…Через день, тело забрали из морга. Отец был крещеный татарин, но мать решила, хоронить его по-мусульмански. Поэтому, полагалось омовение. Мулла попросил Михаила, подавать кувшины с тёплой водой, но ему опять стало плохо, и за дело взялся двоюродный брат.
Потом, отца завернули в специальную белую ткань и новое покрывало. Мулла, при собравшихся родственниках, прочитал молитву, и вскоре, процессия из двух автобусов поехала на кладбище.
"Как быстро всё закончилось… - отметил про себя Михаил. - Сейчас зароют, и нет человека, - ни его стремлений, ни идеалов, ни опыта. Ничего…".
Тело опустили в могилу. Мать еле стояла, сын поддерживал, обняв за плечо. Опять молитва, и яму засыпали землей…
Кончено… Прощай, батя! Михаил впервые, не стыдясь, заплакал. Было горько, обидно, очень жалко… Кто же мог подумать, что так может, неожиданно, всё произойти! Перевернуть, в одночасье, жизнь их семьи! Как дальше быть без отца? Теперь, на плечи сына, как мужчины, ложится вся ответственность за мать, за хозяйство. Теперь, - мать нужно беречь! Раньше-то, почему не берёг?! И с пьянкой нужно, раз и навсегда, завязывать!.. Но, Боже мой, как жалко батю! Жил бы еще, да жил…
3
Михаил, после случившегося, перебрался в родительский дом, ближе к безутешной матери. Бросил пить. Мать была, как натянутая пружина. Она что-то, без конца, делала и делала по хозяйству, и заставляла работать сына. Казалось, в этом напряженном труде, хотела забыться от мучительных мыслей. Зато, когда наступала ночь, громко рыдала в маленькой комнате. У сына, слёзы подкатывали к горлу, но ничем не выдавал своей "слабости".
Через несколько дней после похорон, пришел, ничего не знавший о беде, друг отца Виноградов. Михаил косил у дома траву.
- Игнатий дома?
- Умер он. Три дня, как похоронили…
- Да ты что! Как это случилось-то?!
Узнав всё, Виноградов с горечью проговорил:
- Просил же я его: не пей, Игнатий, не пей! Не начинай! И вот… Ну, ты-то, Михаил, понимаешь, что требуется? На первых порах, конечно, тяжело будет, но потом, легче. Мать береги…
А мать, через неделю после трагедии, заболела. Поднялась температура, тело трясло в лихорадке. Приезжала "Скорая"; приходил врач из поликлиники, прописал лекарства, но лучше не становилось.
- У вас, вероятно, серьёзная инфекция… - сказала доктор, придя в очередной раз. Будем стационировать в больницу. Вы ведь не против?
И мать увезли.
Оставшись один-одинешенёк, в большущем доме, Михаил впал в тревожную депрессию. А надо было, вести хозяйство: кормить целую армию кур, собирать яйца, смотреть за огородом, понемногу убирать картошку, и так далее. К этому, - сын явно, не был готов. Да еще к матери в больницу ездил. Боялся за неё… И он запил, по своей слабохарактерности.
О Зае, как-то, даже и не вспоминалось. Соседи сообщили, что она, узнав о смерти отца, тут же съехала с квартиры, найдя какого-то, как сама, полудурка. Стала сразу сожительствовать, - как говорится, по объезженному сценарию. Потом, бросила "мужа", встретив очередного идиота: чернобыльца, за которого, опять, "вышла замуж;".
"В принципе, что и предполагал, - пьяно рассуждал Михаил, сидя один в целом доме. - Пока молодая, так и будет, жить за счет своего "аппарата"…". Он с удовлетворением, ощутил, что тяга к жене, так называемая, любовь, постепенно стали стихать. Как только Зая, совсем потеряла женское достоинство, его чувство, почему-то, сразу охладело… "Да Бог с ней, дурой! Какой же я был болван! По ком страдал! Вот выйдет мать из больницы, и заживу нормальной жизнью!..".
Немного протрезвившись, сын отправился в инфекционное отделение медсанчасти, что располагалась у центрального рынка.
Деревянные корпуса медсанчасти, были построены еще до революции. Прошел через небольшие ворота и, по липовой аллее, добрался до нужного здания. Вызвал мать.
