- Отставить разговорчики!.. Продолжим… Моя фамилия - Зуев. Сержант Зуев. Обращаться ко мне следует - "товарищ сержант". Подходите строевым шагом, прикладываете руку к головному убору и докладываете: "товарищ сержант, разрешите обратиться, курсант такой-то…" Получая ответ, опять отдаете честь и быстро удаляетесь. "Быстро" - потому что я ненавижу, когда ко мне обращаются с чем бы то ни было… Я - сержант первого взвода, всего в роте будет шесть взводов, в каждом по четыре отделения. У каждого отделения будет свой сержант. Перво-наперво вы должны запомнить фамилии и звания своих командиров, номер части, роты и отделения. Таким твердолобым баранам, как вы, это будет сложно, но вы постарайтесь, иначе мне, и прочим сержантам придется вам в этом помочь. Второе: ни о чем увиденном или услышанном на территории дивизии вы не должны писать в письмах. Для родных и друзей вы служите во внутренних войсках и занимаетесь обычными общевойсковыми задачами. Если я хоть раз узнаю о том, что какая-то "медная голова" хвастается в письме, что служит в дивизии особого назначения, я заставлю его написать ровно сто таких писем и съесть их, запивая компотом. А компот у нас… Впрочем, попробуете сами… Увольнений за территорию дивизии у нас нет. В исключительных случаях, когда кому-то из вас удивительно повезет - а это невозможно - увольнения будут выдаваться на два часа, для того, чтобы успеть добежать до дивизионного или полкового магазина… Но, как я уже говорил, это маловероятно. Отпусков у нас, как таковых, нет. Чтобы получить отпуск, вам надо, как минимум, лечь грудью на амбразуру вражеского дзота. Но в этом случае отпуск вам не понадобится. Это все я говорю вам для того, чтобы вы выкинули из своих голов мысли о какой бы то ни было "расслабухе" в течение этих двух лет. У вас, конечно, будет и личное время. Примерно дважды в день, по полчаса. Но заверяю вас: оно пойдет исключительно на то, чтобы закрепить навыки, полученные в часы служебной подготовки. Двадцать три часа в сутки вы будете учиться стрелять, как ковбои, и бегать, как ковбойские лошади, а этот один, оставшийся от суток час, вы будете мечтать о том, чтобы вас кто-нибудь пристрелил из милосердия. Это ваши перспективы. Чтобы не травмировать вашу психику, я не рассказал и сотой доли того, что с вами будет происходить в этой роте. Об этом вы узнаете позже, на своей шкуре… Но у вас есть и другой шанс. В течение этих двух недель вы можете подать рапорт о переводе вас рядовыми в полк. Там ненамного легче, но все же легче. Самые проницательные, быстро соображающие что к чему могут сделать это прямо сейчас. С менее проницательными я буду работать ближайшие полгода… Кто хочет избежать подобной участи - шаг вперед!
Рота напряженно молчала. Сержант обвел глазами строй и криво усмехнулся:
- Не верите… А зря… Я предупреждал вас честно… Я довел до вас основные пункты, которые вам предстоит знать на сегодняшний день. Остальное вы узнаете в течение ближайшего времени. Сейчас вам дается десять минут на туалет и ровно через десять минут вы должны стоять в полной готовности на этом самом месте для выхода в столовую. После завтрака состоится распределение по взводам. Разойдись!
Полковая столовая занимала двухэтажное здание на другом конце полкового плаца. Из распахнутых дверей на новобранцев пахнуло странной смесью хлорки, мыла и кислых щей.
Усевшись на длинную, деревянную скамью, Туманов заглянул в стоящий на столе котел и поморщился: завтрак состоял из неаппетитной, зеленовато- сухой гороховой каши, которую он не переносил с детства. Размазав малюсенький кусочек масла по толстому ломтю хлеба, он размешал сахар в алюминиевой кружке с чаем и вздохнув, принялся за нехитрую трапезу. Большинство новобранцев, еще не успевших забыть вкус домашней пищи, так же отодвигали от себя тарелки, ограничиваясь чаем и хлебом. Зуев с ироничной улыбкой наблюдал за их недовольными лицами.
