Напротив почты стояла доска Почета с двумя лавочками по бокам. Коля сел на лавку и полез за пазуху - к рубахе изнутри был приколот булавкой мешочек с паспортом и деньгами. А в паспорт было заложено письмо.
За два года оно порядком обтрепалось, хотя перечитывалось нечасто, раза четыре, в последний раз Коля развернул его перед Новым годом. Теперь перечитал заново.
"Здравствуй, Николай!
Пишу тебе потому, что дура. И еще потому, что поселок, где я сейчас обитаю, называется Колькин ключ. Глупо, конечно: если уж раньше никакими ключами открыть тебя не удалось, то этот и подавно не поможет. Тем не менее тайга тут что надо, народ простой и хороший - так что прихожу в себя. Очень хотелось порвать с тобой с треском и до конца, но, видно, я однолюбка, что в моем положении предельно паскудно - тебя нет и не будет, а другого не хочется. В общем, самый момент забыться в работе - глядишь, и карьеру сделаю.
Слышала краем уха о твоих делах. Все понимаю и утешать не хочу. Но все же помни, что Земля вертится, и ночь, даже длинная, когда-нибудь кончается. Так что, друг мой, жди солнышка, как я его жду.
Мне тут, между прочим, сделали предложение. Любви нет, а семьи хочется, устала одна. Что посоветуешь? Он изыскатель, полгода в поле, деньги хорошие - идеальный муж, только, боюсь, не для такой кретинки, как я. Но уговаривает сильно. Так что если месяца через два пришлешь поздравительную телеграмму - наверное, попадет в самый раз.
Надумаешь черкнуть - Колькин ключ, до востребования, а то в общаге вахтерши чересчур любопытные, не могут спокойно переносить, что молодая баба ни с кем не спит и на стену по этому поводу не лезет.
Вот так вот.
Анекдот, но до сих пор только твоя.
Гнедая кобылка".
Письму было уже два года. Но только сейчас он прочел его трезво, без иллюзий: и то, что в строчках, и то, что за.
Прочел и успокоился.
Письмо как письмо, всего понемногу. И симпатии, и досады, и правды, и хитрости. Подпись резанула фальшью - что говорится лежа, в других случаях не звучит…
Они познакомились лет пять назад, вышло что-то вроде современного романа - цепочка необязывающих, обоим приятных встреч. Потом она понадобилась всерьез - да, видно, что-то не совпало: выскользнула из-под руки, с удовольствием упрекнув мимоходом, что поздно оценил. Спустя год то ли передумала, то ли случилось что - достала его вот этим письмом. Но тут уже ему понадобился срок, чтобы поверить…
Ладно, подумал он, что было, то было. А ничего кроме не было…
Третий раз мерить ту же улицу не хотелось, Коля пошел дворами, но, обогнув длинную, подъездов на десять, пятиэтажку, почти уперся в реку. Сейчас, при свете дня, она выглядела прямей, проще и ничего особого не обещала. От серой воды несло сыростью. Тайга на том берегу была малорослой, редкой и просматривалась далеко. От болотистых проплешин веяло холодом и жестоким одиночеством.
Он вспомнил вчерашний костер, как он распинался, а те искали, на чем поймать. Ладно, подумал он, картошку и соль я им отработал. Так что будем считать - идея себя изжила. Слава богу, страна большая. Вон в Якутии еще не бывал.
Подошел мужичок в бушлате, попросил закурить. Подымили на пару.
- Давно тут? - спросил Коля.
- Третий год.
- И как оно?
- Сперва по шестьсот выгоняли, а теперь три сотни - и гуляй.
- А ключ где?
- Какой ключ? - не понял тот.
- Ну, назвали-то не случайно.
- А, родничок. Был. Вон там где-то. Пристань начали строить - завалили.
Мужичок плюнул на окурок, швырнул его в мертвую, из-под снега, траву и сказал веско:
- Был Колькин ключ! А теперь нету. Теперь есть город Новотайгинск. Знаменитое место, в газетах пишут.
