- Заткнись, Томми, - сказал Чарли, - ты нарываешься на неприятности.
- Я вижу, ты начинаешь понимать меня, - прошептал Томми. - Просто этот капрал хуже всякого немца.
- Надеюсь, парень, это пойдет тебе на пользу, донесся голос капрала. - Может быть, только благодаря ему вы в будущем останетесь в живых. А теперь, бегом марш в уборную.
Томми исчез и вернулся только через час, источая запах, как навозная куча.
- Ты один можешь убить всю германскую армию без единого выстрела с нашей стороны, - заметил Чарли. - И все, что тебе понадобится для этого, это просто встать перед ними и ждать, когда ветер подует в их сторону.
На пятой неделе, после того как незаметно прошли рождественские и новогодние праздники, настала очередь Чарли, командовать их отделением.
- Так они сделают из тебя зверюгу-полковника к концу службы, - не удержался Томми.
- Не говори глупостей, - ответил Чарли. - Каждому дают возможность покомандовать отделением за эти двенадцать недель.
- Не думаю, что они рискнут доверить это мне, - заметил Томми. - Я тут же поверну винтовки против офицеров, и мой первый выстрел будет в этого ублюдка Трентама.
Чарли обнаружил, что ему доставляет удовольствие стоять во главе отделения, и сожалел, что отведенная ему неделя быстро истекла и очередь перешла к другому.
К началу шестой недели Чарли мог разобрать и почистить винтовку так же быстро, как Томми, но его друг оказался таким метким стрелком, что мог поразить на расстоянии двухсот ярдов любой движущийся предмет. Даже сержанта-майора впечатлили его успехи.
- Все эти часы, проведенные на стрельбище, дали мне кое-что, - признался Томми. - Но хотелось бы знать, когда я получу возможность стрелять по Гансам, а не по мишеням?
- Скорее, чем ты думаешь, парень, - пообещал капрал.
- Мы должны пройти трехмесячный курс обучения, - сказал Чарли. - Так предписано королевскими наставлениями. Поэтому такой шанс представится нам не ранее, чем через месяц.
- Черт бы побрал эти королевские наставления, - проворчал Томми. - Мне сказали, что война может закончиться прежде, чем я сделаю первый выстрел по ним.
- На это немного надежды, - проговорил капрал, пока Чарли перезаряжал винтовку и прицеливался.
- Трумпер, - прогрохотал голос.
- Да, сэр, - отозвался Чарли, с удивлением обнаружив стоявшего рядом с ним дежурного сержанта.
- Вас вызывает начальник штаба. Идите за мной.
- Но, сержант, я не сделал ничего такого…
- Не пререкайтесь, а следуйте за мной.
- Тебя, должно быть, хотят расстрелять. И все за то, что ты намочил свою постель. Скажи ему, что я изъявляю желание быть тем, кто нажмет на спусковой крючок. По крайней мере, ты будешь уверен, что это кончится быстро.
Чарли разрядил свой магазин, положил винтовку на землю и побежал догонять сержанта.
- Не забудь, ты можешь требовать, чтобы тебе завязали глаза. Жаль только, что ты не куришь, - донеслись последние слова Томми, когда он уже бежал по плацу.
Сержант остановился возле домика начальника штаба, и, как только запыхавшийся Чарли подбежал к нему, из дверей появился старший сержант почетного караула и, повернувшись к Чарли, сказал:
- Стоять смирно, парень, в одном шаге за мной, и не разговаривать, пока к тебе не обратятся. Понятно?
- Да, старший сержант.
Чарли прошел за старшим сержантом через приемную к другой двери, на которой висела табличка "Начальник штаба капитан Трентам". Чарли почувствовал, как в груди у него забилось сердце, когда старший сержант постучал в дверь.
- Войдите, - прозвучал утомленный голос, и они строевым шагом вошли в кабинет. Сделав еще четыре шага вперед, они замерли перед капитаном Трентамом.
Старший сержант отдал честь.
- Рядовой Трумпер, личный номер 7312087, прибыл по вашему приказанию, сэр, - прокричал он, хотя оба они находились всего в ярде от капитана.
