Он сказал мне как-то, - продолжал свой рассказ Марк Лейн: "Я рад, что раньше не имел представления, куда все это зайдёт и где я окажусь. Если бы знал, может быть, и не решился. Но всё произошло постепенно, шаг за шагом. Теперь же я рад, что вошёл во всё это…"
Наш разговор с Марком Лейном происходит в луизианском кафе на берегу Миссисипи. Официанты в длинных, почти до пят, не очень чистых фартуках - как половые в старом русском трактире - подают дамам в вечерних платьях отличный кофе с горячими пончиками. (У высшего новоорлеанского света и заезжих туристов считаемся хорошим тоном заканчивать вечер в грязноватом луизианском кафе, где сахарницы нанизаны на собачью цепь, накрепко вделанную в стену.)
Рядом фырчит вентиляторами большой пивной завод. На крыше огромная вывеска: "Дом пива Джэкс". В ста метрах от кафе притаилась Миссисипи. Ее нё слышно совсем. Только тянет свежестью…
Джим Гаррисон принял корреспондента Сергея Лосева и меня у себя дома в Новом Орлеане. В дверь кабинета, где мы сидели, то и дело заглядывали его многочисленные ребятишки, а белобрысая трёхлетняя дочка тут же играла с огромными, 46-го размера, отцовскими башмаками. Отец сидел за мирным письменным столом, на полках стояли книги (им собрана отличная библиотека по психологии фашизма), в комнате было очень мирно и уютно, если не считать тревожной ручки пистолета, торчавшей из кобуры на поясе хозяина и напоминавшей, что все в этой жизни не так просто.
- Сейчас, оглядываясь на прошлое, я понимаю наконец, как наивен был тогда, - говорил нам Гаррисон. - Я не представлял себе тогда, какую власть имеет ЦРУ в этой стране.
* * *
У нас были финансовые затруднения. Не хватало людей для ведения следствия. Поэтому, когда приходили люди и предлагали помощь, мы наводили о них лишь самые поверхностные справки, и если люди на первый взгляд казались честными, мы использовали их услуги. Представьте себе, приходит человек, который называет себя журналистом и даже показывает опубликованные в разных журналах статьи, подписанные его именем, и говорит: "Можете ничего мне не рассказывать и ничего не показывать - я просто хочу вам помогать". Ну как не принять?
Таких было несколько. Мы не сразу начали замечать, что между ними есть связь, единство, организованность. Честно говоря, я понял это последним, потому что привык верить людям. Потом обнаружилось, что они снабжали нас показаниями, которые уводили расследование в сторону. Запутывали следствие. Давали нам ложные нити и ложных свидетелей, которые могли лишь скомпрометировать всё дело.
Кроме меня в офисе работают только три следователя. Мы не могли разрываться на части. Нам привносили письменное свидетельство человека, будто бы реального человека с реальным адресом, с телефоном в телефонной книге и даже с оплаченным телефонным счётом, на его имя. А потом оказывалось, что это были лживые адреса и фальшивые счета. Ведь ЦРУ ничего не стоило снабдить своего агента фальшивым телефонным счётом.
В офис проникали разные люди. Один из них, был агентом довольно высокого ранга. Возможно, он руководил всей операцией против следствия.
Мы разоблачили его через несколько часов, после того как он начал уничтожать наше досье и почти сделал это. Он удрал на машине ночью. Остальные скрылись вместе с ним, как тени. Значит, они были связаны с ним.
Конечно, лестно, что представители одной из самых могущественных сил в мире - ЦРУ - так испугались меня, но это малое утешение. За два года они смогли похитить у нас почти всё досье…
…И вот, несмотря на это, Джим Гаррисон не бросил начатого дела. Продолжал его супорством и всей возможной энергией. Откуда он черпал силы, поддержку?
Что говорить, большую роль сыграли личные качества окружного прокурора.
