Мать ждала его на причале. Радуясь встрече с ней, Дэниел так прижал ее к себе, что она не смогла скрыть своего удивления. По пути в Лондон он узнал, что, пока он был в Америке, умерла его бабушка, и, хотя мать получила несколько почтовых открыток, она не смогла вспомнить имени ни одного из двух профессоров, которых он посещал, поэтому она не смогла связаться с ним, чтобы сообщить эту печальную новость. Однако ей доставляло удовольствие получать такое количество почтовых карточек.
- Некоторые из них все еще в пути, я подозреваю, - сказал Дэниел, впервые испытав чувство вины.
- Будет ли у тебя возможность провести несколько дней с нами до возвращения в Кембридж?
- Да, я вернулся немного раньше, чем рассчитывал, так что ты сможешь лицезреть меня несколько недель рядом с собой.
- О, твой отец будет рад слышать это.
"Интересно, - подумал Дэниел, - сколько пройдет времени, прежде чем при словах "твой отец" у меня в голове не будет возникать образ Гая Трентама".
- Каким образом вы решили добыть деньги на строительство нового здания?
- Мы решили пойти на выпуск акций, - сказала мать. - Тут все в конце концов свелось к простой арифметике. Архитектор завершил проект, и отец, конечно же, захотел предусмотреть в нем все самое лучшее, так что я боюсь, что окончательная стоимость может достичь примерно полумиллиона фунтов.
- И вы по-прежнему сможете удерживать пятьдесят один процент акций компании в своих руках?
- Пока да, а впоследствии при таких затратах это будет очень трудным делом. Мы можем даже закончить тем, что заложим лоток твоего прадеда.
- А многоквартирный дом, есть какие-нибудь новости о нем? - Дэниел смотрел в окно машины и одновременно следил за реакцией матери в зеркале машины. На какой-то момент ее, похоже, охватило волнение.
- Владельцы выполняют постановление совета и уже начали сносить то, что осталось от дома.
- Значит ли это, что отец получит разрешение на строительство?
- Надеюсь, что да, но теперь, похоже, что для этого потребуется немного больше времени, чем мы рассчитывали, поскольку местный житель, мистер Симпсон, от имени Федерации за спасение мелких магазинов направил в совет протест по поводу нашего проекта. Поэтому, пожалуйста, не спрашивай об этом при встрече с отцом. Одно только упоминание об этом доме способно довести его до инфаркта.
"Могу предположить, что за мистером Симпсоном стоит не кто иной, как миссис Трентам", - хотел сказать Дэниел, но вместо этого спросил:
- Ну а как поживает "коварная" Дафни?
- Все еще пытается сосватать Клариссу за подходящего человека, а Кларенса определить в подходящий полк.
- Полагаю, что она не согласна ни на что меньшее, чем на герцога для первой и на шотландских гвардейцев для второго.
- Примерно так, - согласилась мать. - Она также рассчитывает, что Кларисса быстро родит девочку, чтобы она успела выдать ее замуж за будущего принца Уэльского.
- Но принцесса Елизавета только недавно объявила о своей помолвке.
- Я знаю об этом, но всем хорошо известно и о том, как Дафни любит планировать наперед.
Дэниел прислушался к пожеланиям матери и не упоминал о многоквартирном доме, когда в тот вечер за ужином обсуждал с Чарли планы создания новой компании. Он заметил также, что вместо Ван Гога на стене в холле висела картина под названием "Яблоки и груши" Курбе. На этот счет он также воздержался от комментариев.
Следующий день Дэниел провел в архитектурно-планировочном отделе совета Лондонского графства в Каунти-холл. И, хотя клерк снабдил его всеми необходимыми документами, он тут же предупредил его, что выносить подлинники из здания не разрешается, чем поверг Дэниела в полное замешательство.
В конечном итоге он провел целое утро, выбирая из документов и заучивая наизусть необходимые положения, чтобы не делать на бумаге никаких записей. Меньше всего ему хотелось, чтобы родители случайно наткнулись на такие записи. К пяти часам, когда за ним запирали входную дверь, он был уверен, что может найти в памяти любую необходимую деталь.
Покинув Каунти-холл, он сел на низкий парапет набережной Темзы и повторил про себя основные факты.
Он обнаружил, что Трумперы обратились за разрешением на строительство большого универсального магазина, который будет занимать весь квартал, известный как Челси-террас. Проектом предусматривается возвести две башни по двенадцать этажей. Площадь полов в каждой башне будет составлять восемьсот тысяч квадратных дюймов. Верхние части башен будут соединены между собой пятью этажами служебной площади и переходов. Разрешение на эскизное проектирование выдано советом Лондонского графства. Однако Федерация за спасение мелких магазинов в лице мистера Мартина Симпсона подала протест в связи с предполагаемым возведением пяти промежуточных этажей между башнями над пустующим участком в центре Челси-террас. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что необходимую финансовую поддержку мистеру Симпсону обеспечивала миссис Трентам.
