И от театра вновь пришлось отказаться. Все это случилось летом 1964 года, а кроме того, было вот еще что: уехала Роуз. Сдав экзамены, она не стала дожидаться результатов: она и так знала, что прекрасно справилась. Роуз выбрала момент, когда Фрэнсис, Эндрю и Колин были вместе, и сделала объявление:
- У меня для вас суперновость: я уезжаю. Наконец-то вы от меня избавитесь. Обратно меня не ждите. Я поступаю в университет.
И она сбежала по лестнице. Внезапно ее не стало в доме. Они ждали, что Роуз позвонит, напишет - ничего. Квартира в цоколе была оставлена в беспорядке: на полу валяется одежда, объедки бутерброда на стуле, в ванной висят стираные колготки. Но это было в стиле "детворы" и никакого ообого смысла в себе не несло.
Фрэнсис позвонила родителям Роуз. Нет, они ничего не зают.
- Роуз сказала, что собирается поступать в университет.
- Вот как? Что ж, наверное, когда-нибудь она найдет мнутку, чтобы поделиться с нами новостями.
Сообщать ли в полицию? В отношении Роуз это не казалось уместным. Необходимость заявлять в полицию об исчезновении Роуз, Джил и даже Дэниела, который тоже однажды пропал на несколько недель, обсуждалась долго и исключительно на базе прогрессивных принципов шестидесятых и была отвергнута. Невозможно искать помощи у этих копов, фараонов, свиней, опоры фашистской тирании (Британии). Прошел июль… август… Джеффри услышал по сарафанному радио, которое объединяло в те годы молодежь разных континентов, что Роуз якобы видели в Греции в компании с американцем-революционером.
В августе попросила крова Филлида и, будучи услышанной, заняла цокольную квартиру. А в сентябре в доме появилась Роуз с большим черным мешком за плечами, который она сбросила на пол кухни.
- Я вернулась, - сообщила она, - со всем своим имуществом.
- Надеюсь, ты хорошо провела время, - сказала Фрэнсис.
- Отвратительно, - заявила Роуз. - Все греки дерьмо. Ладно, пойду устроюсь внизу.
- Это невозможно. Что же ты не предупредила нас? Там уже живет другой человек.
Роуз упала на стул, впервые на памяти Фрэнсис не зная, что сказать.
- Но… почему? Я же говорила… Это несправедливо!
- Ты сказала нам только, что уезжаешь. Мы подумали, что навсегда. И ты не попыталась связаться с нами и уведомить о своих планах.
- Но это моя квартира.
- Нет, Роуз. Мне очень жаль, что так вышло.
- Тогда я поночую в гостиной.
- Нет.
- Я получила результаты экзаменов. Все сдано на "отлично".
- Поздравляю.
- Я поступлю в университет. Я пойду в Лондонскую школу экономики.
- Ты подавала заявление? Тебя уже приняли?
- О, черт.
- Твои родители ничего не знали о тебе.
- Ага, вы сговорились против меня.
Роуз сидела сгорбившись, с потерянным выражением лица - редчайший случай. До нее доходило (вероятно, в первый раз, но ни в коем случае не в последний), что это ее характер привел к такому плачевному результату.
- Дерьмо, - повторила она. - Дерьмо. - Потом: - Я все сдала на "отлично".
- Мой тебе совет: спроси родителей, не согласятся ли они заплатить за обучение. Если согласятся, то обратись в школу, может, они замолвят за тебя словечко, потом уже иди в Лондонскую школу экономики. Но боюсь, в этом году ты уже опоздала.
- Пошли вы все к черту! - крикнула Роуз.
Она поднялась с трудом - как раненая птица, - подобрала свой черный мешок, дотащила себя и его до двери, вышла. Затем наступила долгая тишина. Интересно, Роуз оправляется от неожиданного удара? Что-то придумала? Но вот с грохотом захлопнулась входная дверь. Роуз не пошла ни в школу, ни к родителям. Ее стали видеть в лондонских клубах, на демонстрациях, на политических митингах.
Не успела Филлида как следует обжиться в своем новом жилище, как появилась Джил. Это было в выходные, и Эндрю был дома. Они с Фрэнсис ужинали и пригласили Джил присоединиться к ним.
Никто не спрашивал, что она делала все это время. У нее появился шрам и на втором запястье, и выглядела она опухшей. Раньше Джил была аккуратной стройной блондиночкой, а теперь вылезала из одежды, стала бесформенной. Итак, они не расспрашивали ее, однако Джил сама рассказала. Ее поместили в психиатрическую больницу, она сбежала, потом добровольно вернулась и через некоторое время как-то незаметно для себя стала помогать персоналу с другими больными. Она решила, что излечилась, и врачи согласились.
- Как вы думаете, меня возьмут обратно в школу? Если бы мне разрешили сдать экзамены на аттестат… У меня получится, я знаю. Я даже в психушке немного занималась.
Вновь Фрэнсис пришлось говорить, что учебный год начался и уже поздно.
- Но может, вы попробуете уговорить их? - попросила Джил, и Фрэнсис попробовала, и для Джил было сделано исключение: преподаватели считали, что ей по силам сдать экзамены, если только она будет работать.
Где же ей жить? Спросили Филлиду, нельзя ли Джил занять ту комнату, где раньше жил Франклин, и Филлида сказала:
- Попрошайки не выбирают.
Но стоило Джил спуститься в цоколь, как Филлида принялась за старое: она стала изливать на нее свою неудовлетворенность жизнью. Сидя в кухне, Леннокосы слышали, как внизу раскачивается тяжелый голос Филлиды - ноет и ноет, час за часом. Уже на следующий день Джил воззвала к Сильвии, и вместе они пошли к Фрэнсис и Эндрю.
- Это невыносимо, я знаю, - сказала Сильвия. - Джил не виновата.
- Я ее не виню, - вздохнула Фрэнсис.
- Мы ее не виним, - подтвердил Эндрю.
- Я могла бы ночевать в гостиной, - сказала Джил.
- Можешь пользоваться нашей ванной, - предложил Эндрю.
Джил получила то, в чем было отказано Роуз, которая имела склонность заполнять весь дом мрачными тучами злобы и подозрений. И Юлия так отозвалась о переменах:
- Я знала. Я так и знала. Теперь мой прекрасный дом окончательно превратился в ночлежку. Странно, что этого не случилось раньше.
- Но гостиной мы почти не пользовались, - сказал Эндрю.
- Дело не в гостиной, Эндрю.
- Понимаю, бабушка.
Вот таким было положение дел с осени шестьдесят четвертого. Эндрю периодически приезжал из Кембриджа.
Джил усердно училась, почувствовав ответственность за свою судьбу. Сильвия занималась так много, что Юлия плакала и говорила, что девочка доведет себя до истощения. Колин иногда был дома, но чаще где-то путешествовал. Фрэнсис работала у себя в комнате или в "Космо", все чаще получая (при содействии Руперта Боланда) интересные и выгодные задания. Филлида обреталась в нижнем этаже, вела себя хорошо, не мучила Сильвию, которая на всякий случай все же держалась подальше от матери.
В шестьдесят пятом году Джил помирилась с родителями и поступила в Лондонскую школу экономики, "чтобы быть со своими друзьями". Она сказала, что никогда не забудет, как доброта Ленноксов спасла ей жизнь.
- Без вас я бы пропала.
Впоследствии о Джил доходили сведения, что она погрузилась в гущу новой волны в политике; ее часто видели с Джонни и его товарищами.
Так и прошло четыре года. Наступило лето 1968 года.
Была суббота. Ни Эндрю, ни Сильвия никуда не поехали на каникулы - они занимались. Колин приехал домой и объявил, что собирается писать роман. Юлия сказала (в его отсутствие, но ему передали ее слова):
- Конечно! Любимое занятие всех неудачников!
Таким образом, первое необходимое условие для начинающих писателей - скептицизм со стороны родных и близких - было выполнено. Фрэнсис, однако, старалась держать свое мнение при себе, а Эндрю отшучивался.
Позвонил Джонни - сообщить, что заглянет.
- Готовить нам ничего не нужно, мы будем не голодны.
От такой наглости у Фрэнсис подскочило давление, однако, пока оно приходило в норму, она догадалась, что на самом деле Джонни просто хотел подольститься. Ее заинтриговало это "мы". Он не мог иметь в виду Стеллу, потому что та была в Штатах. Она уехала, чтобы присоединиться к великой битве против последнего оплота дискриминации чернокожего населения на Юге, и прославилась храбростью и организаторскими способностями. Когда срок действия ее визы подошел к концу, американские власти не горели желанием продлевать ее, и поэтому Стелле пришлось срочно выйти замуж за американца. Она позвонила Джонни сказать, что сделала это только из соображений необходимости и что он должен понять: таков ее революционный долг. А как только битва будет выиграна, она вернется. Но потом через Атлантику потекли слухи о том, что этот брак "из соображений необходимости" складывается куда удачнее, чем союз Стеллы с Джонни. По правде говоря, их собственный брак обернулся настоящей катастрофой. Будучи гораздо младше Джонни, Стелла поначалу преклонялась перед ним, но скоро прозрела. И у нее было предостаточно времени на размышления, так как она часто оставалась одна, пока Джонни ораторствовал на митингах или уезжал с делегациями в братские страны.
Джонни и сам бы с удовольствием влился в большую американскую битву, он стремился в Америку как ребенок на праздник, куда его не пригласили. Однако ему отказывали в визе. Джонни давал окружающим понять, что причиной тому его участие в гражданской войне в Испании. Но вскоре закипела и Франция, и он появлялся на всех фронтах, которые упоминались в новостях. И все же события шестьдесят восьмого стали для него холодным душем. Повсюду уже появились новые герои, и их библии тоже были новыми. Джонни пришлось много читать. Он оказался не единственным из "старой гвардии", кто вынужден был освежить в памяти содержание "Манифеста Коммунистической партии". "Да, вот это настоящий революционный труд", - бормотал он, перелистывая страницы.
Во Франции каждого героя сопровождала группа девушек, которые служили ему и спали с ним - все вместе, благодаря новому кирпичику в революционной платформе - сексуальной свободе. При Джонни не состояло ни одной девушки, и дело было не только в том, что он англичанин, но и в его возрасте: он считался стариком. Сотни тысяч активистов, которые принимали участие в уличных сражениях, стычках с полицией, бросании камней, строительстве баррикад, в сексуальных развлечениях, позднее воспринимали 1968 год как блестящую вершину достижений их молодости, но только не Джонни. Он предпочитал вообще не вспоминать о нем.
Видя, что Стелла не собирается к нему возвращаться, Джонни поселился в квартире, которую освободила Филлида, и устроил там нечто вроде коммуны. Там жили революционеры со всего света, молодые мужчины, уклоняющиеся от войны во Вьетнаме, многочисленные гости из Южной Америки. Все африканские политики тоже останавливались у Джонни.
Когда появился Джонни с компанией, то в кухне сразу стало тесно, и те четверо, что ужинали там, почувствовали себя скучными и бесцветными по сравнению с оживленными и жизнерадостными гостями, которые только что побывали на очередном митинге. Товарищ Mo и Джонни смеялись шутке, услышанной там, и товарищ Mo пояснил Фрэнсис, обнимая ее:
- Дэнни Кон-Бендит сказал, что мы не построим социализм до тех пор, пока последний капиталист не будет повешен на кишках последнего бюрократа.
Франклин (Фрэнсис не сразу узнала этого крупного молодого человека в хорошем костюме) сказал чернокожему товарищу, пришедшему с ними:
- Это Фрэнсис, я рассказывал вам о ней, она была мне матерью. Это товарищ Мэтью, Фрэнсис. Он наш лидер.
- Считаю за честь познакомиться с вами, - произнес товарищ Мэтью без улыбки, формально, в манере прошлых лет, когда была в моде ленинская суровость (и снова будет, весьма скоро).
Было очевидно, что он смущен и что ему не нравится находиться здесь. Товарищ Мэтью хмуро стоял у стены и даже поглядывал на часы, пока Франклин здоровался с повзрослевшей "детворой". Он встал перед Сильвией, которая поднялась, замялась, но потом раскрыла руки, чтобы обнять его, и он, в ее объятиях, закрыл глаза, а когда открыл, в них стояли слезы.
- Садитесь, - пригласил всех Эндрю и придвинул к столу стулья, составленные вдоль дальней стены.
Товарищ Мэтью сел, все такой же недовольный, и опять посмотрел на часы.
Товарищ Mo, который со времени своего последнего визита к Ленноксам успел съездить в Китай и благословить Культурную революцию, теперь читал лекции в университетах мира, рассказывая о ее пользе для Китая и всего человечества. Он тоже сел и потянулся к хлебу.
Франклин пояснил Фрэнсис:
- Товарищ Мэтью мой кузен.
- Мы из одного племени, - поправил его старший товарищ.
- Да, но это звучит несколько отстало, - сказал Франклин, явно напуганный тем, что противоречит самому вождю.
- Я понимаю, что кузен - наиболее близкий по значению английский термин для описания наших родственных отношений.
Все гости расселись, за исключением Джонни. Он обратился к сыновьям:
- Вы слышали, как Дэнни Кон-Бендит только что сказал…
Его слова чуть было не вызвали у товарища Mo новый приступ хохота, и Фрэнсис решила вмешаться:
- Спасибо, мы это поняли с первого раза. Бедный мальчик, у него было такое тяжелое детство. Отец немец, мать француженка… отсутствие денег… он был ребенком военного времени… мать растила детей одна.
Да, Фрэнсис определенно делала это намеренно, пусть и с самой невинной улыбкой, и сначала Эндрю, потом Колин засмеялись, а Джонни недовольно заметил:
- Боюсь, моя жена никогда не могла даже приблизиться к пониманию политики.
- Твоя бывшая жена, - уточнила Фрэнсис, - причем не единственная.
- А это мои сыновья, - пояснил Джонни товарищу Мэтью.
Эндрю взял свой стакан с вином и опустошил его, а Колин сказал:
- Да, выпала нам такая честь.
Трое чернокожих гостей смутились, но затем товарищ Mo, который путешествовал по миру уже лет десять или около того, добродушно засмеялся:
- Моя жена тоже винит меня во всех грехах. Она не понимает, что общее дело должно быть превыше семейных обязательств.
- Интересно, она хоть иногда видит вас? - спросила Фрэнсис.
- И рада ли она, если все-таки видит? - добавил Колин.
Товарищ Mo пристально вгляделся в Колина, но увидел лишь улыбающееся лицо.
- Все дело в моих детях, - покачал головой товарищ Mo. - Это так тяжело для меня… когда я приезжаю, то едва узнаю их.
Тем временем Сильвия варила кофе и ставила на стол кекс и печенье. По лицам гостей было видно, что они рассчитывали на большее. И, как приходилось ей делать до этого десятки раз, Фрэнсис достала из холодильника все, что там было, включая остатки ужина, и выставила на стол.
- Да садись же, - сказала она Джонни.
Он с достоинством уселся и стал накладывать себе еду.
- Ты не спрашиваешь, как дела у Филлиды, - сказала Сильвия. - Не интересуешься, как дела у моей матери.
- Да, - поддержала ее Фрэнсис, - я тоже обратила внимание.
- Как раз собирался спросить об этом, - нашелся Джонни.
Франклин перевел разговор на другую тему:
- Когда Джонни сказал, что сегодня вечером собирается к вам, я не мог упустить такой случай. Я никогда не забуду, как вы были добры ко мне.
- Ты ездил домой? - спросила Фрэнсис. - В университет ты, как я понимаю, не поступал.
- Я поступил в университет жизни, - ответил Франклин.
Джонни сказал:
- Фрэнсис, у чернокожих политических лидеров не спрашивают, чем они занимаются. Даже ты должна понимать это.
- Да, - согласился товарищ Мэтью, - сейчас такое время, что подобные вопросы лучше не задавать. - Потом он сказал: - Товарищ Джонни, не забывайте, через час я выступаю на митинге.
Товарищи Джонни, Франклин и Mo принялись за еду, глотая торопливо куски, но товарищ Мэтью отодвинул тарелку: он ел только, чтобы не умереть с голоду, пища не привлекала его.
Джонни сказал:
- Пока мы не ушли, хочу передать послание от Джеффри. Он был со мной в Париже, на баррикадах. Вам всем от него привет.
- Боже праведный, - хмыкнул Колин, - наш малыш Джеффри с его чистеньким личиком - на баррикадах!
- Он очень серьезный, стоящий товарищ, - поджал губы Джонни. - Джеффри снимает у меня угол.
- Так говорили в старинных русских романах, - сказал Эндрю. - Снимать угол - разве это по-английски?
- И он, и Дэниел. Они часто ночуют у меня. Я держу для них пару спальников. Ну что ж, нам пора, и я хочу все-таки спросить: что это затеяла Филлида?
- И что же такое она затеяла? - поинтересовалась ее дочь с такой неприязнью, что всем стала видна та, другая Сильвия. Всеобщий шок. Франклин от нервозности засмеялся. Джонни нашел в себе силы противостоять ей:
- Твоя мать занимается предсказанием судьбы. Она рекламирует свой бизнес в газетах и указывает этот адрес.
Эндрю расхохотался. Колин тоже. А потом и Фрэнсис.
- Что тут смешного? - остановил их холодный голос Сильвии.
Товарищ Mo счел, что беседа выходит за рамки светской, и попытался исправить ситуацию:
- Я как-нибудь загляну к ней, чтобы она предсказала мне будущее.
Франклин сказал:
- Если у Филлиды действительно есть дар, то, должно быть, предки хорошо к ней относятся. Моя бабушка была мудрой женщиной. Вы здесь называете таких ведьмами. