Хотя жители юга по-прежнему приветствовали Эл-Ит с искренней радостью и глубокой признательностью за все хорошее, что было у них в старые добрые времена, снова и снова, сильнее, чем прежде, терзала ее неотступная мысль: "Ты виновата, Эл-Ит, виновата…"
И она скакала дальше, уговаривая себя: "Нет, нет, я не виновата! Как я могу быть виноватой? Ведь я королева, вами избранная, потому что я - это вы, и вы меня признали лучшей представительницей своего народа, и вы для меня свои. Вы же считаете меня вашей королевой, вашей Эл-Ит, и, значит, я не могу быть одна во всем виновата. Ошибка допущена где-то там, где-то глубже, где-то выше?"
И она скакала дальше, среди холмов, густо поросших южными виноградниками, где всегда могла остановиться и посмотреть на северо-запад, на лазоревый край той, другой страны, - и у нее была эта возможность, пока она не объехала по кругу весь центральный массив и не оказалась там, откуда больше не была видна та сторона, а также и граница, пока она взбиралась на плато. Эл-Ит намеревалась быстро пересечь плато по прямой, ненадолго остановившись в столице, чтобы повидаться с детьми и со своими подданными, а потом встать там на самом краешке, посмотреть сверху на запад и северо-запад, и оттуда вглядеться в голубую дымку, пока не вспомнит то, что ей следует вспомнить, - и она знала, что именно это ей и следует сделать.
Эл-Ит объехала все южные регионы. Несколько раз ей попадались мужчины, которых, при прежнем порядке жизни, она бы приблизила к себе и непременно обольстила бы, пустив в ход свои разнообразные достоинства, ради того, чтобы зачать от них ребенка, - но стоило ли? В этом был источник ее самобичевания и угрызений совести, - ведь уже прошел почти месяц с той ночи, проведенной с Бен Ата, а она все еще не представляла себе, забеременела или нет. А ведь раньше она это всегда определяла сама, по реакциям всего организма и прибегая к интуиции, а вовсе не по признакам физиологическим. "Виновна, ох, виновна… и все же не виновна, даже думать так грешно, - глупо и самоуверенно и ограниченно". И так ехала Эл-Ит, охваченная смятением и раздираемая противоречивыми чувствами. Ум ее был спокоен, ясен и уравновешен, а в душе вовсю кипели и боролись страсти, абсурдные с ее точки зрения.
А как же главное ее достоинство, высший разум, который она считала своей сильной стороной и на который всегда полагалась, - то, что составляло самую ее сущность? Ну, от этого она была в те дни далека. Она стала падшим существом, бедняга Эл-Ит, и сама это сознавала.
А тем временем она непрестанно слышала в душе: "Бен Ата, Бен Ата", и это же звучало в цокоте копыт ее коня.
Когда Эл-Ит снова оказалась на дороге, идущей от границ Зоны Четыре прямиком через степи вверх на окруженное горами центральное плато, она повернула коня налево, с намерением скакать наверх, к своему дому. Но голос свыше вдруг заговорил, и ясно прозвучало у нее в голове: "Развернись и возвращайся к Бен Ата…", а когда она заколебалась, голос повторил: "Не медли, Эл-Ит".
И она повернула коня на восток. Когда она въезжала сюда из Зоны Четыре, торжествуя и танцуя с облегчением, она первым делом радостно отшвырнула свой щит и тут же забыла о нем. И как же теперь вернуться обратно в Зону Четыре без какого-нибудь защитного приспособления? Эл-Ит не представляла, что же теперь делать, и решила не делать вообще ничего: они должны знать о ее затруднениях и снабдить ее чем-нибудь.
По дороге к границе Эл-Ит то и дело оборачивалась и смотрела на центральный район своей страны, на его блеск, свет и тени… но теперь к этим впечатлениям добавилось еще одно: она не могла выбросить из головы те голубые пространства, сверкание которых видела за северной границей своего королевства. И свою прекрасную страну она представляла во всех подробностях, до мельчайших деталей, и вдаль, и вширь, и все ее границы, - эту самодостаточную страну… Но теперь Эл-Ит как бы включалась в ее пределы и те области за границей, которые лично для нее представляли неизведанные возможности.
