Но поскольку мы до сих пор считали себя "только что приехавшими" в Пелхэм, я не могла себе позволить долгие отлучки. Так что повседневная рутина стала моей жизнью. Я вставала вместе с Джеффом в шесть утра и готовила завтрак. Дэн уходил на работу в половине восьмого. Я занималась домашними делами, а в назначенный час везла Джеффа в дом Бэбс. После этого перекусывала булочкой с кофе в "Мисс Пелхэм" и шла в библиотеку. В два пополудни мой рабочий день заканчивался. Я забирала Джеффа, усаживала его в машину и ехала в Бриджтон, в супермаркет "Стоп-эн-Шоп", где покупала все, чего не было в гастрономе "Миллерз", но приходилось следить за тем, чтобы каждую неделю делать покупки в "Миллерз" минимум на пять долларов, иначе можно было лишиться статуса постоянного покупателя (утренние газеты и сигареты не в счет). В те дни, когда мне не нужно было ехать в супермаркет и если не было дождя, мы с Джеффом отправлялись на озеро Себаго, гуляли вдоль берега, и я не уставала восхищаться красотой и бесконечностью этого чуда природы.
После прогулки пора было возвращаться домой, кормить Джеффа. Потом я принималась готовить ужин и доделывала другие домашние дела. Дэн приходил с работы около шести, хотя случалось, что и позже, если был вызов на дом или ему нужно было навестить пациента в госпитале Бриджтона. Дэн обожал спагетти и лазанью, так что я старалась угодить ему, хотя три дня в неделю мы ели и бараньи отбивные, и омлет, и мясной рулет.
Мы всегда старались ужинать с вином - правда, Дэн ограничивался одним или двумя бокалами. По вечерам он теперь корпел над толстыми увесистыми учебниками по ортопедии, поскольку мой муж вдруг решил стать "костоправом" и по окончании стажировки в Пелхэме поступить в резидентуру по ортопедии.
Я узнала об этом решении Дэна случайно, когда однажды утром в библиотеку заглянул Том Киллиан, местный почтальон, узнать, нет ли новых романов про Хорнблауэра. Он мимоходом обмолвился о том, что Дэн, должно быть, занят очень серьезным чтением, поскольку только что доставил ему в кабинет две большие коробки с книгами. Когда в тот день я вернулась домой, книги уже были сложены у кресла-качалки в гостиной, где Дэн обычно сидел по вечерам. Вечером, за ужином, я сказала:
- Как много книг…
- Да, решил долбить ортопедию, - ответил он.
- Это каламбур?
- Да, и неслучайный.
- Значит, ты решил стать ортопедом?
- Всерьез подумываю об этом.
- Очевидно, что ты не просто подумываешь об этом, раз заказал столько учебников. Они, должно быть, стоят кучу денег.
- Двести двенадцать долларов, включая почтовые расходы. Ты видишь в этом какую-то проблему?
- Конечно нет. А что случилось с педиатрией?
- Я не отказываюсь от педиатрии…
- Но раз ты потратил целое состояние на учебники по ортопедии…
- Ну, хорошо, допустим, мне следовало обсудить это с тобой. Извини. Просто… я подумал, ты будешь разочарована моим внезапным решением.
- Я удивлена, не более того. То есть… я хочу сказать, ортопедия - это ведь темный лес.
- Именно это мне в ней и нравится, и еще перспектива для хирурга. В ближайшие десять - пятнадцать лет здесь стоит ожидать гигантских прорывов - трансплантация конечностей, искусственные суставы…
- Все равно для меня это темный лес.
- Это интересное дело… и, возможно, станет очень прибыльным.
- Прибыльным? - повторила я с нескрываемым удивлением. - С каких это пор ты стал интересоваться прибыльностью?
- А ты что, вот так хочешь жить до конца своих дней? - спросил он, обводя рукой наши хоромы.
- Но мы не будем вечно жить в таких условиях. Это временный вариант…
- Я знаю, что это временно, знаю, что, как только мы переедем в дом Бланда, все наладится. Но я все равно не хочу в тридцать пять лет содержать семью на восемь тысяч в год.
