– Считай, что уже закончил. Осталось дождаться подтверждения и можем выдвигаться. – Миша сосредоточенно смотрел на монитор компьютера, на котором в любой момент должно было появиться подтверждение того, что оба приятеля стали богаче на тридцать миллионов долларов. – Есть! – воскликнул он. Смотри. – Он схватил Валеру за руку и посадил на своё место у монитора. Видишь эти цифры? Это и есть сумма перевода, которую я только что сделал на свой счёт в Швейцарии. Тридцать миллионов долларов США! Счёт цифровой. Никто не знает и никогда не сможет узнать, что это я спиз. ил деньги у Большого Папы. Теперь я нажимаю на эту клавишу… ввожу пароль и… всё! Деньги, разбросанные по десяти разным счетам, уже на Каймановых островах. Они ждут, когда Мишка с Валеркой за ними приедут. Я думаю, что хорошо тебя отблагодарил за сегодняшнее волшебное спасение. – Валера ничего не ответил. Было ощущение, что он вообще лишился дара речи. Одно дело – разговаривать о чужих миллионах и совсем другое дело – самому стать обладателем целых пятнадцати!
Когда они вернулись в отель, портье передал Валерию Павловичу запечатанный конверт. Вскрыв конверт, он нашёл в нём записку всего на несколько слов: "Вам надо срочно исчезнуть. Желательно покинуть Анголу немедленно". Подписи не было. Оторвав взгляд от клочка бумаги, Валера огляделся по сторонам.
– Быстро они отреагировали на твои забавы с их миллионами… Надо "делать ноги" пока не поздно. – Валера почесал затылок. – Проще всего отсюда попасть в Заир. Туда и рванём прямо сейчас. Извини, что не даю тебе возможности отдохнуть. Всё действительно закрутилось неожиданно стремительно. – Михаил бегом поднялся в номер за вещами, а Валера тем временем подогнал машину ко входу в отель. Через минуту они уже ехали по шоссе на восток, где рассчитывали к вечеру пересечь границу с Заиром. По дороге они обговорили все детали, связанные с Валериными пятнадцатью миллионами. Куда перевести, через кого, когда, кому и сколько.
В Киншасе они расстались. Миша полетел в Нью-Йорк, где его ждала жена, а Валера в Берлин. Там у него были не до конца закончены дела с остатками имущества советской армии, всё ещё числившимся на балансе Министерства обороны теперь уже России. Перед тем, как расстаться, у них состоялся короткий разговор.
– Игры в шпионов и разведчиков на этом закончились. – Валера говорил серьёзным тоном, чтобы у Михаила не возникло желания ему возражать. – Агента Гризли больше нет. Да его и не было никогда. Это всё выдумки старого адмирала, которого покинула память в результате инсульта. Постарайся исчезнуть понадёжней. Лучше всего, если ты обратишься за защитой к федералам. Они тебя спрячут. Но тебе взамен придётся дать расклад по Кутузову. Американцы очень не любят, когда у них воруют их деньги. – Валера задумчиво посмотрел на Мишу. Ему не хотелось расставаться с этим большим и неуклюжим бородачём. "Просьбу адмирала я выполнил. Его воспитанник жив, здоров и скоро будет в полной безопасности. Можно прощаться". – Не хочу говорить прощай. Хочу сказать до свидания, но… Я не очень верю тому, что мы ещё встретимся… хотя конечно же хотелось бы… – Валера широко улыбнулся. Потом его лицо опять стало серьёзным. – Прощай, Миша. Дай тебе, морские боги, всего хорошего. – Мужчины обнялись. Михаил чуть было не расплакался. Теперь было можно. Он больше не был агентом Гризли. Потом каждый направился к своему выходу на посадку.
