– Вы этого хотели? – Спросила его домработница, облизав губы кончиком языка и опять опустив глаза в пол. – Я ничего не перепутала? – В этот момент Лора была само воплощение покорности и послушания. "Как было бы здорово, если бы Галка умела себя вести так, как эта эстонка… – Миша устало отогнал от себя мысль о жене. – Но почему мне стыдно? Почему хочется заплакать? Ведь это же не я начал всё это…". – Ему действительно было стыдно. Минуту назад он перешагнул порог, за которым окончательно терялась их с Галькой дружба – про любовь он даже не вспомнил. Именно дружба была до сегодняшнего дня тем объединяющим чувством, которое им всегда помогало и, в первую очередь, помогало сохранить семью. "Пусть идёт, как идёт. – Подвёл окончательный итог своему поступку Михаил. – Всё равно уже ничего изменить невозможно".
В середине недели из Нью-Йорка позвонил Игорь. Он недавно развёлся со своей рыбачкой, женился в третий раз и теперь его следующая избранница, Марина, ждала, сидя в Петербурге, когда муж пришлёт ей гарантийные документы для того, чтобы она могла беспрепятственно въехать в Америку. Сам Игорь сделать документы от своего имени не мог, поскольку "доходов" никогда не показывал. Нужен был гарант, и лучшей кандидатуры, чем старый друг Мишка Филонов, у Игоря не было. Вот именно за этим он и позвонил.
– Не вопрос, – сказал Миша. – На то он и друг, чтобы выручать друга. В следующий раз ты мне чем-то поможешь. Дай мне неделю, я постараюсь всё сделать… А она хорошенькая? – Он имел в виду новую жену Игоря… Миша справился за четыре дня, а через две недели к Игорю в Нью-Йорк приехала Маринка. Игорь не забыл поблагодарить друга. Во время разговора он, уловив по голосу его упадочное настроение, пригласил Мишу приехать к ним.
– Приезжай, дружище! Я тебя с Маринкой познакомлю. Сходим куда-нибудь вместе. Развеешься. А то ты какой-то "кислый".
Миша и в самом деле пребывал в подавленном настроении. Брешь в отношениях с женой становилась всё шире. Связь с эстонкой Лорой мало что изменила. Поэтому он решил воспользоваться приглашением и уже на следующий день приехал в столицу мира. Вечером они пошли в Русский Самовар, где их с радостью встретил хозяин Фима Шмейхель. Они не виделись с Михаилом более пяти лет.
– Ты изменился! – воскликнул хозяин ресторана, после бурного обмена приветствиями. – Я немного наслышан о твоих "подвигах". Говорят, что ты теперь "купец" не из бедных. Располагайся. Вот этот столик тебе нравится? – Друзья расположились недалеко от бара у стены, на которой висели всё те же старинные фотографии русских дворян, в основном военных и тех, кто сделал себе имя на поприще музыки и литературы.
Интерьер ресторана за эти годы преобразился. Появился белый рояль, за которым в этот вечер музицировал известный на всю Россию и эмигрантскую Америку Александр Журбин! Как Фиме удалось его заполучить – загадка. Миша мгновенно оживился и попросил Шмейхеля представить его композитору. Тот сразу и с удовольствием занялся своим любимым делом – знакомить "хороших людей" с "хорошими людьми". После этого Миша вернулся за стол.
– Игорёша, ты не забыл наш репертуар? Давай немного выпьем, а потом споём мою любимую "Прощайте скалистые горы…". Саша нам подыграет… – Они выпили ароматной тархуновки, немного закусили и выпили ещё по одной. На этот раз это была чесночная "оригинальная" – личное изобретение Фимы. Однако, после второй петь не стали. Показалось, что голосовые связки ещё не готовы к выступлению. Решили выпить ещё, и ещё… А только потом начали петь… Пели плохо, не попадая в мотив, но зато громко. Журбину было стыдно. Однако, народу понравилось! Миша завалил стол разнокалиберной разноцветной икрой и другими редкими деликатесами. К столу выстроилась очередь из желающих с ним выпить "за знакомство и дружбу". "Гулять так гулять!" – озвучил он план на сегодняшний вечер. Фима указывал на Михаила указательным пальцем и со знанием дела говорил посетителям:
– Именно так "отдыхали" русские купцы в начале века! Сейчас он начнёт требовать цыган и женщин… Жаль, но этого удовольствия я ему доставить не смогу.
"Гулять", как и предполагалось, закончили в третьем часу ночи. Миша на "чаевые" не скупился. Он сорил деньгами и настаивал на том, что они в его жизни абсолютно ничего на значат. "Северный Флот значит!.. Светка значит!.. А деньги – нет!". Несколько раз он порывался прямо из ресторана уехать в Североморск, но Игорь, усилившись группой официантов и Фимой, смог его "отговорить".
– Зря вы меня не отпускаете… – шмыгнул он покрасневшим носом. – Зачем вы так?… – глаза приняли мученическое выражение и налились влагой. – Ты бы знал, друг мой, Игорёша, как мне плохо… – Затуманенным взором Миша обвёл помещение ресторана. – Зачем мне это? Не для меня… – Он опрокинул стопку кинзовой, сопроводив её долькой покрытого пупырышками малосольного огурца, безнадёжно вздохнул и ещё раз, только в этот раз решительно и отчётливо сказал: – Нет! – не для меня!
На этом гулянка закончилась. Все остались довольны. Композитор и Шмейхель – в первую очередь. Из Самовара плохо соображающего Михаила отвезли в отель Сэйнт Рэгис на пятой авеню, где и сдали на руки двум огромным швейцарам. Там Миша зарезервировал номер, в котором обычно останавливаются принцы королевской крови из Саудовской Аравии и голливудские суперзвёды. На следующий день Михаил покинул Нью-Йорк.
Очень быстро опять пролетело время! Наверное, с полгода. Незаметно подкрался день "X". Ему предшествовали месяцы тоски по России и Петербургу в частности. Волны северных морей омывали Мишины ночные сновидения, в которых любовь молодости Светка манила и звала… Он просыпался, хватал пачку сигарет и выходил на улицу, чтобы покурить и посмотреть на звёзды. В последнее время Миша стал много курить даже по ночам. Вне дома, задрав глаза к небу, он пытался высмотреть Полярную звезду, но та пряталась где-то в небосводе совсем другого полушария и дразнила Михаила лишь только своим отблеском.
– "Две звезды и обе не мои. Я даже увидеть их больше не смогу, наверное, никогда", – с обидой по-детски говорил сам себе Миша. Под второй звездой он конечно же подразумевал Свету. Потом он сознавал, что обижаться ему не на кого и немного успокаивался. Света же в последние полтора года стала его навязчивой идеей, героиней сновидений и мечтой, которой по его пониманию не суждено было сбыться. Иначе сказать – несбыточной "звездой пленительного счастья"!
В этот раз он проснулся около полуночи. Хозяйка его сновидений и женщина его мечты медленно растворилась в дымке над водой и исчезла… Остался лишь её голос, шепчущий непонятное слово "Энрон". Мише, однако, это слово было хорошо знакомо. Небольшая часть денег семьи Филоновых как раз была вложена в акции компании Энрон, которая оперировала на энергетическом рынке США. В последнее время, исходя из финансовых показателей компании, её дела шли очень хорошо, если не сказать блестяще! Это подтверждал и индекс Доу Джонса, показывающий строгие положительные тенденции.
– Чертовщина! – была первая мысль. – Откуда Светка знает что-то про Энрон? Я же ей не говорил… – Потом он окончательно проснулся и сообразил, где находится и что Светы рядом быть не может… И тут его осенило. – Так ведь это послание сверху!?…
Как все "играющие", а с недавнего времени Михаила можно было смело отнести к этой категории зависимых от чего-то людей, он верил в чудеса, в приметы и в "указующие знаки", иначе – в послания "оттуда".
– Просто они посылают мне знак через Светку, зная, что она придёт ко мне сегодня во сне… эврика!..
