- В том-то и дело, что я даже сама себя не могу отпустить.
- Почему?
- Неужели ты до сих пор не понял. Ни желтая таблетка солнца, ни море витаминов, ни компрессы времени, ни примочки старых друзей, ни микстура новых знакомств уже не лечат, мне постоянно нужна инъекция тебя.
Марципан
"Хоть бы это утро было добрым", - подумал я, когда вышел на кухню. Фортуна сидела за столом. Она молча пила чай. Посмотрела на меня как на мебель, которую уже давно пора было выставить на "Авито", достала из вазочки печенье и откусила.
- Как спалось, дорогая? - взял себе чашку и налил чаю.
- Отлично, - вылетело на меня несколько крошек печенья вместе с воздухом из ее губ. - Ой, извини! - улыбнулась она, хотя и не планировала эту улыбку.
- Что тебе снилось? - взял последний кусок вчерашней шарлотки и не заметил, как он исчез.
- Розовые верблюды.
- Верблюды?
- Да, они мне плевали в душу.
- Что, тоже печеньем? - открыл я холодильник по инерции.
- Ты не знаешь, к чему это?
- Может быть, к тяжелой работе, - нашел там колбасу и сыр.
- Мне кажется, дело не в этом. Кстати, где ты так задержался вчера?
- Были дела, - отрезал себе немного того и другого, сложил и откусил.
- По ночам?
- Зашли с коллегами в бар, ну и засиделись. Что здесь такого?
- Ты не находишь забавным, на тебе эта странная розовая футболка.
- Ты все еще про верблюда? - подсел я к Фортуне и приобнял.
- Что пили? - попыталась убрать мою руку со своего плеча жена, будто я делал это впервые.
- Ну что еще могут пить верблюды? - поцеловал ее в шею. - Пиво.
Я понимал, что медлить больше нельзя. Надо было брать инициативу в свои руки.
Надо брать женщину, пока в голове ее проходит сложную цепочку сомнений анализ. Пока тебе еще не вынесен приговор. Только хороший секс, даже не обязательно хороший, главное - неожиданный, может смягчить наказание. В жизни любой женщины так мало приятных неожиданностей. Иначе болезнь будет прогрессировать и может затянуться на несколько дней и, самое главное, на несколько ночей. Нет ничего хуже, чем спать рядом с телом, когда мог бы с душой.
Я крепко обнял Фортуну и начал есть ее губы, приговаривая: "Ах ты, моя телятина!" Под халатом у нее ничего. Мои руки потекли по теплому телу: от груди все ниже, к влагалищу, которое, казалось, только этого и ждало. Оно радушно встретило мою ладонь и начало о чем-то живо общаться. Я почувствовал, как твердею. Фортуна закрыла глаза, одна ее рука обхватила мою шею, а вторая потянула за скатерть. Со стола полетели чашки, теплый чай выплеснулся на пол, корзинка с хлебом запрыгала по паркету, за ним рассыпалось крошечным ливнем печенье, страстью опрокинулось на скатерть малиновое варенье.
- Иногда я притворяюсь до такой степени, что становлюсь сама собой, - уже сдирала с меня розовую футболку Фортуна. Я поднял руки, и ей это удалось.
- Черт, я очень хочу посмотреть в окно, - глубоко дышала Фортуна.
Я понимал, о чем она говорит. В сексе главное - выбрать правильный угол. Даже если это угол падения.
Мы встали как по команде, я развернул жену лицом к осени и, сдернув с себя рукой трусы, стряхивал их ногами, пока они не свалились. Откинул подол ее халата и вошел туда, где чуть ранее пальцы уже обо всем договорились. Фортуна держалась за подоконник, подыгрывая мне всем телом.
- Как там погода? - спросил я, въедаясь своим в ее тело.
- Повышенная влажность, временами заоблачно! - опустила голову Фортуна.
- Дождь будет? - Руки от бедер плавно перетекли к сочным грудям. Будто это были грозди винограда, который созрел и который необходимо было собрать.
- Нет, считай, что я тебя уже простила.
- Тогда хорошо бы полить цветы, - смотрел я, как подрагивают листья традесканции на подоконнике.
- Хорошо бы, - протянула жена. - Не будь мне сейчас чересчур хорошо, я бы обязательно так и сделала, - запрокинула голову Фортуна.
Я целовал ее в длинную шею, в мочку ее слуха, ощущая вкус золота не только ее серьги, но и женщины, которая сейчас принадлежала полностью мне. На мгновение я поймал губы Фортуны, она застонала. Взвинтил темп, проникая все глубже и глубже, в самые недра. И кончил ей, как мне показалось, в самое сердце, держась за ее грудь, глядя в большое окно. Кончил на дрозда, который сидел на проводе, на фигуру из противоположного дома, которая мечтала на своем балконе, на припаркованные снизу авто, на пустую детскую площадку с дельфинами.
