Компания поймала немало лулзов, просматривая видеозапись набега на нелегальный цыганский табор, кровавый шахсей-вахсей, в ходе которого около пятидесяти псов шайтана перестали ощущать разницу между землёй и небом. На экране мелькали подожженные палатки, цыганские головы со страшными искаженными лицами, трагическими глазами, с открытыми ртами; падающие на землю окровавленные тела; усеянный трупами овраг. Забой цыган показан с большим вкусом и художественной мерой: глаз охотно следит за действием. Блики от дрожащих языков огня изменяли формы, создавая вибрацию атмосферы, давая бесконечные оттенки красноватых тонов. Всполохи огня, подобно электрическим разрядам, пробегали по искаженным фигурам, зрительно усиливая судорожность их движений. Бойцов объединяло состояние общего экстатического духовного порыва. Не было ни одного арийского воина, фигура которого во время масштабной акции не дышала бы красотой, где бы человек не был прекрасен. Все общие движения группы дышали мощным размером и в своём общем движении уже составляли красоту. Словом, это было прекрасное и эпическое видео. Между тем Смирнов смотрел на Марианну, стараясь хотя бы только глазами завладеть своей долей наслаждения в этом мире; раскрыв от восхищения рот, он замер на месте в молчаливом экстазе.
Она была прекрасна, несмотря на бледность; глаза были подернуты тенью, словно томной поволокой страсти. Смирнов испытывал и нежность и раздражение одновременно. В глубине своей беспокойной души он пытался проникнуть в самые сокровенные тайны этого совершенного создания. Вызывая перед собой сладострастные картины, он всё же мысленно не отказывал себе в жестоком удовлетворении осудить её за жизнь во грехе… и даже предать вожделенное тело жертвы в руки вымышленного палача-инквизитора! Он горел от страсти и вместе с тем ненавидел Марианну за то, что она предавалась чувственным наслаждениям со своим избранником. Его честность, его мужское целомудрие, его рассудительность, его добродетели не оставляли ей шансов на его вымышленном суде, и он, не признаваясь самому себе в этой ненависти, давал на этом суде волю кипевшей в нём злобе, но убежденный, что действует справедливо.
Обо всём этом более детально Смирнов подумает перед сном, сейчас же его мечтой было просто поговорить с Марианной, услышать от неё в свой адрес хотя бы пару фраз. С чем можно к ней обратиться: спросить насчет чая и пирожных? Но не она здесь хозяйка, она сама в гостях. Пожирая её глазами, стремясь запечатлеть в памяти каждую деталь её лица, её фигуры, и словно ища отпечаток её образа у себя в голове, он боялся сделать движение, которое бы привлекло её внимание, а тем более что-то ей сказать. Просмотр был закончен, бойцы принялись шумно обсуждать резню цыган. Смирнов изобразил заинтерсованное лицо и обратился к Штруму:
– Может как-то поосторожнее с массовыми акциями? Если и дальше продолжать в таком духе, у нас будут неприятности! Надеюсь, у тебя есть хороший адвокат!
Штрум ласково, с сожалением посмотрел на Смирнова:
– Нельзя подать в суд на прогресс. Каким бы он ни был грубым, коварным, злым, хитрым и крамольным, прогресс всегда прав. Адвокаты служат пустоте и мелочам. Они видят только незначительные обыденные факты и неспособны уловить великие идеи, они не в состоянии постичь ни столкновения и слияния народов, ни пламенеющий полёт идей над человеком и человечеством. Они – продавцы доводов и мыслей, лавки остроумных идей и чеканных силлогизмов.
– Сейчас ты немного себе противоречишь. Час назад ты говорил, что необходимо легальное крыло – я так понял адвокаты и "крыша".
Штрум сделал жест – будто перезаряжает воображаемое оружие.
– Разве это недостаток? Не надо воспринимать любое моё утверждение как упрёк. Противоречить себе – значит жить, и надо делать это мужественно.