- При всей их осторожности и дальновидности, - говорил нам Джим Гаррисон, - люди из ЦРУ совершили одну ошибку: часть своего заговора против Кеннеди они планировали на территории Нового Орлеана, которая подлежит юрисдикции моей окружной прокуратуры. Единственно, что я могу посоветовать им в следующий раз, - планировать свои дела в других городах, а не в Новом Орлеане, - и добавил с улыбкой: - Если, конечно, я еще буду тогда у дел.
Но окружной прокурор все-таки действовал не совсем один.
У него была поддержка сенатора Лонга (никто, правда, не знает, в чем конкретно она выражалась).
У него была поддержка так называемого "Комитета совести", куда входили 50 крупных дельцов Нового Орлеана, возглавляемых нефтепромышленником-миллионером Ролтом. Они финансировали следствие.
Его поддержали слова, сказанные публично ближайшим другом семьи Кеннеди кардиналом Кушингом: "Я никогда не верил, что Освальд действовал в одиночку. Я благословляю Джима Гаррисона на расследование".
Члены семьи Кеннеди не высказывались по этому поводу публично. На в одном из интервью Джим Гаррисон говорил, что Роберт Кеннеди с одобрением относился к следствию. Гаррисон, по его собственным словам, не ожидал от Роберта Кеннеди какой бы то ни было реальной поддержки, так как знал, что тот не мог себе этого позволить, не обезопасив себя предварительно президентским креслом. Что касается Эдварда Кеннеди, то лишь однажды в газетах промелькнуло сообщение (правда, неподтвержденное) о том, что сенатор в частной беседе, неодобрительно отозвался о расследовании в Новом Орлеане.
Марк Лейн даёт этому своё объяснение. Он считает, что Эдвард Кеннеди боится за свою жизнь: смерть двух братьев научила его быть предельно осторожным там, где дело касается интересов ЦРУ.
На поверхность океана американской информации не выплывали другие данные о силах, стоящих за спиной Джима Гаррисона.
Я пытался встретиться и взять интервью у одного из основателей "Комитета совести" - миллионера Ролта. Но тот отказался, сославшись на занятость.
Как рассказывал Лейн, Джим Гаррисон еще недавно не верил, что ему разрешат начать суд над Клеем Шоу. Однако, очевидно, он недооценил мудрость и опытность своих противников.
Ещё в июне 1967 года, когда в прессе раздались требования, чтобы министр юстиции США вмешался и прекратил расследование в Новом Орлеане, губернатор Луизианы Маккейтен заметил: "Если министр юстиции вмешается и остановит… это вызовет ещё большие сомнения (насчёт доклада комиссии Уоррена. - Г. Б.) не только в США, но и во всем мире…"
Один судья в Новом Орлеане, очевидный сторонник Гаррисона, объяснил мне всё дело так:
- Они решили, что лучше взорвать дело изнутри, чем задушить его снаружи. В конце концов, риск был невелик. Гаррисон приподнял завесу только над одним из уголков огромного заговора. Они без особого труда подорвали следствие. Поэтому и разрешили суд. Запретить суд, - значило бы косвенно признать вину. О, они проделали хорошую подготовительную работу. Казалось бы, двенадцать присяжных заседателей - независимые люди. Только они решают - виновен или невиновен. На первый взгляд - так. Но вспомните все те телевизионные передачи по всей главнейшим программам, вспомните все те журнальные и газетные статьи, фотографии и карикатуры, которые они читали и видели до того, как пришли в суд. Разве их не готовили исподволь? Разве вся эта кампания, кроме всего прочего, не была обработкой любых возможных присяжных заседателей?
Мне, иностранному журналисту, трудно занимать какую-то позицию по существу этого большого спора. Для того чтобы разобраться во всех перипетиях трагедии в Далласе и ее уголка в Новом Орлеане, нужны тысячи документов, которых нет у иностранного корреспондента, и время, которого тоже нет. Но доклад комиссии Уоррена, не убедил меня. В книгах, критикующих выводы доклада, я нашёл многое, что заслуживает серьезного внимания. Джим Гаррисон был первым критиком, у которого оказалась небольшая, но всё же власть в руках.