Дети остались внутри Фортуны. Тяжело дыша, я победно закинул голову наверх и краем глаза заметил кота, который спокойно наблюдал за картиной с высоты холодильника.
- Антракт.
- Что ты сказал? - подняла голову жена.
- Посмотри на это животное, - я повернул ее голову в сторону холодильника.
- О чем он думает? - засмеялась Фортуна.
- Стоило ли разыгрывать пьесу ради одного акта? - посмотрел я прямо в глаза Тома. - Еще не придумали влюбленной женщины, которая не хотела бы второго акта.
- Увольте, секс с вами такая скука! - продолжала смеяться жена.
- Мне тоже показалось, что шарлотка была куда вкуснее.
Все еще обнимая сзади, я поцеловал Фортуну в затылок, снова посмотрел в окно. По тропинке к площадке шла стайка детей.
* * *
Вечером зашла Тереза. Подруга Фортуны, они вместе учились на каких-то курсах. Среднего роста, с большими бедрами, но маленькой грудью, она смотрела на мир голубыми глазами, полными печали и ожидания. Я бы сказал, ягодка на любителя, как и всякая женщина после тридцати, со своими капризами и закидонами. Иной раз меня поражала ее честность, искренность. Психолог по профессии, она была неглупой, но как всякий психолог, до сих пор не нашедшей душевного покоя в себе. Говорить с ней было легко.
Воркуя, женщины сразу же прошли на кухню.
- Новый роман? - поздоровался я с ней, когда вошел.
- Нет, старый еще не дописан, - улыбнулась Тереза. На столе стояла бутылка брюта.
- Откроешь? - доставала фужеры жена.
- За что будем пить? - спросил я, выжимая пробку из бутылки.
- Просто так, - сразу выпалила Тереза.
- Только очень счастливые люди могут себе позволить шампанское без причины.
- Или очень несчастные, - добавила Тереза.
- А ты сегодня к каким относишься?
- Не знаю, все относительно в этом мире.
- Все относительно тебя, - взбил я в бокалах игристое.
- Бесполезный вопрос. Женщина никогда не скажет тебе всей правды, потому что она у нее меняется согласно настроению, циклу, погоде и еще черт знает чему, - взяла в руки бокал Тереза.
- Тогда за настроение, - тихо произнесла Фортуна.
Мы чокнулись и выпили.
- Пустишь в голову переночевать, а он там на всю жизнь остается, - Тереза начала свою историю. - Переспала, теперь вот бессонница.
- А чем он тебе не угодил? - положил я себе в рот ломтик сыра.
- Ну, представь: ночь пришла, а он - нет. Весь день насмарку! Не люблю пьяных мужчин, но этого готова простить, лишь бы пришел. Я ему утром: "Признайся, если ты любишь другую, я все пойму", а он прижмет мою руку к своей груди: "Опять сердце на меня настучало?"
- Самое бесполезное - жить для других, когда не просят, - выкладывала из банки оливки Фортуна.
- А чем он занимается? - поинтересовался я.
- Мной. Пожалуй, это главное, за что я его так крепко люблю.
- Крепче всего любят, когда не за что, - возразила моя жена.
- А кроме тебя? - взял я одну из оливок.
- Музыкой. Пропади они пропадом. Его концерты и постоянные репетиции. Мне надоело все время ждать!
- Так не жди! - взял я еще одну и поднес к губам Фортуны. Она приняла.
- Тогда мне вообще нечем будет заняться.
- Надо ждать только тех, кто приходит, - одобрительно посмотрела на меня жена.
- Так он приходит… когда захочет.
- Мужчина тебя хочет, это же прекрасно, Тереза! - воскликнул я громко. - Надо пользоваться.
- Иначе будут пользоваться тобой, - разглядывала свой пустой бокал Фортуна.
- В руках настоящего мужчины женщина всегда прибыльное предприятие, - наполнил я его вновь.
- Ты не видишь очевидного, - продолжала Фортуна.
- А зачем мне видеть очевидное, когда я могу чувствовать невероятное. - Тереза пододвинула и свой бокал тоже. Я залил ей полный бак, шампанское скользнуло через край. Она попыталась поймать его пальцами, но тщетно. Брют зашипел и весело побежал вниз по стеклу. Однако страсть его быстро улетучилась, образовав на скатерти небольшую лужу. Тереза облизнула пальчики и закусила вином из фужера.
- Мы в ответственности за тех, кого раздеваем, - искал я какую-нибудь подходящую музыку в стопке пластинок.