Глава 50
Ничто не могло уберечь Смирнова от душевного недуга. Видя, как у всех вокруг складывается хотя бы какая-то личная жизнь, он чувствовал необходимость и самому что-то предпринять, и это чувство вскоре стало совсем нестерпимым. При виде более менее сексапильных женщин он испытывал сильнейшее желание подойти познакомиться. Но мощный внутренний тормоз неизбежно останавливал его. И желание продолжало смущать его и не давало ему покоя. Оно преследовало его во время работы, в общественном транспорте, в спортзале и дома. Он пребывал в ужасном смятении, особенно в компании фольксштурмовцев, где всё напоминало о Штруме, и, как следствие, о Марианне. Нужно было как-то удовлетворить естественную потребность в женском обществе, ибо, если не дать этому желанию выхода, оно угрожало внести в обуреваемую им душу великое смятение.
В один из дней лейтенант Смирнов отправился с коллегами в баню, находившуюся рядом с работой, в районе станции Метро "Пушкинская", во дворах, с твердым намерением потрахаться отсюда и до следующей пятницы. Как обычно, на "субботник" были приглашены работницы специальной профессии, трудившиеся тут же неподалеку – на Загородном проспекте. Это была их обязаловка – кто уклонялся от субботников, тому не позволялось стоять сниматься на Загородном.
Смирнову досталась энтузиастка отсоса, с которой он уже прежде бывал. До того, как уединиться с ней в специальной комнате, он изрядно поддал, и, как ни старалась обладательница уникальных орально-вагинальных навыков, что называется, поддомкратить, у неё ничего не вышло.
– Устал наверное, – виновато сказала она.
– Это нервное, от длительного воздержания, я просто волнуюсь.
– А по-моему это от слишком частого использования.
Это прозвучало как своеобразный комплимент. Ему хотелось выговориться, рассказать о своей проблеме, высказать сердце, ведь самые лучшие психотерапевты – это случайные попутчики и проститутки, но после такого комплимента о чем тут можно говорить? И ему пришлось над ней сжалиться и отпустить её.
Он не удовлетворил свою потребность естественным образом ни в этот раз, ни в следующий. И не избавился от наваждения. Перед его глазами стоял строгий лик Марианны.
Смирнов завидовал своим коллегам-оперативникам, которые не испытывали таких проблем. Их сознание было погружено во мрак, они находились на низшей ступени познания мира, среди них можно встретить проблески понимания и зарницы некоторых низких истин, в личной беседе они обнаруживают алкогольный юмор, шутки ниже пояса. Целая галерея мещан, спокойно косящих наличность, ничего не знающих, ни о чем не заботящихся, хоть трава не расти, и только всей душой ушедших в любезное и ничтожнейшее занятие: кому пьянки и бабы, кому помидорная рассада по натянутой леске, кому рыбная ловля круглый год. Смирнов продвинулся намного дальше, и это стало его бедой.
Один мудрец сказал: либо человек хочет, но не может; либо он может, но не хочет; либо он не может и не хочет; либо, наконец, он хочет и может. Если он хочет, но не может, он бессилен; если он может, но не хочет, он жесток; если он не может и не хочет, он бессилен и жесток; если же он может и хочет, почему он этого не делает?!
Итак, Смирнов поставил себе диагноз: бессилие. И осознание своего бессилия отравляло всё его существование.
Глава 51
Эту ночь, проведённую на квартире на Фонтанке, Андрей плохо спал. Под утро удалось немного забыться, но в восемь он проснулся под истерически звонивший телефон – побеспокоил Владимир, он уточнил, сколько на счету денег.
– Одиннадцать миллионов, – отчеканил Андрей.
Забрав со стоянки оформленную на жену Вольво, Андрей поехал на работу. По дороге позвонил Блайвасу – узнать, как там насчет займа. Оказалось, что всё в порядке – знакомые ребята из казино смогут занять до семи миллионов. Настроение Андрея значительно улучшилось. Появились дополнительные возможности подстраховки – если в течение недели не удастся закрыть недостачу за счёт перечислений клиентов, то поможет Блайвас.
