Физиономия Фланна О'Тулла стала издевательски-серьезной. Он обращается с Виргилием, как с деревенским дурачком, сообразил вдруг Взлетающий Орел и с удивлением задумался, отчего мистеру Джонсу отведена здесь такая роль. Возможно, сказал он себе, произошло это совсем не случайно.
- Вот тебе раз! - воскликнул О'Тулл. - Ты это серьезно? Вижу, что да - но здесь собрались только мои друзья, мои самые близкие и преданные товарищи. От них у меня секретов нет. Я вне себя от радости видеть тебя снова.
- Речь идет о твоей жене, Долорес, - продолжил тогда Виргилий Джонс, - которая ушла от тебя. Ушла не без причин, нужно сказать. С недавних пор она моя любовница. Вот почему я не могу пить с тобой. Потому что все, что она говорила о тебе, правда. Было правдой еще прежде, чем она сбежала от тебя. И правда сейчас. Мы пришли сюда не за тем, чтобы пить с тобой. Нам нужны комнаты, вот и все. Поэтому прошу меня простить…
Где-то в недрах груди Фланна О'Тулла зародился грозный глухой рык; медленно поднявшись к горлу, он выплеснулся наружу диким, потрясающим душу звуком. Глаза Фланна страшно налились кровью и полезли из орбит. Несколько секунд он стоял так, наливаясь краской и рыча, потом его руки метнулись к мистеру Джонсу. И прежде чем Виргилий успел отмахнуться или отпрянуть, руки-клешни сомкнулись у него на горле удушающим кольцом. Мистер Джонс начал задыхаться.
- Простить тебя? Конечно! - заорал О'Тулл так, что зазвенели стаканы. - О да, ты и впрямь круглый дурак, мистер Виргилий Казанова. Да проклянут меня святые, если я не придушу тебя прямо сейчас, не сходя с места, медленно, так чтобы насладиться зрелищем заслуженной смерти, пялящейся на меня из твоих поганых глаз. Опозорить самого О'Тулла в его доме, оклеветать его, назвать импотентом, и это со слов какой-то выжившей из ума карги! Соблазнить мою жену! Тебе еще повезло, что я не верю ни единому твоему слову! Ты не смог бы соблазнить даже сосиску!
- Мне показалось, он хотел передать нам слова горбатой Долорес, - оживленно заметил Хантер.
- А ты не лезь, - огрызнулся О'Тулл. - Моя жена принадлежит мне и, упоминая не к месту ее имя, ты оскорбляешь не только ее, ты оскорбляешь меня, поскольку она ассоциируется со мной. Ну что, кажется, мистер Джонс получил небольшой урок хороших манер. Такое даже до идиота должно дойти.
Клешни О'Тулла разжались, отпустив шею Виргилия. Отступив на шаг, тот с хрипом вобрал в легкие вожделенный воздух. Взлетающий Орел заметил, как правый кулак О'Тулла крепко сжался и начал целенаправленное движение, но сделать ничего не мог, поскольку от потрясения как будто бы прирос к полу. Он зачарованно следил за медленным движением кулака, поднявшегося и просвистевшего к еще не отдышавшемуся Виргилию; звук удара оказался тише, чем он ожидал. Виргилий молча повалился на пол, точно сбитая кегля.
Взлетающий Орел все еще не мог сдвинуться с места. О'Тулл повернулся к нему - бык, улучивший наконец минутку и для второго матадора.
- Ну что, не собираешься помочь приятелю, ты, как-там-тебя? - спросил он Орла, по-прежнему во всю глотку.
Взлетающий Орел почувствовал, его голова совершила троекратное повторяющееся движение из стороны в сторону.
- Нет?
О'Тулл расхохотался.
- У Виргилия никогда не было близких друзей, - сказал он. - Ты умно поступил, что не стал с ним сходиться.
Взлетающий Орел почувствовал тошноту в основании желудка.
- Выкинуть его отсюда, - крикнул кто-то из задних рядов. - За руки, за ноги, чтобы лбом дверь открыл.
О'Тулл осклабился.
- Одна-Дорога, нужна твоя помощь, - позвал он. - Если ты не против, конечно.