Не надо было ему вчера так много пить водки с апельсиновым соком. Понятно, что расслабляет… Всё равно, не надо было. Надо было просто лечь спать! И с Джеком надо было посоветоваться! – ведь он ни разу не обманул Мишу за все эти годы! Наверняка и сегодня не подвёл бы. Михаил же сделал всё наоборот, напившись и забыв про булавочку. В результате, произошло то, к чему он подсознательно стремился в последнее время и что так или иначе должно было когда-нибудь произойти. Озарённый догадкой и подстёгиваемый гибельным восторгом, Миша подошёл к компьютеру. Как часто с ним бывало в прошлом в те моменты, когда он принимал жизненно важные решения, в его голове и под аккомпанемент стучащего в такт словам сердца зазвучала песня. Только в этот раз это была известная и очень любимая Михаилом песня в исполнении Олега Ануфриева:
– Вечный покой сердце вряд ли обрадует. – Немного дрожащей рукой Миша нажал клавишу "Пуск" и перевёл изображение на монитор…
– Вечный покой для седых пирамид. – Он убедился, что акции Энрона по – прежнему идут наверх…
– А для звезды, что сорвалась и падает, – "Ну что – надо решаться…"
– Есть только миг, ослепительный миг! – Нажатием клавиши Михаил перевёл на свой личный биржевой счёт из Швейцарии все имеющиеся в распоряжении деньги в сумме более восемнадцати миллионов долларов и приготовился дать распоряжение на покупку акций Энрона.
В этот момент, почувствовав неладное, в "компьютерную" комнату влетела Галина. Она только недавно "вернулась из кино", где, якобы, посмотрела уже дважды смотренный до этого фильм с Робертом Де Ниро. Сразу сообразив, что хочет сделать "этот гад", ей и до этого не раз удавалось остановить мужа от неадекватных решений "по пьяне", она попыталась выключить компьютер, но Михаил силой оттащил её от стола и вытолкал из комнаты, захлопнув дверь.
– Сволочь! – ломилась в "компьютерную" Галя, стуча в дверь кулаками и коленями. – Открой дверь… Не смей этого делать, скотина…
– Бесись сколько хочешь. Я уже всё решил. Завтра ты проснёшься в два раза богаче… Вот увидишь. Сможешь… – он не хотел этого говорить, он запретил себе когда-либо опускаться до этого, но противные слова сами соскочили у него с языка: – … купить своему молоденькому бычку новые штанишки. – Вопли за дверью мгновенно прекратились. Было слышно только шумное дыхание поверженной супруги. С этого момента она была разжалована своим мужем из адмиральши прямиком и безвозвратно в обычного палубного матроса… Она это поняла, приняв безоговорочно и не ропща. Громко всхлипнув и шмыгнув вдруг "промокшим" носом, она ушла к себе в спальню, где, свернувшись калачиком, даже не попыталась заснуть. Позднее раскаяние ей этой шанса не предоставило.
Услышав удаляющиеся по направлению к спальне шаги супруги, Миша вернулся к компьютеру, промурлыкал что-то про "…ослепительный миг" и, больше не раздумывая, нажал клавишу "Покупаю". Мгновением позже он стал обладателем солидного пакета акций компании Энрон.
20
– Только не говори мне, что это был Энрон! – Галя стояла у кровати Михаила и трясла его за все доступные части тела. – Всё, что угодно, только не этот грёбаный Энрон. Ми-иша… просыпайся.
– Ну, Энрон, Энрон, а что случилось? – Михаил попытался перевернуться на другой бок. Галя перестала трясти мужа. В глазах у неё помутнело, голова закружилась с необычной скоростью и в следующий момент она грохнулась на полированный паркет спальни. Когда она очнулась, Миша стоял неподалёку и с видом сильно побитой собаки пытался подобрать какие-то оправдывающие его слова. Лора сидела рядом на полу и прикладывала к сильно стукнувшейся об паркет голове хозяйки холодный компресс. Говорить, на самом деле, им было абсолютно не о чем.