Больная была бледна, двигалась медленно, и, судя по всему, это требовало от неё значительных усилий. Старый выцветший халат скрывал, сильно похудевшую, фигуру.
- Ты что, запил? Хочешь в гроб вогнать? Как не стыдно! Вместе с отцом, замучили меня! А дома-то, что творится, представляю… - запричитала мать слабым голосом.
- Да всё нормально, мама. Как чувствуешь себя?
- Плохо… Температура не спадает, а теперь, еще хуже будет. За тебя переживать придётся… Давай-ка иди, не позорь лучше! - вдруг рассердилась она.
- Ну, извини, мне тоже не сладко… Кое-что тут принёс… - сын положил кулёк с фруктами, на скамейку.
- Не хочу я есть! Ничего в горло не лезет. Давай, уходи, уходи! За курицами там смотри… Не пей больше!
И мать ушла. Бестолковый сын поплёлся назад, к остановке.
…На следующий день, проснулся от того, что кто-то, на кухне, бренчал посудой. Оказалось, что это Вовка Волков, друг детства, с 13-летним сыном, вовсю хозяйничали в доме. Вовка был, на пару лет старше товарища, недавно похоронил жену и сейчас, один воспитывал мальчишку. Бухал напропалую. Иногда навещал Михаила. Вот, и в этот раз пришел. Только в отцовский дом…
- Ты как здесь оказался? - спросил полупьяный хозяин.
- Дак у тебя, не закрыто было. Мы решили пожрать, че-нибудь, сготовить. Опохмелишься?
- Разумеется! Сегодня, кстати, пенсию должны принести…
- Пенсию? Это хорошо… - Вовка незаметно, подмигнул сыну. - Мы у тебя собаку, спаниеля, хотим взять на время. Не против? А луку с кабачками, немного дашь?
- Да берите, не жалко. Только совесть имейте. Это, Вовка, всё-таки, не ваш дом! Здесь, у матери, статуэтки фарфоровые стояли. Куда делись? - Михаил, вопросительно, поглядел на Волкова.
- Мы не брали! Дверь-то была открыта. Мало ли, кто мог зайти… Ты пей, пей! А пенсия-то сколько рубликов?..
4
Неожиданно для всех, в дом вошел Юрка Волгин, собственной персоной. В последний свой приход, был на похоронах отца. Сейчас же, увидев незнакомцев, принял воинственный вид.
- Что это за мужик? Ты че, Михаил, без всего остаться хочешь? Ну-ка, отваливай отсюда, дядя, пока цел! И пацана своего, воришку, забирай!
- Да всё нормально! Мы с Мишкой, в детстве, здесь на улице бегали. Вот, я и пришел… Отец ведь, у него недавно помер… - начал оправдываться Волков.
- Без "друзей" знаю, что помер! Всё равно, не че тут ошиваться! Можно, и на улице посидеть. А ты, Михаил, не впускай больше никого!
Выйдя из дома, уселись на сложенном горбыле. Юрка достал из сумки свою неизменную водку.
- Ну что, помянем Игнатия Ивановича. Хороший был мужик. Сейчас, Михайлушка, тяжеловато будет, тащить на себе дом… Пить надо завязывать.
- Вот и я ему говорю, - вставил Вовка. - Да еще мать болеет…
- Как твоя Ленка? - сменил тему Волгин. - Зря её мучил-то… Хорошая, в принципе, девка! Можно ведь было, как-то, по-человечески. Жили, да жили бы еще.
Михаил, молчавший до этого, поднял голову.
- Ты с ней не страдал, так чего судить берёшься? Гнида она… Разводиться буду. Потаскух, в доме, не потерплю!
- Дак сам же, к тому подвёл! Ревновал, да ревновал, вот и начала изменять! Где сейчас, подходящую-то бабу найдешь?
Юрка достал вторую бутылку. Покончив с ней, выпили и водку, которую принёс Волков. Стали совсем пьяные. Волгин засобирался домой.
- В общем, держись! Если что, - звони. И не впускай никого!
Дальше Михаил, смутно помнил, что было.
Пошли с Вовкой и его сыном, зачем-то, в огород. Калитку оставили открытой. Куры, запертые во дворе, вырвались на волю, - клевать огородную зелень. Бросились их загонять, да у пьяных ничего не получалось. Хитрые, проворные птицы разбегались врассыпную. Тогда Михаил, схватив ивовый прут, спецом сделанный для загона, - догнав, со всей силы, ударил первую попавшуюся курицу. Прямо по голове. Та, от неожиданного удара, присела… Убил.