- Р-рота! - скомандовал он. - Закончить прием пищи! Встать! На выход шагом марш! Построение на плацу.
Дождался, пока бестолково суетясь, солдаты образуют некое подобие колонны, и скомандовал:
- Шагом… марш! Раз-два, левой! Раз-два, левой! Раз-два, левой' Песню… запе-вай!..
Рота "застенчиво" молчала.
- Стой! Разойдись! На исходную, бегом… марш! Стройся! Равняйсь! Смирно! Шагом… марш! Раз-два, левой! Песню… запе-вай!
И вновь не нашлось смельчаков продемонстрировать свои вокальные данные.
- Стой! Разойдись! На исходную бегом марш! Стройся! Равняйсь! Смирно! Когда я говорю "запевай!" это значит, что я должен услышать от вас некое подобие "песни, довольных своей жизнью солдат". Я не требую от вас арии, но какой-то звук от этой колонны шагающих "валенков" исходить должен… Кто хорошо поет?
- Утесов, - не удержался от старой шутки Туманов.
Но Зуев попался на приманку. Подозрительно покосившись в сторону Туманова, он скомандовал:
- Р-рота! Шагом… марш! Раз-два, левой! Утесов, запевай!..
Рота грянула смехом так, что стекла в ближайших казармах жалобно задребезжали.
- Стой! Разойдись!.. Туманов, ко мне! Слушай, ты… сгусток энергии!.. Впрочем, ладно, мы вернемся к этому позже… Рота, стройся! В казарму, бегом, марш!.. Построение у поста дневального через пять минут!
Не успели солдаты изобразить подобие строя, как двери комнаты офицеров распахнулись и перед солдатами встали семь крепких, высоких офицеров в серо- зеленой форме.
- Рота, равняйсь! Смирно! - скомандовал Зуев и сделав три строевых шага к усатому капитану, вскинул руку к пилотке:
- Товарищ капитан! Четвертая учебная рота построена для утренней поверки.
- Вольно, - разрешил капитан. - Здравия желаю, товарищи курсанты!
- Здравствуйте, - вразнобой поздоровались новобранцы. - Добрый день…
Капитан с трудом сдержал улыбку.
- Я поздравляю вас со вступлением в ряды нашей славной, орденоносной дивизии! -
- Спасибо, - вежливо ответила рота.
Туманов заметил, что щека у Зуева задергалась, словно от нервного тика.
- Моя фамилия Краснодеревцев, - сказал капитан. - Я командир роты, в которой вы будете проходить курсы подготовки сержантского состава. Сразу хочу заверить вас, с замиранием сердца ожидающих расписанной прессой "ужасов дедовщины" - этого "зверя" у нас нет… У нас есть куда более страшный зверь - "уставщина". Что это такое, вы поймете чуть позже. Но, во всяком случае, стирать чьи-либо портянки вам не грозит. У вас попросту не будет ни сил, ни времени заниматься подобными вещами. Правила у нас строгие. Хотите прижиться - забудьте о существовании иного мира, нежели военный. Мы не садисты, и не испытываем наслаждение от того, что доставляем вам боль и лишения, но мы будем это делать, для того, чтобы воспитать из вас первоклассных бойцов… В первую очередь - бойцов, во вторую - солдат. С этого дня, каждый из вас - совершенная, боевая единица. Через полгода вы должны стать вдвое лучше любого солдата полка, потому как вы готовитесь для того, чтобы командовать ими, распоряжаться их жизнью и здоровьем. Чтобы достичь этого, вам придется заниматься вдвое больше ваших товарищей, направленных в роты. Вот такую задачу нам с вами и предстоит выполнить. Как показывает практика, добрая треть из вас "отсеется" и будет направлена в роты еще до того, как завершится курс подготовки. Как вы узнаете в дальнейшем, нашей дивизии приходится выполнять боевые задачи особого назначения. Многие солдаты не выдерживают, срываются, сходят с ума, калечатся и даже погибают. Каждая поблажка, которую мы вам дадим - первый шаг к вашей гибели. Поэтому поблажек не ждите… Теперь приступим к распределению. Первый взвод. Командир взвода - старший лейтенант Пензин. Замкомвзвода - сержант Зуев. Командир первого отделения - сержант Сибирцев… Кого сейчас назову по фамилии, должен громко ответить - "я!" и сделать шаг вперед…
- Товарищ капитан, разрешите обратиться, - неожиданно прервал его Зуев.