Приехав на Экссон, после приветствий и дежурных расспросов, Андрей настороженно вслушивался в то, что говорили Артур с Владимиром. Речь шла о поставке свинца на завод. Они обсуждали, имеет ли смысл сейчас заводить на Балт-Электро сырье без предоплаты. Неожиданно отзвонились с одной украинской фирмы и предложили свинец по хорошей цене, который есть в наличии на складе. В конце короткого рабочего совещания, перед тем, как начать обсуждение ликвидации склада бытовой техники гипермаркета Эльдорадо, где можно закупиться товарами по беспрецедентно низким ценам, Владимир дал Андрею пришедший по факсу счёт и небрежно бросил: "Оплати прямо сейчас!"
То был выставленный фирмой Стрэндлер счёт на 150 тонн свинца С-1, сумма счета – шесть миллионов рублей. Андрей послушно кивнул и положил бумагу в портфель. После чего напечатал платёжное поручение и, взяв наугад несколько папок, присоединился к компаньонам, которые собрались в малом кабинете. Раскрыв ноутбук, он принялся заносить цифры в таблицы – рутинный управленческий учёт: сумма складских запасов, долги покупателей, долги перед поставщиками, задолженность по комиссионным ответственным чиновникам, прочие взаиморасчеты. То была его обязанность, его работа, за которую он получал 1/5 чистой прибыли фирмы. Но сейчас мысли путались, он никак не мог сосредочиться. Стараясь выглядеть непринуждённым, он слушал, о чём говорят компаньоны и время от времени вставлял словечко.
Зазвонил городской телефон, – секретарь перевела звонок; директор Стрэндлера интересовался, получен ли факс и что там с оплатой счёта.
– Мы уже оплатили счёт, – ответил Владимир, и, положив трубку, обратился к Андрею. – Ты еще здесь, витиеватый!? Езжай в банк, в понедельник нам должны отгрузить свинец.
И прибавил свою обычную прибаутку:
– Смотри не проеби дело!
Будто спохватившись, нахмурившись, что, мол, недоделал работу, Андрей принялся собирать документы: "Всё, еду!" Он сознательно тянул время, чтобы потом объяснить задержку платежа тем, будто деньги ушли после обеда. Этим он выигрывал всего полдня, но тут важен каждый час. Но даже эта мизерная отсрочка накрылась – сейчас без четверти двенадцать. В банк до часу дня он успевает по любому.
На тот момент во Внешторгбанке находились счета трёх фирм-однодневок, или "поганок" или "помоек" – Экоторгсервис, Октагон и Техноснаб – которыми пользовались для обналичивания и периодически выставляли на открытые конкурсы вместо Экссона. Из одиннадцати миллионов, которые висели на расчетных счетах ещё вчера, осталось только три на Техноснабе. Их-то Андрей и перечислил на Стрэндлер. Сегодня пятница, и на понедельник у него была отмазка: до обеда перевёл три миллиона с Техноснаба, другая платёжка с Экоторгсервиса по каким-то причинам не прошла (например ошибка в напечатании платежного поручени), пришлось её переделывать, поэтому оставшиеся три миллиона ушли после обеда. Ну а где пятница, там и понедельник – уже бывали случаи, когда деньги, перечисленные в пятницу, адресат получал во вторник. В конце концов, три миллиона – не смертельная сумма. Главное, чтобы не потребовалось больше.
На завод Андрей не вернулся – там уже наверняка все разъехались. Пообедав в турецком бистро "Анталья" на Большой Морской, он поехал в фитнес-клуб. Владимир был уже там. Вскоре подтянулись и Ансимовы. Тусовались по залу, приставали к девушкам, обсуждали, куда пойти вечером. Уже в конце, перед тем, как пойти в бассейн, Владимир обрадовал всех:
– У нас образовалась прибыль, по моим подсчётам порядка четырёх миллионов. Андрей, проверь но у меня точно посчитано: должно быть три восемьсот чистыми. Нам пока никому не надо платить, поэтому мы смело можем вытащить эти деньги. Ты как будешь обналичивать – снимать со счета или сделаешь вексель?