Хозяин "Эльбы" и Пекенпо указанным образом подняли Виргилия с пола и понесли к двери. Взлетающий Орел молча наблюдал за происходящим.
Раз.
Два.
Три.
Виргилий грохнулся на булыжники мостовой.
Эльфрида Грибб бросилась к несчастному и, причитая, принялась ощупывать его голову; мистер Джонс пришел в себя, шатаясь поднялся на ноги, отряхнул котелок, снова надел его и, даже не поблагодарив миссис Эльфриду, скорым шагом устремился прочь по главной улице, по пути споткнувшись о ползающего Камня и едва удержавшись на ногах.
Эльфрида обидчиво надула губки, сильно уязвленная неблагодарностью очередного спасенного. Хотя Игнатиус всегда называл Виргилия спятившим. И, видимо, справедливо.
Услышав в своей голове голос, Взлетающий Орел застыл, будто парализованный. Голос этот звучал как всегда убедительно, и Взлетающий Орел почувствовал крайнее отвращение к себе. Вот что голос сообщил ему на этот раз:
Он решил поселиться в этом городе, но с первой же минуты попал в число отщепенцев. Эти люди в "Зале Эльба" нужны ему - ему необходимо завоевать их доверие и заручиться помощью, хотя бы для того чтобы получить угол для ночлега, уж не говоря о месте в городском устройстве. Выбрав себе в друзья Виргилия Джонса, он может теперь распрощаться с надеждой добраться наконец до завершения пути - земля обетованная так и останется для него призрачной.
Думать так было невыносимо, поскольку он испытывал к Виргилию самые теплые дружеские чувства и считал себя в ответе за него. Однако голос звучал все более настойчиво. Он отлично узнавал этот голос; прежде тот много раз убеждал его в необходимости найти себе место, осесть, быть принятым людьми, гнать прочь дух искательства приключений и одержимость бесконечным поиском.
- Завтра, - сказал он себе. - Или, может быть, сегодня, но позже. Я найду Виргилия и извинюсь перед ним. Да, так я и сделаю. Завтра.
В ушах его все еще звучали слова Виргилия, сказанные всего какой-то час назад: "Все ваши несчастья и вся ваша боль - это мои несчастья и боль". Волнение и страдание, крывшиеся за этими словами, теперь становились ему понятны. Только что он, Взлетающий Орел, ударил своего друга гораздо больнее Фланна О'Тулла, в самое уязвимое место. Он виноват; но он еще не мог заставить себя думать об искуплении. Пока не мог. Сначала его должны принять.
Я виноват. Моя вина. Mea maxima.
Он вздрогнул и оглянулся, вспомнив, где находится. Вокруг - улыбающиеся лица; улыбаются все, кроме Фланна О'Тулла, который еще кипит желанием пустить кому-нибудь кровь.
- Куда он пошел? - спросил Взлетающий Орел.
- Конечно, к Джокасте, куда же еще? - ответило ему густобровое красное лицо. - Она всегда принимала его.
- Сдается мне, - проговорило другое лицо, изящно-худощавое, - нам снова придется привыкать к его вывертам.
- Только не здесь, - рявкнул О'Тулл. - В империи Наполеона ноги его больше не будет.
- Вы позволите мне присесть? - спросил Взлетающий Орел.
- Садись, - кивнул Фланн О'Тулл. - Нам хотелось бы услышать от тебя ответы на некоторые вопросы.
Цинизм в изящном лице, жажда насилия в глазах О'Тулла. О'Тулл: лицо, отчетливо осознающее творимое насилие, грубая, бесноватая по своей природе сила, нагло мастурбирующая власть. Господи, пронеслось в голове Орла, куда я попал?
- Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, - проговорил он и закусил от стыда губу.
- Как звать? - спросил О'Тулл.
- Взлетающий Орел. Я индеец аксона, родился в Америндии. (Опознавательный знак и серийный номер? Он почувствовал привкус крови во рту. Теперь на нем еще и унижение Виргилия Джонса. Еще одному человеку он причинил боль своей близостью.)
- Никогда не слыхал о таком племени, - объявил Пекенпо, медленно качая головой.
- Сколько лет?