В то же время самой миссис Трентам предоставлено разрешение на строительство многоквартирного дома, предназначенного для сдачи внаем по низким ценам. В памяти у Дэниела возникли подробности ее заявки на строительство, свидетельствующие о том, что жилое здание будет возводиться из грубого строительного материала с минимумом удобств и напоминать "трущобы". Нетрудно было догадаться, что целью миссис Трентам является создание наиболее уродливого строения, на какое только можно получить разрешение совета, в самом центре дворца, предлагаемого Трумпером.
Дэниел сверился с записями и, убедившись, что не забыл ничего, разорвал шпаргалку на мелкие части и бросил их в урну на углу Вестминстер-бридж, направляясь домой на Малый Болтонз.
Следующим шагом Дэниела был звонок Дэвиду Олдкресту, преподавателю жилищного законодательства, специализировавшемуся в области проектирования городского и сельского строительства. Его коллега потратил целый час, объясняя Дэниелу, что в случае жалоб и встречных жалоб, которые могут идти во все инстанции вплоть до палаты лордов, получение разрешения на такое строительство, как башни Трумпера, может быть затянуто на несколько лет. Когда решение все же будет принято, то за дело примутся адвокаты.
Дэниел поблагодарил своего друга и, обдумав возникшую перед ним проблему, пришел к выводу о том, что успех или неудача замыслов Чарли целиком находятся в руках миссис Трентам. И это будет продолжаться до тех пор, пока он не сможет…
Следующие две недели он проводил значительную часть своего времени в телефонной будке на углу Честер-сквер, не делая при этом ни одного телефонного звонка. Остаток каждого дня он следовал по всей столице за безупречно одетой дамой самоуверенного вида и поведения, стараясь оставаться незамеченным, но в то же время не упуская возможности, чтобы понаблюдать за тем, как она выглядит, как держится и в каком мире пребывает.
Он быстро обнаружил, что только три вещи являются непреложными в жизни обитательницы Честер-сквер 19. Во-первых, это ее встречи с адвокатами в конторе "Линкольнз Инн Филдз", которые происходили каждые два-три дня, хотя и нерегулярно. На втором месте стоял ее карточный круг, который собирался трижды в неделю в два часа дня: в понедельник на Кадоган-плейс, в среду на Слоан-авеню 117 и в пятницу в ее собственном доме на Честер-сквер 19. Во всех трех местах собиралась одна и та же группа пожилых женщин. На третьем месте находились совершаемые время от времени визиты в заброшенный отель в Южном Кенсингтоне, в ходе которых она сидела в темном углу чайной комнаты и вела разговоры с человеком, который вряд ли подходил дочери сэра Раймонда Хардкасла в качестве компаньона. Она явно относилась к нему не как к другу и доже не как к коллеге, что оставляло Дэниела в неведении относительно их общих интересов.
Еще через неделю он решил, что его план может быть осуществлен только в последнюю пятницу перед его возвращением в Кембридж. Поэтому утро он провел у портного, специализировавшегося на пошиве военной формы. Во второй половине дня был написан сценарий, а вечером состоялась его репетиция. Затем он сделал несколько телефонных звонков, в том числе один Спинксу, специалисту по изготовлению медалей, который заверил, что его заказ будет исполнен вовремя. Последние два утра, убедившись в отсутствии родителей, он проводил генеральные репетиции в своей комнате.
Дэниелу нужна была уверенность в том, что миссис Трентам не только будет застигнута врасплох, но и лишится равновесия, по крайней мере, минут на двадцать, которые необходимы ему для проведения задуманного.
В пятницу за завтраком Дэниел убедился, что ни мать ни отец не собираются возвратиться домой раньше шести часов вечера. Он с готовностью согласился поужинать вместе с ними, поскольку это был последний вечер перед его отъездом в Кембридж. После того как отец отбыл на Челси-террас, ему пришлось ждать еще полчаса, прежде чем отправиться самому, потому что мать перед самым ее выходом из дома позвали к телефону. Дэниел оставил открытой дверь своей комнаты и выписывал по ней бесконечные круги.
Наконец мать завершила разговор и ушла на работу. Через двадцать минут Дэниел вышел из дома с небольшим чемоданом, в котором лежала военная форма, накануне полученная у портного. Стараясь остаться незамеченным, он прошел три квартала в противоположном направлении, а затем взял такси.