Коля повернулся и пошел к домам.
Да, изжила себя идея…
В общаге он разулся и лег на кровать. Мысли были вялые и в основном дорожные. Можно и в самом деле в Якутию. Еще Алтай хвалят, Чуйский тракт, говорят, редкой красоты. Или, допустим, в Астрахань мотануть. А там и лето.
На лето у Коли было забито классное место: матрос спасательной станции в большом санатории. В том году полтора месяца отслужил, поздно попал, уже под осень. Шота, начальник станции, любил шахматы и преферанс. Хороший мужик, вежливый. Платят, правда, мало, но на что там деньги? И кормят бесплатно, и рабочий день - на пляже. Очень правильно высказывался тамошний культурник: жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо в Сочи.
Завтра же, решил Коля, с утра и уйду.
Он и ушел бы, да случилось нелепое: через час, спускаясь по лестнице, оступился. Упасть не упал, успел схватиться за перила, но ногу подвернул основательно. Еле допрыгал до своего третьего этажа. Там размял мышцу и, безуспешно поискав бинт, перетянул щиколотку толстым шерстяным носком. Стало полегче.
Теперь делов на неделю, подумал Коля, вот тебе и Алтай.
Он лег на кровать, выкурил сигарету. Подушка под головой была мягкая, наволочка довольно свежая. Откуда-то сбоку негромко доносилась музыка.
А чего, подумал он, в общем-то ничего страшного. Слава богу, не на вокзале. Неделя туда, неделя сюда. А Алтай - он и через год будет Алтай. Куда он денется? Горы. Как стояли, так и будут стоять.
Коля лежал так с часок, может, больше. Захотелось есть, но не хотелось вставать.
Потом в дверь стукнули - уверенно, кулаком, - и тут же в прихожей застучали шаги.
Вошла вчерашняя плотненькая бабенка, та, что интересовалась судьбой. Любка, что ли, подумал он. Нет, вроде Райка.
Она была в лыжном костюме и почему-то в модных туфлях.
- Павлуха где? - спросила она, и даже этот простой вопрос прозвучал у нее начальственно.
Райка, окончательно вспомнил Коля. Раиса. Он потянулся и сквозь зевок ответил:
- А хрен его знает!
- А Жорка? - спросила Раиса.
Коля ухмыльнулся ей в лицо:
- Этот не доложился.
- Вот прохиндеи, - сказала Раиса.
Она села к столу, нога на ногу, взгляд сверху вниз.
- Чего лежишь-то?
Не дождавшись ответа, определила:
- Как куль с мукой!
Он вновь не отозвался, но на нее это впечатления не произвело.
- В кадры еще не ходил?
- Не, - ответил Коля и вновь зевнул. Он не притворялся, просто во всем теле была дремотная вялость - видно, чистая койка располагала.
- Куда устраиваться-то будешь?
- Там увидим.
- А точнее?
Колю злил ее дурацкий начальственный тон, и он ответил резче, чем хотелось:
- А точнее - никуда.
- Это как?
- А вот так.
- Тунеядец, что ли?
- Ага.
- Все равно придется! - весело сказала она. - В ларьке ящики грузить.
- Это с какой стати?
- Ну, совсем-то не работать нельзя.
- Почему ж нельзя? Я вот не работаю - и ничего. Значит, можно.
- А есть что будешь?
- Ты накормишь, - сказал он.
- Делать мне больше нечего! - с удовольствием возразила Раиса.
Ни равнодушие, ни ирония, ни прямая издевка ее не прошибали, даже наоборот, повышали настроение.
Коля посмотрел на нее и понял, что весь их резкий разговор имел для нее другой, вне фраз, притягательный и приятный смысл: мужик с ней заигрывал и даже кадрил, скрывая свои подлинные чувства в лучшем стиле провинциальных танцплощадок.