Краснодеревцев с удивлением посмотрел на него, но все же кивнул:
- Обращайтесь.
Зуев подошел к капитану и что-то быстро и тихо заговорил. Капитан почесал кончик носа папкой с поименным списком, и что-то уточнил. Зуев заговорил еще быстрее и убеждающе. Отчеркнув что-то в списке ногтем, капитан сдвинул фуражку на затылок и продолжил:
- Итак, первый взвод, первое отделение… Курсант Туманов.
- Я, - сказал Андрей и сделал шаг вперед.
Сержант улыбнулся ему нежно и многообещающе…
- Взвод, стой! - скомандовал Зуев, и раскрасневшиеся, с трудом переводящие дух солдаты остановились посреди заснеженного поля.
- Сибирцев! - казалось, что Зуев не участвовал в этом пробеге вовсе - так он был энергичен и бодр. - Зарядку со взводом проведешь ты. Постарайся уложиться в пятнадцать минут… Туманов, за мной бегом марш!
Андрей смахнул грубой рукавицей пот со лба и бросился догонять устремившегося в глубь леса Зуева.
Территория дивизии была огромна. Фактически это был целый город с магазинами, клубами, конюшнями, свинарниками, ангарами для техники и прочим. На ее территории вполне можно было проводить учения, пользуясь раскинувшимися здесь лесами и полями. Мощь дивизии поражала воображение. К каждому полку были прикреплены бронетранспортеры, вертолеты, грузовики, а в оружейных комнатах рот стояло на стеллажах все мыслимое оружие, начиная от штык-ножа и кончая огнеметами и гранатометами. Иногда Туманов с ужасом думал, что будет, если дивизия применит свою устрашающую мощь в полную силу. Но слухи, тщательно скрываемые и подавляемые находившимися в каждом полку особыми отделами, и все же доходившие до ушей солдат, несли совсем не радостные вести. В "горячих точках", рожденных набирающей силу "перестройкой", в которые, время от времени, бросали то один, то другой полк дивизии, приказами "сверху" запрещали применение максимально эффективных методов и средств. В результате, войска служили "Поглотителями энергии вспышек массового психоза", принимая на себя основные, наиболее жестокие удары ненависти, и в большинстве своем, не отвечая на них…
В дивизионном "доме офицеров", на плацу перед которым Туманов месяц назад принимал присягу, уже все чаще стали появляться на застланных красным сукном тумбах, закрытые гробы с солдатами и офицерами, погибшими при исполнении не вполне понятных приказов. К участию в боевых действиях готовились все полки. Разложение, коснувшееся России, все больше давало о себе знать вспыхивающими то здесь, то там на карте страны сигналами беды. И беда все увеличивалась, день ото дня, пожирая страну, словно раковая опухоль. Политическая подготовка и строевые занятия были сокращены до предела, вместо них без конца преподавали рукопашный бой, стрельбу и тактику боевых действий. За два с половиной месяца "армейских будней", Туманов успел сбросить добрых пять килограммов веса и с завистью смотрел в спину легко бегущего впереди сержанта. Сухой, долговязый Зуев казался семижильным. Действуя по старому, армейскому принципу: "делай как я", он умудрялся за день так загонять свой взвод, что ночью солдаты просыпались с криком от боли в сведенных судорогой мышцах. Здоровяк Сеня Павлов, сосед Туманова по казарме, уже не выдержал бесконечных кроссов и перевелся в полк, отказавшись от участия в гонке выживания за звание сержанта. Несмотря на недюжинную силу, помогающую ему в изучении рукопашного боя, его комплекция играла очень плохую роль на полосе препятствий и во время многокилометровых кроссов. А сколько курсантов уже выбыло из-за неудач в стрельбах и рукопашном бою!.. Рота стала меньше на четверть и это было только начало.
