаривает, соглашается с видом наказанного ребенка. Забавно.
- Вам что, безразлично, о чем я говорю? - возмущается Фло.
- Извините! - говорю я. - Я отвлеклась.
- Я спросил, не хотите ли вы, чтобы я вас проводил; вы спросили меня почему, и я ответил.
- Почему? - снова спрашиваю я.
- Потому что вы мне очень нравитесь, внешне, - отвечает Фло-Джонни.
Я заливаюсь от смеха - внутри. Ну а снаружи принимаю смущенный вид.
- О, не говорите так. Неужели вы думаете, что я не знаю, что вы девушка?
Она возбуждается еще больше.
- Так вы знали… - бормочет она.
Рука ее нежно ласкает один из моих пышных атрибутов… я хотел сказать, атрибутов моей матушки.
- Да, знала, - говорю я, опуская глаза, и тотчас же поднимаю их.
Стараюсь придать своей физиономии сладострастный вид. Ну и работенка, доложу я вам. В особенности когда тебя так и распирает от смеха.
- И… что вы ответите на мой вопрос? - произносит она, учащенно дыша.
Я смотрю на нее. Передо мной - восхитительная девица, несмотря на ее идиотский костюм. У нее синие глаза, пухлые губки, за которыми скрываются самые красивые в мире зубы, ямочки на щеках, округлая шея… ножки - первый класс. Что касается остального, все скрыто идиотским костюмом Людовика XV. Клянусь вам, она будет разочарована в своих порочных желаниях, но я сумею ее утешить…
- Я очень хочу, чтобы вы отвезли меня домой, - говорю я, - но я не могу уйти прямо сейчас. Мне нужно еще задержаться. Давайте встретимся через двадцать минут у выхода в сад.
- Отлично! - выдыхает она, едва держась на ногах.
Пластинка кончается.
- До встречи, - говорю я, нежно пожимая ей руку.
Затем стремглав мчусь к двери, выходящей в вестибюль, за которой только что скрылась Гая со своим партнером. Малым, которого я что-то не припоминаю, как я вам уже говорил. Хочу поглядеть на него поближе.
III
Дом родителей Гаи - красивое гнездышко с отличной меблировкой, но слишком перегруженное деталями. Одна из тех штучек, что строятся так, чтобы собирать весь дневной свет - днем, разумеется, - и все это при помощи разных замысловатых выступов, веранд, стеклянных стен. Впрочем, стены толстые и крепкие, так как Вашингтон все же не Калифорния, и зимой необходимо как-то защищаться от холода. К счастью, я знаю все ходы и выходы и подозреваю, что Гая поднялась в свою спальню на втором этаже. Поставив ногу на ступеньку, я вижу вышеупомянутого типа - он спускается. Прислуга уже спит, а родители Гаи отправились на отдых - вполне заслуженный, ведь в начале вечера им, должно быть, пришлось изрядно потрудиться, чтобы все было "как у людей". Странно все же, что этот малый, которого я никогда не видел, столь близок с Гаей, что провожает ее в спальню. Мне плевать, что он ее туда провожает, меня больше удивляет, что я его никогда не видел. В тот момент, когда он проходит мимо меня, я нарочно спотыкаюсь и цепляюсь за него.
- Извините! - кокетливо бормочу я.
- Увы, - говорит он.
Он бросает на меня точный, оценивающий, совершенно холодный взгляд.
- Я споткнулась о ступеньку, - объясняю я.
- Вижу.
- Я совсем не знаю дома… И потом, я немного выпила…
- И напрасно, - говорит мне он. - Есть вещи куда более приятные.
- Я ничего такого не знаю, - отвечаю я очень благовоспитанно. - Я обожаю выпивать.
- Как вам угодно.
Он замолкает. Явно хочет уйти. А я ведь славно выгляжу в своем платьице.
- Ну-с… до свидания, - говорит он и удаляется.
Я окликаю его:
- Гая наверху?
Он останавливается:
- Нет. Думаю, она на кухне. Она хотела есть. Идите туда.
Он показывает рукой в сторону кухни. Все верно, это он тоже знает. Плохо дело. Чтобы отыскать кухню в доме Гаи, нужно бывать там, по крайней мере, лет десять. Но Боже, что это? - никак у него румяна на щеках. И притом он в смокинге.
- Спасибо, - киваю я.
Делаю вид, что направляюсь в сторону кухни, но как только малый возвращается в танцевальный зал, я бросаюсь к лестнице и поднимаюсь, перепрыгивая через четыре ступеньки. Вхожу без стука. В комнате почти светло: в ванной комнате полная иллюминация - поток света проникает через полураскрытую дверь, хоть книгу читай. Иду в ванную. Гая здесь, сидит на стуле в полной прострации с идиотской улыбкой на губах. Лицо ее бледно, нос заострился.