Начальник штаба взглянул на них из-за стола.
- A-а, да, Трумпер. Я помню, вы сын булочника из Уайтчапела. - Чарли хотел уже поправить его, когда Трентам отвернулся и уставился в окно, очевидно, не ожидая никакого ответа. - Сержант-майор наблюдал за вами несколько недель, - продолжал Трентам, - и считает, что вас можно было бы произвести в младшие капралы. Я же лично сомневаюсь, должен признаться. Однако я признаю, что волонтеров необходимо время от времени повышать в звании, чтобы поддерживать высокий моральный дух среди личного состава. Я полагаю, вы возьмете на себя такую ответственность, Трумпер? - добавил он, так и не удостоив его взглядом.
Чарли не знал, что ответить.
- Да, сэр, благодарю, сэр, - подсказал старший сержант, прежде чем зареветь:
- Кругом! Шагом марш! Левой, правой, левой, правой.
Через десять секунд младший капрал королевских фузилеров Чарли Трумпер вновь оказался на плацу.
- Младший капрал Трумпер, - Томми не поверил своим ушам, когда услышал новость. - Значит ли это, что теперь я должен называть вас "сэр"?
- Не будь идиотом, Томми. Сойдет и "капрал", - ответил Чарли, сидя на кровати и пришивая единственную полоску на рукав своей формы.
На следующий день отделение Чарли из десяти человек пожалело о том, что ему четырнадцать лет приходилось рано вставать и бежать на базар. Их строевая подготовка, сапоги, умение владеть оружием, внешний вид и выправка стали образцовыми для всей роты, в то время как Чарли нажимал на них все сильнее и сильнее. Однако звездный час наступил для Чарли на одиннадцатой неделе, когда они покинули казармы и отправились в Глазго, где Томми завоевал королевский приз по стрельбе из винтовки, побив всех офицеров и рядовых из семи других полков.
- Ты - гений, - сказал Чарли, после того как полковник вручил его другу серебряный кубок.
- Интересно, найдется ли во всем Глазго хотя бы наполовину такой же искусный стрелок, - это было все, что Томми мог сказать по данному поводу.
В субботу, 23 февраля 1918 года, состоялась церемония выпуска, закончившаяся торжественным прохождением отделения Чарли под музыку полкового оркестра, во время которого он впервые почувствовал себя солдатом, несмотря на то что Томми по-прежнему напоминал куль с картошкой.
Когда парад наконец завершился, сержант-майор поздравил их всех и, прежде чем распустить строй, объявил, что все они могут пойти в увольнение, но к полуночи должны вернуться в казарму и лежать на койках.
Рота, выведенная строем, после команды "разойдись" в последний раз набросилась на Эдинбург. Парни из отделения 11 под командованием Чарли шатались из пивной в пивную, набираясь все больше и больше, пока в конце концов не оказались в своем привычном местном кабаке под названием "Волонтер" на Лейт-уолк.
Десять счастливых солдат стояли вокруг пианино и, поглощая пиво пинту за пинтой, распевали "Спрячь свои печали в свой старый вещмешок" и все остальное, что имелось в их куцем репертуаре. Томми, аккомпанирующий им на губной гармошке, заметил, что Чарли не сводит глаз с барменши Розы, которая, несмотря на то что ей давно перевалило за тридцать, всегда была непрочь пофлиртовать с молодыми рекрутами. Томми откололся от группы и подошел к своему другу, сидевшему в баре.
- Положил на нее глаз, приятель, не так ли?
- Да, но она же твоя девушка, - сказал Чарли, продолжая глазеть на длинноволосую блондинку, притворно не замечавшую их внимания. От его взгляда не ускользнуло то, что на ее блузе было расстегнуто одной пуговицей больше, чем обычно.
- Я бы так не сказал, - произнес Томми. - Во всяком случае, я должен тебе одну за сломанный нос.
Чарли рассмеялся, а Томми добавил:
- Итак, посмотрим, что я могу тут сделать. - Подмигнув Розе, он отправился к ней в дальний угол бара, оставив Чарли одного.
Чарли чувствовал, что не может заставить себя поднять на них глаза, хотя в зеркале за баром он видел, что они поглощены разговором. Роза пару раз оборачивалась и бросала взгляд в его сторону. Вскоре Томми опять оказался возле него.
- Все устроено, Чарли, - сообщил он.
- Что ты имеешь в виду под "устроено"?
- Именно то, что я сказал. Все, что от тебя требуется, так это пойти под навес за пивной, где они сваливают пустые ящики, и Роза будет с тобой в мгновение ока.
Чарли сидел, как приклеенный к стулу.
- Ну что же ты, давай действуй, пока эта чертовка не передумала.
Чарли соскользнул со стула и, не оглядываясь, вышел через боковую дверь. Беспокоясь только о том, чтобы его никто не увидел, он чуть ли не бегом пролетел по неосвещенному коридору и выскочил через черный ход. Стоя в одиночестве в углу двора и чувствуя, что оказался в глупом положении, он стал притопывать ногами, чтобы согреться. По телу пробежала дрожь, и он пожалел, что ушел из бара. Через некоторое время его вновь охватила дрожь, он чихнул и решил, что настало время возвратиться к своим дружкам и забыть о приключении. Он уже направлялся к двери, когда из нее вылетела Роза.
- Хэлло, я Роза. Извини, что так долго, но, как раз когда ты уходил, появился новый посетитель. - Он уставился на нее в слабом свете, проникавшем через маленькое оконце над дверью. Еще одна пуговица оказалась расстегнутой и приоткрывала верхнюю часть ее черного лифчика.
- Чарли Трумпер, - сказал он, протягивая ей руку.
- Я знаю, - хихикнула она. - Томми все мне рассказал о тебе, даже то, что ты, пожалуй, самый лучший парень во взводе.
- Мне кажется, что он преувеличивает, - пробормотал Чарли, заливаясь яркой краской, когда Роза протянула свои руки и обняла его. Она поцеловала его сначала в шею, затем в щеку, а затем в губы. После чего умело раздвинула губы Чарли и начала играть своим языком с его.
Чарли не вполне понимал, что происходит, но ему нравились эти ощущения, и он продолжал прижиматься к ней, а через некоторое время даже стал нажимать своим языком на ее. Первой оторвалась Роза.
- Не так сильно, Чарли. Расслабься. Награды даются за выдержку, а не за силу. - Чарли стал опять ее целовать, но теперь уже не так напористо, чувствуя, как угол пивного ящика упирается ему в бедро. Осторожно положив руку на ее левую грудь, он задержал ее там, не зная твердо, что ему делать дальше, и стараясь обрести уверенность. Впрочем, это не имело такого уж значения, поскольку Роза хорошо знала, что от нее требуется, и быстро расстегнула оставшиеся пуговицы на своей блузке, обнажив могучие груди, вполне достойные ее имени. Она подняла ногу на кучу старых пивных ящиков, открыв взору Чарли розовое бедро неохватных размеров. Он медленно опустил свободную руку на открывшуюся плоть. Ему хотелось провести по ней пальцами до самого конца, но он остался неподвижным, как остановленный кадр в черно-белом кино.
Опять Роза взяла инициативу на себя и, отпустив его шею, принялась расстегивать пуговицы на брюках. Мгновение спустя она просунула руку в его подштанники и начала шевелить ею. Чарли не мог поверить в происходящее, однако чувствовал, что оно стоит сломанного носа.
Движения Розы ускорились, и она свободной рукой стала стягивать с себя панталоны. Теряя над собой контроль, Чарли вдруг почувствовал, что Роза остановилась и, отстранившись от него, уставилась на подол своего платья.
- Если это лучшее, что есть во взводе, то пусть лучше немцы победят в проклятой войне.