- Стой! - скомандовал Зуев, и задумавшийся Туманов едва не сбил его с ног, с разбегу налетев на сержанта.
- Упор лежа… принять! Двадцать отжиманий!
Упав в глубокий снег, Туманов грудью пробил корку наста и приступил к упражнению. Зуев присел рядом на корточки.
- Не халтурь! Руки разгибай до конца. Пять, шесть… Ниже, ниже… Восемь, девять… Послушай, Туманов, ты вроде не глупый мужик. Молчал бы почаще - цены тебе на было. Это про тебя сказано: "язык твой - враг твой". Ротный тобой доволен, Пензин иначе как "рейнджером" и не зовет… Что тебе спокойно не живется? Умный? Был бы умный, работал бы себе на пользу, а не во вред… Ты зачем сержанту Комову набил сегодня ночью в туалете морду?!
- Никак нет, товарищ сержант, - глухо ответил Туманов, продолжая отжиматься. - До вас дошли неверные слухи. Внеуставные отношения строго запрещены…
- Это я знаю, - кивнул Зуев. - Запрещены… Хорошо, хоть догадались по лицу друг другу не бить, синяков не оставлять… Но тело у него, как у "тигры полосатой"… В чем дело?
- Не могу знать, товарищ сержант… Внеуставные отношения строго запрещены… Двадцать.
- Ты продолжай, продолжай, - пресек его попытку подняться сержант. - Еще двадцать отжиманий… Хочешь, я расскажу тебе, как было дело? Ты зашел вечером в туалет, а Комов назвал тебя "блокадником"… Ну, было у сержанта плохое настроение, ну, недолюбливают киевцы петербуржцев… Но бить-то сержанта зачем? Плохой пример. То, что он - дурак, его личное дело. Это он сам себя оскорбил, перед солдатом унизив собственной глупостью… Что-то с тобой не так… Ты не слабонервный, и ты не похож на прочих питерцев, прошедших через мои руки… Мне кажется, что что то ты в себе носишь?.. В чем дело, а?
- Двадцать! - хрипло выдохнул взмокший Туманов. - Да ты продолжай, продолжай, - махнул рукой Зуев. - Вот приглядываюсь я к тебе, Туманов, и никак не пойму, что с тобой не так… С ребятами ты дружить умеешь, гнилости в тебе нет, умеешь добиваться своего, упрямый, как… стадо баранов. Обладаешь хорошими организаторскими способностями… Так что же меня в тебе смущает? Я ведь за свою службу стольких солдат повидал!.. Экспертом впору быть. Что-то мне в тебе очень не нравится… Есть какой-то странный "привкус". В чем дело, а, Туманов?
Андрей попытался разогнуть непослушные руки, но не смог и рухнул лицом в снег. Сержант задумчиво посмотрел на него и вздохнул:
- Такое ощущение, что не хочешь говорить… Н-нда… Ладно. Но если еще раз повторится хоть что-нибудь подобное "ночному эпизоду" - берегись… Встать, за мной бегом… марш!
- Товарищ сержант, - Туманов с трудом перевернулся на спину, выгадывая короткие мгновения отдыха, - а я слышал, что вы наутро сержанту Комову "неуставные взаимоотношения" устроили… А ведь мы на вас смотрим, учимся… Нехорошо…
Зуев с удивлением посмотрел на развалившегося на снегу Туманова и едва заметно улыбнулся краешком рта:
- Надо же - заметил-таки… Запомни, Туманов: вожак в стае должен быть один. Никого из своей "стаи" никогда не отдавай на растерзание другому. Надо загрызть - загрызи сам, но другим это делать не позволяй. Хорошо это запомни - когда станешь сержантом, пригодится… но мне кажется, что ты им не станешь. Не выдержись. Я сделаю для этого все возможное… Отставить разговорчики! Встать! Бегом… Марш!