Каждый раз, когда Эл-Ит тянуло обернуться и взглянуть назад, она решительно заставляла себя повернуть голову и смотреть вперед, морально готовиться к тому, что ее ждет. Позади - сплошные вершины, дали, панорамы, впереди же - Зона Четыре.
И еще Бен Ата. Эл-Ит поймала себя на мысли, что этот огромный неуклюжий человек, так неожиданно вошедший в ее жизнь, должен компенсировать в каком-то смысле те дальние голубые выси Зоны Два, - но не улыбнулась. По ее виду теперь трудно было сказать, что эта женщина способна смеяться. Зато она заметила в себе что-то новенькое - ее потянуло на глупости. До сих пор всю свою жизнь с первого момента знакомства с любым человеком - мужчиной, женщиной, ребенком - она была готова к откровенному общению; теперь же в душе помимо ее воли всплывали какие-то женские хитрости и приемы, о которых она до сих пор и не подозревала, по крайней мере, ей так казалось. Она ловила себя на мысли: вот она встретит Бен Ата, и скажет ему то и это, и поступит так и эдак - и представляла обмен взглядами, улыбками, свои тонкие маневры и намеки. И эти мысли вызывали в Эл-Ит отвращение к самой себе.
На границе, как она и предполагала, ее ждали, но не Бен Ата, и даже не Джарнти. На прекрасном гнедом скакуне восседала крепкая темноволосая могучая дама; волосы ее, заплетенные косами, венком охватывали голову. Смотрела она прямо, правда, слегка настороженным взглядом. Всем своим существом незнакомка ждала одобрения, благожелательного отношения, но умело держала себя в руках. Перед ней на тяжелом седле - обязательном атрибуте снаряжения коня в Зоне Четыре - лежали два продолговатых блестящих металлических предмета: она привезла щит для Эл-Ит.
- Меня зовут Дабиб, я жена Джарнти, - представилась она, - меня прислал Бен Ата.
Обе всадницы разглядывали друг друга откровенно и доброжелательно.
Дабиб увидела перед собой красивую женщину изящного сложения, волосы ее были распущены по спине, а взгляд был таким теплым и добрым, что хотелось заплакать.
Перед Эл-Ит была статная женщина, по первому впечатлению из таких, которые могли бы занимать в своей зоне посты самые ответственные и значительные, но с замашками прислуги.
Она не сводила глаз с лица Эл-Ит: ждала выговора, упреков или отказа от ее услуг. Даже наказания… но все же она, как говорится, из кожи вон лезла, желая и стараясь понравиться.
- Вы удивились, что вас встречаю я, да, госпожа?
- Вовсе нет… Только, прошу вас, не надо церемоний! Меня зовут Эл-Ит… - Королеву огорчило и даже покоробило напоминание о существующем в этой зоне этикете.
- У нас так не принято, - покачала головой Дабиб. Но Эл-Ит отметила, что говорит она решительно, с чувством собственного достоинства.
- Никогда не слышала такого имени - Дабиб.
- Оно означает: нечто, ставшее мягким после побоев.
Эл-Ит засмеялась:
- Вы это серьезно?
- Представьте себе, смысл именно такой.
- Кто же вам дал такое имя?
- Мама.
- Ах, вот как, понятно.
- Да, мама любила пошутить, такая уж она была.
- Вы по ней тоскуете! - воскликнула Эл-Ит, увидев слезы в глазах Дабиб.
- Тоскую, да. Моя мама была необыкновенная: понимала суть вещей.
- И она сделала вас очень сильной - ту-которая-стала-мягкой-после-побоев?
- Да. Такой же была она сама. "Всегда отступай и никогда не уступай", - вот как она говорила.
- Как же вышло, что вы тут одна? Разве у вас разрешают женщине путешествовать в одиночестве?
- Нет, конечно, - сказала Дабиб. - Это у нас невозможно. Но мне кажется, что Бен Ата хотел доставить вам удовольствие и… есть еще одна причина. Джарнти уже был готов поехать за вами…
- Очень любезно с его стороны.