Андрей безмятежно покачал головой:
– Да мне всё равно. Когда?
– В понедельник.
Ничем не выдав своих чувств, Андрей уверенно сказал, что сделает. В его душе гремела буря: "Это катастрофа! Семь миллионов! К понедельнику!"
Неблагоприятный поворот сильно озадачил Андрея. Мучительный вопрос: "где взять деньги?" с новой силой встал перед ним. Он считал себя истощенным конвейерной работой на заводе (это всего-то с девяти до четырех!) и мечтал об интересных делах! Почему нигде не сказано, как внушить людям мысль, что лучшее – враг хорошего!
Глава 52
До своего родного города Андрей добирался на машине. Отмахать 2000 километров пускай с водителем да на Вольво, которая легко идёт 200 км\час – всё равно утомительно. В субботу около двух часов дня Андрей был в Волгограде. Оставив водителя в гостинице, он приехал домой, где прижал к сердцу жену и сына, принял душ, переоделся, пообедал в кругу семьи, и отправился к себе на фирму. Офис Совинкома находился в ВОКЦ (Волгоградский областной кардиоцентр) в районе, называемом Горная Поляна – экологически чистое место, на холмах, на удалении от городских построек, в окружении фруктовых садов. Лечебный комплекс был построен немецкой фирмой Hospitalia и по оснащенности считался одним из лучших в Европе. Финансирование кардиоцентра было гораздо лучше, чем в других лечебных учреждениях города – с точки зрения ведения бизнеса это был самый лучший в городе клиент. А единственным поставщиком кардиоцентра была принадлежащая Андрею фирма Совинком, которую он внедрил сюда несколько лет назад. Офис находился на первом этаже в отделении реабилитации, склад (так называемый бункер) – в цокольном, также Совинкому принадлежала аптека в холле кардиоцентра, рядом со входом.
В столицах уже пошли поползновения организовывать закупки в госучреждениях посредством проведения открытых конкурсов в департаментах закупок при администрации города (или области). А в Волгограде у власти находилась "старая гвардия" и действовала по-старинке, как было удобно.
А удобно было следующим образом. Администрация кардиоцентра обязана была оформлять каждую закупку методом котировочных заявок. Составлялся запрос на фирмы, торгующие медицинскими расходными материалами, в котором указывались наименования и количество нужных товаров, и этот запрос отсылался по факсу или электронной почте. В ответ фирмы присылали свои коммерческие предложения. На основании полученных оферт ответственный исполнитель составлял таблицу, в которой сравнивались условия и цены на одинаковые позиции от разных фирм. Созывалась комиссия из сотрудников кардиоцентра (заведующие отделениями, заместитель главного врача, начмед, и так далее), которая рассматривала коммерческие предложения и выбирала, у какого поставщика будет закупаться товар.
На самом деле котировочные заявки никуда не отправлялись, а все конкурсные документы изготавливались этажом ниже, в реабилитационном отделении, кабинете 1-093 – в офисе Совинкома. В сейфе было полным-полно поддельных печатей практически всех московских фирм, торгующих расходными материалами и оборудованием, от которых делали альтернативные предложения, которые подшивали к акту комиссии как коммерческие предложения участников. Побеждал всегда Совинком (или аффилированная структура – чтобы не выглядело слишком подозрительно, почему это одна и та же фирма постоянно выигрывает конкурс).
Все были в доле, и дело было посталено на поток. Поэтому директор мог свободно отлучаться и приезжать на выходные, чтобы оказать уважение главврачу и заведующим.
Андрей чувствовал себя на Совинкоме как дома. Ещё бы, создал фирму с нуля и так раскрутил её, что она стала одной из крупнейших по Югу России. Официальный дистрибьютор "Джонсон и Джонсон", "Б.Браун", "Сименс" и ряда других крупных производителей.