Я не взялся бы доказывать его правоту\или неправоту.
Но должен сказать, что абсолютное большинство американских журналистов, с которыми я встречался в Новом Орлеане, будучи явными противниками Джима: Гаррисона, не верят целиком и в доклад комиссии Уоррена. У каждого на этот счёт есть свои сомнения.
* * *
- Что вы теперь собираетесь делать? - спросил я Гаррисона в конце нашей беседы.
- Продолжать. Мы сделали всё, что могли. Сейчас мы посмотрим, что еще можно сделать, и будем продолжать, - ответил он.
Взгляд "оттуда"
Через тридцать минут после вывода космического корабля "Аполлон-8" с земной орбиты на "дорогу" к Луне были взорваны болты, которыми соединялась третья ступень ракеты с кораблем. Затем, включив на секунду один из двигателей, командир корабля Фрэнк Борман отдалился от последней ступени ракеты приблизительно на километр. Ступень осталась где-то "внизу". Через иллюминатор было видно, как из нее выливаются и, превращаясь в мягкие шары, плывут рядом с ней остатки неиспользованного горючего.
Потом корабль изменил свое положение, и через иллюминатор, стала видна Земля.
- Мы видим Землю, - доложил Борман в контрольный центр спокойно и буднично.
- Мы прекрасно видим Флориду! - возбужденно вмешался штурман Лоуэлл. - Мы видим мыс Кеннеди! Просто точка. И одновременно - Африку. Западную Африку. Прекрасно! Я могу смотреть на Гибралтар и одновременно видеть Флориду, Кубу, Центральную Америку, всю северную половину Южной Америки, все вниз до Аргентины и Чили…
Оператор на земле не выдержал:
- Чёрт-те что! Вот это видик, наверное!
- Слушай, - спокойно сказал Борман. - Передай на Огненную Землю, чтобы надевали дождевики. Кажется, у них собирается гроза…
Радиоприемник, который стоит у меня на столе, через равные промежутки времени сообщает, как идут дела в "Аполлоне-8", как себя чувствуют астронавты, летящие к Луне (Борман прихватил с собой в полет грипп), что видят и что говорят.
Полковник Фрэнк Борман (командир корабля), капитан Джеймс Лоуэлл (штурман) и майор Вильям Андерс (ученый-радиолог) начали свой полет 21 декабря 1968 года в 7.51 утра с мыса Кеннеди. Ракета "Сатурн-5" - огромная махина высотой в 36-этажный дом - медленно оттолкнулась от земли пятью двигателями своей третьей ступени, равными по мощности двигателям 500 реактивных самолётов. Через 11 с половиной минут космический корабль "Аполлон-8" вышел на околоземную орбиту. Он должен был совершить почти два витка, чтобы за это время трое космонавтов и центр наблюдения за полетом на Земле могли проверить - исправно ли работают системы. В третьей четверти второго витка над Гавайскими островами трем космонавтам и контрольному центру в Хьюстоне (штат Техас) предстояло принять решение - выполнять ли полёт к Луне.
Все системы оказались в порядке. Об этом доложил Борман. И это же подтвердили в Хьюстоне. В 10.45 утра заработали двигатели третьей ступени ракеты, которые оторвали корабль от земной орбиты и вывели на курс к Луне. Через пять минут, когда скорость достигла 24 200 миль в час (одна миля равна 1,6 километра), двигатели были выключены.
- Вы на дороге! - передали космонавтам из Хьюстона и, видимо от волнения, повторили: - Вы действительно теперь на дороге!
Когда Фрэнк Борман принял окончательное решение лететь к Луне, на Гавайских островах стояли предрассветные сумерки, и люди могли видеть, как, выбрасывая пламя, заработали двигатели, направляя людей к спутнице Земли.
