Питильяно - наверное, самый странный город в Тоскане. Как и Орвието, он стоит на вершине горного массива известкового туфа. Но Питильяно похож на замок на карнизе, под ним обрыв, глубокая расселина. Кто рискнет заглянуть вниз, чтобы увидеть сразу и город, и дорогу? Туф - не самый прочный строительный камень на свете, и его куски иногда трескаются, эродируют и размываются. Дома городка Питильяно поднимаются вертикально вверх; люди живут буквально на краю пропасти. Туф под домами изрыт пещерами - возможно, для хранения "Бланко ди Питильяно", вина этой области, терпкость которого объясняется тем, что виноград растёт на вулканической почве. В городке бармен рассказывает нам, что большинство здешних пещер - гробницы этрусков. Кроме вина, в пещерах хранят масло и держат животных. Планировка средневековых городов непонятная, нерегулярная; планировка же этого города вообще запутанная и более чем нерегулярная. В пятнадцатом веке тут селились евреи, потому что этот город находится за пределами юрисдикции папы, который подвергал евреев гонениям. Район города, где они жили, называется гетто. Не знаю, было ли это гетто в полном смысле слова, как в Венеции, где евреи должны были соблюдать комендантский час, имели своё правительство и свою культурную жизнь. Синагога закрыта на реконструкцию, но не видно никаких признаков ремонта. Здесь почти всё продаётся. Большинство домов, которые сейчас стоят на краю, рано или поздно окажутся в ущелье. Возможно, мысль об этом окрашивает лёгкой грустью наше впечатление от города. На обратном пути мы покупаем несколько бутылок местного белого вина для нашей растущей коллекции. Я спрашиваю продавца, сколько евреев жило тут во время Второй мировой войны. "Не знаю, синьора. Я из Неаполя". Пока мы по извилистой дороге спускаемся с холма, я вычитываю в путеводителе, что во время войны местное еврейское население было уничтожено. Я не доверяю путеводителям в подобных вопросах и надеюсь, что в этот тоже закралась ошибка.
Находящаяся невдалеке маленькая Сована похожа на наш калифорнийский город призраков, разве что несколько домов вдоль главной улицы явно очень старые. Людей тут меньше, чем этрусских гробниц в склоне холма. Мы замечаем указатель и подъезжаем. Тропа ведёт нас в мрачный, заросший лесом район со стоячим ручьём, просто созданным для женских особей малярийных комаров. Вскоре мы карабкаемся по скользкой тропе вверх по крутому откосу. Начинают встречаться гробницы - туннели в холме, каменные проходы, ведущие в толщу земли, вероятно к змеям. Входы в эти туннели поросли густой травой. Никто не продаёт здесь билетов, никого не зазывают гиды; как будто ты сам открыл древние гробницы. Как в джунглях майя, повсюду болтаются виноградные лозы, и разрушающиеся от воды и ветра надписи в туфе тоже имеют тот странный вид, как и большая часть резьбы майя, как будто давным-давно искусство везде было одним и тем же. Совершенно ясно, что стать археологом, специалистом по этрускам, - правильное решение. Бесконечные пространства ждут своих исследователей. Мы так долго карабкаемся, а встретили только большую белую корову, забравшуюся по колено в ручей. Когда мы выбираемся, мои ноги в кровавых царапинах, но на мне ни единого укуса москита. У меня такое ощущение, что это место я буду вспоминать бессонными ночами. Спустившись на дорогу, мы замечаем другой указатель - отсылающий к развалинам храма, похоже, вырезанного из туфа этого холма. Мы проходим вдоль частично откопанных мрачных арок и колонн. Что они тут делали, эти таинственные этруски? Проводили летние концерты из серии "Искусство в парке"? Неизвестные нам ритуалы? В путеводителе это место называют храмом, и, возможно, в центре храма сидел мудрец и практиковал гадание по внутренностям животных, точнее по печени овцы. Бронзовая овца была обнаружена возле Пьяченцы, её печень оказалась разделённой на шестнадцать частей. Считается, что этруски так же делили небо, и то, как была разделена печень овцы, символизировало планировку этрусских городов. Кто знает? Возможно, здесь устраивались первые разговорные шоу или же это был рынок морепродуктов. В таких местах, как Мачу-Пикчу, Паленке, Меса-Верде, Стоунхендж, а теперь и в этом у меня возникает странное и печальное ощущение того, как всесильно время, как необратимо на самом деле прошлое, особенно в тех точках Земли, где существовала определённая