- Взвод, встать! Товарищ старший лейтенант, первый взвод для проведения занятий по политической подготовке…
- Хорошо, Зуев, садитесь, - Пензин чем-то расстроен. Бросив полевой планшет на стол, отошел к окну, и заложив руки за спину, замер, глядя на летящий за окном снег. Взвод выжидательно молчал.
- Большая часть полка улетает сегодня в командировку, - сказал наконец старлей. - Сейчас готовятся к вылету.
- А мы опять здесь застряли?! - Не удержался Зуев. - Каждый раз так!
- А что делать? У нас еще солдаты не подготовлены, - сказал Пензин. - Едва присягу приняли…
- Сколько просил - переведите меня в полк…
- Отставить разговорчики! Я тоже просил… Значит, здесь мы нужнее, - старлей сказал это так, что сразу стало ясно, как ненавистна ему эта фраза, видимо, уже не раз слышанная им от начальства в ответ на просьбы о переводе.
Туманов знал, что недавно Пензину исполнилось двадцать семь лет. Широкоплечий, очень крепкий и мускулистый, офицер был по-мальчишески горяч. Туманов слышал и то, что отец Пензина был знаменитым ученым, профессором в каком-то престижном институте Москвы, что лейтенант жил в четырехкомнатной квартире в самом центре города, был холост и отказался от блестящей научной карьеры, которую обещал ему отец. Это был прирожденный офицер, знающий об этом. Ходили слухи, что лейтенанта удерживали в учебной части по настоятельной просьбе отца, в свое время оказавшего какую-то услугу командиру полка. Говорили также, что по этому поводу у старлея получился очень неприятный разговор с отцом. Во всяком случае вот уже месяц, как Пензин ночевал в роте, по собственной инициативе подменяя дежуривших офицеров.
- Тема сегодняшнего занятия: "демократия и армия", - вернулся к столу старлей. - Мне хотелось бы, что б вы сами высказали свое мнение по этому вопросу. Рассказали, как вы представляете влияние демократии на нашу, армейскую жизнь… Курсант Скворцов.
- Я.
- Как вы представляете себе демократические "веяния" в армии?
Скворцов беспомощно оглянулся на товарищей. Те обескураженно молчали.
- Может быть… Если в часы досуга, появилась идея создать… скажем, оркестр… Или какая-нибудь замена профсоюза, занимающаяся вопросами контроля… за питанием…
- Понятно. Садись. Туманов.
- Я.
- Твоя версия?
- Херня все это, товарищ старший…
- Туманов!..
- Я! Головка от… пульверизатора! Что это за выражение?! - но лейтенант не скрывал, что доволен ответом. - Разверните свою мысль… В приличных выражениях.
- Единственно приемлемая форма правления в армии - единовластие, - уверенно заявил Туманов. - Приказ отдает один, остальные этот приказ выполняют. Если начать обсуждать приказ, можно провалить поставленную задачу.
- И полбеды, если эта задача технического характера, - подхватил Пензин. - А если боевая? Можно и головы лишится. Полагаю, что на этом мы и закончим обсуждение данной темы. Садись, Туманов. Оставшееся время мы посвятим тактике и стратегии. Сейчас я поставлю перед вами несколько задач, на которых наиболее часто солдаты совершают ошибки. Вам дан приказ: блокировать часть границы дивизии. Как вам известно, территория дивизии окружена каменной стеной высотой в два с половиной метра, - подойдя к висевшей на стене доске, Пензин мелом, схематично, изобразил стену, проходящую рядом с ней дорогу, деревья, кусты, а с другой стороны стены поставил жирный вопросительный знак. - В каком месте и как вы изберете позицию для обороны объекта? Вношу коррективы: противник вооружен автоматическим оружием, вертолеты и бронетехника отсутствуют… Каковы версии? Петров?
- На удалении десяти метров от стены, чтобы иметь обзор вверенного мне участка, я вырою окоп, возведу бруствер и займу позицию.
- Кто еще придерживается такого же мнения?.. Киселев?