- Гая! - обращаюсь я своим нормальным голосом. - Тебе плохо?
Она смотрит на меня, словно сквозь туман.
- Кто… это… - говорит она.
- Фрэнк, - отвечаю я. - Фрэнк Дикон.
- Это Фло!.. - вздыхает она. - Фло с голосом Фрэнка… меня не проведешь.
И она смеется - да таким смехом, что становится жутковато.
- Гая… что с тобой?
- Меня не проведешь, - повторяет она, еле ворочая языком.
Я подхожу поближе и со всего размаху бью ее по лицу, чтобы привести в чувство. Заглядываю в раковину. Нет, ей не плохо. Она не пила. От нее ничем не пахнет. Ни спиртным, ни марихуаной.
- Оставь меня в покое, - говорит она.
Я пристально вглядываюсь в ее лицо. Нос заострился, глаза - словно иголки. Зрачки - как булавочные головки. Это наводит меня на мысль. Оглядываюсь вокруг. Ничего. У нее расстегнут один рукав. Задираю его выше локтя. Так и есть, все ясно.
В данный момент делать что-либо бесполезно. Разве что положить в кровать и оставить как есть - переваривать эту гадость. Морфий или что-нибудь еще.
На руке у нее как раз то самое - дюжина маленьких точек: красных, коричневых или черных, в зависимости от степени давности. А вот и совсем свежий след, На коже переливается едва заметная капелька крови. Ну и ну. Девчонка семнадцати лет. Сложена, как Венера Милосская, только с руками. Может, вам не по вкусу такое сравнение, тогда вам уж точно не оценить прелесть хорошо сложенной молодой кобылки; словом - девица, у которой есть все: бедра, грудь, фигура, каких мало, и прелестная головка славянки с круглым личиком, раскосыми глазами и мелко вьющимися белокурыми волосами. К тому же, девица, которой есть на что жить. Ей семнадцать, она сложена как богиня и колется морфием, прибегнув к помощи малого, который ничем не отличается от кухонного рабочего, да еще и накрашен, как девка. Могу поклясться. Женщинам не понять… Я хватаю ее и поднимаю на ноги.
- Пошли, дура ты этакая, - говорю я ей.
Мне плевать, что кто-нибудь может войти. Я в женском прикиде, не забывайте. Нет ничего неприличного в том, что старая подруга укладывает в постель барышню, которая хватила лишнего.
Если бы это было так. Бедняжка Гая, на днях я зайду к тебе, и ты услышишь от меня пару теплых слов. Я стягиваю с нее шелковую блузку и тесный жилетик - не знаю, как они его называют во Франции. Эта дуреха нацепила на себя эластичную повязку, чтобы посильнее приплюснуть грудь. Черт… ладно, не мне судить. Я тоже порядком нацепил на себя фальшивых предметов. Я стаскиваю с нее короткие бархатные штанишки и шелковые чулки. И вот она стоит передо мной в костюме призывника на медицинской комиссии. Ее пошатывает, и я вынужден поддерживать ее, иначе она разобьет себе физиономию. Еще не совсем привыкла.
Откидываю покрывало и запихиваю ее в кровать в чем есть.
- Пока!.. Фло… - вздыхает она.
Прекрасно. Завтра она будет в полной уверенности, что в постель ее уложила Фло.
Я смачно целую ее в правую грудь, чтобы оставить отчетливый след помады. Она наверняка смутится, когда увидит его завтра утром. Этого вполне достаточно, так как, несмотря на то что она мало что соображает, не стоит щекотать ее самолюбие. А если задуматься, то и вообще не стоит. Настоящая Фло ждет меня внизу, и с головой у нее все в порядке. Гая, в том состоянии, в каком она пребывает, чувствует не больше, чем деревянный топчан. И потом, мне мешает платье, да и хорош же я буду, если кто-нибудь войдет.
Черт подери, терпеть не могу наркоманов, всех, даже Гаю.
IV
Прохожу через зал. Там еще маячат усталые или просто пьяные парочки, дружки Гаи. Остальные - благовоспитанные девочки и мальчики - давно уехали с родителями или личными шоферами. Я выхожу. В саду меня поджидает Фло.
- Я отослала шофера, - говорит она. - Сама вас отвезу, моя маленькая Франка.
Я беру ее руку и тихонько пожимаю. Что производит должный эффект.
- Садитесь, быстро, - говорит она.
Я сажусь в машину. У нее шикарная машина. Называю свой адрес. Она ведет одной рукой, а другой обнимает меня за плечи. Если бы она не была такой дурой, то заметила бы, что мои плечи малость широковаты для девицы. Лишнее доказательство тому, что она мало имела дела с женщинами. Прочла, должно быть, реферат Кинзи и внушила себе, что все мужчины - свиньи, потом решила испробовать все прелести любви с одной из представительниц своего пола, нежной и трогательной, которую можно посещать в любое время, не привлекая внимания.