матрица культуры. Мы не можем не воспринимать культуру через призму собственной личности, и наша интерпретация всегда индивидуальна. Желание всех философов и поэтов - открыть теорию вечного возвращения и найти доказательства того, что прошлое становится настоящим. Пожалуй, ближе всех подошёл к решению Бертран Рассел, сказавший, что вселенная была создана пять минут назад. Мы не можем восстановить ни единого жеста тех, кто вырезал надпись на туфе, кто положил первый камень, кто разжег огонь для приготовления ланча, кто помешал ложкой в горшке, кто вздохнул после акта любви, - мы не можем восстановить ничего. Мы можем лишь прийти сюда, мы - последние крошечные точки на линии времени. Зная это, я всегда поражаюсь, почему меня так сильно волнуют мелочи: как сложить карту, что указывает газометр, достаточно ли мы сняли наличных, ведь совершенно ясно, что всё это безвозвратно канет в Лету.
Мы видели достаточно за этот день, но не можем отказать себе в прогулке через древний Сорано, он тоже выстроен на залежах туфа. Во всей этой области туристов как будто и нет. Даже дороги пусты. Сорано выглядит таким же, как в 1492 году, когда Колумб открыл Америку. Тогда, видимо, тут в последний раз построили здание. Узкие улочки и серый свет, исходящий от тёмного камня домов, вызывают тревожное ощущение, но люди здесь необычайно доброжелательны. Горшечник замечает нас, когда мы заглядываем в его лавку, и настаивает, чтобы мы вошли. Когда мы покупаем два персика, человек, моющий из шланга свои ящики с виноградом, дарит нам гроздь. "Особый", - говорит он. Два человека останавливаются, чтобы помочь нам выехать с тесной парковки: один жестами показывает, когда можно ехать, другой - когда следует остановиться.
Покрытые пылью и измученные, мы въезжаем на нашу парковку возле сада Аквавива. Перед обедом мы принимаем душ, переодеваемся и со стаканами своего белого вина опускаемся в удобные кресла и смотрим на заход солнца, - вот так же на этом самом месте могли сидеть два этруска.
Монтемерано от нас в нескольких минутах езды, это город с высоким замком, маленький и прекрасный.
В нём есть церковь пятнадцатого века, а в ней - Мадонна. Но эта Мадонна называется Madonna della Gattaiola - Мадонна лаза для кошки. В нижней части картины имеется дыра, позволяющая кошке вылезать из церкви. Жители, кажется, все на улице. Прямо в центре города несколько местных парней и мужчин исполняют джаз. Женщина, работающая в баре, захлопывает дверь: видимо, наслушалась. Абсолютно все уставились и не отводят глаз, когда мимо большими шагами шествует высокий красавец в сапогах для верховой езды и плотно облегающей футболке. Но он надменен, не обращает на них никакого внимания. Я замечаю, как он оглядывает себя в витринах, мимо которых проходит, убеждается, всё ли в порядке с его внешним видом. Мы ужасно голодны. Как только наступает магический час "семь тридцать" и ресторан открывается, мы залетаем внутрь. Мы единственные посетители "Энотеки дель Антико Франтойо". В прошлом это был завод по производству оливкового масла, теперь он перестроен, и в результате реконструкции получилось помещение, похожее на знакомый нам ресторан. По меню видно, что мы всё ещё в пределах Мареммы: тут, как и по всей Тоскане, подают блюдо под названием аквакотта - это местная разновидность "вареной воды", супа из овощей с яйцом сверху; кроме того, подают голову телёнка и белые грибы в оливковом масле; лапшу на мясном бульоне из зайца; копчёного кабана с яблоками. В небольших ресторанчиках почти всей Тосканы меню неизменно: типичны пасты под мясным соусом, с маслом и шалфеем, приправа из толчёной зелени, томаты и базилик, поджаренное на сковороде или на гриле мясо, гарнир - жареный картофель, шпинат и салат. Никому как будто не интересно обновить классическую кухню. В этом менее заселённом, менее туристском районе кухня Тосканы ближе к своим истокам: охотник приносит домой добычу, фермер пускает в дело все части животного, крестьянка готовит суп из горсти овощей и яйца. В ресторане "Франтойо" есть и свои "коронные" блюда: равиоли с салатом радиччио (пурпурные листья с пикантной горчинкой) и творогом рикотта, запечённый артишок. Мы начинаем с гренок из кукурузной муки с пюре из свинины и трюфелей - жирно и вкусно. Эд заказывает кролика, зажаренного с помидорами, луком и чесноком, я смело выбираю козлёнка. Вкус восхитителен.
