И даже дно, святое морское дно, над которым парили они или влачились, подхваченные ласкающими течениями, даже оно приняло форму необозримого лица, то ли украшенного, то ли изуродованного пластическими хирургами. Серая подводная скала лежала на этом лице, как курчавая прядь, и тени от нарядных утопленников скользили по щекам… Изнасилованное лицо дна смотрело в небо сквозь воду. У Зои, хоть ей и исполнилось всего лишь четырнадцать, имелся неприятный сексуальный опыт: как-то раз её изнасиловал парень по кличке Блин. Редкостный урод и подонок, к тому же крайне стрёмный – из разряда расторможенных желторотов, воображающих себя бандитами. Вроде бы это происшествие её не особенно травмировало, но случай выпал мерзкий, и она старалась об этом не вспоминать. А тут вдруг вспомнила. Точнее, вспомнила своё лицо в зеркале, когда впервые увидела своё отражение после изнасилования, и её поразила какая-то окоченевшая перламутровая тупость, граничащая со слабоумием, проступившая в тот миг сквозь её умную жемчужную красоту.
И хотя она улыбнулась себе тогда, чтобы подбодрить свою душу, и её лучезарная улыбка озарила её лицо ярким светом, но это был надломленный свет. Она вспомнила зеркало в чужой квартире и наконец поняла, почему влюбилась в Майкла Джексона в день его смерти, – в белом личике, истерзанном пластической хирургией, она узнала тот полузабытый надломленный свет, хлынувший на неё из зеркала после изнасилования. И смысл состоял не в том, что она смотрела в глаза мёртвого и униженного Нарцисса, а в том, что она смотрела в глаза самой реальности – той реальности, которая есть ад, где демоны насилуют ангелов. И тут древняя фраза, услышанная ею неведомо где (возможно, в церкви или по телевизору), всплыла, как утопленник, со дна её мозга: "Мне отмщение, Аз воздам". Она вышла на берег и натянула футболку и шорты на мокрое тело. Потом обернулась к покинутому морю.
– Аз off, – произнесли её губы, что означало "меня нет". Старинное русское слово "аз", означающее местоимение "я", соединилось с англо-американским off: так она расшифровала это море.
Месть. Отмщение. Аз воздам. The sweet revenge. Месть – это блюдо, которое подают холодным. Она быстро шла вдоль пляжа, отныне уверенная в своём будущем. Месть. Месть за невинно убиенного царевича Михаила, за тупую девочку в чужом зеркале. Она поняла более важную вещь, чем причина своей любви: она поняла, что Майкла Джексона отравили, и совершили это намеренно, со злым умыслом. И сделал это один конкретный человек. Ничего об этом убийце она не знала, но уже чувствовала его – где-то он таится, ядовитый тарантул, окрашенный в цвета мимикрии. И она знала, что найдёт его. Ничто её не остановит. Ей нет преград. Безоружная девочка с южной окраины когда-то могучего царства, она станет разящим оружием мести. Она обнаружит людей, которые ей помогут, она вплетётся в сильные и потаённые структуры, войдёт в убийственные сообщества: будет спать с кем потребуется, убивать кого прикажут. Перед поступью её узких ступней рухнут все стены, взорвутся все двери – и он погибнет, таинственный убийца-отравитель, погибнет от простой пули. И да будет благословен рассвет, в чьих лучах она нажмёт на курок с ярким и бессмысленным криком: "Сдохни, падаль!"
Многие умрут на её лёгком пути к этому рассвету. Через пару лет найдут тело Тома Снеддона, бывшего прокурора округа Санта-Барбара (Лос-Анджелес). Кто-то заколет ножом Мартина Башира, в диких муках сдохнет пожилая служанка с Явы, а в душном русском городе умрёт от передозировки некто Блинов – тело обнаружат на полу общественного клозета, и никто не заметит этой смерти, разве что следователь обратит внимание на небольшую странность: на синем лице мертвеца будет лежать тонкий, праздничный, слегка обугленный блин.