- Кто вы? Мужчины? - вытирала салфеткой лужу от шампанского моя жена.
- Нет, все мы - люди. Ответственность - словно женщина, терпеть не может, когда ее перекладывают на другого, - наконец нашел я то, что искал. Вскоре к нашему разговору добавился бас Армстронга.
- Мне другой не нужен, - положила Тереза в рот медальон копченой колбасы. - Бл…, как же трудно, как же трудно быть женщиной, особенно счастливой и не стать бл…ю, - глотнула она еще вина. - Я как на привязи. Чем сильнее привязываешься, тем чаще возникает желание порвать. Повозникает, повозникает и затихнет. - Она взялась за сигарету. Но сигарета выпала из ее пальцев, прокатилась по скатерти и нырнула под стол.
- Зачем так переживать и выходить из себя?
- Хотя бы покурить, - пыталась нащупать ногами сигарету Тереза. Вскоре ей это удалось, она нагнулась и подняла беглянку. Дунула на нее, положила в губы и прикурила.
- Часто желание быть нужной полезной, "Рядом!", делает жизнь собачьей, - встала из-за стола Фортуна, подошла к холодильнику, достала из морозилки курицу и положила в раковину.
- Как быть с теми, кто нас не любит? - выпустила облако Тереза.
- С ними лучше не быть, - вытерла руки полотенцем Фортуна.
- Так как не быть, если хочется.
- Значит, все-таки секс, вот что крепче всего вас связывает.
- Я думала, что он развязывает.
- Секс - это зверь, который сидит на цепи у любви. Стоит ему только сорваться, и он готов перегрызть всех своими поцелуями, - решил я подлить страсти в женский диспут.
- И никакая любовь не спасет человека от секса, разве что безответная, - убрала со стола пустую бутылку Фортуна и поставила на огонь чайник.
- Да, мне нравится быть с ним нагой и курить сигареты в постели. Мне нужен этот голос с хрипотцой, которая царапает где-то внутри, да так, что не забыть.
Аджика
- Где ты пропадала всю ночь?
- Не там, где ты подумал.
- Жаль.
- Почему?
- Могли бы обсудить.
- А кто вы собственно такой?
- В смысле? Я твой муж!
- Муж ведь должен любить.
- Только не надо делать из меня идиота.
- Не буду. Тем более что меня опередили.
- Такой хороший день, зачем ты выводишь меня из себя?
- Надо же с кем-то погулять.
- Давай уже расстанемся раз и навсегда.
- Так ты определись сначала - "давай" или "расстанемся"?
- Мне кажется, я устал, я выдохся, я хочу лечь и лежать так долго-долго, один и найти в этом великое счастье. Кстати, ты не видела нож? Не могу найти.
- Он в моем сердце.
- Я же там был не так давно, нет там никакого ножа.
- Ты и сейчас еще там. Даже если уйдешь, ты долго еще будешь оставаться в моем сердце.
- Так где ты была всю эту ночь?
- Не жди объяснений, если любишь меня, придумай их сам.
- Я не настолько сообразительный.
- У меня есть другой, раз ты так настаиваешь.
- Шлюха, как ты могла?
- Я до сих пор не могу, потому что я не шлюха.
- Не верю. Что, целую ночь?
- Тебе будет легче, если я скажу - половину?
- Как ты упала в моих глазах.
- Сам виноват, плохо меня держал.
- Где чертов нож? - не находил я себе места на кухне с колбасой в руке.
- Там же куча ножей, возьми любой, - забеспокоилась Фортуна.
- Мне нужен большой, с черной ручкой.
Она встала и тоже начала поиски вместе со мной.
- Ты не только все, что есть у меня, но все, чего нет.
- А чего у тебя нет? Ну, кроме ножа.
- Видимо, того же, чего не бывает иногда у тебя. Ты можешь мне ответить, чего хотят женщины?
- В общем, как и все: любви, тепла, секса, внимания, семьи, уюта.
- И что из этого является главным?
- Ничего. Главное - доза и последовательность.
- Выходит, у нас много общего?
- Общее в нас только то, что мы совсем не похожи. Если бы мы с тобой не встретились, все было бы по-другому и с другими.
- Хватит уже мечтать.
- Знаешь, иногда смотрю я на влюбленных, и такая тоска меня вдруг берет, нет чтоб мужчина. Взял бы да отодрал.
- Что ты такое говоришь? Ты же у меня одна.
- Тебе проще, у меня таких много.
- Мне кажется, я устал от нашего цинизма, от этой непонятной игры, которую сам затеял.
- Не кайся, тебе не идет. Ты виновен только в том, что я полюбила другого.
- Другого? Что ты комедию ломаешь?
