Он взял свою салфетку, разложил на коленях, расправил ладонью. Элси подняла голову и внимательно посмотрела на него, но тут же отвела глаза и, глядя в свою тарелку, сказала:
- Я даже не знала, что ты умеешь петь…
Он улыбнулся в ответ:
- Некоторые люди до сих пор в этом сомневаются…
Так вот они и поступают. Все взрослые. Отшучиваются. Чтобы серьезность выплеснулась на ковер и впиталась в красный ворс. Но тут же снова защемило в животе, и он поспешно опустил глаза и, глядя в свою тарелку, пытался отогнать образ Инес, той Инес, которая на мгновение мелькнула в лице Элси. Молодой Инес. Или по крайней мере моложе, чем теперь. Той Инес, которая смотрела на него без этого сомнения, этой опасливости, которая, как вуаль, затеняет ее лицо последние несколько лет. Той Инес, которую он едва помнит. Он кашлянул и уже собрался что-то сказать, когда понял, что сказать ему, собственно, нечего. Ей, Элси. Инес он мог бы кое-что сказать. А Элси - нет. Ничего.
Воздух между ними вибрировал. Она ждала, что он скажет что-то еще, затаила дыхание и ждала, по-прежнему не глядя на него, а когда он так ничего и не сказал, медленно подняла глаза и приоткрыла рот. Он тут же отвернулся, уставился на свой хлеб, стал резать его, не позволяя ее взгляду поймать свой.
Карл-Эрик выручил их. Он наклонился к Элси и улыбнулся:
- Вы ведь придете сегодня вечером?
Она взглянула на него и улыбнулась в ответ:
- Да, спасибо. Если можно.
~~~
Они уже два часа как прибыли. - Ева посмотрела на свои часики.
Сюсанна глянула на свои. Всего час вообще-то, а не два, но она решила промолчать, только кивнула. Согласилась. Было бы немножко глупо указывать, что между Лондоном и Ландскроной часовая разница. Как будто Ева сама не знает.
Ева позвонила, когда еще не было десяти, и говорила новым, чуть задыхающимся голосом. Мы не могли бы встретиться, когда мама сменит меня в магазине? В полпервого? Сюсанна еще не успела одеться, была ведь суббота, и возможность не ходить в гимназию по субботам все еще воспринималась как некоторая роскошь. Сюсанна решила доставить себе дополнительное удовольствие - вымыть голову и подпилить ногти, так что у телефона она стояла в махровом халате. Просто удача, что Инес как раз понесла стирку в подвал и никто не слышал, каким севшим голосом Сюсанна пролепетала "да". А потом всю первую половину дня она только и делала, что поглядывала на Инес, и едва дверь за ней закрылась - Инес отправилась к Лидии, а потом на рынок, разумеется, она всегда ходила к Лидии и на рынок по субботам, - как Сюсанна бросилась к пакетику, подаренному Евой. Почти полчаса ушло на макияж, зато получилась красиво - правда красиво! - вот только Ева до сих пор ни слова не сказала о ее внешности. Сюсанна ощущала разочарование и стыд, хотя сама не понимала, чего ей стыдиться.
- Думаю, я сейчас съела бы пирожное, - сказала Ева. Теперь ее голос звучал почти как обычно. Сюсанна опять кивнула, но подумала о своем кошельке. Может, там хватит на одно пирожное?
- А сколько оно стоит? - спросила она осторожно.
Ева улыбнулась, это была теплая, ласковая улыбка.
Почти взрослая.
- Я плачу за все. Не беспокойся.
- Я просто подумала…
- Ничего страшного. Я угощаю.
Наступила короткая пауза. Официантка в черном платье и белом переднике, убиравшая посуду с соседнего столика, кивнула, когда Ева махнула ей рукой. Сейчас она подойдет. Ева чуть улыбнулась ей вслед, а потом сцепила пальцы и оперлась о них подбородком, и улыбка стала чуть шире.
- Я не знала, что он такой высокий.
Сюсанна выглядела растерянной.
- Кто?
- Томми. Он такой высокий.
Сюсанна кивнула. Один из парней в группе был очень высок, это она знала, но как-то не думала, что именно его зовут Томми. А теперь она это узнала и постарается не забыть.
- Ага, он высокий, да.
- Сколько раз ты с ними встречалась?
Сюсанна виновато поморщилась:
- Только раз. Когда они играли в Мальмё, месяц назад. Тогда мы все там были.
Брови Евы поднялись.
- Как, и твои родители тоже?
Сюсанна молча кивнула.
- Я тоже там была, - сказала Ева. - Мне, правда, места не хватило…
Официантка уже стояла у их столика. Ева улыбнулась ей:
- Два кофе, пожалуйста. И еще два пирожных "принцесса".
Она глянула на Сюсанну. Правильно? Та снова кивнула, глядя, как Ева еще раз сверкнула улыбкой вслед официантке и начала расстегивать куртку. Сюсанна торопливо огляделась, она раньше никогда не бывала в этой кондитерской, в свои четырнадцать лет она вообще никогда не бывала ни в одной кондитерской Ландскроны. Раз в Мальмё, два раза в Лунде, четыре раза в Копенгагене. Но в Ландскроне - ни разу. Инес считала, что это лишнее. Кофе ведь и дома есть.
- Что, и за кулисами побывали?
Сюсанна подняла взгляд и улыбнулась, вспоминая.
- Да. Нас пустили туда перед началом. Поздороваться.
Хотя поздоровались они тогда как-то странно. Бьёрн был сам на себя не похож, говорил не умолкая, пока переодевался, - громко, в полный голос, словно чтобы никому не дать вставить слова. Остальные ребята из группы только изредка показывались. Тот высокий, Томми, проходя мимо по коридору, лишь приветственно поднял руку, а трое остальных заглянули в гримерную, поздоровались с Инес и Биргером за руку и сразу же вышли, не оставшись поговорить. Один из них был без рубашки и с перекинутым через шею махровым полотенцем. Его звали Пео. По крайней мере так ей кажется. Вместо рукопожатия он едва махнул Сюсанне рукой, устремляясь к двери. Она помахала в ответ, чувствуя себя невероятно глупо.
Потом все пошли на концерт. Они сидели в первом ряду и не подвинулись ни на миллиметр, когда девицы ломанулись на сцену. Инес и Биргер просто переглянулись и подняли брови с видом, который следовало понимать как крайне иронический. А Сюсанна вцепилась в подлокотник и старалась удержаться в кресле, словно в утлой лодочке во время шторма, и не свалиться в накатывающие волны, а тем временем одна девушка постарше буквально перешагнула через нее. До сих пор в памяти собственное изумление в ту секунду, когда ее голова оказалась под юбкой той девушки, мгновение, когда она увидела белую нижнюю юбку и зазор между чулком и трусами. В следующее мгновение девица поставила каблук ей на ляжку, отчего стало ужасно больно, а потом больше недели держался синяк.
Инес и Биргер посмеивались и переговаривались в машине по дороге домой, но сама она была не в силах вымолвить и слова. Она не знала, радостно ей от увиденного или грустно. А может, она просто устала до полусмерти. Музыка захватила ее, это было наслаждение - чувствовать всем телом пульсацию басов, закрыв глаза, слышать этот низкий голос, выходящий из горла Бьёрна, голос, наполняющий весь зал, добирающийся до потолка и ползущий по полу под креслами, не имеющий ничего общего с тем голосом, которым Бьёрн разговаривал, и физически ощущать, как вибрируют барабанные перепонки, когда тот высокий гитарист играл соло-партию. Но в то же время Сюсанне было так страшно смотреть на девчонок, штурмующих сцену - одна из них уже почти влезла туда, но охранник схватил ее за ногу и стащил вниз, - а остальные стояли, не отрывая взгляда от Бьёрна, и только плакали. Почему они плакали? И что собиралась сделать та девчонка, если бы все-таки влезла на сцену?
- Боже, вот вытаращились! Наверняка знают, кто мы такие! - полушепотом произнесла Ева, перегнувшись через столик.