19
Паша Кутузов пребывал в нервном настроении. Он только что просрал тридцать миллионов долларов, за которые ему теперь придётся отчитываться перед Большим Папой. Было непонятно, как это могло произойти. Ведь единственный человек, который мог стырить деньги, сгинул в ангольской тюрьме не позднее, чем сегодня утром. Во всяком случае именно так ему доложили. А деньги "уплыли" днём. "Значит эта сучка, его жена, знала номера счетов и коды. Значит это она и сделала. Но она улетела сегодняшним первым рейсом в Нью-Йорк… Точно она! – Осенённый догадкой, Паша потянулся к телефону. – Надо, чтобы Лёша-"Киллер" ей тоже занялся. Куда она, в конце концов, денется?". Он собрал со стола ненужные бумаги, скомкал их и бросил в мусорную корзину. Затем набрал знакомый номер.
Втихаря от Большого Папы сразу после избрания того президентом России Паша Кутузов создал в "прихожей" Кремля небольшой подручный отдел во главе с бывшим военным специалистом по особо секретным операциям Алексеем Щукиным. За особую жестокость он когда-то получил от сослуживцев прозвище Лёша-"Киллер". Этот отдел по словам самого Паши должен был выполнять функции негласной охраны Президента и его "семьи", но фактически занимался устранением неугодных, любознательных и много знающих. Лёша наладил работу блестяще. Люди, оказавшиеся в "разработке" его отдела, исчезали внезапно, чисто и без последствий.
Прямо из аэропорта Кеннеди Миша позвонил жене. Джесс после целой вереницы проблем с её новым именем решила снова называться Галей. Таким образом, Миша позвонил жене Гале.
– Уезжай из квартиры. Прямо сейчас. С уличного автомата позвони Ритке и езжай к ним. Я тоже туда сейчас подъеду. – Голос Михаила дрожал от волнения. – Ничего с собой не бери, кроме документов и самого необходимого.
– Почему ты так разволновался? Мы же дома. Здесь нам некого бояться… – Галя подошла к окну и выглянула наружу. Ничего, что могло бы ей угрожать, она не увидела.
– Ошибаешься, любимая, бояться теперь мы будем даже своей тени… я тебе всё расскажу позже. А сейчас вешай трубку и, пожалуйста, беги!
Через час Михаил был в доме у Сэма на Кони Айлэнде. Ещё через пятнадцать минут там появилась и Галина. Мише очень хотелось выпить. Ему этого хотелось уже давно, но он до последнего держал себя в руках, чтобы не наделать дополнительных глупостей. Он отдавал себе отчёт в том, что тех, которые он уже натворил, было вполне достаточно, чтобы навсегда остаться в Африке. Слава Валере! – этого не произошло. Появившийся после работы Сэм, составил ему компанию. Они выпили "дежурную" Смирновскую, после чего Миша вкратце обрисовал сложившуюся ситуацию. Однако, он не стал посвящать Сэма в детали и про пятнадцать миллионов ничего не рассказал.
– Надо сдаваться. – Решительно сказал Сэм. – Однозначно! Другого варианта у тебя нет. Нью-Йорк кишит "нашими". Одни сочувствуют старому режиму, другие "прогибаются" под Большого Папу, третьи ещё не определились. Кто-то тебя знает, другой тебя видел… И вот ты и засветился. Недавно в Гамбринусе застрелили одного пацана прямо на глазах у полного ресторана. Они сделали это спокойно, не спеша. Даже по кружечке пива выпили перед тем, как из ресторана выйти. Потом растворились с концами. Говорят, что улетели в тот же день. Тебя тоже могут достать в любой момент.
– Так ты предлагаешь идти в полицию? – Миша вопросительно вскинул брови. – Прямо сейчас?
– Нет, не прямо сейчас. Сейчас ты пьяный, и никто тебя всерьёз не воспримет. Сдаваться пойдёте завтра утром, когда выспитесь, а ты, Мишка, протрезвеешь. Я сам отвезу тебя с Галей в полицию. – На этом и порешили.
Утром они попрощались с Ритой и поехали в ближайший полицейский участок, где их внимательно выслушали и позвонили в ФБР. В последующие три года о семье Филоновых больше никто ничего не слышал.