В офисе Совинкома в кардиоцентре было гораздо приятнее, чем в офисе Экссона на заводе Балт-Электро – евроремонт, приличная мебель. Повсюду советские раритеты – портреты и бюсты Ленина, Сталина, других вождей – Андрей их коллекционировал. Он не скупился на создание хороших условий для сотрудников. На территории был буфет и недорогая столовая. Вокруг кардиоцентра было где погулять – рядом прекрасный парк.
Потягивая кофе и слушая Ирину Кондукову, своего заместителя, её доклад о состоянии дел (всё о чём говорилось уже было известно – общение по телефону и обмен электронными сообщениями идёт непрерывно, но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать), Андрей оценил воочию, чем рискует в случае, если до понедельника (максимум вторник) не раздобудет семь миллионов и не закроет недостачу. Насчёт действий компаньонов сомневаться не приходится: они перекроют кислород где только можно, в том числе здесь, в кардиоцентре. У Ансимовых связи в "офисе", по их звонку сюда в кардиоцентр приедут быки с пушками типа Зверева и наведут здесь шорох. Пусть это даже в ущерб делу, взысканию долга (ведь испуганный главврач сразу разорвёт отношения и прощай деньги), в такие моменты голова плохо работает и Артур сначала спустит собак, потом подумает.
Господи, стоило ли так рисковать!?
Андрей попросил дать ему банковские выписки. Ирина принесла. Он просмотрел приход денег от кардиоцентра с момента прошлого приезда в Волгоград. Суммировал все цифры и выписал на листок в хронологическом порядке. Затем вычислил 5 % и 3 % от общей суммы и вписал эти данные. Добавил 15,000 с пометкой "за аренду" и 30,000 за аптеку и вывел общую сумму. После чего сделал копию и разложил по четырём конвертам получившиеся суммы и каждый подписал: 5 %, 3 %, аренда и аптека. Стандартная рутинная процедура, повторяющаяся каждый приезд в Волгоград.
Проверив все суммы, он положил конверты во внутренний карман пиджака и позвонил в приёмную.
– Алло, Станислав Анатольевич! К вам можно?
Главврач видел из окна, как подъехал Андрей, и уже ждал звонка.
– Да, подходите.
Посмотревшись в зеркало и поправив галстук, Андрей отправился в приёмную.
Станислав Анатольевич Халанский, главврач кардиоцентра, вышел из-за стола, чтобы пожать руку директору фирмы-поставщика номер один.
– Привет, как добрался, Андрей… Алексеевич?
(он всегда путал отчество). Андрей положил конверты на край стола а сверху – расшифровку всех сумм. 5 % от всех перечисленных кардиоцентром денег раскидывалось между сотрудниками, куда входил главврач, начмед, заместитель, заведующие, 3 % Халанский забирал себе, так же как неофициальную часть аренды и долю с аптечной прибыли. После чего Андрей уселся на своё обычное место – за длинный приставной стол поближе к столу главврача и лицом к окну.
Взяв листок, Халанский принялся его изучать, а конверты смахнул в верхний ящик тумбочки.
– На машине примчался, – Андрей кивнул в окно. Там, у ворот кардиоцентра стояла его синяя Вольво.
– На машине? – всплеснул руками Халанский, как будто ни разу не видел, как Андрей подъехал к воротам. Затем, как обычно, порвал расшифровку платежей и бросил в мусорное ведро.
– А что на машине… для бешеной собаки семь вёрст не крюк. Просто боюсь самолёт. Вообще у меня аэрофобия.
– Но по статистике на автотранспорте гибнет гораздо больше народу, чем на самолетах.
– Так точно, Станислав Анатольевич, но в автомобильной аварии есть хоть какой-то шанс выжить, тогда как в случае авиакатастрофы шансов ноль.
Халанский устремил свой взгляд в окно.
– Скажите, Андрей, а вам не слишком хлопотно вот так ездить…
Он перевёл взгляд на собеседника.
– … по городам – Петербург, Волгоград, ещё вы ездите в Казань, Ростов, Ставрополь.
– Нет, что вы, Станислав Анатольевич, это моя работа. Занимаясь бизнесом, себе не принадлежишь!
– У тебя в Петербурге какие-то еще дела, помимо медицины?