После того как были выключены двигатели третьей ступени, корабль под действием земного притяжения начал постепенно терять скорость. На расстоянии 20 тысяч миль от Земли скорость уменьшилась до 10 тысяч миль в час. Когда корабль пройдёт /6 своего пути до Луны (весь путь равен 250 тысячам миль), скорость его станет минимальной - 2700 миль в час. Затем она снова начнет увеличиваться под действием лунного притяжения и достигнет 5600 миль в час.
Ракета "Сатурн-5" вывела корабль на курс с нужной скоростью и весьма точно. Борману понадобилось включить главный двигатель своего корабля только на две секунды, чтобы "подправить" траекторию полета. Включение главного двигателя имело для космонавтов и психологическое значение. Оно дало им уверенность в исправности турбины, от которой завил сит их благополучное возвращение на Землю.
По плану полёта Борман, Лоуэлл и Дилере должны достичь Луны за 66 часов. Там, затормозив полет двигателями, они войдут в окололунную орбиту и сделают 10 витков вокруг Луны в течение 20 часов 24 декабря. Утром следующего дня "Аполлон-8" отправится в обратный путь. И 27 декабря космонавты должны быть "дома" - на волнах Тихого океана, где их ждут спасательные суда.
Космонавтов "Аполлона-8" подстерегают на их трудном пути весьма серьезные опасности. Самая большая опасность ждет их утром (по нью-йоркскому времени) 24 декабря, когда корабль будет выходить на окололунную орбиту. Если двигатели будут работать чуть дольше или интенсивнее положенного, корабль может просто врезаться в поверхность Луны. Следующая опасность - при выходе из окололунной орбиты. Если откажет двигатель, корабль не сможет преодолеть лунного притяжения и останется спутником Луны навечно. И, наконец, третья серьезная опасность - при входе в земную атмосферу. Если угол вхождения будет неточным, корабль либо развалится на части, либо, "скользнув" по "поверхности" атмосферы, уйдет на очень высокую земную орбиту. Пока космонавты снова приблизятся к Земле на расстояние, которое позволит им повторить попытку приземления, пройдет слишком много времени - ив корабле иссякнет кислород.
Перед полетом "Аполлона-8" в Америке и за ее пределами было много пересудов о том, оправдан ли риск. Известный английский ученый Бернард Лоуэлл, директор крупнейшей английской обсерватории, заявил недавно, что научное значение полета "Аполлона-8" не будет стоить того риска, которому подвергаются люди. Однако руководители проекта "Аполлона-8" ответили, что задачей полёта является не сбор научных данных, а испытание технологии полета человека в сторону Луны и обратно.
Наверное, бессмысленно спорить об этом. Дело сделано. Три посланца человечества впервые в истории летят в сторону Луны. Сами они, во всяком случае, были готовы идти на риск. Сами они верят в благополучный исход полёта.
Двоим из них по сорок лет - Фрэнку Борману и Джеймсу Лоуэллу Вильяму Андерсу - 35. Фрэнк Борман в 1965 году уже командовал космическим кораблем "Джемини-7", который совершил 14-дневный полёт вокруг Земли. Воспоминания о том полёте, видимо, ещё очень живы для него. Настолько живы, что вчера, связавшись с Землёй по радио, он сказал: "Говорит "Джемини-8"… поправка - говорит "Аполлон-8"". У него жена и двое сыновей. Вместе с ними за запуском ракеты на мысе Кеннеди следила по телевизору бабушка Фрэнка Бормана.
Штурман Джеймс Лоуэлл тоже не новичок в космонавтике. Он летал с Борманом на "Джемини-7" в 1965 году, а через год командовал космическим кораблём "Джемини-12". В общей сложности он провёл в космосе почти 18 суток. В этот раз он не полагал, что полетит на "Аполлоне-8". Он был лишь дублером штурмана Коллинса. Но тот, незадолго до полета, должен был лечь на операцию. У супругов Лоуэлл четверо детей: две дочери и два сына.
Для специалиста по радиации Вильяма Андерса это первый полёт в космос. У супругов Андерс пятеро детей - четыре мальчика и дочка.