- Чтобы потом не сказал, что я сломала тебе жизнь!
- Я даже сейчас не понимаю, правду ты говоришь или играешь.
- Я не играю, Макс. Есть люди, которые приходят, есть - которые уходят, есть те, что остаются. От них-mo все и зависит. Знаешь, чего я больше всего боюсь?
- Чего?
- Лжи.
- Что же в ней такого страшного?
- То, что она заразна.
- Хоть сейчас ты можешь быть откровенной?
- Конечно, сейчас только вены вскрою, - блеснула она лезвием ножа.
- Где ты его нашла? - стал я приходить в себя.
- Я же говорила, что он в сердце, в котором ты так любишь прятаться.
- Твоя правда, нет лучше убежища, чем чужое сердце. Я помню, как ты затаилась в моем под другим именем, когда мы только познакомились.
- Это была маска, за которой я претендовала на тебя, - протянула она мне нож. - Каждая любовь рано или поздно приносит кого-то в жертву. Бывает, принесет, а тебе уже и не надо.
* * *
- Нет, Макс, нет! Я же тебе сказала, между нами все кончено! - выплеснула она на меня в сердцах.
- Но чем я не вышел?
- Самое странное то, что если я скажу: "Я тебя не люблю", ты будешь любить меня еще сильнее. Однако с тех пор, как мы развелись, я научилась говорить правду. Я люблю тебя по-прежнему. Только вот по-прежнему жить уже не хочу. Что ты так смотришь? Не надо меня оценивать, меня надо ценить, - сделала она два глотка красного.
- Если вам кажется, что надо что-то менять в этой жизни, то вам не кажется, - процитировал я задумчиво собственную мысль.
- Просто необходимо, - допила свое вино Фортуна. - Ты помнишь, что такое параллельная связь в электричестве?
- Это когда одна лампочка перегорает, а второй хоть бы хны?
- Вот-вот, наша связь напоминает такую же: горю я или гасну, тебе параллельно.
Я молчал, Фортуна отрезала сочный кусок жаркого и заправила в губы, но одна капля бесцеремонно упала на ее белую юбку.
- Черт! - начала она усиленно оттирать. - Купила ее только в пятницу.
В моей голове крутилось "между нами все кончено". Сначала я чувствовал себя той отрезанной плотью, которую она проглотила, теперь же - пятном, от которого пыталась избавиться.
- Ты спишь что ли? - заглянула Фортуна в спальню, все еще соскабливая со своих ног туфли.
- Да, что-то прибило. Прилег после работы и отлетел, - открыл я глаза и посмотрел в потолок.
- Я тоже люблю спать одна, - подошла она к моей постели.
- Больше места? - заметил я пятно на ее белой юбке.
- Больше снов.
- А мне какая-то чертовщина снилась. Будто в твоих руках нож, а я, одинокий и брошенный, сижу в кафе.
- Нигде человек так не одинок, как во сне, - присела она на постель рядом со мной и погладила по голове.
- А сколько сейчас? - обрадовался я внезапной ласке.
- Шесть.
- Пора вставать, а то опять только под утро усну. Кстати, у нас сегодня утром был кто-то, или мне показалось?
- Любовь приходила. Сказала, что мы мало ею занимаемся.
- Будь она воспитанна, звонила бы, прежде чем приходить. Так что это было?
- Не хотела тебя рано будить, письмо из Франции принесли.
- Люблю письма из далека. Где оно?
- В прихожей на полке лежит. Принести? - отпустила мою голову жена. - Там еще какой-то огромный сверток.
- Это тебе. Подарок. Картина.
- Ты что, рисовать начал?
- Да, взял несколько уроков по случаю.
- Пойду, посмотрю, - вышла она, и слышно стало, как зашуршала бумага.
- Что это?
- Это ты.
- Неужели? Не устаю удивляться, как ты талантлив, - рассуждала жена из коридора.
- Каждый талантлив настолько, насколько его недооценивают.
- Ты про университет? - вошла с полотном Фортуна. На нем было три полосы разной ширины: зеленая, красная и коричневая в цветочек. Жена прислонила его к стене.
- Да при чем здесь университет, я вообще, - скинул с себя покрывало. - Как тебе портрет?
- Что я могу сказать? Три линии жизни: первая - глаза, третья - белье… той самой первой ночи. Удивительно, что ты его запомнил.
- Я и ее запомнил тоже, - уточнил я про ночь.
- Вторая, красная, видимо, страсть либо душа, - продолжала Фортуна.
- Гениально! Как ты так быстро меня раскусила?
- Голодная потому что.
- Я тоже. У нас ничего сладенького нет?
- Есть… Я.
Часть II
Чем больше упиваешься кем-то, тем легче тобою закусывать
