"Никем", - хотел ответить Игорь и вдруг осекся, подумав, что ответ будет слишком точным.
Когда их, наконец, позвали в дом, синяя ночь, сгущаясь, уже скрыла сад и море; только огни отелей мерцали во мраке по всей длине побережья. Машины разъехались, во дворе остался один Кадиллак, на котором Вадик привез Игоря из аэропорта.
Георгий Максимович сидел возле бассейна в халате, распахнутом на груди. По его босым ногам стекали струйки воды. Рядом полулежал в шезлонге темноволосый кудрявый человек, тоже в халате и в сандалиях. Вблизи Игорь понял, почему лицо кудрявого кажется ему знакомым. Он выглядел старше и некрасивей, чем по телевизору, но спутать было нельзя - это был известный политик, депутат, лидер какой-то партии. Его выпуклые холодные глаза равнодушно скользили с предмета на предмет. Глаза Георгия блестели.
- Ну вот, уже получше выглядишь… Это вы стреляли в парке? Будем надеяться, соседи не заявят в полицию.
Стол у бассейна был сервирован как в ресторане. На круглом блюде, на подушке крошеного льда, источая острый запах моря, мерцали перламутром крупные шершавые раковины. На горлышке обернутой полотенцем бутылки, покоившейся в серебряном ведре, виднелась красная полоска сургуча. Прижатый пепельницей листок бумаги, мелко исписанный цифрами и буквами, почему-то привлекал к себе взгляд - Игорь сразу понял, что это номера банковских счетов. Заметив, куда он смотрит, Георгий Максимович сложил листок и убрал в чехол нетбука, подмигнул.
- Ты знаешь сказку про Алису в стране чудес? Лучше представь, что тебе всё это снится.
Игорь почувствовал, как рассеянный взгляд кудрявого человека наткнулся на его лицо и остановился.
- Породистый, - произнес тот без всякого выражения. - Припиши его к своим активам.
Усмехнувшись, Георгий поднял бокал.
- Выпьем за вещи, которые украшают жизнь.
Игорь видел, как мальчишки - отряд Геры - повинуясь едва слышному приказу, быстро разделись догола и попрыгали в бассейн. А Георгий Максимович взял изогнутый нож и начал с усилием раздвигать створки раковины.
- Нам нужен хлеб, промолвил Морж, и зелень на гарнир, а также уксус и лимон, и непременно сыр. И если вы не против, то начнем наш скромный пир…
- Открой-ка рот, - обратился он к Игорю. - Вот так, умница. И глоток вина. Вкусно?
Студенистый, пахнущий сырой рыбой комок слизи скользнул в горло. Игорь с трудом заставил себя проглотить устрицу, но зачем-то кивнул.
- Да…
Георгий Максимович открыл ещё одну раковину, выжал лимон, взял за подбородок Геру.
- А теперь запей…
Представитель молодежного отделения партии мотнул головой.
- Я не пью спиртного.
- Это не спиртное. Это благодатный дар богов, в нем искры вечности. Давай-ка, за здоровье Владимира Львовича.
Гера выпил. Владимир Львович медленно встал, снял сандалии, сбросил халат и, совершенно голый, направился к бассейну.
Георгий, казалось, не замечал того, что происходит.
- Ну как, заяц? Не завербовали они тебя в свой гитлерюгенд? - спросил он Игоря.
- Мы и не вербовали, - возразил Гера. - Пожалуйста, не надо нас так называть.
Обескураженный, Игорь смотрел, как голый Владимир Львович ложится на воду, на детский резиновый круг. Георгий Максимович потрепал Геру по волосам.
- Аргоубийца Гермес, похожий на юношу видом, с первым пушком на губах - прелестнейший в юности возраст… Вот что, снимай-ка свою амуницию.
Обернувшись, он сделал кому-то знак, и Игорь только тогда увидел Галину в белом переднике, с полотенцами в руках, с совсем другим, чем прежде, угодливым и простоватым выражением лица.
- Галина Яковлевна, выдайте нашему гостю халат, а то он совсем сомлел в своем обмундировании.
- Конечно-конечно, пойдемте, - улыбнулась она и повела Геру в дом.
Мальчишки в воде играли в пятнашки, издавая резкие звонкие вопли. Владимир Львович колыхался на волнах.