Вывалились на улицу. И опять, дворовые куры выбежали в открытую дверь.
Михаил махнул рукой. Черт с ними! Не до этого! Пенсию скоро должны принести!
Он не помнил, закрыл дом на ключ, или нет. Пошли в дом напротив, где жил до смерти отца. Пьянку продолжили во дворе, с соседями.
- Ты бы, Вовка, знал, как батю-то жалко! - ревел горькими слезами бедняга. - В морге, - его на каталке привезли, одетого уже. А на ногах новые сандалии, которые, буквально, неделю назад купил. Ведь, так и не поносил нисколько!..
В ворота, вошла соседка с улицы, тётя Валя.
- Миша, деньги-то не получил, пенсию-то? Только что, агент была, тебя спрашивала. Беги быстрей, - догоняй!
Вовка с сыном, быстро переглянулись. Михаил сорвался с места…
Женщина, разносящая пенсию, когда подбежал пьянущий клиент, сначала, не хотела давать пособие, но тот стал, горячо упрашивать, не отставая. В конце-концов, сдалась.
- Смотрите, не потеряйте! Тут 900 рублей. Лучше потом, когда протрезвеете, получите!
Михаил, кое-как, расписался и отправился назад, во двор, держа деньги веером в руке. Откуда не возьмись, подбежал какой-то мальчишка, отвлёк внимание, быстро выхватил купюры, и был таков. То, что это был сын Волкова, обворованный пенсионер, даже и не заметил. Он, как-то, и не переживал о потере. Настолько был пьян…
…Ночью, проснулся на земле, под лавочкой. Рядом на крыльце, сидел, откуда-то взявшийся, Андрюха Лосев, бухой в стельку. Выпить у него ничего не оказалось.
"Дом-то, хоть родительский закрыт?" - вспомнил Михаил и, выскочив за ворота, побежал через дорогу. Дверь была нарастапашку. В доме, недосчитался ковра со стены и хрустальной посуды, в серванте.
- У-y, сволочи! Пользуются чужим горем! Мародёры! Животные! - он вышел и, в сердцах, хлопнул дверью. Закрыл на ключ. Надо было где-то опохмеляться. Но куда пойти?
Отправился, как всегда, в трактир. Встретил там, к счастью, хороших знакомых. Налили водки и, даже, бутылку пива дали на дорогу.
С пустынного шоссе, освещенного фонарями, алкаш свернул на Потерянную. И тут, сзади, кто-то набросился на него, повалил, прижал к земле. Второй обшарил карманы. А потом, схватив за шиворот, как щенка, - бросил в грязную лужу.
Грабителей, вероятно, молодых парней, было двое.
- Да оставь, этого ханыгу! Нет у козла ничего!
- Дак хоть, бутылку пива возьмём!..
Михаил, ошарашенный, с головы до ног мокрый, остался лежать на земле. Никто его не избил, но потрясение, от ограбления, не оставляло. Еле-еле поднялся и, пошатываясь, побрёл домой…
5
- Ну, вставай, вставай! Ты че, дрыхнуть сюда, что ли, прибыл? Едем! - растолкал санитар, уснувшего было "пациента".
Как всегда, их несколько человек погрузили в "буханку" психобригады и повезли, из накопителя, на Черную гору. Всю дорогу ехали молча. Машина быстро мчалась в темноте, сотрясаясь на ухабах. В голове "узника", цепляясь одна за другую, проплывали мрачные мысли.
"Какая же я, всё-таки, свинья! Из-за меня ведь, в принципе, отец запил и, так неожиданно, нелепо погиб. А мать попала в больницу. Каково ей переживать смерть бати, пьянку сына, развал в доме! Обокрали, к тому же… Дом остался, практически, без присмотра… Но я не мог, не мог оставаться там один! Страшно, жутко после всего случившегося! Такое, блин, тяжелое состояние! Сидел, как в склепе! Ужас, непомерный ужас вынудил, бросить всё и сдаться в психушку!..".