Эти три года они провели на одном из небольших островов в Карибском море. Неплохо! Миша отпустил длинную бороду и носил имя Богдан, чтобы в меньшей степени ассоциироваться с русскими. Он поправился и внешне стал очень похож на греческого певца Демиса Руссоса. Его жена, Галина, выкрасилась в брюнетку и никогда не снимала солнечных очков. Богдан называл её Моника. Через год у них родилась дочка, которую они назвали Нина. "От скуки, – сказала Галя. – Там больше нечем было заниматься". В их семейном укладе ничего не изменилось. Северным флотом в семье Филоновых по – прежнему командовала адмиральша! Пятнадцать миллионов, из – за которых так страдал Паша Кутузов, Миша разместил в Швейцарии под очень выгодные проценты. Втихаря от адмиральши он иногда поигрывал на бирже, используя навыки отличного владения компьютером. Немного выигрывал, но потом проигрывал почти столько же. Иногда больше. Игра постепенно впиталась в клетки его организма и стала его продолжением. Но пока это не стало губительной болезнью. Имея много свободного времени, он занялся искусством. Много читал о художниках эпохи возрождения, барокко, раннего и позднего классицизма. Изучив предмет, как ему казалось, очень подробно, он с согласия Галины начал вкладывать деньги в живопись. Однажды ему удалось вполне за приличную цену приобрести на аукционе картину очень известного художника эпохи раннего барокко Гвидо Рени… Проблемы с алкоголем никуда не делись. Он по-прежнему время от времени "ездил в Североморск", после чего надолго лишался адмиральшей "сладкого", а сам ходил с "опущенным хвостом". В один из дней за ним приехали из федерального агентства и ненадолго разлучили с Галей.
Паша Кутузов расслабился. Он давно забыл и про Михаила, тот так и исчез в Африке, и про его жену. Лёша-"Киллер", обычно без ошибок решающий вопросы устранения ненужных людей, не нашёл её, хотя и потратил на это много сил и средств. Она ушла прямо из-под его носа. В конце концов Большой Папа простил Паше тридцать миллионов. Он учёл его многолетнюю безупречную службу. Более того, он назначил его одним из заместителей министра внешней торговли. Не просто блатная должность, а очень блатная! Во время деловой поездки в Америку Пашу неожиданно арестовали. В предъявленном обвинении фигурировали суммы с девятью нулями, которые он, якобы, похитил из средств, выделенных России Международным Валютным Фондом. Паша этого, естественно, не признавал. Единственный человек, который мог бы это подтвердить, Михаил Филонов, уже давно превратился в прах. Во всяком случае, из Анголы он так и не вернулся. Со дня на день Кутузов ждал, что его с извинениями, наконец, выпустят.
Настал день суда. Прокурор зачитал обвинительную часть, защитник отработал свою линию. Наступило время опроса свидетелей. Со стороны обвинения основным свидетелем выступил Михаил Филонов с подробным рассказом о деятельности Кутузова в части расхищения трёх миллиардов долларов. Большого Папу он в своём выступлении не затронул. Федералы предупредили Михаила, что именно этого делать ни в коем случае не надо. Суд вскоре закончился. Михаил вернулся на остров, а Паша – в федеральную тюрьму сроком на долгие восемь лет.
Федеральное агентство затем пришло к выводу, что Филоновым ничего больше не угрожает. Им предложили покинуть остров, если они этого сами пожелают. Они пожелали и уехали во Флориду. В течение недели Миша с Галей присмотрели себе хороший дом на берегу океана недалеко от Майями, а ещё неделей позже вступили во владение этим домом. Дом обошёлся им ни много, ни мало в три миллиона долларов. Жизнь завершила очередной виток и вошла в следующий вираж. Началось сытое и ленивое существование семьи обычного рантье… Прошло время. По утрам они занимались каждый своими делами, а утро в семье Филоновых начиналось не раньше десяти часов.
– Миш! Ты что собираешься сегодня делать? Может быть ты поедешь со мной в салон красоты? – С недавнего времени адмиральша занялась своей внешностью. Ей, как и любой богатой женщине, хотелось выглядеть… хотя вопрос к мужу сам по себе носил проверочный характер. – Мне так лень вести машину самой.
– Н-е-е… я лучше ещё посплю часик. – Миша зевнул и потянулся в постели, потрескивая хрящиками позвоночника. – Ты пока подумай, куда мы пойдём сегодня обедать.