- Кто?
- Вон девчонки. - Ева сделала еле заметное движение головой, Сюсанна проследила за ней взглядом. Там в углу сидела компания из четырех девчонок, но никто из них не таращился. Одна из них только глянула на Сюсанну, прежде чем наклониться и что-то шепнуть остальным. Но Ева уже потеряла к ним интерес.
- Я проводила его, - сказала она. - Досидела в Каструпе до самого конца.
Сюсанна не ответила, потому что не знала, что ответить.
- Мы завтракали на пароме.
Сюсанна постаралась взять себя в руки.
- Вот как.
- Он сказал, что твоя мама сварила ему кашу перед выходом. Но что он съел только одну ложку. Я его понимаю. Каша!
- Она всегда варит кашу.
- Хотя Бьёрн ее не любит.
Ева достала сигарету из пачки и зажгла ее. Сюсанна следила за ее движениями, глядя, как Ева продолжает держать в руке горящую спичку, когда сигарета уже загорелась, и не сводит глаз с дрожащего пламени.
- Я знаю, - наконец произнесла Сюсанна. - Я сама кашу не люблю. Да что толку?
Ева ее не слышала, она смотрела не отрываясь на гаснущую спичку.
- Мне пришлось мчаться домой сломя голову. Вскочить в автобус в Каструпе. Потом нестись сломя голову, чтобы успеть на паром. А уже в Ландскроне брать такси.
Официантка поставила кофе перед Евой, потом чуть улыбнулась Сюсанне, ставя на столик все остальное. Сюсанна не вполне поняла, что там было, в этой улыбке. Что Сюсанна еще маленькая? Ребенок? Или она узнала ее? Интересно, эта официантка вообще знает, что Сюсанна - сестра, ну, пусть двоюродная, Бьёрна Хальгрена?
Ева пристально смотрела на пирожное, потом поддела вилкой зеленый марципан. Вид у нее был угрюмый.
- Мамка не любит, когда я езжу на такси. Между нами - она просто скупердяйка!
Сюсанна молча кивнула. Мамка? Трудно представить себе, чтобы Ева называла фру Саломонсон "мамка". Это как если бы она сама называла Инес "мать". Немыслимо. Чудо вообще, что она может обращаться к родителям на "ты". Инес до сих пор не говорит "ты" Лидии. Ева положила обгорелую спичку в пепельницу и понизила голос.
- Я магазин открыла только в четверть одиннадцатого. Даже халат надеть не успела.
Сюсанна поняла - необходимо что-то сказать. Что угодно.
- Надо же! - выговорила она наконец.
Ева позволила легкой горделивой улыбке заиграть на губах.
- Ну. Хотя я не думаю, чтобы кто-нибудь заметил. Раньше пол-одиннадцатого народ обычно не приходит.
Сюсанна проглотила кусок пирожного и кивнула, чувствуя, как сладость растекается по нёбу.
- В следующий раз он меня возьмет, - сказала Ева.
Сюсанна, проглотив, вытаращила глаза:
- Тебя?
Ева, кивнув, улыбнулась:
- Он так сказал. Сказал, когда он в следующий раз в Лондон поедет, я смогу поехать с ним.
- О!
Это был только вздох, совершенно непроизвольный тихий вздох, вызвавший отклик Евы. Она тут же погасила сигарету и накрыла ладонью руку Сюсанны.
- Не переживай, - сказала она, улыбаясь еще шире. - Уж мы что-нибудь придумаем, чтобы и ты могла поехать с нами.
- Боже мой! - сказала Инес, разматывая платок на шее. - И долго еще маме все это терпеть?
Лидия, прислонившаяся к дверному косяку, чуть улыбнулась и пожала плечами, руки ее по-прежнему были скрещены на груди.
- С неделю еще.
Сняв сапоги, Инес стояла, держа их большим и указательным пальцем и высматривая, куда бы поставить. Наконец она водрузила их на ящик с инструментами. Сняла пальто и повесила его, а потом, держась за стену, стала пробираться между грудой коробок и зеркалом в передней.