- Ну, как прошел день? - спросил Георгий, подливая себе и Игорю вина. - Нашли общий язык с Вадимом? Он компанейский парень. Хотя обслуга есть обслуга. Забавно бывает наблюдать, на какие компромиссы идет их обывательское сознание…
- Потому что они всё знают про нас? - пробормотал Игорь, пытаясь поймать его рассеянный взгляд.
- Не думай об этом. Поедем купаться. Сейчас море как парное молоко.
Он отпил вина, встал, потянулся, расправляя грудь.
- Есть одно простое средство к достижению гармонии с миром, малыш. Наслаждайся тем, что дается тебе здесь и сейчас. Когда мне было восемнадцать, мои амбиции были огромны, как Сибирь. Но жизнь тоже казалась огромной, и часто хотелось сжать время, словно газ в баллоне, чтобы получить всё немедленно и сразу. Только недавно я научился пить жизнь с наслаждением, как это вино - без жадности, спокойно и благодарно…
Вернулся Гера, казавшийся хрупким и малорослым в просторном махровом халате, но сохранявший то же суровое выражение лица.
- Володя, - окликнул Георгий Максимович политика. - Поехали, окунемся в стихию вод. Я знаю место, там такая благодать - только ты, море, древние скалы и древняя земля. Может быть, ступаешь в след Юлия Цезаря…
Тот поднял вверх руку и показал средний палец. Георгий засмеялся.
- Об идах марта он тебе пророчит!
- Себе не накаркай…
- А я снайпера твоего возьму. Будем отстреливаться.
Георгий Максимович взял со стола принесенную Галиной новую бутылку вина, вручил Гере.
Игорь хотел развернуться и уйти в дом: "Поезжай с ним вдвоем, раз он тебе так понравился, этот придурок с мозгами набекрень! Пейте жизнь, наслаждайтесь гармонией с миром!"… Но вместо этого спустился вслед за Герой во двор.
Георгий открыл обе передние двери Кадиллака, сам сел за руль.
- Устраивайтесь рядом, мы поместимся…
Камни зашуршали под колесами. Они выехали за ворота и помчались вдоль побережья, мимо особняков и каменных заборов. Георгий всё прибавлял скорость.
- По этому поводу вспоминается Эпикур. Жизнь богов блаженна и изобилует всякими благами, ибо боги ничего не делают, не обременены никакими занятиями, не берут на себя никаких обязательств… Чему ты улыбаешься, заяц? Что взрослый дядька весь вечер говорит стихами?
Игорь, который и не думал улыбаться, оглянулся на Геру. Тем временем Георгий Максимович свернул с трассы на неосвещенный проселок, притормозил.
- Хочешь порулить, Игорь? Мне что-то попало в глаз. Тут всё просто. Коробка-автомат, как на моем джипе… Ты умеешь.
Игорь перебрался за руль и медленно тронулся с места. Георгий Максимович включил дальний свет - дорога серебристо и туманно легла между низкорослых деревьев, словно покрытая льдом река. Ночные насекомые вылетали из травы и разбивались о фары.
- Не напрягайся, - подбодрил Георгий. - Прибавь газа. Не бойся, тут никогда никто не ездит. - И повернулся к Гере: - А ты взгляни, что там такое… Больно моргать, соринка или мошка…
Игорь смотрел только на поблескивающую впереди дорогу, на белую в свете фар траву по обочинам, но чувствовал, что рядом в темноте происходит что-то обескураживающее и откровенное. "Жизнь богов, жизнь богов", - повторял он про себя, словно заговаривая боль.
Наконец, Георгий велел ему остановиться. Они вышли и стали спускаться к морю. В бухте, со всех сторон закрытой скалами, Георгий Максимович сбросил халат и раскинул руки.
- Ну что, нереиды мои? Вперед!
Песок холодил ступни, вода сначала показалась прохладной, но затем сделалась теплой, бархатистой и густой, как темное вино, налитое в огромный бокал. Далеко слева мерцали огни города.
Игорь сразу быстро поплыл, чтобы оставить их вдвоем. Потом лег на спину, глядя в небо, испытывая боль ревности, такую сильную, что хотелось выдохнуть и медленно погрузиться в воду, на самое дно.
Георгий Максимович вынырнул рядом, отфыркиваясь.