Он опять зевнул. Галя пожала плечами и с нехорошей улыбкой на лице пробормотала в ответ:
– Ну, как хочешь. Лишь бы потом не пожалеть… Совсем обленился, гад.
Хлопнула дверь, ведущая в гараж, затем раздался звук поднимающихся жалюзей автомобильной "конюшни". Белый Мерседес адмиральши завёлся с полтыка и не спеша выехал наружу, вслед за чем жалюзи начали раскручиваться в обратную сторону. Галя на мгновение остановила машину, инстинктивно, "а вдруг он смотрит", посмотрела на окна спальни, где дрыхнул её муж, нажала на педаль газа и ткнула указательным пальцем в одну из кнопок сотового телефона, вставленного в консоль между передними сиденьями. На первый же гудок телефонная трубка ответила ей голосом молодого и совсем "свеженького" любовника. Его звали Саша и ему было всего лишь двадцать шесть лет.
– Галь, это ты? Ты скоро? Я уже заждался… давай скорее… – по его голосу было не понятно, действительно ли он был возбуждён в ожидании встречи со своей пассией или притворялся, чтобы заработать её благосклонность. Как и любая другая женщина, вступившая в "бальзаковский" возраст, Галина была на этот счёт очень подозрительной. Она требовала от своих мужчин словесного подтверждения любви постоянно и непрерывно. От мужа всё реже и реже, но зато от любовника ежеминутно. Притормозив у светофора, неверная жена повернула направо и снова набрала скорость. До дома, где жил Саша, оставалось не больше четырёх блоков.
– Ты меня любишь? – Впервые за сегодняшний день спросила она Сашу голосом испорченной девчонки с многообещающей интонацией, которая тут же привела его в состояние "боевой готовности номер один".
– Если ты сомневаешься, то тогда приезжай скорее и сама убедись…
– Ты так и не ответил на мой вопрос. Неужели так трудно сделать девочке приятно и просто сказать одно слово? – Галя продолжала мурлыкать и "играться" голосовыми связками, хорошо зная, как это действует на Сашу. "Ещё немного и мой жеребец впадёт в состояние крайнего возбуждения. А тут я как раз и подъеду". Ей всё это очень нравилось…
Как только Мерседес Галины отъехал достаточно далеко от дома, Миша вскочил с кровати и, пренебрегая утренним туалетом, быстро направился в "компьютерный зал" – так он называл свой кабинет, заполненный всевозможной оргтехникой и заставленный книгами, в основном, по живописи. Включив компьютер, он перевёл изображение на большой настенный монитор и замер, уставившись в скачущие перед глазами цифры. "Так… что тут у нас с акциями Энрона?… Отлично! Два пункта вверх! Неплохо я за ночь заработал…". Потирая в возбуждении руки, он спустился в столовую и застал там домработницу Лору. Она была из Прибалтики и, помимо хозяйственных дел по дому, выполняла, к тому же, работу няни. Нина её очень любила, потому что маму она видела нечасто, а Лору постоянно. В настоящий момент Лора кормила Ниночку манной кашей и что-то ей рассказывала. Увидев мужа хозяйки, она опустила глаза и прошептала:
– С добрым утром.
– С добрым… Как ваши дела? Как аппетит у моей дочки? – Ему Лора нравилась. Это был тот тип женщин, который ему импонировал и немного возбуждал. Пару лет тому назад, ещё на острове, он посмотрел фильм с Кэмерон Диаз в главной роли. Она ему не то, чтобы очень понравилась. Она запала ему в душу. Чем-то Кэмерон напомнила Михаилу ту самую Свету, которую он любил когда-то и которая в последнее время всё чаще навещала его во сне. Что-то неуловимое от Светы просматривалось и во внешности Лоры. "Чего я жду? Почему мне не предложить этой женщине заняться со мной любовью? В конце концов мы же взрослые люди". Мысль ему понравилась. Он укрылся в ванной комнате и быстро привёл себя в порядок, не забыв почистить зубы, побриться и "облиться" дорогим парфюмом. Время тянулось к полудню.