Кончать надо, решил Коля. Он не любил таких уверенных, начальственных баб с их мужской хваткой и мужским ощущением бесконтрольного права на все земные удовольствия. Да и просто многое в ней раздражало: крупная при коротких ногах походка, властные жесты…
Но пока он соображал, как бы пресечь разговор пооткровенней и погрубей, Раиса вдруг спросила с обыкновенным девчоночьим любопытством, даже приоткрыв рот:
- Коль, а судьбу ты правда угадываешь?
Надо же - имя запомнила.
- Не так уж и трудно, - сказал он.
- А как?
- Подойди к зеркалу и посмотри. Вся твоя жизнь у тебя на морде, и прошлая, и будущая.
Она не поленилась, подошла к Жоркиной тумбочке, взяла круглое зеркальце для бритья и с минуту гляделась, от старания сдвинув брови и морща лоб.
- Ну и не видно ничего.
- Плохо смотришь.
- А тебе чего видно?
- Умишко умеренный, - сказал Коля, - подруг мало или совсем нет, мужики пока что балуют, упрямство как у осла, самомнение - половину выкинуть, останется как раз норма. Возраст, - он помедлил, прикидывая, - года примерно двадцать три…
- Точно! - вставила она.
- Двадцать три года, - закончил он, - и состояние средней потасканности.
- Все-то ты знаешь, - сказала Раиса и улыбнулась довольно, будто услышала комплимент. Так парни ухмыляются, когда их ругают бабниками.
И тут равноправие, подумал Коля.
Раиса вернулась на свой стул и опять посмотрела на Колю сверху вниз:
- А ты всегда умел?
- Я ж не бог.
- А когда научился?
- Когда понадобилось.
- А я могу?
- Может, и можешь. Только тебе ни к чему. Это дело не для сытых. Вот прижмет как следует, враз начнешь в судьбе разбираться, - сказал он зло.
Ему надоело выглядеть равнодушным и сонным, вообще надоело как-то выглядеть ради нее - актер он, что ли? И все больше раздражало, что вот пришла и сидит, ублажает свое любопытство, разглядывает незнакомого мужика и употребляет в своих интересах с тем бездумным победительным эгоизмом, который обычно встречается у красивых и наглых баб, привыкших к успеху, объевшихся успехом и все равно жадных до него. Но эта-то не красавица! Обычная рабочая бабенка, и руки вон то ли разбитые, то ли помороженные, и жизнь, сразу видно, не раз приложила мордой об асфальт. И откуда у нее эта начальственность? В месткомах, что ли, заседает? Она сказала, вздохнув:
- Как прижмет, тут уж не до гаданий… Ладно, пошли, что ли?
- Куда? - удивился Коля.
- Как куда? Сам же сказал - есть хочешь.
Это был другой разговор. Коля свесил ноги с кровати.
- А ты далеко живешь?
- Рядом. Но у нас сегодня пусто. В столовку пойдем.
- В столовку неинтересно, - сказал Коля.
- Да ладно, не боись, - успокоила Раиса, - я девушка богатая.
Он встал.
- Чего хромаешь-то?
- Ногу подвернул.
- Не мужик, а кляча, - сказала Раиса и подставила плечо.
В столовой была очередь. Раиса посадила Колю за свободный стол, сдвинула в сторону грязные тарелки и пошла к раздаче. Из-за барьерчика, отделявшего очередь от зала, приказала какому-то верзиле в грязном свитере - он уже приближался к кассе:
- Эй, ты, хмырь! Дай-ка четыре сметаны. Тот заулыбался и передал ей четыре стакана со сметаной.
- И борща два.
Он дал и борщ.
- И шницеля два… И пирожных два… И сыра два… И чая четыре…
Коля смотрел на стоящих сзади. И чего оторопели? Давно пора скандалить.
Но Раиса командовала так громко и уверенно, что очередь молчала.
Раиса до предела загрузила поднос и сунула верзиле червонец:
- Сдачу принесешь.
Притащила поднос к столу, поставила на край.
- На пятерых набрала? - поинтересовался Коля.
- Один смолотишь!
Другой бы спорил, а он не стал. Раз надо - смолотит. Верзила в свитере принес сдачу и присел на свободный стул.