Из приёмного покоя, Михаила опять, направили в пятое мужское отделение. Там у него, начался "отходняк", похмельные ломки. На этот раз, они были крайне тяжелыми. Валерий Александрович, молодой врач, сказал на беседе в ординаторской, что происходит это, из-за укола пролонгированного действия, который поставили здесь, когда лежал в прошлую "ходку". Опять, мучили мысли об отце, страхи, - как себя чувствует мать, страх за собственную жизнь. Ведь, с такого тяжелого похмелья можно, запросто, как батя, помереть. Вновь вернулась тоска, связанная с Ленкой, - её подлым предательством… Ставили капельницы, давали антидепрессанты, но легче не становилось. Тревога и тоска росли.
Через пару дней, после поступления в больницу, врач вновь, вызвал к себе на беседу.
- Считаю долгом сказать, что приходила тётка и сообщила, что матери вашей, в инфекционном отделении, внезапно, стало плохо… Словом, случился инфаркт… Она сейчас, в реанимации.
Во рту сына, сразу пересохло, сглотнул слюну.
- Значит, её жизнь в опасности?! Мать может умереть?!
- Нет. Что называется, откачали… Проще говоря, произошел разрыв сердца, от сильных эмоциональных переживаний, стресса. Обширный разрыв… Но ей провели интенсивную терапию, и сейчас, угроза смерти спала. Однако, - надо быть готовым ко всему.
Михаил почувствовал, как сильный жар прошел по спине. Давление поднялось!
- Вы отпустите меня к ней? Я должен, быть с матерью!
- Нет, отпустить не можем. Потому, что плохое состояние. Да и чем поможете? Там, врачи сами справятся. Думаю, что всё обойдется. Женщина еще не старая, выкарабкается. Я знавал одного мужчину, так он перенёс восемь инфарктов! И ничего!.. Словом, идите к себе, - сейчас поставят укол. Всё будет нормально, не переживайте…
Михаил еле добрёл до шконки. Лёг, закрыл лицо руками.
"А если мать умрёт?! Что тогда будет?! Останусь совсем один! О, лучше не думать об этом ужасе! Надо проситься еще, чтоб отпустили к ней! Нет, бесполезно… Здесь хуже, чем в тюрьме! Как мучает неопределённость! Если буду настаивать, на вязки замотают! Как мне плохо, - как плохо!".
Вечером, в палату зашел Серёга Смирнов.
- Че, с тобой, Михаил?
- Инфаркт у матери… Вот, сообщили… И не отпускают!
- Ах, черт! Надо же… А проситься бесполезно. Здесь же дурдом! Может, спирта выпьешь немного? У меня есть. Полегчает сразу. Не беспокойся сильно-то, - всё будет хорошо! Ну, че принести? Не бойся, не заметят. Сегодня смена классная. Ну?
- Давай, неси…
Серёга, через минуту, вернулся. Бутыль, спрятал в рукав больничной куртки. Поставили психа на шухер.
- Пей! Стресс, хоть сними!
- Налей еще! Хреново мне…
- Да, пожалуйста!
Вскоре, опустошили капроновую бутыль. Михаил ничего не говорил, погрузившись в тяжелые мысли. Помалкивал и Серёга.
- Ну ладно, пойду, что ли? Крепись. Будь мужиком.
- Давай…
Гнетущая тоска захватила целиком. К горлу, подкатывали слёзы. Михаил лежал, навзничь на шконке, не шевелясь. Сознание уловило голос медсестры, оповещавшей больных об отбое. Скоро все звуки стихли. На душе, стало еще тяжелее. В мозгу, плыли тягучие образы мёртвого отца, больной матери, ограбленного дома; его, Михаила, пьянок, заиных измен… И тогда, вновь появился ОН.
Глава 5
1
- Ну вот, ты и подошел к Черте! Жизнь, в принципе, мерзка, не правда ли?
- Не хочу, не хочу больше жить! Отец мёртв, мать на пороге смерти… Как буду без них, один, среди животных, зверей?! Без жены, без любимого дела, никому не нужный и больной? А главное, без направляющих высших идеалов, цели?
- Кто же виноват в этом? А?.. Можешь сказать?
- Судьба, наверное… Или обвинишь, ненавистного тебе, Бога?
- А не в психе ли, самом, причина? Он ведь довёл до смерти отца, до инфаркта мать; унизил и выгнал жену, разуверился в людях, их нравственности!.. Хотя, эти следствия - МОЁ порожденье!