- Семьсот семьдесят семь. (Как глупо это теперь звучит; как много он узнал за последние дни, как далеко осталась прошлая жизнь. Здесь, на острове Каф, с ним немедленно начали происходить перемены - какими болезненными они оказались! - и его бессмертие утратило смысл, никого оно больше не интересовало и не могло поразить, осталась только горечь. Странно - когда-то он готов был покончить с собой из-за того, что обречен жить вечно. Среди гениев сила разума теряет цену; тут начинают соперничать друг с другом в кулинарном искусстве или количестве постельных побед. У бессмертных так же. Когда время не имеет власти, на него перестают обращать внимание.)
- Род занятий?
- Мореход… Я ходил по морям. (Это тоже не о нем, а о другом Взлетающем Орле).
- Основной интерес?
- Я… прошу прощения?
- Основной интерес? - повторил свой вопрос О'Тулл.
- Я не понимаю вас, - отозвался Взлетающий Орел.
- Объясни ему ты, Два-Раза, - вздохнул О'Тулл. - Я пока налью себе чего-нибудь для подкрепления сил.
Место О'Тулла заняло худощавое лицо.
- Здесь у нас, в К., - заговорил голос, насквозь пропитанный цинизмом, - мы привыкли считать себя людьми целостными. Большинство из нас, если не сказать все, имеют особую, избранную, область заинтересованности, которую называют "своей". И принять в свою среду чужака, который считает иначе, боюсь, мы не сможем. Между случайным половым актом и длительной устойчивой любовной связью существует разница, сами понимаете - чем более вы преданы предмету, тем больше получаете в ответ, обогащаетесь, так сказать. Мы понимаем свою жизнь здесь именно так. И ожидаем от вас согласия с подобной точкой зрения, ничего другого.
- Да, - отозвался Взлетающий Орел, - конечно. Я согласен ("…вся ваша боль - это моя боль", - сказал ему Виргилий Джонс. "Я согласен с вами", - ответил тогда он.)
О'Тулл уже вернулся от стойки.
- Вот, совсем другое дело, - заявил он. - Попробуем еще раз - никто не против? Основной интерес?
Ожидающие лица вокруг…
Превозмогая головокружение и смущение, Взлетающий Орел ненадолго закрыл и сразу же открыл глаза.
- Гримус, - ответил он, сам не понимая откуда взялся такой ответ. - Основной интерес - это Гримус.
- Эк он… - крякнул О'Тулл, как видно, не находя других слов. - Тише, тише, - проговорил Хантер. - С сожалением должен заметить, что вы затронули общее больное место, табу. Мы стараемся не говорить здесь… об этом.
Лица вокруг заметно приуныли. Пожелай сейчас О'Тулл воззвать к насилию, у него ничего бы не вышло.
На сторону "краснокожего" неожиданно встал не кто иной, как Одна-Дорога.
- Черт возьми, - рявкнул он, - живешь сам, давай жить и другим. Он, конечно, чудак-индеец, но не вижу причин не применить это правило и к нему. Мои лучшие друзья были индейцами. Какого дьявола, согласитесь. Таких, как он, здесь еще не было, верно? Никому ведь не придется тесниться? И бучу поднимать незачем.
Кроме Пекенпо, никто не решился восстать против О'Тулла на его территории. Однако ярость в лице ирландца сменилась двусмысленной ухмылкой.
- Ладно, - подвел он итог, - предоставим возможность решать графу. Лично я не прочь немного поболтать о Гримусе. Я вообще люблю небылицы…
- Говорят, он спиртного в рот не берет, - совершенно серьезно объявил некто невидимый откуда-то из-за спин. Присутствующие рассмеялись.
- Говорят, что в играх он дока, - поддержал другой голос, и смех усилился.
- Говорят, он хороший охотник, - подхватил Пекенпо, породив своими словами третью волну веселья.
- Джентльмены, - подал голос Взлетающий Орел, - незачем поднимать меня на смех. Я здесь по доброй воле и с благими намерениями; я хочу поселиться в вашем городе.
Сказав это, он почувствовал облегчение, но оставался настороже.
- Могу я спросить… - начал он.
- Конечно, не робей, - заверил О'Тулл.
- Тогда не будете ли вы так добры подсказать мне, какой сегодня день?