Вино этого региона - "Мореллино ди Скансано", чёрное, как кагор, для нас это открытие. Эта энотека имеет своё фирменное вино - "Банти Мореллино", крепкое и настоянное. Теперь я совершенно счастлива.
На следующий день мы встаём в пять утра и едем на горячий водопад возле городка Сатурнии. В этот час тут нет никого, хотя управляющий гостиницей предупредил, что позже, днём, тут будут толпы. Светло-голубая прозрачная вода каскадом падает на туф и во многих местах продолбила отличные сиденья - можно сесть прямо под тёплую струю. Когда я впервые услышала об этих водопадах, то подумала - а не будем ли мы после их посещения "благоухать" залежавшимися пасхальными яйцами? Но оказалось, что содержание серы в этой воде невелико. Поток достаточно сильный, так что чувствуешь, что тебя массируют, но при этом не испытываешь дискомфорта. Где тут живут нимфы? Не знаю, какое целебное свойство приписывают этому водопаду, но вода здесь, вне сомнений, целебная. Через час я не чувствую в себе ни единой косточки. Я совершенно расслаблена.
Как раз, когда мы уезжали, подъехали две машины. Вернувшись в Аквавива, мы завтракаем на террасе: подают свежий апельсиновый сок, хлеб из сдобного теста с орехами, тост, что-то вроде фунтового кекса, кофейники с кофе и тёплое молоко. Просто не хочется уезжать. Только надежда увидеть новые гробницы этрусков заставляет нас взять свои карты и отправиться в путь.
Тарквиния - уже не Тоскана, она находится в нескольких милях по направлению к Лацио. Дорога туда очень плохая: сплошные промышленные здания и много машин. Сомнительно, что там мы найдём следы этрусков, это не зелёная и сонная Маремма. После пустых дорог транспорт нас сильно раздражает. Вскоре мы оказываемся в деловом городе Тарквиния, где во дворце пятнадцатого века демонстрируются предметы, обнаруженные в раскопанных гробницах. Ради одного этого стоило проехать такое расстояние! Здесь экспонированы два терракотовых крылатых коня четвёртого-третьего века до нашей эры. Они были найдены в 1938 году возле лестницы, ведущей к храму; теперь это просто двухуровневый фундамент из квадратных известняковых блоков. Лошади, видимо, были украшением. Интересно, думаю я, не связаны ли они с Пегасом, который ударом копыта пустил поток священного источника - Гиппокрены, нет ли тут связи с поэзией и искусствами. Это весьма энергичные кони, с мускулами, гениталиями, рёбрами, настороженными ушами и перистыми крыльями. В экспозиции музея прекрасно выдержан хронологический принцип, так что легко разобраться, когда этруски испытывали аттическое влияние, когда они начали делать каменные саркофаги, как менялись принципы строительства. Всё - от урн для пепла до горелок с благовониями - даёт почувствовать, что эти вещи создавались "с душой". Сюда принесли несколько картин из гробниц, чтобы обеспечить им лучшую сохранность. Гробница Триклиниума с её танцующим музыкантом и молодым танцором, завёрнутым в подобие лёгкой шифоновой накидки, растопила бы каменное сердце. Почти в каждом музее я часа через два устаю и потом брожу, мельком оглядывая предметы, возле которых задержалась бы надолго, увидь я их сразу, как только вошла. Тем не менее мы решаем впоследствии вернуться сюда, потому что тут многое заслуживает тщательного осмотра.