Следующим утром на доске объявлений в столовой для дежурных офицеров был вывешен приказ по батальону. Новый батальон фузилеров теперь считался доведенным до полной штатной численности личного состава и должен был войти в состав союзных войск на Западном фронте. "Достаточно ли крепки узы товарищества, связавшие за три месяца воедино такую разношерстную кучу парней, чтобы они смогли вступить в бой с отборными германскими частями?" - раздумывал Чарли.
На обратном пути на юг их вновь приветствовали на каждой станции. Но теперь уже Чарли чувствовал, что они достойны уважения со стороны женщин в шляпах. В конце концов паровоз притащил их вечером на станцию Мэйдстоун, где они вышли из вагонов и были определены на ночь в казармы местного королевского полка "Уэст Кентс".
В шесть часов следующего утра капитан Трентам сообщил им, что они будут переправлены кораблем в Булонь и после десяти дней дополнительного обучения должны будут совершить марш до Этапля, где присоединятся к своему полку под командованием подполковника сэра Данверса Гамильтона, который, как их заверили, готовился к массированному штурму германских оборонительных рубежей. Остаток утра они провели, проверяя свою экипировку, прежде чем их загрузили на стоявший под парами транспортный пароход.
После шестого гудка корабельной сирены они отплыли из Дувра, сгрудившись огромной кучей на палубе корабля Ее Величества "Резолюшн", напевая "Долог путь до Типперери".
- Когда-нибудь приходилось бывать за границей, капрал? - спросил Томми.
- Нет, если не считать Шотландии, - ответил Чарли.
- И мне тоже, - проговорил Томми, заметно нервничая, а через несколько минут последовал второй вопрос: - Тебе страшно?
- Не просто страшно, а ужасно страшно, - сказал Чарли.
- И мне тоже, - признался Томми.
"До свидания Пикадилли, прощай Лестер-сквер. Какой долгий путь предстоит пройти до…"
Глава 4
Чарли почувствовал приступ морской болезни сразу же, как только побережье Англии скрылось из виду.
- Мне никогда не приходилось плавать на корабле, - признался он Томми, - если не считать колесного парохода в Брайтоне.
Больше половины окружавших его людей во время перехода через пролив было занято демонстрацией того, что было съедено на завтрак.
- Что-то не видно, как травят офицеры, - сказал Томми.
- Наверное, они привыкли плавать.
- Или заняты этим в своих каютах.
Когда наконец вдали показался берег Франции, солдаты на палубе оживились. В этот момент они были охвачены одним-единственным желанием - побыстрее ступить на сушу. Но суша была бы сушей только в том случае, если бы небеса не улучили момент, чтобы разверзнуться как раз во время прибытия и высадки войск на французскую землю.
Как только все сошли на берег, сержант-майор подал команду приготовиться к пятнадцатимильному маршу.
Чарли повел свое отделение по непролазной грязи с песнями из репертуаров мюзик-холлов под аккомпанемент губной гармошки Томми. Когда они достигли Этапля и остановились лагерем на ночь, Чарли пришел к выводу, что гимнастический зал в Эдинбурге все же был роскошью.
Как только прозвучал последний сигнал трубы, две тысячи глаз тут же сомкнулись, впервые за последнее время, давая отдых солдатам в палатках. Каждый взвод выставил караул из двух человек, имея приказ менять их через каждые два часа, чтобы никто не остался без отдыха. Чарли по жребию выпало заступать на смену вместе с Томми в четыре утра.
После беспокойного сна на каменистой и сырой земле Франции Чарли был разбужен в четыре часа и, в свою очередь, пнул Томми, который лишь перевернулся на другой бок и опять провалился в сон. Минуту спустя Чарли выбрался из палатки и, застегнув куртку на все пуговицы, стал похлопывать себя по бокам, чтобы хоть как-то согреться. По мере того как его глаза привыкали к предрассветной мгле, он начал различать один за другим ряды коричневых палаток, тянувшиеся на сколько хватало взгляда.
- Утро доброе, капрал, - пробормотал Томми, появившись вскоре после четырех двадцати. - Не найдется спички, случайно?
- Нет, спичек у меня нет, а вот от чашки горячего какао я бы не отказался. Или чего-нибудь в этом роде.
