Глава 11
Когда Ева пролежала в постели неделю, Руби вызвала доктора Бриджеса.
Ева слышала, как мать и доктор беседуют, поднимаясь по лестнице.
- Она с детства ужас какая дерганая. Еще ее отец говаривал, что на ее нервах можно сыграть скрипичный концерт. А у меня совсем плохо с ногами, доктор. Вены на внутренней стороне бедер прямо как виноградные гроздья. Может, у вас получится по-быстрому взглянуть на них перед уходом?
Ева не могла решить, остаться лежать или сесть. Вдруг доктор Бриджес сочтет визит к ней бесполезной тратой времени?
- А вот и доктор, милочка. Когда Еве было десять и она болела менингитом, вы добирались к нам сквозь метель, помните, доктор Бриджес?
Ева понимала, что доктор Бриджес уже давно устал от того, что Руби считала его почти членом семейства Сорокинс. Она села и прижала к груди подушку.
Доктор Бриджес навис над Евой. В твидовом кепи и стеганой куртке он больше походил на фермера, чем на терапевта. Гулким голосом он произнес:
- Доброе утро. Ваша матушка говорит, вы уже неделю не встаете с постели, это так?
- Так, - кивнула Ева.
Руби присела на краешек кровати и взяла дочь за руку.
- Она всегда была здоровенькой девочкой, доктор. Я ведь кормила ее грудью до двух с половиной лет. Совсем испортила свои бедные сисечки. Теперь они точь-в-точь как воздушные шары, которые сдулись в тряпочки.
Доктор Бриджес окинул Руби профессиональным взглядом. "Гиперактивная щитовидка, - подумал он, - и красное лицо. Наверное, выпивает. И эти черные волосы в ее-то возрасте! Кого она надеется обмануть?"
- Мне бы хотелось вас осмотреть, - сказал он Еве, а затем обратился к Руби: - Позвольте нам потолковать наедине, пожалуйста.
Руби обиженно встала - она-то собиралась подробно изложить доктору весь анамнез дочери - и неохотно вышла в коридор.
- Когда закончите, вас будет ждать чашечка чая, доктор.
Бриджес вновь переключился на Еву:
- Ваша мать утверждает, что с вами все в порядке… - Он замялся и добавил: - Физически. - Затем продолжил: - Перед визитом я посмотрел вашу карту и обнаружил, что вы уже пятнадцать лет не обращались за консультацией. Можете объяснить, почему вы неделю не встаете с постели?
- Нет, не могу, - вздохнула Ева. - Я чувствую себя уставшей, но все, кого я знаю, такие же "выжатые лимоны".
- И как давно вы чувствуете усталость? - спросил доктор.
- Семнадцать лет. С тех пор, как родились близнецы.
- Ах да, - сказал он, - двойняшки. Одаренные дети, верно?
- Вы бы видели мою гостиную, - донесся с лестницы голос Руби, - она вся заставлена чудесными математическими призами, которые они выиграли.
Доктор не удивился такой новости: он всегда считал, что близнецы Бобер страдают расстройствами аутического спектра. Но Бриджес строго придерживался презумпции неболезни. Если пациенты не жаловались, он оставлял их в покое, причисляя к здоровым.
Руби, делая вид, что протирает от пыли перила, заглянула в приоткрытую дверь и зачастила:
- А еще у меня ужасное давление. Когда в последний раз его мерила, врач в больнице - чернокожий такой - сказал, что никогда ничего подобного не видел, мол, мое давление ниже, чем задница у многоножки. Он даже сфотографировал показатели на свой телефон. - Руби пошире распахнула дверь и продолжила: - Простите, но мне необходимо сесть. - Она качнулась в сторону кровати. - Чудо, что я еще на этом свете. Я ведь уже умирала два или три раза.
Ева раздраженно перебила:
- Так сколько же раз ты умирала? Два или три? Нельзя так наплевательски относиться к собственной смерти, мама.
