- Давай скинем доспехи? - прошептал я ей на ушко. Оно действительно было ушком, а не раковиной, миниатюрное.
- О’кей, - встала она с дивана и начала расстегивать юбку.
Я быстро сломал диван надвое, разложил его и набросил простыню. Скинул с себя штаны, рубашку и упал в его объятия. Майя упала вслед за мной в мои. Как она была хороша.
- У меня есть презервативы, если нужно, - ляпнул я вслух.
- Я тебе доверяю.
- Нельзя никому доверять, это дорогого стоит.
- Ну, ты же мне доверяешь.
- Я не доверяю, я рискую.
- Хорошо, тогда я тоже рискну.
Мне не хотелось затягивать прелюдию, и я сразу же взобрался на нее, подбираясь к влажной лагуне. Приятно приходить туда, где тебя ждут. Вошел внутрь и начал качать. Сначала в глубину, потом вправо и влево и потом снова в бездну. Она орала как ненормальная, а я все качал и качал, как добытчик в ожидании нефти. Качал не останавливаясь, пока не кончил.
- Ты чего кричала-то, - спросил я, чуть отдышавшись, все еще оставаясь сверху.
- Я всегда кричу, когда мне хорошо, - глянула она на меня мило.
- В каждом крике своя открытая рана, я вот не умею, - скатился и лег на спину рядом с ней.
- Тебе не хватает искренности, - потянулась она к своей одежде, занявшей ее место на стуле, достала пачку сигарет и зажигалку.
- Мне не хватает кислорода, - пошутил я, жадно поедая воздух.
- Здесь можно курить? - спросила она, уже прикурив.
- Сегодня можно, - я расслабился окончательно, пытаясь разобрать словоформы дыма. И не заметил, как заснул.
* * *
Когда меня открыли глаза, я увидел Майю в одних трусиках за мольбертом. Она что-то увлеченно рисовала, временами поглядывая в мою сторону.
- Что рисуешь? - приподнялся я, чтобы дотянуться до вина.
- Догадайся.
- Меня, - вылил я себе в полость остатки сухого.
- Угадал, - закрылась она от меня мольбертом.
- Можно посмотреть? - снова зачехлил веками глаза.
- Пока нет, я скажу, когда будет можно.
- Хорошо, тогда я подожду, - погрузился в теплую дремоту и отлетел.
- Вот, полюбуйся, - разбудила меня Майя и допустила к холсту.
- Страшно похож, такой же страшный, - приобнял я Майю сзади, разглядывая детали своего наличного, ощущая ее. На ней уже была майка, которая вкупе с трусиками делала ее еще более желанной. - Мне уже нравится!
- Подожди. Будь объективен.
- Я про твою маечку.
- А ножки мои тебе не нравятся?
- Нет… они все время куда-то уходят.
- Давай, на счет три я разверну холст.
- Лучше я сам подойду. - Я вскочил с дивана и забежал за спину Майи.
- Постаралась быть реалистичной.
- Сразу видно, ты любишь мужчин, - поцеловал ее в шею.
- В смысле?
- Делаешь такими, какими они должны быть. Сильными, мужественными и верными.
- Ты разве не такой?
- Нет, я хуже. Я люблю женщин.
- Ты уверен? За что?
- Хотя бы за то, что на их фоне я могу чувствовать себя мужчиной. У меня для тебя тоже есть подарок, - указал я рукой на сверток возле стены.
- Картина?
- Только обещай мне, что развернешь ее дома.
- Интересно, - поцеловала она меня в щеку.
Лера
В баре было тихо и сумрачно. За стойкой сидела девушка и разглядывала меня.
- Привет, - бросил я ей как милостыню. Она кивнула, так как губы ее в этот момент держались за трубочку. В каждом коктейле - своя спасительная соломинка. Я забрался на высокий стул рядом с ней и заказал бармену виски со льдом.