На этот раз ответом ему был хохот Фланна О'Тулла - вполне добродушный.
- Видишь, к чему приводит дружба с чудаками вроде Джонса, - утирая слезы, проговорил он. - Можно потерять счет времени. Сегодня вторник, точнее самое начало среды. Что, эти мозгогрызы еще не отстали от тебя?
- Нет, я в порядке, - ответил Взлетающий Орел. - А что за человек этот Джонс?
Несколько секунд Фланн О'Тулл беззвучно открывал и закрывал рот, потом грохнул так, что у слушателей едва не полопались барабанные перепонки:
- Я как раз вспомнил одну шутку на эту тему, мистер Орел, - сообщил он, успокоившись. - Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. А твой друг Виргилий Джонс - известный дурачок. Пей, мистер Орел, и забудь о том, что было.
Взлетающий Орел почувствовал невыносимые головокружение и тошноту; виной тому, возможно, были выпитое картофельное виски и усталость.
- Мне нужно на воздух, - прошептал он и, не дожидаясь ответа, направился к двери - грязное пугало с пером в спутанных волосах, похожих на паклю. Лица расступились перед ним и пропустили его. Питейный зал вокруг него колыхался в тумане.
Фланн О'Тулл и Долорес О'Тулл в постели. Он в стельку пьян, она, широко раскрыв глаза, тянется к нему. Сквозь сон, Фланн Наполеон О'Тулл хрипит в ответ:
- Не сегодня, Жозефина.
- Долорес, - оскорбленно поправляет она и отворачивается.
Вспоминая об этом, О'Тулл раздавливает в кулаке стакан.
Глава 35
Взлетающий Орел не успел еще добраться до выхода, а Эльфрида Грибб уже решила, что ей делать; ее изящные челюсти были крепко сжаты. Взвинченная, полная решимости, она дожидалась появления незнакомца.
С трудом выбравшись из бара, незнакомец тут же привалился спиной к стене. Его голова бессильно моталась из стороны в сторону - это был человек в последней степени физического и морального истощения. Как он грязен, подумала Эльфрида Грибб. И как оборван.
- Сэр, - подала она голос, вложив в него как можно больше твердости.
Голова Взлетающего Орла повернулась в ее сторону. Женщина… красивая женщина, очень красивая… ах, да, она ехала на ослице… Она чего-то хочет от него, но чего именно, не понять.
- Сэр, - настойчиво продолжала Эльфрида, - вам не стоит здесь оставаться.
- Что? - переспросил он.
- Вы пойдете со мной, - категорически заявила Эльфрида. - Если вы действительно решили обосноваться в К., то худшего начала вы придумать не могли. Мистер Джонс и это бесчеловечное… безжалостное избиение… Нет, сэр, вам следует уйти со мной. У нас - у нас с мужем - есть специальная комната для гостей, она будет в вашем полном распоряжении. Неужели мысль переночевать на чистых простынях вас не соблазняет? От себя обещаю вам отличный ужин. Пойдемте со мной, сэр, не стоит сомневаться. Граф Черкасов - наш сосед и хороший друг. Граф высоко ценит мнение моего мужа. Уверена, это лучшее, что можно придумать в теперешней ситуации. Так что поторопитесь, сэр.
Прекрасная женщина предлагает ему свое гостеприимство, понял Взлетающий Орел. О причинах, побудивших ее к этому, он не ведал и, естественно, понятия не имел о причинах добросердечия миссис Эльфриды, но согласился сразу, так как очень устал и сил на размышления и сомнения у него не осталось. Ясно было одно - неизвестная благодетельница значительно миловиднее хозяйки прибрежной хижины, Долорес, поэтому предложение казалось вполне недвусмысленным. Даже несмотря на то, что слово "муж" он расслышал очень отчетливо.
Взлетающий Орел с усилием отлепился от стенки.
- Взлетающий Орел, - шепотом представился он.
- Какой вы смешной, мистер Орел, - простите ради Бога! - радостно защебетала миссис Эльфрида. - Вам необходимо отдохнуть, сон творит чудеса! Меня зовут миссис Эльфрида Грибб. Мой муж, мистер Игнатиус Грибб, - философ.