2011
Сергей Носов
Здесь были качели
Рома проснулся и сразу вспомнил о Педофиле: сегодня четверг.
Он и перед сном думал о Педофиле, потому что завтра четверг, а это было вчера (когда думал): представлял, каким будет из себя Педофил, и очень не хотел, чтобы Педофил приснился. Педофил не приснился. Роме вообще ничего не приснилось, а если и приснилось что-нибудь, он это забыл в момент просыпания, но всё равно первая мысль этим утром была о Педофиле.
А через минуту пришла мама будить Рому в школу и очень удивилась, что он уже не спит. "Ты разве не спишь?" – спросила мама, увидев, что Рома сидит на кровати и ей будить некого. Рома не знал, что ответить, и ответил: "Проснулся".
Рома только два раза сдавал экзамены: первый раз – в первый класс, когда его просили прочитать стихотворение и определить, какая из четырех картинок лишняя (лишним был верблюд), а второй раз – когда он поступал в детский хор и не прошёл почему-то, – в тот вечер мама и папа вдруг поругались; папа говорил "ты всегда навязываешь свои предпочтения", а мама говорила "много ли ты занимался ребёнком?"… Только два раза за всю свою жизнь Рома сдавал экзамены, но и этого больше, чем надо, чтобы, распробовав, уже не забывать, как бывает, когда будет экзамен, – неправильность обнаруживается в животе и какое-то странное смещение тяжести в теле – особенно утром, после сна, до того, как ещё не вышел из дома. И сейчас, распознав знакомую внутри себя смещённость, Рома понимает, что и это будет для него тоже экзаменом – сегодняшняя встреча с Педофилом.
Кухня, стол. Есть не хочется, но чтобы не задавали вопросы об отсутствии аппетита, он безропотно ест омлет. Мама проницательна и может о многом догадываться по глазам, поэтому Рома глядит в тарелку. Но с разглядыванием тарелки тоже нельзя переусердствовать, иначе будет вопрос: "Что-то случилось?" – а у Ромы всегда получается плохо, когда он пытается что-то скрыть.
О педофилах он знает достаточно много. Это бабушка почти ничего о них не знает. Она сама восклицала как-то: "Мы и слова не знали такого – "педофил", это только сейчас появилось!.." А вот и не сейчас. Оно появилось давно. И они были всегда, педофилы.
Потому что бабушка не пользуется Интернетом. А мама, хотя и пользуется Интернетом, но зачем ей знать о педофилах больше того, что она и так знает?
Папа, наверное, знает не меньше Ромы, но вряд ли это ему интересно.
А Роме всё интересно. Ни папа, ни мама, ни бабушка даже не догадываются, как много знает Рома о педофилах. Наверное, думают, что всё, что он знает, – это что нельзя никуда уходить с незнакомыми дядями, да и тётями тоже. Думают, наверное, что он только и знает о педофилах, что от них исходит опасность, а в чём опасность, откуда ж им знать, как много знает об этом Рома?
Так думает Рома – как думают про него.
А ведь и педофилы тоже бывают разными. И разве стал бы сегодня Рома соглашаться на педофила, если бы тот был, как те, какими пугают взрослые? А всё как раз в том, что он совсем не такой. Костя Лопата так и сказал: "Недоделанный педофил".
Костя знает. Это его педофил. Лопата считает себя хозяином Педофила.
Бабушка провожает Рому. Рома уже большой, и он сам способен провожаться в школу, но бабушке по пути, после Ромы она поедет на автобусе в музей истории города, где работает в книжном киоске, хотя и на пенсии. А папа уже отправился в офис, и мама тоже ушла на работу. Рома из школы сам возвратится, и сегодня он встретится с Педофилом.