Прибыв в музей королевских фузилеров, Дэниел несколько минут внимательно разглядывал фотографию своего отца, висевшую на стене. Волосы у человека на фотографии были более волнистыми и белокурыми, чем у него. Неожиданно он испугался, что не сможет точно вспомнить все детали. И тогда, дождавшись, когда отвернется смотритель, он, чувствуя себя преступником, быстро снял фотографию со стены и положил в свой "дипломат".
Вновь на такси он добрался до парикмахерской в Кенсингтоне, где мастер с радостью обесцветил его волосы, сделал пробор и даже добавил пару волн, добиваясь полного сходства с оригиналом на фотографии, представленной ему для руководства. Каждые несколько минут Дэниел контролировал процесс своего преображения в зеркале и, когда убедился в максимальном сходстве, расплатился по счету и вышел. Следующего таксиста он направил к Спинксу, специалисту по изготовлению медалей, разместившемуся на Кинг-стрит в Сент-Джеймсе. Прибыв туда, он уплатил наличными за четыре орденские планки, которые заказал накануне по телефону. К счастью, молодой служащий не поинтересовался наличием у него разрешения на их ношение. На очередном такси он добрался из Сент-Джеймса до отеля "Дорчестер", где снял однокомнатный номер и сообщил девушке за стойкой, что намерен съехать из отеля к шести часам этого вечера. Получив от нее ключ с номером 309, Дэниел вежливо отказался от услуг носильщика, спросив лишь, как пройти к лифту.
Оказавшись в номере, он запер дверь и выложил содержимое своего чемоданчика на кровать. Сменив свой костюм на военную форму, он прикрепил орденские планки над левым нагрудным карманом, как раз в том месте, где они находились у человека на фотографии, и посмотрел на свое отражение в большом зеркале, висевшем на двери ванной. Перед ним стоял вылитый капитан королевских фузилеров времен первой мировой войны. Окончательное сходство с ним придавала пурпурно-серебристая лента Военного креста и планки трех медалей за участие в военных кампаниях.
Еще раз сверившись с украденной фотографией, Дэниел впервые почувствовал неуверенность в себе. Но если он не пройдет через все это… Он сидел на краю кровати и каждые несколько минут смотрел на часы. Прошел час, прежде чем он встал, сделал глубокий вдох и надел свой длиннополый френч - пожалуй, единственное из всех предметов формы, на что имел право ношения, запер за собой дверь и спустился в вестибюль. Пробившись через вращающиеся двери, он остановил еще одно такси, которое доставило его на Честер-сквер. Расплатившись с таксистом, он посмотрел на часы. Три часа сорок семь минут. По его расчетам, у него оставалось еще двадцать минут до того, как партия в бридж начнет рассыпаться.
Из теперь уже знакомой телефонной будки он наблюдал, как дамы начали покидать дом под номером 19. Когда из дома вышла одиннадцатая из них, Дэниел был уверен, что миссис Трентам осталась одна, не считая прислуги.
Из парламентского расписания, помещенного этим утром в "Дейли телеграф", ему было известно, что муж миссис Трентам появится на Честер-сквер не раньше шести вечера. Он подождал еще пять минут, прежде чем покинуть свое укрытие и отправиться через дорогу. Ему было известно, что, допусти он хотя бы секундное колебание, нервы у него сдадут. После уверенного стука в дверь прошла целая вечность, прежде чем дворецкий ответил ему.
- Чем могу помочь, сэр?
- Добрый день, Гибсон. У меня назначена встреча с миссис Трентам на четыре пятнадцать.
- Да, конечно, сэр, - сказал Гибсон. Как Дэниел и предполагал, дворецкий заключил, что у человека, который знал его имя, действительно должна быть назначена встреча. - Сюда, пожалуйста, сэр, - проговорил он, прежде чем взять френч Дэниела. Когда они подошли к дверям гостиной, Гибсон поинтересовался: - Как мне о вас доложить?
- Капитан Дэниел Трентам.
Ошарашенный дворецкий открыл дверь гостиной и объявил:
- Капитан Дэниел Трентам, мадам.
Миссис Трентам стояла у окна, когда Дэниел вошел в комнату. Она резко обернулась, уставилась на молодого человека, сделала несколько шагов вперед, зашаталась и тяжело опустилась на диван.
"Только не падай в обморок, ради Бога", - первое, что подумал Дэниел, стоя посередине ковра перед своей бабушкой.
- Кто вы? - прошептала она наконец.
- Давайте не будем устраивать спектакль, бабушка. Вам хорошо известно, кто я, - сказал Дэниел, надеясь, что голос его звучит уверенно.
- Это она послала вас, не так ли?
- Если вы имеете в виду мою мать, то она меня не посылала. На самом деле она даже не знает, что я здесь.
Миссис Трентам хотела было запротестовать, но так и осталась сидеть с открытым ртом. Дэниел переступал с ноги на ногу, не в силах вытерпеть эту затянувшуюся паузу. В глаза ему бросился Военный крест, установленный на каминной доске.