На миг на ее губах вспыхнула тонкая улыбка.
- Но Бен Ата очень ревнивый… - эти слова сопровождал молниеносный взгляд исподтишка - желание увидеть, какая будет реакция. Дабиб слегка склонила голову покусывая губу.
- Ревнивый? - повторила Эл-Ит.
Это слово было для нее пустым звуком, но потом она вспомнила, что в древних хрониках ей встречалось такое понятие. Соображая, как же его следует понимать в данной ситуации, Эл-Ит заметила, что Дабиб покраснела и как будто обиделась: небось решила, что, по мнению королевы Зоны Три, Джарнти - человек не ее уровня.
- Сомневаюсь, чтобы я сама когда-нибудь ревновала. Мы не испытывали подобных чувств.
- Значит, вы очень отличаетесь от нас, госпожа.
Обе женщины поехали рядышком вниз по дороге, и каждая старалась оценить все качества спутницы, внешние и внутренние, насколько это было возможно в данных условиях. Впечатления Дабиб через некоторое время вылились в восклицание:
- О-о, как бы я хотела быть такой, как вы! Если бы я только могла стать такой! Ведь вы свободны! Вы возьмете меня с собой, когда поедете домой снова?
- Если разрешат. - И обе вздохнули, ощущая тяжесть существующего Порядка.
А Эл-Ит думала, что в этой женщине есть внутренняя сила, что-то надежное, устойчивое: ее сделали такой страдания и боль, каких она, Эл-Ит, даже представить себе не может. И в ней вспыхнуло любопытство и желание узнать побольше. Но она не знала, как лучше формулировать вопросы и вообще о чем спрашивать.
- Вот вам, женщине, позволили одной прискакать сюда, чтобы встретить меня, с разрешения Бен Ата, следует ли это понимать так, что теперь и другие женщины будут более свободны?
- Бен Ата разрешил лично мне. Муж не разрешал. - И Дабиб слегка улыбнулась своей мимолетной, уже знакомой Эл-Ит улыбкой.
- И как муж отреагирует на то, что вы поехали?
- Да уж найдет способ дать почувствовать свое отношение. - И подождала, не присоединится ли Эл-Ит к ее многозначительному смеху.
- Я, наверное, не совсем поняла вас… - начала было та, но тут же все поняла, увидев насмешливо-выжидательное выражение лица Дабиб.
- Никогда не думали взбунтоваться?
Понизив голос, Дабиб проговорила:
- Но ведь существует Порядок… разве нет?
- Не знаю.
- Не знаете? Вы?
- Я заметила, что не знаю очень многого, что раньше считала для себя известным. Например, способны вы определить, когда женщина беременна?
- Да, конечно, а вы что, не можете?
- Раньше всегда могла. А сейчас - нет. Здесь не могу.
Дабиб поняла ее сразу же, потому что кивнула в ответ:
- Понятно. Но вы-то не беременны, можете мне поверить.
- Ну, и за это спасибо.
- Ты, как видно, не собиралась забеременеть? Да? - Дабиб доверительно перешла на "ты" и снова понизила голос, постоянно украдкой оглядываясь, хотя теперь они уже спустились с крутого откоса и им предстояла скачка через болотистые поля, а вокруг не было ни души.
- По-моему, мы по-разному понимаем слово "собираться".
- Объяснишь мне? - шепот Дабиб был едва слышен из-за топота копыт по грязной дороге. - Научишь тому, что знаете вы?
- Научу, чему смогу. Тому что тут дозволено.
- Ах, да… Поняла. - Тяжелый вздох красноречивее слов рассказал Эл-Ит все, что ей было нужно знать о женщинах этой зоны.
Покорность. Соглашательство. Юмор. И постоянное напряжение и издерганность, которые удается скрывать благодаря бдительности, терпению и опять же юмору.
Эл-Ит вдруг остановила свою лошадь. Дабиб сделала то же самое. Эл-Ит протянула руку к спутнице. Немного поколебавшись, осторожная Дабиб последовала ее примеру Эл-Ит прошептала через разделяющее их пространство:
- Я расскажу тебе все, что смогу. Помогу всем, чем смогу. Я буду твоим другом. Насколько смогу. Обещаю.