На девушке было тонкое облегающее платье, оно подчеркивало ее изящную фигуру. Бежевая грация, что она тут забыла? Среди случайных анонимных алкоголиков. Больше всего меня поразили ее глаза: два изумруда, сверкавших в огранке тенистых век всякий раз, когда она смотрела на меня. Я выпил и сразу пошел в атаку:
- У вас потрясающе зеленые глаза. Такие встречал только у кошек.
- К черту мои зеленые глаза, - глотнула она еще из стакана. - Давайте поговорим о любви.
- К черту разговоры, давайте займемся!
Девушка рассмеялась, и на ее щеках появились теплые ямочки, будто созданные для поцелуев.
- А мы с вами чем занимаемся?
- В таком случае я ваш навеки.
- Навеки не надо. У меня не так много времени. Рада была познакомиться.
- А мы разве успели познакомиться?
- Лера.
- Очень приятно, Алекс. Что так рано?
- Меня дома ждет кот.
- Тоже неплохо. А где остальные?
- Остальные не дождались.
- Так я вам позвоню?
- Позвони. - Она продиктовала свой номер.
- Обязательно, - вдавил я в телефон ее номер.
На прощание она легонько коснулась моей щеки своей и вышла. Я вылил остатки из стакана себе вовнутрь и заказал еще. Последние капли влюбленности, что же дальше? Звонки, встречи, разговоры, когда случайная постель переходит в постоянную, а разговоры в отношения. Планы, они-то и уничтожают любовь, потому что не всегда им суждено сбыться. Вот откуда потом опустошенные души, разрушенные мечты и обозленные на мужчин матери-одиночки. Я знал, что такие отношения ни к чему не приведут, так как мы их должны вести, если хотим и куда хотим, а не они нас.
Что вы делаете, когда заканчивается выпивка? Заказываете еще. Что вы делаете, когда исчезает женщина? Заказываете еще. Пока бармен наливал мне третью стопку, рядом положила сумочку на стойку молодая женщина, потом села, окунула меня в свои глаза и уткнулась в меню. Когда человеку хорошо, его тянет на общение и знакомства. Мне было хорошо:
- Девушка, хотите выпить?
- Я не пью.
- А покурить?
- Нет.
- Я вам не нравлюсь?
- Я же сказала. Не надо меня трогать, неужели вы не видите, что я растрогана совсем другим человеком.
- Пусть кто-то тащится с тебя, а я - домой, - буркнул я вполголоса.
- Простите, я не расслышала?
- Я говорю, дома всегда лучше, чем в баре.
Разговор оказался короче, чем предполагал. Не найдя больше слов, полез в карман и достал свой телефон. На экране высвечивался номер Леры и надпись: "Позвонить". "Рановато", - подумал я. Видимо, подсознательно схватился за ту удачу, чтобы не получить травму от этого фиаско. Когда человек не решается позвонить, он пишет. Я отправил ей короткое предложение: "Замуж пойдете?" - "А это далеко?" - получил молниеносный ответ. Острая штучка, подумал про себя, оставив вопрос открытым. Рассчитался с барменом и вышел.
Когда я выплыл из бара, почувствовал, что жизнь - это река, в которую не только дважды не войти, но и не выйти, можно лишь плыть, пока не прибьет к какому-нибудь островку, где есть вероятность поправить запасы эмоций или бросить кости.
* * *
По экрану бежали люди и громко кричали. Мы поднимались по ступенькам на ощупь, пока не добрались до самой середины. Там и утонули в мягких креслах. Народу в кино оказалось немного. Я достал бутылку шампанского, стал осторожно открывать, но в самый решающий момент рука соскользнула и пробка под взрывы на экране вылетела в первые ряды. Леру разорвало смехом.
- Что ты ржешь?
- Извини, я так плачу.
- Я вижу, слезы счастья. Есть повод? - стряхнул с себя пролитое вино, отхлебнул и передал ей сосуд.
- Слезам повод не нужен, слезам нужны глаза. - Она сделала два небольших глотка.