- Смерть не так плоха, как ее силятся представить, - убежденно сказала Руби. - Просто летишь, летишь по длинному туннелю к золотистому свету… не так ли, доктор? - Она повернулась к Бриджесу, который готовился взять кровь на анализ из вытянутой руки Евы.
Начав набирать кровь в шприц, доктор объяснил:
- Туннель - это иллюзия, вызванная гипоксией головного мозга. Кислородное голодание обеспечивает вам белый свет и чувство умиротворения. - Он поднял глаза на недоумевающее лицо Руби и добавил: - Мозг не хочет умирать. Считается, что яркий свет - сигнал тревоги.
- Значит, на самом деле, пока я была в туннеле, я вовсе не слышала, как Джеймс Блант пел "Ты красива"?
- Остаточные воспоминания, скорее всего, - пробормотал доктор. Он перелил кровь Евы из шприца в три маленькие пробирки, наклеил на каждую ярлык и положил в сумку. Затем спросил у Евы: - На этой неделе у вас что-нибудь болело?
- Сама я физической боли не испытываю, нет, - покачала головой Ева. - Но, пусть это звучит безумно, я словно впитываю в себя страдания и печали других людей, и это сильно выматывает.
Бриджес слегка рассердился. Его кабинет находился неподалеку от университета, вследствие чего у него хватало придерживающихся современного оккультизма пациентов, которые верили, будто кусок лунного камня или хрусталя способен вылечить их бородавки на гениталиях, мононуклеоз и многие другие болячки.
- С ней не происходит ничего особенного, доктор, - встряла Руби. - Это тот самый синдром. Который пустого гнезда.
Ева отшвырнула подушку и закричала:
- Да я считала дни до их отъезда из дома с момента их рождения! Меня словно захватили в плен двое инопланетян! Единственное, о чем я мечтала все эти годы, - улечься одной в постель и оставаться там сколько захочется!
- Ну, это не противозаконно, - рассудил Бриджес.
- Доктор, возможно ли, чтобы послеродовая депрессия длилась аж семнадцать лет? - спросила Ева.
На доктора Бриджеса внезапно нахлынуло острое желание уйти.
- Нет, миссис Бобер, такое невозможно. Я оставлю рецепт на лекарство, оно снизит уровень тревоги, и советую вам носить компрессионные чулки все время вашего… э-э… - Он оглянулся в поисках подходящего слова и выпалил: - Отпуска.
- Ну в этом же нет ничего страшного, а, доктор? - не унималась Руби. - Я бы и сама не отказалась лечь в эту кровать.
- А я бы не отказалась, чтобы ты легла в свою собственную кровать, - пробормотала Ева.
- Хорошего вам дня, миссис Бобер, - кивнул доктор Бриджес, защелкнул портфель и, следуя за медленно спускающейся Руби, зашагал вниз по лестнице.
До Евы донесся оживленный голос матери:
- У ее отца мелодрама была в крови. Каждый вечер после работы он врывался в кухню с какой-нибудь аффектированной историей. Обычно я ему говорила: "Почему ты рассказываешь о каких-то незнакомых людях, Роджер? Мне неинтересно".
Когда доктор уехал на своем внедорожнике, Руби снова поднялась к Еве и сказала:
- Я схожу в аптеку с твоим рецептом.
- Все нормально, я уже позаботилась о рецепте. - Ева разорвала писульку и положила клочки на прикроватную тумбочку.
- Об этом могут узнать, и тогда тебя накажут, - осуждающе поджала губы Руби. Потом включила телевизор, оттащила стул от туалетного столика возле кровати и села. - Я согласна каждый день приходить и составлять тебе компанию. - Она пощелкала пультом, и на экране появился Ноэль Эдмондс. Он быстро вскрывал большие коробки под вопли бьющихся в истерике участников конкурса. Вопли зрителей в студии и беснующихся конкурсантов резали Еве уши.
Руби уставилась в экран, слегка приоткрыв рот.