Машина останавливается возле моего дома. Увидев нас вместе, люди подумают, что проказник Фрэнк ни в чем себе не отказывает… подумать только - две сразу… Естественно, она поднимается за мной.
- Я провожу вас в спальню, - шепчет она. - Уверена, что у вас прелестная спальня.
Если она сразу не заметит, что моя спальня мужская, а не женская, значит, и с мужиками у нее ничего не было. Этот вывод, явно противоречащий первому, мне, однако, очень нравится. Я открываю сумочку - у меня есть даже сумочка - и достаю ключ. Вхожу первым. Она - следом за мной. Я закрываю за ней дверь.
Она не в силах больше держаться. Набрасывается на меня сзади, и ручки ее плотно охватывают фальшивые груди моей матушки. Честное слово, это превосходная подделка. Если бы они были моими собственными, я бы уже завыл от боли. Она целует меня в шею и вся трепещет. Бедная Фло. Совсем еще новичок в области этих ужасных извращений. Я высвобождаюсь. Включаю свет и тут же гашу его, проходя в другую комнату. Вот и спальня. Я указываю ей на кресло.
- Положите куда-нибудь вашу накидку, Фло, - говорю я ей подрагивающим голосом. - Я пойду принесу лед.
Я нахожу лед и возвращаюсь. В спальне у меня есть что выпить. Выходя из гостиной, нажимаю кнопку выключателя и тут обнаруживаю, что в квартире царит полный мрак. Я ничего не вижу.
На ощупь пробираюсь к себе и ставлю поднос на столик. Я уже представляю себе, что произойдет дальше и расстегиваю несколько крючков на платье. Снять его гораздо легче, чем надеть. Это уже полдела. Пока я путаюсь во всех этих тряпках, в районе моей кровати раздается какое-то шуршание. Это мешает мне по-быстрому снять корсет. Оставшись в одном бюстгальтере, я смеюсь от всей души, но про себя. Не буду снимать его - в отличие от всего прочего.
Тихонько подхожу к кровати. Свет с улицы едва освещает комнату, так как шторы плотно задернуты. Я откашливаюсь.
- Фло… - зову я ее вполголоса. - Вы здесь? Вам нехорошо?
- Да… - отвечает она, едва дыша. - Мне нужно было прилечь.
Я натыкаюсь на груду шмоток, и это позволяет мне определить, в каком костюме она решилась прилечь. Обычный гимнастический костюм, правда, после тренировки, когда настает время принять душ.
Вперед. Сомнения в сторону. У этой малышки Фло и вправду прелестные голубые глаза. Цвета сапфира - как я люблю.
Она, должно быть, растянулась на кровати, я смутно различаю белизну ее тела. Приближаюсь. Едва я подхожу, она тут же хватает меня за руку и валит на кровать.
Уф! Еще немного, и она прихватит меня так, что обман раскроется. Но пока еще все в порядке. Я обвиваю ее руки вокруг своей шеи. Сижу на кровати, спустив ноги на пол; она полулежит. Я прижимаюсь к ней, чтобы еще раз продемонстрировать накладные груди, раз уж ей так этого хочется…
- Снимите же его, - говорит она в нетерпении.
Я при этом едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. Ее пальцы теребят застежку бюстгальтера, Раз, два… она стаскивает все сразу.
Нужно действовать. А то будет поздно. Я подбрасываю в воздух этот ненужный предмет, припадаю губами к ее губам и наваливаюсь на нее всем своим телом.
Все идет как надо, - похоже, она любит и мальчиков тоже. Она даже знает, что в таких случаях требуется делать.
V
С тех пор прошла целая неделя, и как-то раз я просыпаюсь прекрасным весенним утром, в самом разгаре июля - и это не так уж удивительно, как кажется на первый взгляд: весна - это еще и состояние души, весенний день вполне может иметь место круглый год. Меня ждет несколько писем. Откроем. В первом за смехотворно низкую плату предлагается курс психоанализа. Второе напоминает, что школа сыщиков в Вичите, Канзас, не имеет себе равных в мире. И третье - уведомление о помолвке. Кто же выходит замуж? - моя добрая подружка Гая… А счастливый избранник - некто Ричард Уолкотт.
Так-так. Я хватаю телефонную трубку. Она у себя.
- Алло? Гая? Это Фрэнк Дикон.
- О Фрэнк! - говорит она.
Она произносит только это, причем без всякого выражения.
- Ты выходишь замуж, Гая?
- Я… я все тебе объясню, Фрэнк, но не по телефону.
- Ладно, - соглашаюсь я. - Ты уже встала?
- Я… да… но…
- Я сейчас приеду. Ты мне объяснишь.