Пузырьки приятно щекотали внутренний мир. Кино было паршивое, зато ее поцелуи восхитительны. Я всегда был уверен в том, что кино - лучшее из искусств, потому что в его темноте можно исчезнуть, заблудиться, заплакать, заняться еще черт знает чем. Оторвав руку от ее спелой груди, поднял с пола бутылку, сделал очередные пару глотков, протянул Лере. Она тоже набрала полный рот вина и неожиданно прилипла своими губами к моим. Я почувствовал, как ее вино потекло по моим деснам. Мы выпили половину и уже не пытались вникнуть в суть картины.
- Где ты так научилась целоваться?
- В кружок ходила.
- Я тоже хочу в этот кружок.
- Тебя не возьмут.
- Почему?
- Потому что ты мне нравишься, - повернулась она ко мне.
- Ты серьезно? - спросил я ее в самое ушко.
- А разве не видно?
- Нет, темно.
- Тогда потрогай.
В
Я ласкал шелковый штрих-код ее лобка, когда она открыла глаза.
- Вероника, ты можешь пообещать мне одну вещь? - произнес тихо, поцеловав ее в живот.
- В постели можно пообещать все что угодно.
- Когда я умру, обещай, что будешь приходить на могилку.
- Ага, с цветами?
- Нет. Цветов не надо. Просто присядь помочиться, чтобы я даже оттуда мог видеть прелести этой жизни.
- Ууу, как грустно. Ты же говорил, что твоя любовь бессмертна.
- Я не за любовь пекусь, я за себя. Ты когда-нибудь изменяла?
- А я что сейчас по-твоему делаю? - потянулась Вероника за телефоном к столику.
- Раньше ты была только моей. - Мне стало не по себе.
- А сейчас?
- А сейчас я даже знать не хочу… Ну чья ты теперь? Чья?
- Я снова стала своей. Ладно, вставай, утро уже.
- Ты уверена?
- Да, я чувствую это по равнодушию к твоим поцелуям.
* * *
- Ты чего расклеился, мужик? Не надо меня любить! Я знаю, к чему это приведет, ты перестанешь любить себя. Сильный, симпатичный, к тому же препод. Мне, конечно, было приятно твое внимание, но я не та, что нужна тебе. Я с тобой мне совсем не нужна.
- Вот как?
- Ну да, меня грызло любопытство. Ничто не делает женщину такой доступной, как ее любопытство, - посмотрела она мне прямо в глаза. В этот момент поезд остановился. Одни вышли, другие вошли.
- Тебе часто признавались в любви? - спросил я Веронику, как только электричка тронулась.
- Часто.
- И что ты думаешь, когда говорят: "Я тебя люблю".
- Слишком много слов. Помнишь наш первый поцелуй? Когда мы сомкнулись в одну розовую каплю, которая обещала стать дождем, а может даже, ливнем. Так вот, она скатилась в пропасть, упала одеждой, нравами и засохла… Мы разные на вкус, - добавила после небольшой паузы.
- А если я на самом деле тебя люблю, Вероника.
- Есть такие слова, которые созданы, чтобы им не доверять. Будь с ними поосторожнее. Чтобы спать с тобой, мне они не нужны. Более того, они мне мешают. Они заводят чувства, которые лучше не беспокоить без повода. Я даже предполагаю, что у тебя есть жена и дети, и вроде бы все хорошо в вашей жизни, а тут появлюсь я с ворохом своих чувств. Оставь мне возможность быть самой собою. Влюбленность - и точка.
- Прошлая жизнь, как вредная привычка, - отвел я взгляд вниз и пустил его пастись среди чужих ног.
- Не бросить?
- Из всех вредных привычек я не способен бросить одну.
- Какую?
- Думать о тебе, я постоянно думаю о тебе.
- Не надо постоянно думать обо мне, постоянство нас погубит. Зачем тебе это?
- В моей жизни есть все, только тебя не хватает.