- Лучше бы мама перебралась к нам на время ремонта, - сказала она, заглядывая в темную ванную. Там зияли пустые отверстия труб. Стены были покрыты чем-то коричневым. Неужели оргалит? Неужели можно отделывать ванную оргалитом?
- Мне и тут неплохо, - сказала Лидия. - Ты, наверное, хочешь кофе?
- А мама сможет сварить кофе?
- Конечно. Кухня почти готова.
Она отвернулась и пошла на кухню. Инес последовала за ней, перешагнула еще через одну коробку, потом остановилась в дверях и осмотрелась. Окно находилось на прежнем месте, но все остальное стало по-другому. Новые шкафчики и полки. Зеленая плита. И такие же зеленые холодильник и морозилка. Но кафель возле мойки по-прежнему отсутствовал, как и пластик на разделочном столе.
- Авокадо, - произнесла Инес и села у стола.
- Что, прости?
Лидия вопросительно подняла брови, наливая воду. Она была безупречна, как всегда. Словно только что вынутая из заморозки. Белая блузка. Серая строгая юбка. Начищенные до блеска черные туфли на невысоком фигурном каблуке. Тщательно уложенные седые волосы. Инес торопливо пригладила свои и поджала пальцы ног в чулках.
- Цвет плиты и холодильников. Он называется "авокадо".
Лидия снова пожала плечами:
- Ах вот что! Возможно. Тут уж выбирать не приходится.
Это была не вполне правда, и обе это знали. Лидии полагался кафель на все стены ванной, а не только по краю самой ванны, как остальным жильцам. Кроме того, ей удалось договориться насчет еще одной комнаты из соседней квартиры, жилец которой только что умер - она ведь лишилась бывшей спальни девочек из-за того, что теперь в каждой квартире сделали отдельную ванную. Ей даже не понадобилось как-то особенно это аргументировать: Бертильсон, домовладелец, учел ее пожелания, выраженные с помощью тщательно сформулированных косвенных оборотов, и возвратил в виде уже готовых предложений. Все, что требовалось от Лидии, - это кивнуть. Может, в какой-нибудь из косвенных оборотов она вставила и зеленую плиту. Инес этого не знала, но спросить ей и в голову не приходило. Лидия не из тех, кого можно спрашивать о чем захочешь. Пока. Но скоро она станет старенькая, и вот тогда…
- Бьёрн ведь уже уехал, правда? - спросила Лидия и поставила чашку перед Инес.
- Да. Рано утром выехал.
- Через Каструп?
- Да.
Лидия бросила взгляд на свои часики:
- Тогда он, наверное, уже добрался…
Инес посмотрела на свои:
- Ага. Он уже там…
- И уже встретился с Элси.
Инес устремила взгляд в окно и так ничего и не ответила, только издала горлом некий звук. Его можно было истолковать как согласие. Или как возражение. Что, в общем-то, дела не меняло. Лидия глянула на Инес, пока наливала кофе.
- Да-да, - продолжала она и, усевшись за стол, взялась за свою чашку. - Вот будет хорошо!
"Будет ли?" - шипит в голове, и Инес поспешно подняла чашку с кофе, словно прячась за ней. Лидия слегка улыбнулась через стол и подтолкнула блюдце с домашним печеньем в сторону Инес. Поверх печенья лежала салфетка, маленькая японская салфеточка из рисовой бумаги, с розовой каемкой и голубыми цветами. Инес увидела ее и сморгнула. Не расстраиваться. Расстраиваться совершенно не с чего.
- Как у него дела? Ну, в денежном смысле?
Лидия склонила голову набок. Инес оторвала наконец взгляд от салфетки.
- Не знаю. Думаю, все неплохо. Этим Биргер занимается.
- Биргер? - переспросила Лидия. - Вот как?
- Биргер понимает в деньгах.
- Не сомневаюсь, - сказала Лидия и улыбнулась самой ядовитой из своих улыбок.