Она поняла, что Дабиб сейчас необходимы именно такие слова. В своей стране ей никогда не приходилось их произносить, Эл-Ит даже не представляла себе, что может возникнуть необходимость сказать подобное вслух. Но теперь она увидела слезы в красивых черных глазах Дабиб, они текли по ее румяным щекам. Видно, слова были выбраны правильные и произнесены в нужный момент.
- Спасибо тебе, Эл-Ит, - раздался прерывистый шепот.
Когда вдали уже показались павильоны на холме, Эл-Ит спросила:
- Не одолжишь мне хоть одно платье? Бен Ата считает, что я одета неподобающим образом.
Дабиб с тоской посмотрела на ее темно-красное расшитое платье.
- Такого красивого у нас я никогда не видела. Но им этого не понять и через тысячу лет! - Она говорила с той ласковой снисходительностью, с какой, по мнению Эл-Ит, обычно говорят только о маленьких детях. Но за этой снисходительностью слышалось страшное презрение.
- Как ты элегантна, Эл-Ит, хотела бы я научиться быть такой…
И Дабиб с неудовольствием посмотрела на свое одеяние - платье из набивной ткани, довольно симпатичное, но лишенное тех элегантности и "изюминки", которыми были отмечены все одежды Зоны Три.
- Можешь не беспокоиться о нарядах. У нас только и разговоров, какие одежды Бен Ата заказал для тебя в городе. Шкафы от них ломятся… хотя, честное слово, не представляю, что ты с ними будешь делать.
Они вместе поднялись по холму, и у входа в парк с фонтанами Дабиб наклонилась вперед и вдруг с чувством обняла Эл-Ит.
- Я буду думать о тебе, госпожа. Мы все будем думать, все женщины, мы с тобой, не забывай этого! - И поскакала вниз с холма, и ее слезы, падающие градом, развеивал ветер.
Эл-Ит неторопливо доехала до конца парка, слезла с Йори, велев ему отыскать дорогу в свою конюшню, и пешком вернулась через парк, пристально глядя на павильон и поджидая той минуты, когда из него выйдет Бен Ата. Эл-Ит обнаружила в душе невероятное смешение доселе незнакомых ей чувств, которые в целом сводились к непривычному для нее антагонизму. Тут было и насмешливое: "Ужо покажу тебе!", и презрительное: "Думаешь, небось, что возьмешь верх надо мной! Как бы не так!"
В этих мыслях не было неприязни к Бен Ата, наоборот - она с удовольствием предвкушала схватку.
Эл-Ит даже ждала встречи с ним, чтобы начать взаимоотношения в этом новом ключе. И слезы в эти планы уж точно не входили!
Она была совершенно уверена в себе и спокойна, хорошо владела своими чувствами.
А еще Эл-Ит ощутила внутреннюю неуязвимость. Кстати, об этом она догадалась, пока они с Дабиб пересекали равнину, почувствовав нечто подобное в этой женщине.
В таком вот состоянии она ждала встречи с Бен Ата.
Он же в эту минуту в своей обычной позе - скрестив руки на груди, - отражая этим умонастроение Эл-Ит, прислонился к колонне в центре комнаты. На губах его играла жесткая и насмешливая улыбка.
- Как тебе понравился эскорт? - вопросил он, и при этом вопросе она вспомнила, что ее муж вроде бы ревнив.
- Дабиб мне очень понравилась. Конечно, красавцу Джарнти я обрадовалась бы больше!
Услышав эти слова, Бен Ата сделал быстрый шаг вперед, глаза его мгновенно вспыхнули, и Эл-Ит поняла, что он запросто может ее ударить. Но он воздержался от этого, зато улыбнулся так, что она поняла - ей эти слова дорого обойдутся, и протянул к жене обе руки. Она взяла его за руки и легонько покачала их из стороны в сторону с дразнящей улыбкой.
- Красивое на тебе платье. - Бен Ата решил сделать ей комплимент.
- Стало быть, тебе нравится красный цвет?