Компания Энрон в реальности переживала тяжёлые времена. Доходы падали на фоне растущей конкуренции. Ещё немного, и нечем будет платить зарплату работникам. О дивидентах вообще не могло быть и речи. В этой критической ситуации руководство компании пошло на обыкновенный обман с подлогом и подделкой финансовых документов. Они исказили данные за последний год, а затем организовали ряд достаточно эффективных рекламных трюков, "отмыв" до бела лицо Энрона. В числе этих трюков был искажённый график роста стоимости акций и манипуляции с индексом Доу Джонса. У них получилось! Они избежали краха, неплохо продав в последний момент почти все выпущенные ценные бумаги, которые на самом деле ничего не стоили. Руководство компании с несколькими миллиардами, фактически украденными у акционеров, покинули пределы США за несколько часов до того, как Энрон объявил себя банкротом. Они с комфортом обосновались в Бразилии, которая, как известно, финансовых преступников в США не выдаёт. Одним из нескольких тысяч обворованных акционеров были Михаил Филонов с женой.
Происшедшее толкнуло Мишу на целый ряд поступков. Став жертвой мошенников и обстоятельств, он решил впервые в жизни обратиться к Богу и немедленно стал православным христианином, как и должно было давно сделать потомку российских моряков. Одновременно он постарался найти своего куратора в прошлом и спасителя Валерия Павловича, чтобы "прощупать" через него возможность вернуться в Россию. Очень скоро Валера позвонил.
– Ну, привет! – Горе еврейского народа. Ты хотел со мной переговорить? – Особого восторга в голосе Валеры Миша не услышал, но сам факт того, что он позвонил, Михаила очень обрадовал. – Слышал, что собираешься вернуться. Это действительно так? – Валера говорил отрывистыми фразами, стараясь не терять время на эмоции и мелочи.
– Если бы это было возможно, я бы вернулся хоть завтра. – Отвечал ему Миша. – Не моя это страна. В Питер хочу… ну и против Москвы тоже не возражаю. Но лучше всего в Североморск, конечно. Там моя душа… Там я может быть найду… – в трубке раздался глубокий вздох.
– Насчёт Москвы я очень сомневаюсь, не надо раздражать людей лишний раз… а вот в Питер, наверное, ты вернуться сможешь. Североморск, я думаю, тоже не вопрос. Я чувствую, что ты опять по своей зазнобе Светке заскучал. Надо же, прошло столько лет, а ты её забыть так и не можешь. Мне всегда казалось, что ты бабник, Мишка, а ты… – В голосе Валеры было что-то похожее на подшучивание старого приятеля и одновременно ещё что-то. Как будто он в чём-то сомневался. Это не ускользнуло от внимания Михаила.
– Какие условия мне надо будет выполнить для того, чтобы я смог уехать отсюда хотя бы через месяц?… Я больше не могу… – На другом конце "провода" возникла пауза. Валерий Павлович что-то прикидывал. Потом линия опять ожила и он ответил:
– Товарищи, назовём их так… Так вот они хотят убедиться, что ты осознал свою неправоту по некоторым вопросам и вернул кое-какие ценности, которые ты "ошибочно" считаешь своими. После этого они готовы с тобой разговаривать о твоём возможном возвращении. – Чувствовалось, что Валера к разговору подготовился основательно. Хорошо изучив Михаила за годы знакомства, он был уверен, что именно о возвращении на Родину пойдёт речь при их первом разговоре за последние пять лет. Он угадал.
– Что конкретно они от меня хотят? – Не теряя нить разговора, тут же спросил Миша.
– Ты, вижу, давно не занимался анализом. Если бы ты проанализировал своё сегодняшнее положение, то понял, что этим людям ничего, кроме денег, не надо… А денег, как всем известно, у тебя больше нет. Тогда что?
– Тогда что? – Случайно передразнил Валеру его бывший подопечный. – Извини, я не специально, – тут же исправил свой промах Михаил. Я пока просто не понял, что ты имеешь в виду.
– Я имею в виду… нет, – давай не так. Тебе ничего не говорит имя Гвидо Рени? Мне кажется, ты с этим типом знаком лично. – Валерий Павлович взял тайм-аут, давая собеседнику время на размышление. Михаил, которого упоминание о картине застало врасплох, действительно в нём нуждался.