- За тобой не угнаться. Не надо заплывать так далеко, малыш… Мы все выпили.
- Мне всё равно, - сказал Игорь.
- А мне - нет. Давай-ка к берегу…
Они поплыли обратно. Когда ноги натолкнулись на дно, Георгий Максимович обнял его в воде, вытащил на песок и крепко обхватил сзади руками, зашептал в самое ухо, щекоча мягкой бородкой.
- Не бойся, всё будет хорошо…
Гера оказался внизу, у бедер. Его горячий язык скользнул по животу Игоря.
- Тихо. Расслабься. Погладь его.
Скованный стыдом и ревностью, Игорь пропустил минуту, когда ещё можно было оттолкнуть их. Его пальцы запутались в мокрых волосах Геры, теплых, как свалявшаяся шерсть. Потрясенный, Игорь видел, что Георгий Максимович почти совсем не пьян. Он действовал с той же пылкостью и страстью, что и утром, когда они были вдвоем. И когда, обнимая и подталкивая, он поменял их местами, Игорь всем своим существом осознал, какое незначительное место занимает в его сердце - в последнем ряду, вместе с Герой и с теми другими, о которых говорил Вадик - "постарше, лет двадцати пяти".
Это открытие причинило такую жестокую боль, что, когда всё закончилось, Игорь сразу вскочил и начал искать в темноте свою одежду, смаргивая слезы.
- Мы еще раз искупаемся, заяц, - проговорил Георгий, пытаясь удержать его. - Я весь в песке.
Игорь натянул только шорты, схватил футболку и побежал по камням наверх. Уже со скалы крикнул им:
- Купайтесь сколько хотите! Я больше не буду мешать!..
Кадиллак стоял с распахнутыми дверцами, ключи остались в замке зажигания. Он сразу завел машину и поехал. Тяжелый автомобиль недостаточно быстро набирал скорость, тогда Игорь начал давить на газ, виляя по дороге из стороны в сторону, удерживая руль одной рукой, ладонью другой вытирая слезы.
Фары встречной машины ослепили его. В панике он ещё сильнее выжал газ. Два круглых белых световых шара завертелись перед его лицом, и с силой ударили в грудь.
Очнулся он от громкого воя сирены. Навалившись на дверь, выпал из машины и, оглушенный, сел на землю. Через какое-то время его подняли, начали ощупывать, назойливо задавая один и тот же вопрос.
Он увидел бегущего по дороге Георгия Максимовича в распахнутом халате и начал приходить в себя.
- Игорь! - кричал тот, подбегая. - Черт бы тебя подрал! Дайте, я осмотрю… Что, где ты поранился?.. Здесь больно?.. Да заткните вы сигнализацию, клемму скиньте!..
Кадиллак ревел, одной фарой уткнувшись в ствол старого масличного дерева, другой освещая дорогу и роящихся над ней ночных насекомых. Вторая машина, рядом с которой стояли Вадик и Владимир Львович, была оцарапана по всему левому боку.
Игорь вдруг пришел в ужас от того, что натворил.
- Я не хотел… я испугался! - пробормотал он, дрожа. Георгий прижал его к себе.
- Ну-ну, тихо, всё обошлось… А это что? Кровь?..
Увидев, как кровь каплет на руки Георгия, на испачканный песком халат, Игорь схватился за лицо ватными пальцами и впервые в жизни ощутил приступ дурноты.
Всему последующему сообщилась призрачность сна. Его уложили на заднее сиденье. В доме, в ярко освещенном холле, Георгий Максимович сам продезинфицировал ему ссадину на подбородке и заклеил пластырем; заставил выпить несколько глотков коньяка.
- А теперь спать.
Владимир Львович вошел вслед за ними в спальню и встал у кровати, разглядывая Игоря, словно выбирая устрицу на блюде.
- Пациент скорее жив?..
Георгий взял политика за локоть и почти насильно повел к дверям.
- Всё в порядке, Володя. Извини.
Игорь стащил влажные шорты, закрыл глаза. Ему снова привиделись фары приближающейся машины, начался озноб. Он завернулся в одеяло, но дрожь не унималась. Потом пришел Георгий Максимович и сел рядом на постель.
- Ну, как ты? Я посижу с тобой, потом пойду наверх.