– Лора, – позвал он домработницу, – Вы во сколько укладываете Ниночку спать? Когда уложите, зайдите ко мне в "компьютерную", мне надо с Вами поговорить.
С этими словами он исчез в своём кабинете и приготовился ждать, выпив для храбрости рюмку Хеннеси. Сегодня он решил в первый раз изменить своей жене. Для того, чтобы на это решиться, у него совсем недавно появилась веская причина. Совершенно случайно Михаил узнал, что его адмиральша ему изменяет с мальчишкой – сыном московского бизнесмена, которого отец отправил от греха подальше жить в Майями. Так делали многие нечистые на руку, с позволения сказать, бизнесмены. До этого мысль изменить Гальке его никогда не посещала. Чисто морально сегодняшнюю свою семейную ситуацию Миша преодолел, включив на полную мощь механизмы анализа, которыми владел, наверное, в совершенстве. Проанализировав, что с ними произошло, точнее, что произошло с его женой, он пришёл к выводу, что это было неизбежно. Действительно, всю их совместную жизнь они вместе боролись с обстоятельствами, стремились к чему-то, рисковали, терпели лишения, теряли и находили, падали и вставали, спасались от преследователей. Пройти через это помогало то, что они чувствовали себя и на самом деле были командой, в которой не было места предательству. Любовь?… Да! – она, наверное, тоже была, но… ничто на земле не вечно! Затем наступили другие времена. Сытость пришла на смену умеренности, а расточительность на смену экономии. В их жизни появился и занял достойное место культ дорогих вещей. Бояться стало некого, зато стало скучно и неинтересно. Скука породила тоску, а та, в свою очередь, какую-то безысходность. В этой ситуации человек обычно начинает искать чего-то нового и именно там, куда его до недавнего времени не пускали собственные принципы честности и порядочности. Вот к такому неутешительному умозаключению пришёл Михаил в результате нескольких бессонных ночей. Он не осуждал Галю, он её по-своему даже жалел. "Глупышка. Ну что же ты наделала? Ведь так всё было хорошо…". Устраивать семейных сцен он тоже не стал. Он прекрасно понимал, что это ничего не изменит в их совместной жизни. "Лошадь отвязывается только один раз!", – вспомнилось ему высказывание из одной, когда-то прочитанной им книги, посвященной отношениям между близкими людьми. Всё, на что он решился в конце концов, было решение самому завести любовницу. Не в отместку. Месть здесь ни при чём. Просто в этом случае их "вклады" в семейную жизнь уравнивались, а это, в свою очередь, уравновешивало их дальнейшую жизнь в целом. Ну не разводиться же после столько пережитого!?
В дверь осторожно постучали. Миша вздрогнул и внезапно охрипшим голосом проговорил:
– Входите, Лора. – Дверь медленно открылась. На пороге, опустив глаза в пол, стояла его домработница. В руках она держала поднос с чашкой дымящегося кофе. Миша замер в изумлении. "Шоколадница! Как будто бы она специально так оделась! Ну почему я не Лиотар? Я бы нарисовал её в чепчике и в белом фартуке и получилась бы ещё одна копия прекрасной картины. Но я, к сожалению, даже корову нарисовать не смогу. А жаль…". Он подошёл к ней, взял из её рук поднос и поставил на стол рядом с компьютером. Потом обнял за тонкую талию и нежно приподнял точёный подбородок. Лора слегка приоткрыла рот, приглашая… и они срослись губами в долгом поцелуе. Трусиков на ней не было. Это упростило доступ Михаилу к потайным местам её молодого тела. Его сразу же поразил её запах. Мелькнула мысль: "Прибалтийки пахнут иначе. Иначе, чем русские и, тем более, еврейки. Наверное, так пахнут все европейские женщины… немки…". На этом он потерял нить размышлений, потому что, опустившаяся рядом с ним на колени, Лора вобрала в себя его мужское достоинство, захлестнув Мишино сознание волной наслаждения. Через несколько мгновений он мощно "разрядился"… Ноги вдруг ослабли и он обессилено сел на стул.