- Но ты можешь стать очень успешным - и очень хорошим - педиатром…
- И до пенсии лечить ветрянку, диатез и тонзиллиты? Где здесь перспектива?
- Просто жаль, что ты никогда не рассказывал мне о своих планах.
- Хорошо, Ханна. Я все понял. Такого больше не повторится.
Что еще я могла сказать, кроме как "Хорошо, пусть будет по-твоему", вновь недоумевая, почему Дэн всегда так скрытен, почему он принимает решения самостоятельно и отказывается вовлечь меня в этот процесс. Но мне не хотелось углубляться в эту тему, и я решила принять его извинения и отпустить в ночные бдения в обнимку с учебниками по ортопедии.
Так что пять дней в неделю, после ужина, Дэн устраивался в своем кресле и погружался в книги, аккуратно конспектируя в блокнот. Квартира была настолько мала, что я могла только читать во время его занятий, хотя все-таки выпросила час раз в неделю на совместные просмотры сериала "Хохмы Роуэна и Мартина". А в остальное время я штудировала романы и уже в половине одиннадцатого ложилась спать.
Так тянулись день за днем, и в моей жизни ничего не менялось. Дэн часто работал по субботам утром, но по воскресеньям мы всегда старались отправляться куда-нибудь на прогулку. Нас никогда не приглашали в гости, да, собственно, из молодых пар с детьми были только медсестра Басс с мужем, но они смотрели на нас как на университетских умников, с которыми у них нет ничего общего. Даже Эстель, при всей ее приветливости, не изъявляла желания общаться вне работы (она не раз намекала на то, что дом для нее - убежище и ей вовсе не нужны друзья, тем более что она часто сбегала в Портленд или Бостон). Так что нам ничего не оставалось, кроме как коротать время вдвоем, а если учесть, что Дэн все свободное время посвящал учебе…
Тем временем мой отец снова стал героем новостей. Канал Эй-би-си транслировал его интервью, в котором он жестко осуждал присуждение Нобелевской премии мира Генри Киссинджеру совместно с Ле Дык Тхо за заслуги в прекращении огня во Вьетнаме. Это было "прекращение огня", как подчеркнул отец своей фирменной интонацией разгневанного аристократа, которое так до сих пор и не вступило в силу.
Я позвонила отцу спустя несколько дней. Он, как всегда, был весь в делах. У него не было времени на долгие разговоры, он торопился на лекцию, но обрадовался тому, что я видела его выступление на телевидении, после которого, в чем он теперь не сомневался, его имя возглавило список врагов Никсона. Он спросил, прочитала ли я его статью в "Харперз" - "Деньги на динамит", про махинации, связанные с вручением Киссинджеру Нобелевской премии. И как дела в Пелхэме? Как растет его внук? Получив ответы на все вопросы, он сообщил, что ему пора бежать, позвонит через пару дней и надеется, что мне есть чем заняться.
Что ж, по моим подсчетам, я прочитывала по пять книг в неделю, и в этом смысле мне действительно было чем заняться. На работе все шло своим чередом, без потрясений. Разнообразие вносил лишь привычный треп с Эстель. У Джеффа постепенно наладился сон. Мы с Дэном по-прежнему занимались любовью два раза в неделю, и хотя я пыталась демонстрировать интерес, во время секса никаких эмоций не испытывала, симулируя время от времени оргазм - просто чтобы муж думал, что я участвую в процессе. Мы продолжали вести себя так, будто между нами все хорошо.