Бабушка, провожая Рому в школу, очень часто занудствует: она спрашивает, не забыл ли Рома дома дневник, папку для труда, тетрадь с домашним заданием. Раньше её беспокоило, всё ли Рома запомнил из того, что учил вчера, она даже могла устроить проверку – правило грамматики спросить, например, или важную дату истории, но после того, как Рома стал раздражённо отвечать ей вопросом: "Бабушка, тебе интересно?" – она поняла, что он повзрослел, и перестала приставать с проверками знаний. Путь их пролегает по территории, которую одни называют пустырём, а другие садом, но не правы ни те ни другие, считает Рома: потому что ты уже не пустырь, если на тебе растут деревья, но ещё и не сад, если их всего два. Ему нравится слово "сквер", которое от слова "квадрат", хотя тут нет ни сквера, ни квадрата, но Рома учит английский, а вот бабушка английского не знает совсем, и зря она заводит песню про то, как хорошо учили тогда и как мало дают сегодня.
Потом они идут по улице, украшенной гирляндами в честь юбилея города, переходят трамвайную линию, где трамвай делает поворот, и это место бабушка считает самым опасным, ведь хвост трамвая на повороте очень сильно заносит, помнит ли об этом Рома? Расстаются на углу, у светофора. Здесь уже много школьников, все они идут со стороны моста, все они проходят мимо магазина "Тюль", улица освещена и кажется бабушке уже безопасной, ей надо налево, к автобусной остановке, но она не торопится уходить и смотрит, как Рома доходит до школьных дверей, он знает, что бабушка ждёт, поэтому оборачивается и машет рукой, а она машет ему.
Первый урок – физкультура. Бег по линии зала, общеукрепляющие упражнения. Рома физкультуру недолюбливает, потому что у него не получается с лёгкой атлетикой.
Сегодня повторяют прыжки в высоту – простым приёмом "ножницы". А у Ромы не получается в высоту – даже простым приёмом. И дело вовсе не в том, что у него не длинные ноги, дело в том, что он не может рассчитать длину разбега. С арифметикой у него хорошо, а вот с длиной разбега не очень. Тамара Евгеньевна недовольна: "Рома, ты определился с толчковой? Какая у тебя – правая или левая?" – "У меня обе". Но он и сам знает, что толчковых у него ни одной.
"Перестань бояться перекладины!" – говорит учительница, только Рома перекладины совсем не боится, – как можно бояться какой-то перекладины? – он вообще ничего не боится, всё, чего он боится, можно пересчитать по пальцам одной руки, просто у него не получается выбрать нужный разбег, и поэтому он уже знает, подбежав к перекладине, что перепрыгнуть её не получится.
Тамара Евгеньевна – широкоплечая, крупная, всех учительниц в школе крупнее. В молодости она была чемпионкой по метанию диска. На ней тренировочный костюм ярко-синего цвета, и на шее у неё висит свисток, а голос у неё командный.
Она любит хлопать в ладоши. Вот она хлопает в ладоши и кричит: "А сейчас не только на физическое развитие, но и на товарищескую взаимопомощь!" Будут играть в "четыре мяча", для этого все делятся на две команды. Поровну не выходит: в Роминой команде четырнадцать человек, а в команде противника – тринадцать, поэтому в команде противника начинается ропот: "Так нечестно, Тамара Евгеньевна, их больше!" Учительница обводит взглядом обе команды и говорит: "Рома, перейди к ним", – и Рома, немного помедлив ("Ну давай же, поторопись!"), переходит в другую команду, хотя там его не очень-то ждут и даже как будто ему не рады, но, раз их теперь на одного больше, больше никто не жалуется на судьбу, да и в команде, которую покинул Рома, не замечают потери – им без Ромы не хуже, чем с Ромой.
Игра очень весёлая, и это правильно, что она в конце урока. Шум, гам. Команда Ромы победила с уверенным перевесом в три очка, и Рома ликует со всеми своими, правда, за всю игру ни один из четырёх мячей ему так и не достался, и чуть-чуть мысль об этом омрачает Ромину радость, но не сильно – только чуть-чуть.