- Что теперь будет с этой машиной? - спросил Игорь.
- Починят, не волнуйся. Бог с ней. Главное, что ты цел. Голова не болит?
- Нет. А с кем ты пойдешь наверх? С Герой?
Георгий помолчал, потом поднялся, закурил сигарету.
- Знаешь, что я заметил? Когда лучше сидеть тихо, ты выкладываешь всё, что на уме. А когда можно что-то решить словами, ты молчишь, но вытворяешь какие-то безумные художества.
- Я тебе уже надоел? - проговорил Игорь, глядя ему в лицо. - Я хуже трахаюсь, чем он? Он тебе больше понравился, потому что младше выглядит?
Георгий Максимович сначала усмехнулся, потом нахмурился.
- Ты за кого меня принимаешь? Впрочем, поделом… Связался чёрт с младенцем.
- Я не младенец, я всё понимаю, - сказал Игорь. - Я знаю, что этот Владимир Львович с ними делает. И зачем их сюда привезли.
Георгий покачал головой.
- Давай договоримся, Игорь. Раз уж ты оказался здесь по моей глупости, запомни правило трех обезьянок. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу.
Ладонью он прикрыл Игорю глаза, потом рот.
- А если будут пытать?
- Типун тебе… Давай-ка, выпей ещё два глотка и засыпай.
После коньяка озноб отпустил, по телу разлилось усыпляющее тепло. Мысли Игоря путались, он вдруг вспомнил разговор с Герой в парке.
- А ты веришь, что космический разум истребляет ненужных людей?
- Не верю, - ответил Георгий. - Хотя ему и следовало бы кое от кого избавиться. Спи. Если будешь хорошо себя чувствовать, завтра поедем кататься на катере к островам. А через пару дней мы с тобой отправимся в Барселону и дальше по побережью. Там живописные места - скалы, виноградники… Я иногда думаю - выйду на пенсию, куплю себе ферму где-нибудь в Нормандии. Простой комфортабельный дом с черепичной крышей. Заведу собаку, лошадь… Буду писать мемуары.
- Заведи тоже меня, - пробормотал Игорь сквозь дрёму. - Я могу кормить собаку и лошадь. Или готовить еду.
- Ну нет, тебе это не подойдет. Ты будешь ещё молодой мужчина, а я превращусь в ворчливого деда, выжившего из ума. Я и сейчас уже совершаю одну глупость за другой.
- Я тоже твоя глупость?
- Конечно.
- Самая большая? - пробормотал Игорь, чувствуя, как погружается в сон.
- Ну-ну, не обольщайся, - ответил ему уже далекий голос.
Глава 3. МАКСИМ
Ласкала мать мальчишку и баюкала:
Вот вырастешь и на четверке, в пурпуре
Поедешь в город, как Мегакл, твой дяденька.
Я ж говорил: вот вырастешь и коз в горах
Пасти пойдешь, как твой отец, кожух надев.Аристофан
Радик, Добрыня и Кот ели суши, девушки - фруктовые салаты. Китти выскочила навстречу, обвила длинными руками.
- Мааакс!.. Какой ты стал мачо, такой загоревший весь… Прямо ковбой. А мы уже заждались.
Он сел к ним, заказал себе зеленый чай и пирог.
- Ну, рассказывай, как Мексика?
- Кактус жрал? Проперло?
- Как она, первая встреча с Мескалито?
Подружка Китти, Вика по прозвищу Румпель, поморгала влажными оленьими глазами.
- А Мексика это где, в Африке?
- Если я когда-нибудь женюсь, то только на тебе, - пообещал ей Андрей Добрынин, будущий владелец крупного мебельного производства.
Котов обернулся к Максиму.
- А мы же тоже с Жирным круизинг совершили, по Средиземноморью. Одиссея с Илиадой в одном термосе. Масса впечатлений. Короче, кто ищет - тот нарвется.
- Масса кала, - хмыкнул Радик Кочетков, сын хозяина сети продуктовых супермаркетов. - Встали, пожрали, выпили, задрыхли. Вечером нажрались на той же вонючей палубе или в убитом баре, поеблись с официантками, задрыхли. Как в больнице, всё по расписанию. А вокруг одна вода - топись, сколько влезет.
- Тут, что ли, другая херь?