- Временами у меня такое чувство, словно я какая-то кукла, которую таскают с места на место день за днем, - призналась я Марджи в телефонном разговоре. Мы по-прежнему созванивались каждую неделю. - И я не знаю, как выбраться из этой ловушки, разве что выкинуть какой-нибудь фортель, но это, наверное, приведет к полному хаосу. А поскольку мне не хочется ничего разрушать, у меня не остается другого выбора, кроме как продолжать играть эту идиотскую роль, в которую я впряглась. Придется дожидаться июня, когда мы уедем из этого Пелхэма и либо вернемся в Провиденс, либо осядем в каком-нибудь третьесортном городишке вроде Милуоки или Питсбурга, чтобы Дэн продолжил учебу в резидентуре по этой проклятой ортопедии, потому что Дэн на самом деле предпочитает захолустье, а я, черт возьми, слишком покладистая, чтобы перечить ему, так что мне светит лишь новая беременность, и уж тогда на моей жизни можно будет поставить жирный крест. Я понимаю, что, наверное, начинаю утомлять своим нытьем, так что лучше сменить тему. Давай-ка расскажи, что нового у тебя.
Марджи рассмеялась:
- Ну, по крайней мере, ты не окончательно утратила чувство юмора.
- Да, меня это тоже удивляет. Ладно, заставь меня завидовать и рассказывай все, что происходит в большом и развратном городе.
- Ну, на любовном фронте, как всегда, сплошь бездельники - последний лузер был из числа несостоявшихся драматургов, по имени Марк, чей очередной шедевр исполнялся на подмостках какого-то склада. Во всяком случае, пьеса была посвящена преследованию святого Себастьяна за его пристрастие к гомосексуальной любви, и сама тема должна была подсказать мне, что здесь что-то нечисто, потому что через два дня после премьеры Марк признался, что на самом деле он двустволка. То бишь бисексуал. В общем, умею я выбирать парней. Как бы то ни было, хорошая новость в том, что, похоже, мои дни в сувенирной лавке сочтены, потому что я нашла новую работу;
- Так это же сказка, Марджи.
- Нет, работа в паблик рилейшнз, и это совсем не сказка, поскольку речь идет о том, чтобы продавать чужие сказки. Но во всяком случае, это одна из крупнейших пиар-компаний Нью-Йорка, мне дала рекомендации подруга подруги моей матери, я прошла собеседование и, кажется, произвела неплохое впечатление, потому что мне предложили должность младшего менеджера по работе с клиентами.
- Так почему я не слышу восторга в твоем голосе?
- О, послушай, я вовсе не разочарована. Просто этот болван Марк звонил вчера, просил, чтобы я вернула ему альбом с записью бродвейского мюзикла "Компания", и когда я сообщила ему новость о своей работе, знаешь, что он сказал? "Ты можешь представить, чтобы кто-нибудь в десятилетнем возрасте мечтал стать пиар-менеджером?"
- Надеюсь, ты не стала его слушать.
- Конечно, послушала, и, конечно, он прав, и я чувствую себя полным дерьмом, ведь разве Халдерман, Эрлихман и все эти никсоновские прихвостни начинали не в паблик рилейшнз?
- Да… а Гитлер начинал маляром… но это не значит, что все маляры - фашисты.
- Неудачная аналогия, Ханна.
- Ты понимаешь, что я имею в виду. Послушай, если ты не хочешь эту работу, не соглашайся. Исчезни куда-нибудь.
- Ты предлагаешь мне заняться чем-то действительно полезным, скажем, учительствовать в Индонезии как волонтер Корпуса мира, чтобы через пару лет вернуться в Нью-Йорк и обнаружить, что ни на что не гожусь и теперь на должность младшего менеджера по работе с клиентами претендуют девчонки года на три моложе меня, а мое место в сувенирной лавке? Нет, для меня это старт… и, по крайней мере, в паблик рилейшнз можно выпивать, так что хоть какая-то отрада. Слушай, почему бы тебе не выпросить выходной за хорошее поведение и не приехать ко мне на уик-энд?
В тот вечер я озвучила эту идею Дэну. Теперь, когда Джефф уже не зависел от моей груди и спал по ночам…
- Думаю, тебе стоит развеяться, - сказал Дэн, чем несказанно удивил меня.
- Ты уверен?
- Малыша можно будет оставлять у Бэбс на целый день, а я буду заниматься им по ночам. Во всяком случае, ты хоть отвлечешься. Я уверен.