- Стало быть, мне нравишься ты! - И, помимо своей воли, схватил ее в объятия. Бен Ата сказал неправду: сегодня она понравилась ему еще меньше, чем в прошлый приезд. Конечно, здравый смысл подсказывал, что эта молодая девушка в красном, соблазнительно облегающем платье вполне может оказаться в его вкусе, но он мигом вспомнил, насколько она независима, сейчас об этом свидетельствовал каждый ее взгляд, улыбка, жест.
Эл-Ит выскользнула из его объятий и ушла из комнаты, бросив на него насмешливый взгляд через плечо, сама себе удивившись - она и не знала, что на такое способна! И Бен Ата, чтобы поддразнить, не поспешил за ней - остался на своем месте, как будто он колонна, а не человек в короткой зеленой подпоясанной тунике, с обнаженной головой и скрещенными на груди руками. Потом Эл-Ит, "загадочно" улыбаясь - и с изумлением ощущая эту улыбку на своих губах, - ухватилась двумя руками за тонкую колонну в центре комнаты и легонько покачала бедрами, желая таким движением воспламенить его. Цели своей она достигла, но он, похоже, не собирался сдвинуться с места.
Бен Ата стоял, ухмыляясь, а она все покачивала бедрами и улыбалась…
Когда в прошлый раз, вечером, несколько недель назад, Эл-Ит уехала от него, он в полночь неохотно вернулся в павильон, после необходимого для него отдыха - перемены обстановки, пребывания среди солдат, и оказалось, что она ушла. Бен Ата был взбешен, но понял, что Эл-Ит, вероятно, повиновалась Приказу, и вдруг почувствовал всем своим существом, что ему ее не хватает, что она ему нужна, ощутил бессилие, которое никоим образом не умел себе объяснить или преодолеть. Причем ни секунды не сомневался, что ему недостает вовсе не Эл-Ит.
Дотошности у этого человека было не отнять.
Он понял, что кое-чего в жизни не понимает, а кое с чем даже просто не знаком.
До сих пор Бен Ата презирал мужчин, которые ходили в публичные дома, потворствуя своим прихотям. Но сейчас он отправился именно туда. Методично опросив Джарнти и других своих офицеров, он направился в определенное заведение и потребовал беседы с его хозяйкой. Мадам давно была в курсе, что ему понадобилось, с того момента, как до ее заведения дошли слухи, что их намерен посетить сам король. Однако терпеливо с улыбкой выслушала его довольно неуклюжие, но решительные объяснения.
Она послала его в комнату, где уже ждала девушка, снабженная всевозможными подробными инструкциями. Потому что сексуальные достоинства и недостатки Бен Ата, конечно, обсуждало женское население всей страны. А как же иначе: при таком обилии военных кампаний, учений, грабежей, насилий и мародерств восхищенные или разочарованные девицы просто не могли молчать.
Бен Ата оказался в постели с опытной молодой женщиной, которая его просто поразила. Правда, такое длительное служение телесным удовольствиям было не совсем в его вкусе, он всегда настаивал, что вряд ли это можно считать занятием для настоящего мужчины.
Но нельзя отрицать, что за тот месяц, пока Эл-Ит скакала верхом по своей стране, пытаясь выяснить, что происходит, Бен Ата получал чувственное удовлетворение, только таким словом это и можно назвать. Ему, как в школе, дали много разнообразных уроков, его научили основам анатомии, ему растолковали возможности и пределы возможностей человеческого тела, мужского и женского. Король Зоны Четыре не был особо понятливым учеником. Но, с другой стороны, его, конечно, нельзя было назвать лентяем: если уж он из чувства долга решился пройти определенный курс, ничто не могло его отвлечь.
Эта куртизанка, Элис, была не рядовой проституткой, раз уж ее выбрала для короля из очень многих самая опытная хозяйка публичного дома, между прочим, вызвав красотку сюда из другого города, и она честно научила Бен Ата всему, что умела сама.
За месяц довольно тяжелой работы Элис достигла главного: она сумела внушить Бен Ата, что удовольствие может быть универсальным. По крайней мере, она считала это основой основ.
И он поверил, что теперь знает все, что можно знать об этой сфере отношений.