- Спрашивать надо, - прикрикнула Раиса, - может, у нас тет-а-тет.
Слова знает, подумал Коля. Впрочем, на стройке слов хватает…
- Земляк? - спросил верзила.
- Тебе что за дело? - с ходу отбрила Раиса. - Жених.
- А я тогда кто? - заулыбался верзила.
- А ты дурак. Катись к своим лопухам, простынет все.
Тот облапил Раису, получил по шее и, вполне довольный, пошел к своей компании.
- Приятель? - спросил Коля.
Пока они развлекались, он как раз доел борщ.
- Да ну… Из нашей бригады. Здоров - прямо ломовой. Баллоны мне таскает.
- А ты кто?
- Эх, ты, - сказала она, - а еще судьбу угадываешь.
Разговор шел простой, легкий, вдумываться не хотелось. Но раз так повернулось, Коля глянул на нее повнимательней, прикинул, что к чему, и сказал почти утвердительно:
- Сварщица?
- Само собой, - ответила Раиса. - Кто на стройке богатые девушки?
- И много выходит?
- Надо, так и четыре.
- А надо?
- Не мешает.
- Ну и зачем тебе?
- Знать будешь много, - сказала она, - и так вон седой.
Они как раз доели горячее.
Раиса тылом ладони утерла губы и спросила:
- А правда, тебе сколько лет?
От борща и шницеля Коля подобрел, Раиса его больше не раздражала. Девка как девка. И душа жива, и человеческий язык понимает. Ну а тон командирский - что поделаешь, время такое: нынче что ни баба, то фельдфебель…
Он ответил, как есть:
- Сорок один.
- А смотришься помоложе. Но не слишком. Года на три.
Доела пирожное, отхлебнула чаю и невесело заключила:
- Дурак ты…
Коля удивился:
- Почему дурак?
- А что, нет, что ли?
Он подумал немного и согласился:
- Может, и дурак.
Странное дело - поел, и ноге стало легче. Хромал, конечно, но уже не так. Хотя не исключено, что просто приспособился, ставил ступню боком, и мышца не напрягалась.
- Проводить? - спросила Раиса.
- Да ничего, дойду.
Уже на улице полюбопытствовал:
- А ты откуда знаешь, что дурак?
Она отмахнулась:
- А чего тут знать-то? Тоже еще, человек-амфибия. Загадка века. Да я тебя сразу раскусила.
- Ну и чего ты раскусила?
- Все раскусила. Кто ты есть. Алкаш и бич. И больше никто.
Раиса посмотрела на него.
- А что, нет, что ли?
И опять он, подумав, согласился:
- Можно и так сказать.
У подъезда общежития они сели на скамейку. Раиса с досадой проговорила:
- Ну чего ты себе думаешь? Ведь уже старый. Скоро вон седой будешь. Кому ты тогда нужен? Разведенный небось?
Он покачал головой:
- А ведь угадала!
Она бросила в сердцах:
- Тоже мне тайна! Когда мужику сорок лет, а он бичует… Небось раз пять в загс шлялся?
- И разу хватило, - ответил Коля.
Забавно было говорить ей правду, потому что цена этой правде грош базарный. Он мог и дальше отвечать на любые вопросы, отвечать долго и вполне искренне, все равно узнала бы она о нем не больше, чем по конверту мы узнаем о письме. Боль, судьба - это все внутри, а конвертов на целковый дают двадцать штук.
- Специальность-то есть? Или потерял?
- Потерял, - признался Коля.
- А чем живешь? Где что обломится?
- Да в общем так.
- Хоть что-нибудь зарабатываешь?
- А как же! На сплаве прилично подкалымил. С геодезистами ходил. У них хорошо - коэффициент. Да полевые, да безводные…
- Постоянное что-то надо, - сказала Раиса, - надежное. Чтобы всегда при тебе… Ты в прошлой-то жизни кем был?
- В какой такой прошлой? - переспросил Коля. В первый раз она его озадачила. Может, соврать?
- Да будет тебе. У каждого есть какая-нибудь прошлая жизнь.