- Я виноват?! Но что, же такого сделал?.. Сам говоришь, что я лишь игрушка в руках Высших Сил!
- А не приходит ли, в голову мысль, что эти Высшие Силы наказывают и требуют искупления за твоё, мягко говоря, подлое отношение к ним и людям?
- Значит, меня наказывает Бог?
- Так ведь БОГ Я! Ха-ха-ха!
- Ничего не понимаю! Ты совсем запутал, сатана! Впрочем, сказано, что-то об искуплении? Что же, мне нужно предпринять?
- Умереть, конечно. Псих свою миссию, на этой Земле, выполнил. И стоит на пороге к Вратам! Только смерть облегчит страдания! Жить - значит, любить, а ты не способен на это. Зачем тебе жизнь? Ты у черты! Вставай, и убей себя! Только смерть, настоящие - Свобода и Счастье! Иди! Иди же!!!
Михаил приподнял голову. Сел. Больные спали. Взял полотенце со спинки кровати. Как во сне, - встал и пошел из палаты.
На посту, горела настольная лампа. Санитар храпел. Медсёстры, видимо, вышли. Михаил, как сомнамбула, двинулся к туалету. Там, никого не оказалось.
"Как же, повесился тот псих в ванной комнате?". Он пропустил полотенце сквозь ручку двери, сделал петлю. Маловата! Но кто хочет, добьётся. Присел на носки, просунул голову, с расчетом, что под тяжестью тела, узел неизбежно затянется. Ну, была, не была! Слегка развернулся и повис, придавив горло.
В мозгу всё смешалось. Воздух перестал поступать. В глазах потемнело. В один миг, - промелькнула жизнь. Охватил ужас. Самоубийца захрипел. ОН предстал пред ним, жутко хохоча… И тут, услышал крик. Кто-то пытался ослабить петлю, вместе с тем, поднимая тело из висячего положения.
- Дыши, черт возьми! Дыши! Ты что, Мишка, с ума сошел?! Ну-ка, вот так…
Он стал приходить в сознание. С отвязанным полотенцем, над ним склонился Серёга Смирнов.
- Жив?! Ну, слава Богу! Легче тебе? Еще бы немного, и кранты! Зачем это сделал?!
Михаил, застонав, вымолвил:
- ОН мне приказал…
- Кто он?
- Ну, он, - сатана!
- Ну, и дурак же! А если 6 погиб? Мать бы узнала, точно померла бы от второго инфаркта! Тебе что, не жалко её?
Михаил сел.
- Сам не знаю, что подтолкнуло. ОН приказал, говорю же… Но не вздумай, кому-нибудь рассказать. Меня ведь, отсюда не выпустят!
- Лечиться бы надо! Псих! Это ж попытка суицида! Вставай с пола-то, а то еще зайдут! - Смирнов помог подняться. - Значит, слуховые галлюцинации, голоса?
- Вроде того… Но молчи, всё равно! Никому, блин, ни слова!
- А я в туалет пошел, будто чувствовал! Считай, что тебя это, Бог спас!
- Бог?.. Видимо, нужен я еще на Земле… Матери. Как, без меня, жить-то будет она?.. Верно! Не всё, видимо, потеряно, Серый!
- Ну, конечно! А ты сразу - в петлю. Дурак!
Михаил зарыдал.
- Спасибо, Серёга! Ты - Человек! Ведь я людей, за мерзких животных считал. Презирал и ненавидел. Как будто, чем отличаюсь от них и могу, блин, судить.
- Животных? Ты это о чем?
- А я такой же человек, как и все, - не слыша, продолжал бедолага. - Сейчас только понял, что не должен отстраняться от людей. Не имею права! Я плоть от плоти человечества, пусть даже, оно и зоологический вид. И жизнь дана не для того, чтоб из-за каких-то, - в принципе, нормальных трудностей, - взять и оборвать её… Господи! Лишь бы, мать не болела! Она ж самый близкий, родной человек! Что бы с ней было, - если б погиб!
- Правильно говоришь, - молвил смущенный Серёга. - Нужно срочно выписываться, и быть с мамой. Поддержать. И не бухать, а жить нормальною жизнью… Крепись, - ты же мужик, черт возьми!..