- Я не хочу размениваться. Сам представь, что скоро у тебя не останется ничего кроме меня… еще и хватать не будет. Все, мне пора выходить, - поцеловала она мою щеку. - Не звони мне больше, - выскочила она на платформу и исчезла в толпе с картиной в руке, завернутой в белую бумагу.
Передо мной возникла надпись "Не прислоняться". К ней, пожалуй, больше и не придется, - улыбался я себе с сарказмом, в то время как поезд уже тащил меня в недра земли.
Алиса
Впереди себя я приметил девушку. Это был не тот случай, когда мужчина плетется за какой-нибудь хорошенькой задницей, чтобы скоротать свою дорогу. Просто движение этой незнакомки мне показалось странным, скорее даже обреченным. Ее сумочка на длинных ручках царапалась асфальтом, будто пыталась разделить с ней какую-то боль из солидарности. Я уже почти нагнал хрупкую фигурку, когда та рухнула прямо на тротуаре.
- Девушка. Что с вами? - осторожно убрал вьющие пышные волосы с ее лица и посмотрел в большие голубые глаза. - У вас все хорошо?
- Не знаю, - приходила она в себя.
- Давайте я помогу вам встать, - протянул ей руку. Она вложила в нее свою тонкую прохладную ладонь. Поднявшись, улыбнулась мне грустно из-под густой каштановой челки.
- Что случилось?
- Да так, долго рассказывать.
- Любовь?
- Позвонила одному сердцу, а там занято, - отряхнула она невидимую грязь, подняла сумочку, достала из нее зеркальце, посмотрелась. Потом сделала несколько движений ладонью над своим лицом, убрала зеркало обратно.
- Я знаю, как больно терять любимых.
- Это не просто боль: будто летали внутри тебя бабочки, а их вдруг поймали и прикололи булавками к самому сердцу.
- Я вас провожу, если хотите.
- Я не против, если вам по пути.
- Надо быть настоящим извращенцем, чтобы бросить такую девушку.
- А почему вы решили, что меня бросили, а не я?
- Ну, вы же только что лежали на асфальте, - нелепо пошутил я, но она улыбнулась. - Мы спотыкаемся там, где влюбились, мы падаем, где нас бросили, мы пытаемся подняться там, где любили нас, - попытался я реабилитироваться.
- Спасибо, что спасли меня. Даже не понимаю, что со мной произошло, поплыло все, а потом вы.
- Если вас бросили, и вы падаете, не надо цепляться за что попало.
- Вы не похожи на что попало.
- А на кого я похож?
- На человека.
- Спасибо. - Я от души рассмеялся.
- На молодого человека, который пытается развеселить грустную девушку. Не смейтесь, лучше назовите имя, - снова расцвела улыбкой девушка.
- Алекс.
- Алиса.
- Утешать не люблю, сочувствовать не умею.
- Утешение тяжелый труд.
- А утешение несчастной молодой женщины попахивает съемом. Когда человек подавлен любовью, очень легко пробраться в его сердце. Давайте просто выпьем кофе.
- Давайте, только не сегодня. Мне еще надо на танцы.
- Вы танцуете?
- Да, латино.
- Сальса?
- Ну и сальсу тоже. А вы чем занимаетесь?
- Преподаю иностранные языки.
- Нравится?
- Вы мне нравитесь больше.
- Перестаньте подкармливать меня комплиментами. Это мешает быть честной.
- А зачем тебе быть со мной откровенной?
- Затем, что я вас совсем не знаю. Лжи и без того хватает. - Взгляд ее снова опустился вниз.
- И как тебе она?
- Как вредная вкусная пища, перед которой невозможно устоять. Давайте лучше вернемся к вам, в смысле поговорим о вас.
- Давайте! Только скажите мне, мы на "вы" или уже на "ты".
- Так вы хотели быть кем-то другим?
- Да, я хотел заниматься наукой. Быть светилом.