– Что они хотят сделать с кар… с этой вещью? – Охрипшим голосом поинтересовался он. Он понимал, что по телефону открыто говорить о живописном шедевре эпохи раннего Барокко не стоит. – Продать её не так просто. Ты, наверное, догадываешься сколько этот шедевр стоит? А вывезти из страны официально – дело вообще невозможное.
– А никто и не говорит, что её надо продавать. И официальный запрос никто не собирается делать. Её надо привезти в Москву личным порядком, чтобы об этом никто не узнал и не догадался. На всё про всё у тебя неделя. До Нового Года она должна быть здесь! Надеюсь, ты меня понял. Как только я получу Гвидо, мы обсудим детали твоего возвращения. Одна просьба – постарайся доставить шедевр любой компанией, только не Аэрофлотом. На это есть свои причины. Как только возьмёшь билет, дай мне знать по телефону. – Валерий Павлович продиктовал номер и повесил трубку.
"Неделя… Одна неделя. Значит завтра надо ехать в Вашингтон и забрать картину из хранилища. Потом взять билет… Кстати, а кто повезёт картину. Это ведь не каждому поручишь. Попросить Фиму? А кто мне Фима и кто я ему? "Хороший человек?" – Наверное… Если Галька узнает, она вообще с ума сойдёт. Надо с этим поаккуратнее. Так кто же всё-таки повезёт?… Кроме Игоря другой кандидатуры я не вижу"… Поездка в Вашингтон получилась неудачной. Хранилище закрылось на рождественские праздники. В этой ситуации кое-что пришлось поменять: "Откроется только двадцать восьмого. Надо на три дня в Вашингтоне задерживаться. В этом случае билет, самое позднее, надо брать на двадцать девятое декабря. Игорю позвоню по дороге из Вашингтона в Нью-Йорк. Пусть узнает о моей просьбе в самый последний момент. Тогда у него не будет шанса внезапно "заболеть" и отказаться. Это раз. А, во-вторых, у него просто не будет возможности кому-нибудь рассказать о картине и самому себя тем самым подвергнуть смертельной опасности". Составив в голове подробный план действий, Миша вернулся в Майями.
Через три дня с произведением искусства в багажнике и в отличном настроении Михаил выехал из Вашингтона. По дороге он набрал номер телефона Игоря.
До отъезда в Мексику оставалось три дня. Сразу же после Нового Года Игорь с женой и близкими друзьями собирался на Ривьера Майя, чтобы там отдохнуть и погреться в хорошем отеле на берегу Карибского моря. Чемоданы были собраны, маршруты экскурсий составлены, оставалось только отпраздновать Новый год и… Неожиданно зазвонил телефон. Игорь посмотрел на часы. Было восемь тридцать утра. "Интересно, кто это может быть в такую рань?". В трубке, предварительно булькнув, прозвучал знакомый голос старого друга. Игорь обрадовался.
– Мишка! Привет, дружище. Хорошо, что ты позвонил. Давай, приезжай к нам тридцатого. Отпразднуем Новый год вместе. Как там Галка? Имя на Дафну или Джозефину больше пока не меняла? Как поменяет… – Миша перебил друга.
– Ты, насколько мне представляется, до Нового Года никуда не собираешься. Я прав? – Миша замолчал в ожидании ответа. Ответ был сверхважным моментом их разговора. Игорь не стал выяснять причину, заставившую друга расспрашивать его о намерениях на ближайшие три дня. Он просто ответил:
– Нее, до Нового Года ты меня даже к бабам не вытащишь. Я уже настроился отдыхать. Завтра в баньку, а там уже и Новый Год!
– Придётся баньку отменить. Есть очень серьёзное дело и отложить его не получится… Надо до Нового Года смотаться в одно место. Успеешь вернуться…
– А если не успею… Мне, мало того, что Новый Год с друзьями отпраздновать надо, так мне же первого января еще и в Мексику лететь. Я и в самом деле очень конкретно просто не успею…