Раздевалка. Обсуждается фильм о вампирах, который Рома не видел. Диму Рожкова укусил клещ этим летом, и теперь он хочет всем показать от операции след. Но ничего особенного никто на спине Рожкова не замечает. "Да вы под лопаткой смотрите! Была ж операция!" Рома встаёт на цыпочки и глядит через плечо Гексогена: "Под какой, под какой лопаткой?" А Телега вдруг вспоминает: "Сегодня четверг!" – радостно бьёт Рому в плечо: "Ты не забыл?" Рома оборачивается и хочет испепелить взглядом Телегу: как так можно при всех? День Телеги был понедельник. Но ведь это же тайна, их общая тайна!
Застёгивая рубашку, Телега делает значительное лицо, и это означает верность Телеги их общей тайне. Их общая тайна – это вот кого тайна: Ромина тайна, Телегина тайна, Алика Бакса, у которого настоящая фамилия Букс и который пропускает уроки, потому что заболел гриппом, и, конечно, Кости Лопаты, который из параллельного "б". Лопата – Педофила хозяин.
И всё же Телега хочет внимания, а поскольку никто из переодевающихся не обратил на него внимания, он добавляет: "Потом расскажешь".
Очень не нравится Роме Телега. После Педофила Телега стал зазнаваться.
"Вы про что?" – спрашивает Федосей.
"А так!" – отвечает Телега, неуклюже подмигнув Роме.
Лестница. На площадках дежурят старшеклассники, чтобы никто не гонялся, – такова традиция школы. Математика у Ромы на третьем этаже, а уроки параллельного "б" – на четвёртом. Рома хотел подняться на четвёртый, чтобы поговорить с Лопатой, пусть знает, что всё хорошо, но Лопата сам его ждёт на третьем.
"Готов?" – спрашивает Лопата Рому.
Рома отвечает: "Готов".
Класс закрыт на ключ. Пока не пришла Антанта с ключом и классным журналом, одноклассники Ромы носятся как угорелые по коридору. В школе всегда говорят "как угорелые" про тех, кто носится по коридору. Только Лопата и Рома не носятся – у них разговор.
"Да ты не ссы, – говорит Лопата, – он не кусается".
"Я и не ссу", – гордо отвечает Рома.
Тут к нему подбегает Юлька: дай арифметику. Рома достаёт из рюкзака тетрадь с гоночными машинами на обложке, Юлька хватает её и убегает списывать к подоконнику. "Бесплатно? – недоумевает Лопата. – У нас так не дадут". Рома пожимает плечами и видит, как в Лопате борются противоположные чувства – зависть к положению дел, когда можно сдувать свободно, и уверенность в том, что любая домашка стоит денег.
Рома стал бы олигархом, если бы у них было как в классе Лопаты. Он знает: олигархом ему никогда не стать. А кем стать, он сам не знает.
К Юльке присоединяется Света Жук, а Рите Фроловой не хватает на подоконнике места.
Рома и Лопата договариваются о встрече после уроков, чтобы вместе пойти к Педофилу. Лопата удаляется к себе на четвёртый этаж.
Почему Антонина Антоновна стала Антантой, это понятно любому, но кто бы мог подумать, что так уже назывался военный блок? В Интернете очень много есть про Антанту. Антонина Антоновна Антанта и есть.
Антанта пришла только в этом году, а до неё была Ольга Михайловна. Ольгу Михайловну весь класс любил.
Рома задумался о Педофиле.