- Мне кажется, вы могли бы быть солнцем.
- Был бы солнцем, но вставать в такую рань…
- Я тоже не люблю рано вставать. А о чем мечтаете?
- О чем может мечтать препод? О повышении зарплаты.
- Зачем вам столько денег?
- Чтобы сорить.
- Мусора и так достаточно, - достала она из сумочки телефон и посмотрела на время.
- А ваши мечты? - спросил я ее уже у самого входа в метро. - Сбываются?
- Сбыт не налажен. Вот мы и пришли. Приятно было познакомиться.
- Так я вам позвоню насчет кофе.
- Да, конечно! Лучше в конце недели.
Мы обменялись номерами, потом она улыбнулась очаровательно и исчезла.
М
- Что будем пить? - спросил я, уже покидав в корзинку ветчину, сыр и другую мелочь.
- Может, Мартини возьмем?
- Детка, мне кажется, на Мартини у нас не хватит, деньги забыл в других штанах.
- Перестань называть меня деткой. А стащить слабо?
- Никогда не пробовал.
- Если не считать моего сердца. - Майя посмотрела на меня преданно.
- Извини, купить его было бы для тебя оскорбительно, - взял я бутылку красного Мартини с полки. - А если нас сцапают? У тебя оружие есть? - сделал серьезное лицо.
- Только мое обаяние, - стала еще серьезнее Майя.
- Черт, опять будут трупы. - Я сунул бутылку за пазуху. - Ты безумная.
- Безумие - это моя форма существования.
Скоро мы подошли к кассе, едва сдерживаясь от смеха.
- Черт, что мы делаем? - произнес тихо, когда кассирша включила свою фонограмму:
- Карта есть? Пакет нужен?
Кэт
Я лежал на берегу. Было душно. Теплое море омывало ноги. Волны приятно щекотали ступни, то накатываясь, то отступая, оставляя за собой прохладу прикосновений. Неожиданно мои ноги окутала огромная медуза, склизкая и противная. Они пытались от нее избавиться, но тщетно.
Я проснулся и увидел, что их лижет здоровенный дог. Полчища мурашек побежали от ног к моей голове, будто их войска сдали позиции и бросились со страху в отступление. Катрин в постели не было. Я попробовал втянуть одну ногу под одеяло. Дог недовольно зарычал. Рисковать ногами не хотелось, оставалось ждать. Прошло какое-то время, ноги даже начали понемногу привыкать к ласкам, когда, наконец, ему надоело, он широко зевнул и растянулся в двух метрах от кровати. Я сразу же спрятал влажные ступни под одеяло.
Спать уже расхотелось. Понятия не имел, куда могла деться Катрин. Дог лениво наблюдал за мной, разлив свою огромную морду по полу. Мне дико хотелось отлить. Когда я начал медленно подниматься, пес навострил уши и дал предупредительный, пролаяв три раза. Пришлось снова замереть. Ожидание Катрин было мучительно, совсем не то, что ожидание ее на свидании: там, по крайней мере, можно уйти. Не знаю, сколько прошло времени, как мне показалось, целая эпоха, когда собака вскочила и радостно побежала к входной двери.
- Куда ты ходила в такую рань?
- За завтраком. Любишь булочки с корицей? - протянула она мне на мгновение серый бумажный пакет. Запах свежего хлеба растрогал мое сердце. Потрепав своего дога, Катрин поцеловала его в морду.
- Меня бы хоть раз так же крепко поцеловала.
- Тебя-то за что?
- А собаку?
- Она же животное.
- Думаешь, во мне этого мало?
- Ты чего такой хмурый с утра? - присела ко мне на постель Катрин.
- Твоя тварь чуть ногами моими не позавтракала. Просыпаюсь, а она мне ноги слюнявит.
- Понравилось?
- Ты у нее спроси.
- А тебе?
- Я в туалет хочу.
- Испугался? Да он с виду только такой грозный. Не бойся, иди, я кофе сварю пока.