Не вижу причин, почему бы мне не заняться немного Гаей и ее замужеством, если так мне подсказывает мое сердце, а? Я всегда был уверен, что именно я найду ей мужа, этой Гае. Поэтому меня слегка задевает то, что я никогда ничего не слышал о вышеупомянутом Ричарде Уолкотте. В особенности же мне хочется посмотреть на его рожу. Если я позволю родителям Гаи самим заботиться о ее замужестве, это будет самым настоящим преступлением: им глубоко на это наплевать - и тому и другому; к тому же их никогда не бывает дома. А теперь вы должны отметить про себя скрытую пользу всех этих рассуждений: вы ничего не заметили, а я уже оделся.
А дальше все очень просто.
Я спускаюсь; машина, дорога, остановка, лестница:
- Здравствуй, Гая.
- Фрэнк, - произносит она.
Мы в ее спальне, обставленной с безумной простотой, столь дорогой для этой дорогой девочки, - белое с золотом и метр ковра на полу - метр толщины, заметьте.
- Кто этот Ричард Уолкотт? - спрашиваю я.
- Ты его не знаешь, Фрэнк.
Она сидит перед туалетным столиком на какой-то умопомрачительной штуковине из золоченых прутьев; на ней атласный халат кремового цвета - чудовищная безвкусица. Гая шлифует ногти вставленной в хромированную оправу шкуркой зебры. Это никому не причиняет вреда - ни ногтям, ни шкурке.
- И когда же ты меня с ним познакомишь? - спрашиваю я.
- Фрэнк, - говорит она, глядя мне прямо в глаза, - ну зачем тебе это?
Я тоже смотрю на нее, и она отводит глаза. Сегодня Гая выглядит неискренней. Кобылка, похоже, заупрямилась. Я подхожу.
- Дай мне руку, моя прелесть, - говорю я.
Я задираю рукав халата и целую ее руку как раз в том месте, где видны следы уколов. Затем опускаю рукав.
- Если ты его любишь, кошечка моя, - прекрасно, - говорю я, снова глядя ей прямо в зрачки. - Одевайся, заедем за Ричардом и пообедаем все вместе.
- Ты понимаешь… я… я и так уже договорилась пообедать с ним и с одним его приятелем…
- С его шафером, как я полагаю, - говорю я.
Она кивает.
- Ну что ж, замечательно, - говорю я еще раз. - Ты представишь меня как своего шафера, и мы славненько попируем вчетвером. Ну давай, быстро.
Я хватаю ее под мышки и ставлю на ноги, затем раскидываю по углам ее роскошное дезабилье. Вид у нее при этом явно обеспокоенный. Она вот-вот заплачет и во всем мне признается… но Гая берет себя в руки.
Эта девица в подобном виде являет собой целое зрелище.
- В каком ящике у тебя лифчики? - спрашиваю я.
- Я их никогда не надеваю, - говорит она обиженно. - Ты находишь, что мне это так уж необходимо?
- Вовсе нет, - отвечаю я. - Просто ваши штучки нужно держать под колпаком. Я бы тебе посоветовал носить лифчики с "косточками".
Она смеется.
- Фрэнк, я тебя обожаю.
Похоже, она малость расслабилась. Я помогаю ей одеться, чисто по-дружески. Что самое замечательное в наших с Гаей отношениях - время от времени она может быть настоящим другом. Я в нее не влюблен, но не хочу, чтобы ее сделали шлюхой - или кем похуже.
Я болтаю всякий забавный вздор, и она смеется без остановки. Гая расчесывает свои кудряшки перед зеркалом, которое занимает весь простенок между двумя окнами, подкрашивает губы помадой - все - хватает сумочку и останавливается прямо на пороге своей спальни.
- Для обеда еще слишком рано, - говорит она.
- Пустяки, пойдем просто погуляем.
Она стоит в нерешительности.
- Ты обещаешь мне, что не выкинешь какую-нибудь шутку?
- Какие шутки? - возмущаюсь я с самым что ни на есть невинным лицом. - Я хочу пойти с тобой погулять, потом мы вернемся ровнехонько в то время, когда у тебя назначено свидание с твоим женихом. Клянусь тебе.
Легким жестом руки отбросив все свои сомнения, она устремляется вниз по лестнице. В два прыжка мы спускаемся с крыльца, и едва она успевает сесть в машину, я трогаю с места.
- Давай перекусим в какой-нибудь забегаловке по дороге - устрицы, молоко.
Между нами говоря, молоко, я думаю, ей ничуть не повредит. Кажется, оно оказывает противоядное действие. В нем полно витаминов. Да и правительство его тщательно проверяет.
- Зачем ты выходишь замуж, Гая?
Она пожимает плечами.
- Поговорим о чем-нибудь другом, Фрэнк. Тебе этого не понять.
Я обнимаю ее за плечи.
- Если тебе этого так не хватает, моя дорогая, я ведь не так уж отвратителен, а?