В шесть часов начались новости. Сестер восьми и десяти лет похитил со двора их дома в Слоу мужчина на белом пикапе. Женщина в Дербишире прыгнула в разлившуюся реку, чтобы спасти своего пса, и утонула, а целая и невредимая собака вернулась домой четыре часа спустя. В Чили произошло землетрясение, тысячи людей оказались под обломками. Осиротевшие дети бродили по руинам, оставшимся от родных домов. Малыш кричал: "Мама! Мама!" В Ираке шахидка-подросток взорвала самодельную бомбу, убив себя и пятнадцать полицейских-стажеров. В Южной Корее четыреста молодых людей погибли в давке, когда в ночном клубе начался пожар. Женщина в Кардиффе подала в суд на тату-салон, откуда ее пятнадцатилетний сын вернулся с татуировкой "ШЛЯПА" на лбу.
- Что за паноптикум человеческих несчастий, - прокомментировала Ева. - Надеюсь, этот чертов пес благодарен провидению.
- Наверное, они грешили.
- Думаешь, Бог их за что-то покарал?
Защищаясь, Руби сказала:
- Я знаю, что ты не веришь в Бога, Ева. Но я верю и думаю, что все эти люди каким-то образом его обидели.
- Ты веришь в того самого старомодного Бога, мама? - спросила Ева. - С длинной белой бородой и штаб-квартирой над облаками? Всезнающего и всевидящего? А прямо сейчас он смотрит на тебя с небес, мама?
- Слушай, я не собираюсь по новой начинать наш спор о Боге, - ответила Руби. - Я лишь знаю, что он за мной присматривает, и если я сойду с праведного пути, то он меня накажет.
- Но он же не уберег тебя от потери сумочки, билетов и паспорта в аэропорту Ист-Мидлендс? - вкрадчиво спросила Ева.
- Бог не может быть везде одновременно, а в пик сезона, должно быть, и вовсе замотался, - парировала Руби.
- И он не воспрепятствовал появлению у тебя онкогенной меланомы?
- Нет, не воспрепятствовал, но она же не убила меня, верно? - горячо отозвалась Руби. - А шрама почти не видно.
- Ты можешь представить мир без Бога, мама?
На секунду Руби задумалась:
- Тогда мы все разом вцепились бы друг другу в глотки, разве не так? А под его присмотром мы мирно сосуществуем.
- Ты думаешь только об Англии, - возразила Ева. - А что насчет остального мира?
- Ну, они же в основном язычники, да? У них свои, неправильные, верования.
- Так почему же Бог спас собаку и утопил женщину? Может, он больше любит собак? - Ева ухватилась за возможность сострить и спросила у матери, какую, по ее мнению, породу Бог избрал бы для содержания в Царствии небесном.
- Не представляю себе Господа с одной из этих задиристых корги, как у королевы. И с мелкой шавкой, которую можно таскать в сумочке, тоже его не вижу. Думаю, Бог выбрал бы нормальную собаку, вроде золотистого ретривера.
- Да, я прямо-таки вижу Бога с золотистым ретривером у престола. Пес рычит и тянет хозяина за подол белой мантии, просясь на прогулку. - И Ева усмехнулась.
- Знаешь, милая, иногда мне не терпится попасть в рай, - мечтательно сказала Руби. - Я устала от жизни земной - уж слишком она усложнилась.
- Но та женщина, которая утонула… Готова поспорить, она не устала от жизни земной, - заметила Ева. - Спорим, когда вода сомкнулась над ее головой, она боролась за жизнь изо всех сил. Итак, почему же твой Бог предпочел ей собаку?
- Не знаю. Наверное, она чем-то прогневила его.
- Прогневила? - засмеялась Ева.
- Да, Господь гневлив, и мне это нравится, - кивнула Руби. - Это ограждает рай от всякого отребья.
- Отребья вроде прокаженных, проституток и нищих? - подколола Ева.
- Не приплетай Иисуса, - поправила Руби. - Это совсем другой коленкор.
Ева отвернулась от матери, голос ее звенел:
- А твой Бог смотрел, как его единственный сын умирает в мучениях на кресте, и пальцем не шевельнул, когда тот кричал: "Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?" - Ей не хотелось плакать, но сдержать слезы не получилось.