Инес закрыла глаза и открыла снова. Спокойствие, только спокойствие. Потянулась за печеньем, маленьким крошливым печеньицем из жирного песочного теста, и уже собралась обмакнуть его в кофе, но вовремя спохватилась, где она. Лидия, разумеется, печенья не взяла, только помешивала свой кофе ложечкой, хоть никогда не пила кофе с сахаром.
- А Биргер хорошо себя чувствует? - спросила она.
Вопрос тоже был странный. Ведь Биргер и Лидия виделись меньше суток назад, они преподают в одной и той же гимназии и все перемены проводят в одной и той же учительской. Правда, Инес не имела ни малейшего представления о том, как часто они беседуют, - и Лидия, и Биргер не особенно любили рассказывать о взаимоотношениях с коллегами.
- Спасибо, - спустя мгновение ответила Инес. - Биргер себя хорошо чувствует.
- А Сюсанна?
Инес осторожно откусила печенье, и ливень мелких крошек посыпался в чашку.
- Ну да, - сказала она наконец. - И Сюсанна хорошо себя чувствует.
- Она на днях пришла в школу накрашенная, - сказала Лидия. - Очень ярко накрашенная.
Инес подняла чашку, чтобы выиграть время. Надо подумать. Сюсанна - накрашенная? В школе? Спокойствие, только спокойствие.
- Ну, - произнесла она наконец, отставив чашку. - Экспериментирует над собой немножко. Как раз теперь.
Лидия тоже подняла чашку и посмотрела Инес в глаза:
- Да. Возраст, видимо.
- Ну да, он самый. Да еще эти курсы.
- Что за курсы?
- Искусства правильно краситься.
Лидия подняла брови.
- Ах вот оно что, - сказала она, слегка улыбнувшись снова. - Будем надеяться, что они помогут. Со временем.
Инес доела свое печенье. Уставилась в наполовину выпитую чашку, думая, что бы еще сказать, но так и не придумала. Лидия повернула голову и посмотрела в окно. Утренний дождь со снегом уже перестал, но свет едва брезжил. Декабрьская темень. Лидия и Инес какое-то время сидели молча, не глядя друг на друга.
- Она вернется с ним вместе? - наконец спросила Лидия.
Инес вопросительно взглянула на нее:
- Кто?
- Элси. Она вернется вместе с Бьёрном?
Плечи Инес поникли, и в какой-то миг она словно увидела себя со стороны, бессильная фигура, растекающаяся по стулу. Тряпичная кукла, полная такого отвращения, что не поднять головы. Сестра, которой опротивела сестра. Жена, которой опротивел муж. Мать, которой опротивела дочь. Дочь, которой опротивела мать. Человек долга, которому опротивел его долг. Человек, которому опротивело быть человеком.
Собравшись с силами, она выпрямилась и поправила челку.
- Не имею представления.
Между бровями у Лидии появилась морщинка.
- Но ты же с ней на днях разговаривала?
Инес посмотрела матери в глаза, и отвращение как ветром сдуло. То, что она ощущала теперь, было нечто иное, насущно необходимое, точно костный мозг, и такое же скрытое от глаз, нечто, позволяющее тебе жить, однако предпочитающее, чтобы его не тревожили мыслью.
- Ну да.
- И ты не спросила.
- Спросила, конечно.
- А она что сказала?
- Что не знает, разумеется.
Лидия не ответила. Инес подняла свою чашку.
- Может, Элси сама ее спросит? Мама живет в отеле "Стрэнд-Палас". Телефон у меня есть.
Наконец и Лидия отвела взгляд.
- Нет, - сказала она. - Я не то имела в виду. Просто поинтересовалась.
Каблуки уходящей Инес громко стучат по мраморным ступенькам. Это прекрасно, стук созвучен этому дню, да, пожалуй, всей ее жизни. Она толкнула стеклянную дверь подъезда, но потом остановилась посреди тротуара, вытащила шейный платок, сложила треугольником и повязала на голову, застегнула пальто на все пуговицы и натянула перчатки. Вот так. Теперь она готова ко всему. Только попробуйте, смутно подумалось ей. Давайте. Если посмеете.