- В таком случае я, - попробовал шутить Взлетающий Орел, - явлюсь к нему в качестве философского камня.
Он через силу улыбнулся.
- К чему так принижать себя? - в тон ему воскликнула миссис Эльфрида. - Я уверена, что после хорошего отдыха вам по плечу окажется нечто гораздо большее, чем заурядное превращение металлов в золото. А теперь давайте не будем больше здесь задерживаться.
- Я… пожалуйста, помогите мне.
Опираясь о плечо миссис Грибб, он нетвердыми шагами добрался до ослицы; не без труда они вдвоем оседлали животное - миссис Грибб впереди, Взлетающий Орел сзади; стуча подковами по Дороге Камня, ослица повезла их в то место, о котором Взлетающий Орел мечтал с самого начала этого тяжелого дня, - домой.
Не успели они добраться до Дома Взрастающего Сына, как Взлетающий Орел уснул, положив голову на плечо миссис Эльфриде и крепко обхватив ее руками за талию, чтобы не упасть. Боже мой, говорила себе Эльфрида Грибб, вот это настоящее приключение.
Длинная ночь близилась к концу.
Глава 36
В изножье кровати Взлетающего Орла стоял гном.
- Замечательно, - проговорило сказочное существо. - Замечательно.
Гном был одет очень аккуратно, чисто и даже щеголевато и подпрыгивал на месте, явно пребывая в состоянии крайнего возбуждения. На гноме была шелковая рубашка с галстуком-бантом, замшевая куртка, довольно старые (но чистые и целые) брючки в полоску и холщовые домашние шлепанцы. Когда гном заметил, что Взлетающий Орел пробудился, его глаза сверкнули торжеством.
- Так, так, так, - затараторило существо, - мистер Взлетающий Орел. Позвольте поздравить вас со счастливым прибытием, как говаривали когда-то в La Belle France. И разрешите пожать вам палец.
Взлетающий Орел решил, что этого не может быть, что он либо еще спит, либо ослышался.
- Пожать палец?
- Да, да, да, да, да, - затараторил гном. - Вот так, видите?
Существо обежало вокруг кровати и подало ему маленькую руку. Взлетающий Орел по инерции вежливо протянул в ответ свою. Гном зацепил его большой палец своим и только после этого стиснул руку остальными пальцами.
- Понятно? - довольно проговорил он. - Вам нужно с самого начала привыкать к местным обычаям, здесь это очень важно. Следуйте по возможности местным обычаям, и перед вами откроются все двери. Игнатиус Грибб, к вашим услугам, сэр. Некогда профессор философии в… хотя теперь это, конечно, неважно. Хочу заметить, не особенный любитель местных обычаев. Что вы и сами заметите. Похоже, вы пришли в себя?
Рот гнома остался вопросительно открытым, глазки заблестели, и, ожидая ответа Взлетающего Орла, он вновь принялся переминаться, а точнее, перепрыгивать с ноги на ногу.
- Благодарю вас, мистер Грибб, - ответил Взлетающий Орел. - Вы и ваша жена очень добры ко мне.
- Не стоит, не стоит, не стоит! Теперь примите ванну, а я тем временем подыщу вам какую-нибудь одежду взамен вашей, сплошь изорванной разъяренными дикарями. Это провожают по уму, а встречают-то по одежке - как по-вашему? Костюм делает человека. А? Что?
- Да, конечно, - озадаченно отозвался Взлетающий Орел. - Но я не уверен, что ваша одежда окажется мне… впору… - Он смущенно замолчал, но гном уже энергично махал ручками.
- Конечно не моя, не моя и не моя, - тараторил он. - Благодарите добросердечного графа Черкасова. Акт добрососедства, так сказать. Его платье должно вам подойти. Вам ведь все равно придется обращаться к графу с официальным прошением, и если вы сделаете это в его собственной одежде, то только выиграете, а?
Прищурив один фиолетовый глаз, гном ткнул Взлетающего Орла острым локотком в ребра.
- Наверное, - торопливо откликнулся Взлетающий Орел.
В комнату вошла Эльфрида Грибб. Бессонная ночь не в силах была причинить ей вред; во всяком случае, стены родного дома и туманный дневной свет только добавили красоты ее эльфоподобному хрупкому облику.