Открытые для посетителей строения над гробницами - это всего лишь крытые входы с лестничным пролётом, ведущим вниз. Гробницы освещены. Мы разочарованы: сегодня, оказывается, открыты только четыре. Почему? Никто не знает. Просто они так работают, вот и всё. Теперь мы знаем, что ещё приедем сюда, потому что сегодня закрыта гробница Охоты и Рыболовства. Мы видели гробницу Цветка Лотоса с украшениями почти в стиле ар-деко, потом гробницу Львиц с изображением человека, который наклонился и держит в руке яйцо - символ воскрешения, как в христианской вере, а скорлупа яйца, похожего на гроб, разбита. И здесь тоже есть изображение прыгающих танцоров. Я заметила, что их изысканные сандалии с завязками, обвитыми вокруг щиколоток, совсем такие, как на мне, - видимо, итальянцы всегда по-особенному относились к обуви. Нам повезло - мы увидели гробницу Фокусника: она похожа на египетскую, за исключением того, что на одной из фресок некто, напоминающий танцовщицу живота, собирается начать танец. В гробнице Оркаса на поблекших фресках со сценами пиршества я разглядела поразительный женский профиль в венке из оливковых листьев.
Наскоро перекусив, мы проезжаем несколько километров до Норкии, в которой, как мы слышали, недавно сделано много открытий. Похоже, тут не вели раскопок десятилетиями. Сломанный указатель направлен в небо. После долгих блужданий узнаём у фермера, куда всё-таки ехать. В конце грязной дороги мы припарковываемся и идём вдоль пшеничного поля. В нескольких метрах от тропы лежит отрезанная голова козы, облепленная мухами. Вот это действительно знак - примитивное обозначение жертвы. "Привидения всё ближе", - комментирую я, обходя голову. Тропа становится круче. Мы осторожно спускаемся вниз, я думаю только об одном - как будем выбираться. Несколько ржавых перил свидетельствуют о том, что мы движемся в правильном направлении. Спуск становится круче; мы скользим, цепляясь за виноградные лозы. Может, хватит с нас гробниц? Спустившись наконец на горизонтальную плоскость, мы видим отверстия в склоне холма - тёмные, как рот, среди зарослей винограда и кустарника. Мы осмелились войти только в два, разорвав палками плотную паутину. Внутри темно, как... ну да, как в гробнице. Мы видим плиты и ямы, в которых лежат тела и стоят урны. Теперь тут может свернуться кольцами сколько угодно змей. Мы проходим с полмили на этом уровне. Тут гробниц больше, чем в Соване, они прорыты в склоне холма на разных уровнях. Меня угнетает предчувствие опасности. Хочется скорее уйти. Я спрашиваю Эда, не думает ли он, что в этом месте ощущается нечто сверхъестественное. И он отвечает: "Согласен, давай-ка уйдём". Обратный путь ужасен, как я и предвидела. Эд останавливается, снимает кроссовку, чтобы вытряхнуть землю, и оттуда выпадает кусок кости. Мы подходим к тому месту, где лежала козья голова, но её там нет. Вот и наша машина, рядом припаркована ещё одна. В ней молодая пара целуется и катается по сиденью в таком экстазе, что совершенно нас не слышит. Тут дурная аура рассеивается, и мы едем назад в отель, перебрав этрусской магии.