В восьмилетием возрасте она упала в обморок на школьном собрании, когда директриса в подробностях описывала процесс распятия.
Руби собрала свои вещи, надела пальто и шляпу, обмотала вокруг шеи ярко-розовый шарф и сказала:
- Должно быть, Иисус как-то согрешил. А если ты не веришь в Бога, Ева, то почему так разволновалась?
Ева успокоилась достаточно, чтобы суметь объяснить:
- Все дело в жестокости. Когда Иисус крикнул: "Жажду!" - ему поднесли уксус.
- Я иду домой в свою постель, - подытожила Руби.
Ее дом располагался на перекрестке, парадная дверь выходила на тихую улочку. Руби жила всего в километре с небольшим от Евы, но дорога к дочери казалась ей далеким путешествием. По пути ей несколько раз приходилось останавливаться из-за боли в бедре и на что-нибудь опираться.
Толстый черный кот Бобби уже поджидал хозяйку. Пока Руби отпирала замок, он терся об ее ноги и громко мурлыкал, и Руби подумала, что он рад ее возвращению.
Когда оба зашли в безупречно чистую гостиную, Руби сказала Бобби:
- Хотелось бы мне быть тобой, Боббикинс. Не знаю, как долго я смогу присматривать за нашей девочкой.
Руби положила три таблетки трамадола на язык и запила их глотком финиковой настойки. Зашла в кухню, взяла две чашки с узором из плакучих ив, потом опомнилась и вернула одну чашку на место. Пока чайник закипал, она просмотрела свой настенный календарь с изображением Ангела Севера. Рядом с ним висел перечень христианских праздников годового круга, написанный черной ручкой: "Святки, Рождество, Крещение, Покаянный вторник, Великий пост, Страстная неделя, Чистый четверг, Страстная пятница, Пасха, Троица, Успение Богородицы, День всех святых".
Руби проговорила список вслух, будто литанию. Эти дни были вехами ее жизни. И она пожалела Еву.
Ведь без праздников-указателей непонятно, как жить.
Глава 12
Вечером, посмотрев два комедийных шоу и ни разу не улыбнувшись, Ева поднялась и нехотя поплелась в ванную. Ставить ноги на пол казалось ей опасным, точно ковер обратился в лагуну, кишащую пираньями, готовыми обглодать ее пальцы.
Увидев жену выходящей из ванной в белом полотенце, Брайан сказал:
А, Ева, чертовски рад, что ты встала. Не могу открыть дверцу стиральной машины.
Ева присела на кровать и проинструктировала:
- Надо дважды сильно ударить по защелке ребром ладони, словно ты профессиональный убийца.
Брайан расстроился, когда жена переоделась в розовую льняную пижаму и залезла обратно в постель.
- Стиральная машина, - напомнил он.
- Яремная вена, - парировала Ева и два раза рубанула воздух ладонью.
- Еда закончилась, - посетовал Брайан.
- Еда продается в "Сэйнсбери", - откликнулась Ева. - А когда пойдешь туда…
- Пойду? Я? - перебил муж.
- Да, - кивнула Ева. - Когда ты пойдешь в "Сэйнсбери", купи, пожалуйста, большую воронку, двухлитровую пластиковую бутылку и коробку больших пакетов для заморозки. И теперь собирай, пожалуйста, полиэтиленовые пакеты из супермаркета для меня, ладно? Мне все это понадобится, чтобы избавляться от отходов.
- Каких еще отходов?
- Отходов жизнедеятельности моего организма.
Брайан потрясенно воскликнул:
- Да вот же в двух шагах гребаный санузел!
Ева повернулась на бок лицом к мужу:
- Я не в состоянии пройти эти несколько шагов до туалета, Бри. Надеюсь, ты не откажешь мне в помощи.
- Ты омерзительна! - воскликнул он. - Я не стану сливать твою мочу и выкидывать твои какашки!
- Но я больше не могу вставать с кровати, Брайан. Не могу преодолеть даже это маленькое расстояние до ванной. И что прикажешь делать?