- Так что же вы хотите? - спросила она.
- Я прешел, чтобы заключить с вами сделку, бабушка.
- Какую еще сделку? Вы не можете заключать со мной сделки.
- Думаю, что могу, бабушка. Видите ли, я только что вернулся из путешествия по Австралии, - он помолчал, - которое оказалось очень познавательным.
Миссис Трентам поежилась, но взгляд ее ни на секунду не отрывался от него.
- И то, что я узнал о своем отце, находясь там, невозможно пересказать. Я не буду вдаваться в детали, поскольку уверен, что вам известно отнюдь не меньше моего.
Она по-прежнему не отводила от него глаз, но в них уже появились признаки того, что она начинает приходить в себя.
- Если, конечно, вы не захотите узнать, где они первоначально собирались похоронить моего отца, потому что этим местом был отнюдь не семейный склеп в церкви ашхерстского прихода.
- Что вы хотите? - повторила она.
- Как я уже сказал, бабушка, я пришел заключить сделку.
- Я слушаю.
- Мне нужно, чтобы вы отказались от своего намерения выстроить этот ужасный дом на Челси-террас и в то же время забрали все свои протесты против предоставления разрешения на строительство, за которым обратился Трумпер.
- Никогда.
- В таком случае я боюсь, что наступит время, когда миру станет известна подлинная причина вашей вендетты против моей матери.
- Но это навредит твоей матери точно так же, как и мне.
- О, я так не думаю, бабушка, - проговорил Дэниел. - Особенно если пресса узнает, что ваш сын ушел в отставку отнюдь не под пение фанфар и умер позднее в Мельбурне по причине еще менее благовидной, несмотря на то что его тело в конечном итоге нашло свой покой в глухой деревушке в Беркшире, куда вы перевезли его, сообщая всем своим знакомым о том, что он был удачливым брокером на бирже скота и трагически скончался от туберкулеза.
- Но это шантаж.
- О нет, бабушка, просто обеспокоенный сын, жаждущий узнать, что случилось с его давно исчезнувшим отцом, выясняет шокирующую правду, тщательно скрываемую семьей Трентамов. Думаю, что пресса представит этот случай всего лишь как семейную вражду. В одном я уверен твердо - моя мать выйдет из всего этого совершенно незапятнанной, тогда как с вами за карточный стол сядут немногие, после того как выяснятся некоторые подробности.
Миссис Трентам вскочила на ноги и, сжав кулаки, с угрожающим видом двинулась вперед. Дэниел стоял, не шелохнувшись.
- Без истерик, бабушка. Не забывайте, что мне известно о вас все, - он остро почувствовал, как мало он знает в действительности.
Миссис Трентам остановилась и даже сделала шаг назад.
- И если я соглашусь с вашими требованиями?
- Я уйду из этой комнаты, и вы никогда больше не услышите обо мне до конца вашей жизни. Даю вам слово.
Она тяжело вздохнула, но ответила не сразу.
- Вы победили, - наконец сказала она, демонстрируя замечательную выдержку. - Но у меня тоже есть свое условие, коль скоро я должна подчиняться вашим требованиям.
Для Дэниела это оказалось неожиданным. Он не рассчитывал ни на какие условия с ее стороны.
- Что это за условие? - спросил он с подозрением.
Внимательно выслушав ее требование и несколько удивившись ему, он, тем не менее, не нашел оснований для тревоги.
- Я принимаю ваше условие, - заявил он в конечном итоге.
- В письменном виде, - добавила она спокойно. - И сейчас.
- В таком случае я тоже требую, чтобы наше маленькое соглашение было оформлено в письменном виде, - сказал Дэниел, пытаясь получить очко в свою пользу.
- Согласна.
Неуверенной походкой миссис Трентам прошла к своему письменному столу и, выдвинув средний ящик, достала два листа бумаги с вензелями в верхней части. Тщательно изложив каждое соглашение в двух экземплярах, она отдала их Дэниелу. Он медленно прочел. Она включила все пункты, на которых настаивал он, ничего при этом не опустив, и изложила также витиеватое положение, которое выдвинула сама. Дэниел согласно кивнул головой и вернул ей листы.
Подписав оба экземпляра, она передала свою ручку Дэниелу, который тоже поставил свою подпись на обоих листах. Вернув один экземпляр Дэниелу, она встала из-за стола и потянула за шнур звонка у камина. Через секунду появился дворецкий.
- Гибсон, вы нужны нам, чтобы засвидетельствовать наши подписи на двух документах. Как только вы это сделаете, джентльмен покинет нас, - объявила она. Дворецкий поставил свою подпись на обоих листах без каких-либо вопросов или комментариев.