- Как прикажете, капрал.
Томми удалился в сторону кухни и, вернувшись через полчаса, принес две порции горячего какао и две галеты.
- Жаль, что без сахара, - сказал он Чарли. - Сахар полагается от сержанта и выше. Я сказал, что ты переодетый генерал, но они говорят, что все генералы сейчас крепко спят в своих постелях в Лондоне.
Чарли улыбнулся и, обхватив кружку замерзшими пальцами, стал медленно пить, растягивая удовольствие.
Томми осмотрел горизонт.
- Так где же эти чертовы немцы, о которых нам все уши прожужжали?
- Одному Богу известно, - сказал Чарли. - Но будь уверен, они где-то там и, наверное, тоже спрашивают друг друга о том, где находимся мы.
В шесть часов Чарли поднял остальной личный состав своего отделения. К шести тридцати они оделись, свернули палатку в маленький тюк и приготовились к утренней поверке.
Очередной сигнал трубы позвал солдат на завтрак, и они выстроились в длинную очередь, которая, по мнению Чарли, порадовала бы сердце любого мальчишки-лоточника на Уайтчапел-роуд.
Дождавшись своей очереди, Чарли протянул котелок и получил порцию комковатой овсянки и кусок черствого хлеба. Томми, подмигнув парню в белой поварской куртке и синих штанах, произнес:
- Подумать только, и все эти годы я ждал, чтобы отведать французской кухни.
- Чем ближе к фронту, тем она будет хуже, - пообещал ему повар.
Следующие десять дней, расположившись лагерем в Этапле, они маршировали по утрам по дюнам, во второй половине дня учились воевать в условиях применения газов, а по вечерам выслушивали рассуждения капитана Трентама о различных способах, с помощью которых они могут быть отправлены на тот свет.
На одиннадцатый день они собрали свои пожитки, свернули палатки и построились в ротные колонны, чтобы к ним мог обратиться командир полка.
Свыше тысячи человек стояли, образовав каре, на вязком поле где-то во Франции и раздумывали над тем, а готовы ли они после трехмесячной подготовки и десятидневной "акклиматизации" встретиться лицом к лицу с мощью германских войск.
- Может быть, они тоже учились только три месяца, - сказал Томми с надеждой.
Ровно в девять ноль ноль подполковник сэр Данверс Гамильтон рысью влетел на вороной кобыле и остановился как вкопанный в самом центре живого квадрата. Он начал свое обращение к войскам. В памяти Чарли накрепко засело, что все пятнадцать минут речи кобыла ни разу не пошевелилась.
- Приветствую вас на земле Франции, - начал подполковник Гамильтон, вставив монокль в свой левый глаз. - Мне бы хотелось, чтобы ваше путешествие заняло всего один день. - По рядам пронесся легкий смешок. - Однако я боюсь, что нам будет дана небольшая отсрочка, перед тем как мы заставим Гансов бежать назад в их Германию с поджатыми меж ног хвостами. - На этот раз ряды разразились ликованием. - И никогда не забывайте о том, что мы играем не на своем поле и проходим узкие воротца, имея дело с коварным злодеем. И, что хуже всего, немцы не понимают правил крикета. - Опять раздался смех, но Чарли показалось, что подполковник вкладывал в свои слова их буквальный смысл. - Сегодня, - продолжал подполковник, - мы совершим марш до Ипра, где будем стоять лагерем до начала нового и, я полагаю, последнего наступления на германские позиции. В этот раз, я убежден, мы прорвем германские рубежи и впереди, несомненно, окажутся славные фузилеры. Удача будет с вами, а Бог на стороне королевы.
После криков "ура!" полковой оркестр заиграл национальный гимн, слова которого были дружно подхвачены войсками.
После пяти дней марша они услышали первые отзвуки канонады, почувствовали запах земли от траншей и поняли, что подходят к линии фронта. Прошел еще один день, и на их пути стали встречаться большие зеленые палатки Красного Креста. Этим утром Чарли впервые увидел убитого, которым оказался лейтенант из Восточного Йоркского полка.