Когда муж ушел, Ева еще какое-то время слушала, как он ругается и колотит по стиральной машине. Она все размышляла о заботах, связанных с кишечником и мочевым пузырем, и гадала, почему в ходе эволюции не возникло чего-то более удобного для избавления от отходов жизнедеятельности.
Итогом раздумий стала эффективная безотходная схема.
Нужно перестроить организм на безотходную технологию. Ева прикинула, что это вполне осуществимо, найдись где-нибудь в пищеварительной системе лишний орган. Вот, к примеру, аппендикс - тянет соки и ничего не делает. Он абсолютно бесполезен, так как люди больше не едят ветки и коренья. Брайан упоминал, что перед первым полетом космонавтам обычно удаляют аппендикс. А вдруг его можно заставить всасывать каждую капельку мочи и каждую крошку фекалий?
Ева не полностью представляла конструкцию переделанного организма, но дополнительный усовершенствованный орган предназначался бы для внутреннего сжигания отходов, пока не будет усвоена вся пища и жидкость. Возможно, образуется немного газов, но они смогут выходить через анус и поглощаться угольным фильтром, закрепленным в трусах с помощью липучки. Потребуется улучшить одну-две детали природной концепции, но разве британские ученые не впереди планеты всей в области биотехнологий? Вот было бы чудесно, избавься человеческая раса от бремени испражнений.
"А пока что, - думала Ева, - мне придется избавляться от собственных отходов очень неэстетичным способом. Как приловчиться приседать над воронкой, не ставя ноги на пол? Неизбежно сколько-то будет проливаться на кровать, а чтобы покакать в пакет для заморозки, понадобится еще более замысловатая гимнастика. Даже если удастся привыкнуть постоянно лежать рядом с собственными выделениями, все равно нужен человек, который регулярно выносил бы бутылку и пакеты из комнаты. Кто достаточно любит меня, чтобы на это согласиться?"
Ева помирилась с матерью на следующий день, когда Руби принесла крестьянское жаркое.
Доев вкуснятину до последней крошки, Ева сказала:
- Мама, я хочу тебя кое о чем попросить.
Услышав продуманный монолог о воронке, бутылке и пакетах для заморозки, Руби перепугалась. Ее затошнило, и она понеслась в ванную, где нависла над унитазом, прижимая ко рту горсть салфеток.
Вернувшись в комнату, бледная и трясущаяся Руби сказала:
- Зачем человеку в своем уме писать в бутылку и какать в пакет, когда у него под боком есть чудесный совмещенный санузел?
Ева не смогла ответить.
- Скажи мне, почему! - закричала Руби. - Дело во мне? Неужели я слишком рано приучила тебя к горшку? Или чересчур сильно шлепала, когда ты писалась в постель? Помню, ты боялась шума в бачке унитаза. Неужели из-за этого у тебя развился комплекс, синдром или как там это сейчас называют?
- Я не должна покидать постель, - упорствовала Ева. - Если встану, то я пропала.
- Пропала? - вопросительно повторила Руби. Она поочередно ощупала свои золотые украшения - сережки, цепочку с медальоном, кольца.
Это было поистине поклонение - Руби боготворила свое золото. В ящике комода она хранила два корсета со вшитыми в них десятью крюгеррандами. Если в Англию вторгнутся французы или инопланетяне, Руби сможет по меньшей мере год кормить и вооружать всю семью.
По мнению Руби, скорее нападут инопланетяне, чем французы. Однажды вечером она видела космический корабль, когда снимала белье с веревки. Нечто тарелкообразное ненадолго зависло над соседним домом, а потом полетело дальше, в сторону гипермаркета "Кооп". Руби во всех подробностях расписала свое видение Брайану, надеясь, что тот заинтересуется, но зять сказал, что она, должно быть, хлебнула слишком много бренди, которое хранила в шкафчике для экстренных медицинских нужд.
А Ева все говорила:
- Мама, если я спущу ноги на пол, то мне придется сделать шаг, а потом еще один, а потом я сойду по лестнице в сад и так и буду идти, идти и идти все дальше и дальше, и вы меня больше никогда не увидите.