Сказать, что я обрадовалась, - значит не сказать ничего. Я была потрясена тем, что Дэн оказался таким понимающим, так легко пошел мне навстречу и дал возможность передохнуть, в чем я отчаянно нуждалась. Более того, впервые за последние месяцы я действительно увидела в нем союзника.
На следующий день, забрав Джеффри из дома Бэбс, я поехала в Бриджтон, в единственное на всю округу туристическое агентство, и заказала себе билет на рейс авиакомпании "Истерн Эйрлайнз" из Портленда в нью-йоркский аэропорт Ла Гардиа с вылетом через десять дней. Цена билета меня поначалу шокировала - около ста долларов в оба конца. Но потом я рассудила, что, благодаря скромным накоплениям, которые мне удалось сделать со своего еженедельного заработка в шестьдесят долларов, я вполне могу себе позволить шикануть и потратить еще сотню долларов на четыре дня и три ночи, что я собиралась провести в Нью-Йорке.
Подумать только, целых четыре дня в Нью-Йорке! Это казалось мне несбыточной фантазией. Марджи взяла на себя организацию моего досуга - заказала билеты на новый мюзикл Сондхайма, "Маленькая серенада", и, конечно, предусмотрела вечеринку в компании своих друзей.
Но, уставившись на свое отражение в зеркале, я увидела перед собой провинциальную богиню плодородия. Все эти плотные ужины с пастой, да при полном отсутствии физических упражнений, добавили моей фигуре фунтов семь. Я поклялась себе, что сброшу пять фунтов за оставшуюся до отъезда неделю.
- Что за кроличья диета? - спросил Дэн, когда в тот вечер я подала ему на ужин лазанью, а себе настрогала моркови с обезжиренным творогом.
- Просто пытаюсь сбросить несколько фунтов, вот и все.
- Ты выглядишь прекрасно.
- Что ж, спасибо за комплимент, но похудеть мне все-таки не мешает.
- Чтобы Марджи и ее друзья не нашли тебя сельской толстушкой? Поверь мне, в Нью-Йорке всем плевать, насколько ты толстая… даже если ты не такая уж и толстая.
- Не такая уж толстая? Спасибо, док.
Но на самом деле мне было все равно, что думает Дэн о моих чрезмерных усилиях по похудению. Я продолжала сидеть на "кроличьей диете", при этом активно занимаясь подготовкой к отъезду. Прежде всего я договорилась с Бэбс насчет Джеффа ("Нет-нет, никаких лишних денег я с тебя не возьму, - сказала она, - разве что привези мне пресс-папье с картинкой Эмпайр-стейт-билдинг, из которого сыплется снег, когда тряхнешь"), отпросилась у Эстель, позвонила в местную транспортную компанию из Бриджтона и заказала раннее утреннее такси до аэропорта Портленда.
Все было организовано, все готово, даже моя багажная сумка, которую я упаковала за три дня до отъезда. Марджи взяла на работе два лишних выходных и сообщила мне, что встретит меня в аэропорту Ла Гардиа.
За два дня до отъезда я была в библиотеке, старалась побыстрее управиться с делами, чтобы сесть за книгу И. Б. Уайта "Это Нью-Йорк", когда зашел Дэн. Я бросила взгляд на настенные часы. Было 11.05 утра - и, судя по времени суток и выражению лица моего мужа, случилось что-то ужасное.
- Что такое?
- У моего отца сердечный приступ.
Я закрыла глаза, и, как ни стыдно признаться в этом, моей первой мыслью было: я никуда не еду в этот уик-энд.
- Насколько все плохо? - спросила я.
- Обширный инфаркт. Он был на работе, когда это произошло. Пока ехала "скорая", все решили, что он уже умер. Медикам удалось завести его сердце, но…
Он закусил губу, пытаясь взять себя в руки. Я обняла его. Он уронил голову мне на плечо, сдерживая рыдания.
- Я только что звонил в госпиталь Гленз Фоллз. Они говорят, что это будет чудо, если он протянет неделю.
- Ты можешь сейчас туда поехать?