Позавчера ему Лопата всё рассказал. Они с Педофилом нашли друг друга три недели назад. До того Костя никогда не встречал педофилов. Этот подошёл к нему на улице и сразу сказал, чего он хочет и сколько он за это даст. "Я тебя не трону, мальчик, совсем не трону, ты только посмотри, неужели тебе не любопытно, а?" Лопата сразу сказал, что к нему домой не пойдёт, а тот и не хотел домой, он знает закуток во дворе за сараем. Так Лопата за три минуты заработал четыреста рублей и установил, что Педофил – "недоделанный". Никого не трогает, а только показывает. Одним словом, идиот. Через три дня сеанс повторился, за те же деньги, а вот после третьего раза Лопата Педофилу почему-то приелся, захотелось ему разнообразия – показать другому кому-нибудь, не Лопате. Тогда Лопата рассказал всё Алику Баксу, который на самом деле Букс, и он охотно согласился заработать двести рублей, потому что другие двести рублей Лопата определил себе, как Педофила хозяин. А на этой неделе во вторник (дни Педофила были вторник и четверг) двести рублей заработал Телега. В своём классе о Педофиле Лопата никому не рассказывал, он решил искать сотрудничества среди "ашников". Телега порекомендовал Рому, потому что, на его взгляд, Педофил мог Ромой заинтересоваться, и тогда Лопата посвятил Рому в тайну своего Педофила. "Он не опасный, – убеждал Рому Лопата, – он недоделанный, и смотреть на это совсем не страшно, даже смешно. Тут главное – не рассмеяться. У тебя есть выдержка? И ещё надо говорить: "Здорово! Здорово!""
Это Роме не очень понравилось – что надо будет говорить "здорово! здорово!". Лучше бы он это отсмотрел молча. Но недоделанный Педофил, оказывается, будет обязательно спрашивать: "Здорово?" – и ему надо отвечать с очень серьёзным видом: "Здорово! Здорово!" – и изображать, что это действительно здорово, хотя на самом деле всё наоборот, далеко не здорово, и Рома ещё подумает, надо ли говорить "здорово!".
И ещё Рома с самого начала был убеждён, что ничего смешного не будет. Он знает, что это нехорошая работа – смотреть на педофила, только не потому нехорошая, что приносит кому-нибудь вред, а потому, что она неприятная – вроде работы исследователя внутренностей червяков, и стыдная тоже. Зато недолгая. Быстрая. К любой работе можно морально себя подготовить, особенно к быстрой работе. А неприятных и стыдных работ очень много на свете. Вот, например, та усатая врач, которая участвовала в медосмотре перед началом учебного года… Рома даже вспоминать не хочет об этом… Это можно ведь с ума сойти, если посвятить жизнь таким наблюдениям!
"Рома, – говорит Антонина Антоновна, – ты всё решил?"
Он давно всё решил.
"Тогда проверяй, а не смотри в окно".
Юлька касается пальцем его локтя – чтобы он проверил её вариант – и пододвигает листок поближе к нему, пересекая границу, обозначенную на парте шариковой ручкой. Задачки у них на среднее арифметическое, эта тема простая.
Во втором примере он видит у Юльки ошибку. "Семь", – говорит.
"Где семь?"
"Семь, а не девять", – тихо, но отчётливо произносит Рома.
Юля не торопится исправлять.
"Почему?"
"И не мешай Иванцовой!" – напоминает о себе Антанта.
"Потому что семь", – шепчет Рома.
Эту границу парты придумала Юлька. Она первая начертила линию, чтобы Рома не задвигал за неё свои тетради, а он тогда линейкой стал измерять расстояния и установил, что Юлькина граница вовсе не посередине парты, и надо, если по-честному, сдвинуть границу в сторону Юльки на целых три сантиметра. Что он и сделал. А Юлька тоже стала тогда измерять, и у неё получилось, будто парта кривая, и она провела другую границу, уступив только один сантиметр. У них уже давно идёт война за эту спорную полосу, Рома считает, что он может двигать на неё свои предметы, а Юля считает, что нет. Все осложняется тем, что у обоих плохое зрение и обоим предписана первая парта, – приходится друг друга терпеть.
Антанта ходит по классу, собирая контрольные. Юля в последнюю секунду исправляет девять на семь.
Времени до звонка ещё много, и Антанта вызывает к доске Руслана, чтобы он прорешал на доске примеры из этой контрольной. Руслан путается в цифрах, делит не на то и наконец дерзко заявляет: "А где мне в жизни понадобится это среднее арифметическое?" – "Как где?" – восклицает Антанта. И она начинает рассказывать где.