- И у тебя?
- Что я, не человек, что ли?.. Ну, так кем?
Коля уже собрался с мыслями. Зачем грешить без надобности? Прошлая его жизнь была как раз вполне нормальная.
- Прошлая жизнь у меня была скучная, - сказал Коля. - В конторе сидел. Чиновником. Бумажку туда, бумажку сюда. Оно, может, и неплохо, да не по мне.
- И жена?
- А как же!
- И дети?
- От них не отмолишься!
- И квартира?
- Надо ж где-то жить.
- Ну и чего ж ты?
- Да так, вышло помаленьку.
Раиса вдруг тряхнула рукавом, высвобождая часы, и заторопилась:
- Ладно, смена у меня. Ты вот чего. Видишь дом? Вон, за булочной? Так вот - дом четыре, подъезд четыре, квартира шестьдесят семь. Три цифры запомнишь?
- Это могу, - сказал Коля. - Ну и чего мне с этими цифрами делать?
- Дурак! - сказала Раиса и пошла к автобусной остановке.
Коля смотрел ей вслед и улыбался. Любопытно, что за мысли копошатся сейчас в этой коротко стриженной голове? Да, собрала информацию…
Забавно это было, очень забавно. Ибо прошлая Колина жизнь была короткая, странная и чужая. И развалилась сразу, потому что держаться ей было не на чем.
Позапрошлая была несложней. Про нее Раиса не спрашивала.
…Коля встал, снова попробовал ногу. Да нет, не страшно. Ступать аккуратно, и ничего.
Он подумал немного, вздохнул и сказал себе: ладно, раз уж все равно вышел…
У проходившего парня спросил, где ближний магазин нужного профиля, сходил туда и принес в общежитие пять бутылок пива и одну портвейна. Портвейн был паршивый, но и тот потребовал знакомства и приятельского разговора, а выносить бутылку пришлось под полой.
Вечером, когда пришли ребята, он все это выставил на стол. Кроме Павлика и Жорки был еще курчавый паренек с умными черными глазами - тот, что на костре говорил Викентьеву про личный эксперимент.
- Ты чего? - удивился Павлик. - Праздник, что ли? Он почему-то с первого вечера стал с Колей на "ты".
- Для знакомства, - ответил Коля, - положено. Он быстро и ровно разлил портвейн, свой стакан оставив пустым.
- А себе? - напомнил курчавый.
- Я, ребята, пас. Мимо.
- Чего так?
- Нельзя.
- Может, пива? - предложил Павлик.
- Ни капли, - сказал Коля. - Не могу: в глухой завязке.
Эту причину ребята приняли с уважением. Павлик сбегал куда-то и принес две бутылки лимонада змеино-зеленого цвета. Выпили за знакомство, за хорошую компанию. Парни взялись за пиво. Разговор шел вежливый и скучноватый, но с внутренним напряжением: ребята словно подкрадывались к тому, что их интересовало.
Сейчас про спичку заведут, понял Коля. Нет, не пойдет.
В общем-то он мог поговорить и про спичку. Но тогда пристанут: покажи. А этого как раз и не хотелось.
Но, с другой стороны, и обижать ребят было не за что.
Ладно, решил Коля, поговорим про судьбу. Тоже тема интересная.
Коля беспокоился не зря: шофер Жорка, глухо молчавший, под вторую бутылку пива спросил:
- Тут вот говорят, вы вчера спичку поднимали. Я-то не был, только слыхал. Любопытно, как оно…
- А-а, - сказал Коля. - Это в самом деле любопытно. Вообще любопытного на свете много. Кому-нибудь из вас цыганка гадала?
Павлик и Жорка пожали плечами, а курчавый, засмеявшись, признался:
- Мне.
- Ну, и как?
- Рубль с полтиной.
- Мало, - удивился Коля.
- Больше с собой не было.
- Ну и чего нагадала?
- Чушь какую-то. Дальняя дорога, казенный дом, червонная дама, сперва неудачи, потом удача.
- Сбылось?
- Да ну…