- У меня прием до трех, но сестра Басс уже связалась с региональным отделением здравоохранения в Льюистоне, и они ищут мне замену на время моего отсутствия. Я не могу уехать больше чем на неделю, потому что иначе город останется без врача…
Я приложила палец к его губам:
- Для тебя сейчас самое главное - быть у постели своего отца. Рейс есть, ты проверил?
- Придется лететь до Нью-Йорка, там ждать четыре часа местный рейс до Сиракьюса, а оттуда два часа на автобусе до Гленз Фоллз. К тому же, как выяснила сестра Басс, это обойдется в двести с лишним долларов в один конец. Так что я решил ехать на автобусе. В четыре из Льюистона отправляется "Трейлуэйз". Он, конечно, идет путаным маршрутом - через Берлингтон, потом через весь штат Нью-Йорк…
- Почему ты не хочешь ехать на машине?
- Потому что она тебе понадобится на этой неделе. А я, как доберусь до места, возьму машину отца.
- Дэн, это безумие - трястись двенадцать-тринадцать часов на автобусе.
- Я не хочу садиться за руль. Я сейчас не могу. Я слишком…
Он высвободился из моих объятий, вытер слезы, бросил взгляд на часы и сказал:
- У меня пациенты…
- Дэн, мне очень жаль.
Он лишь пожал плечами и вышел.
В тот же день я отвезла мужа в Льюистон. По дороге он почти не разговаривал, разве что обмолвился:
- Я сожалею о твоей несостоявшейся поездке в Нью-Йорк.
- Ну, это же непредвиденные обстоятельства.
- Как только все это кончится, ты сможешь поехать.
- Нью-Йорк никуда не денется.
Я высадила его на автовокзале Льюистона. Он чмокнул меня в щеку и сказал:
- Я позвоню завтра, расскажу, что там происходит.
Потом схватил с приборной доски мою пачку сигарет, взял свою багажную сумку и исчез в серых унылых интерьерах автовокзала "Трейлуэйз". Он даже не оглянулся на прощание.
Вернувшись в Пелхэм, я старалась не поддаваться отчаянию. Марджи приуныла не меньше моего.
- Вот ведь невезуха. Я так надеялась оторваться с тобой в этот уик-энд.
- Как только все утрясется…
- Ты имеешь в виду, как только старик Бакэн откинется…
- Да, как только мы его похороним, ты увидишь меня на Манхэттене.
- Как Дэн? Держится?
- В фирменном стиле Дэна.
Марджи все поняла.
- Просто он в шоке, - сказала она.
- Он был готов разрыдаться, но потом передумал.
- Не дави ты на него. Потерять отца - это не шутки.
- Я знаю, и он старается держать себя в руках. Но опять-таки, он оставил меня с таким чувством, будто я чужая в его жизни.
- Ты просто разочарована тем, что пришлось отменить поездку в Нью-Йорк.
- Дело не только в этом, Марджи.
- Это пройдет, дорогая. Поверь мне. И очень скоро ты будешь у меня. Но пока…
- Я знаю, знаю. Не раскисай. Смотри на жизнь с оптимизмом. Будь любящей, заботливой супругой.
Когда он позвонил мне на следующий день, его голос выдавал крайнюю усталость. Поездка на автобусе заняла четырнадцать часов. Он прибыл в Гленз Фоллз только в шесть утра и сразу же помчался в госпиталь, где его отец лежал в палате реанимации.
- Клинически он почти труп, - произнес Дэн тихим, безучастным голосом. - Произошло обширное и необратимое неврологическое нарушение в сочетании с сердечно-сосудистой травмой. Удивительно, но, несмотря на то, что миокард полностью разрушен и не наблюдается никакой мозговой деятельности, его сердце бьется. У него просто потрясающая тяга к жизни. Могут пройти недели, месяцы, прежде чем он уйдет… Как у тебя прошел день?
Я действительно очень переживала за Дэна и не замедлила сказать ему об этом.
- Если бы я мог, то сейчас же впрыгнул в этот автобус и поехал домой, - сказал он. - Боюсь, что здесь меня ждет лишь долгое прощание.