- Тут хоть пёзды разные… И, главное, на берег выйдешь - тебя всё тащат по церквям и кладбищам, как будто мы какие-то старухи Изергиль. Могила Бродского, могила Дягилева, могила Васи Суходрищева… Венеция эта вонючая… гондолы, бля!
- Не выражайся при дамах, Жирный. Твоя проблема в том, что тебе с детства не привили никаких понятий о духовности, - проговорил Кот, разглядывая свои блестящие ногти. - Поэтому ты не умеешь наслаждаться такими простыми на первый взгляд, но, по сути, вечными явлениями, как море, звездное небо надо мной, анальный секс… Ты животное, Жирдяй, поэтому жри свой компост и не хрюкай.
- А вот это видал? - Радик поднес к лицу Котова кукиш. Тот поморщился.
- Что ты хочешь сказать этим жестом?
- Что я ебал тебя с твоей духовностью.
- Вот только не нужно выдавать желаемое за действительное.
Китти выбирала ложечкой фрукты из хрустальной вазочки и строила глазки Максиму. Белокожая брюнетка, тонкая и легкая, она была похожа на слетевшую с цветка царицу эльфов. Прошлой осенью, когда Катя только пришла работать в "Фэшн-Хаус" к Дорошевскому, Максим почти влюбился в её бескрылую хрупкость. Но отношения закончились, не успев толком начаться - какие-то поцелуи наспех, секс в машине… Потом Максим уехал в Манчестер, и она переключилась на Кота - Андрея Котова, который в их компании выступал в амплуа "самого умного". Его отчим был преуспевающим юристом, а мать занималась сделками с недвижимостью.
- Макс, ну ты хоть расскажи, как съездил? - проворковала Китти, прибавляя в обертоны голоса ещё каплю сдержанной страсти, словно ваниль в тесто для пирога. - А то сидит такой весь загадочный, молчит…
- Он проник в тайное учение Дона Хуана, - предположил Котов.
- Я просто перевариваю семейный обед, - возразил Максим, отпивая глоток чая. - А это довольно тяжелое блюдо.
- А вон девчонки идут, - внезапно вскрикнула Вика, показывая сквозь стеклянную стену ресторана на двух девушек. - Это новенькие, сейчас вас познакомим.
- А ты в теме, Макс, как Жирдяй свою вольвицу расхуячил по накурке? - вскинулся Добрынин, как всегда равнодушный к пополнению женских рядов компании - не столько из-за отсутствия интереса, сколько из-за пресыщенности этой приправой.
- Да, сука, по такой накурке за руль сел! - заржал Радик. - Еду, бля, меня распирает! А потом такой выворачиваю и правым боком вхожу в фуру, по колесу… ну меня крутануло в карусель… прикинь, стою уже на обочине, а меня прёт! Люди такие подбежали - типа, плакать надо, а я прусь как лошадь в цирке.
- Знакомьтесь, Таня и Лиза, - представила подружек Вика. - А эти веселые и симпатичные ребята - Андрей, Радик, ещё Андрей и Максим. Да садитесь, чего вы как не родные? И желания загадывайте между двух Андреев - стол-то круглый.
- Ну, какие расклады у нас? - спросил Кот, оценивающе оглядывая новеньких. - Ты прозвонил Симе, Жирный? Едем?
- А я лично тут бы ещё посидела, - заявила Вика. - Тут приятненько и вообще.
- Это, кстати, Макс Измайлов, - улыбнулась одной из новых подружек Китти. - Ты же его ещё не видела? Скажи, на папу похож?
- Да, офигенно похож.
- Всё, кроме ориентации.
- Ой, Макс, а ты уже знаешь про… ну, про Игорька? - Китти заморгала пушистыми ресницами.
- Вау, это же хит сезона! Реалити-шоу, просто сериал! Мы все припухаем по-тихому! - Вика со звоном бросила ложечку в блюдце.
- Подожди, дай я расскажу, - перебила Катя.
- Нет, дай я, я живой свидетель! Это же в кино надо было снимать! Мальчика уже фактически уволили, а Измайлов заходит в гримерку, весь такой элегантный, весь в "Армани", у нас челюсти отвисают медленно… И таким царственным жестом всех оглядывает. И полное молчание! И тут мы все понимаем, что мальчик просто сработал по-умному и пошел без разговоров за ним.