Ах, благословенный час обеда. Сегодня мы обедаем в кафе "Каино". Прежде чем ехать в Монтемерано, мы ненадолго заезжаем в Сатурнию. Наверное, это самый древний город Италии, если не считать Кортону.
А как же иначе, если, согласно легенде, его основал Сатурн, сын Неба и Земли. Тёплый водопад, тоже согласно легенде, появился из земли в тот момент, когда конь Орландо (по-нашему, Роланд) ударил об землю копытом. Город на виа Клодиа, возможно, древнее, чем мы можем себе представить. Я наслаждаюсь, выговаривая про себя: "Я живу на виа Клодиа", воображаю, как могла бы жить на такой древней улице. Этот тенистый город вовсе не затерялся во времени, в нём вовсю бурлит жизнь. Несколько очень загорелых людей из дорогого отеля высматривают возле водопада, чего бы прикупить, но в магазинах тут ничего особенного не продают. Тогда они присаживаются за столики уличного кафе и заказывают напитки в высоких стаканах.
Кафе "Каино" - просто сокровище: две элегантные комнатки с цветами на столиках, красивый фарфор и изящные бокалы для вина. Все блюда хороши, и мне трудно выбрать. Тут готовят и сочетания сложных блюд, и специальные деревенские блюда, характерные для области Маремма: суп из белых бобов, пасту с кроличьим соусом, дикого кабана в соусе из ежевики. В качестве закусок мы выбираем круглый открытый пирог с кабачком в остром томатном соусе, мусс из сыра и огурца. Мы оба хотим заказать яичную пасту с цуккини и цветками тыквы как первое блюдо, потом жареную баранину для Эда, а для меня - утиную грудку в соусе из виноградного сусла. Мы соглашаемся с предложением официанта попробовать сегодняшнее "Мореллино, Ле Сентинель Ризерва 1990" из Мантелласси. И правильно делаем. Что за вино! Обед превосходен во всех отношениях, и обслуживание внимательное.
В этом маленьком кафе все обращают внимание на молодую пару - они как раз усаживаются за центральный столик. Они похожи на близнецов: у обоих курчавые чёрные волосы, в её кудрях запутались цветы жасмина. Взгляд у обоих страстный, такой моя мать называла "постельным", а губы как у греческих статуй. Их одежда явно из бутиков Милана или Рима, он в несколько измятом бежевом льняном костюме, она в сарафане из жёлтого жатого шёлка в тон её кожи. Официант наливает им шампанское, что необычно для итальянского ресторана. Чокаясь, они как будто растворяются в глазах друг друга. Нам приносят салаты - кажется, их собрали с грядки только сегодня утром, да, наверное, так и было. Мы уже совсем расслабились, как и положено в отпуске.
- Ты бы не хотела поехать в Марокко? - вдруг спрашивает Эд.
- Может, в Грецию? Я не собираюсь игнорировать Грецию. - Когда видишь какие-то новые места, всегда понимаешь, что есть возможность увидеть и другие, не менее интересные.
Нам не оторвать взгляда от красивой пары. Я вижу, что и другие посетители исподтишка посматривают на них. Он пересел на стул рядом с ней, взял её за руку, достал из кармана маленькую коробочку. Мы возвращаемся к своим салатам. Нам надо будет воздержаться от десерта, но вместе с кофе всегда приносят тарелку маленьких пирожных. Обед настолько прекрасен, что не поддается описанию. Эд предлагает остаться тут ещё на несколько дней и каждый вечер ходить в это кафе. Ослепительная девушка вытягивает руку и восхищается квадратным изумрудом в обрамлении бриллиантов. Влюблённые светятся улыбками во все стороны, они вдруг поняли, что все в кафе стали свидетелями их обручения. Мы все дружно поднимаем бокалы за их здоровье. Девушка откидывает назад длинные волосы, и белые цветы падают на пол.
Когда мы уходим, в городе темно и тихо. В баре в конце улицы, очевидно, собрался весь народ: играют в карты и выпивают по последней чашечке кофе.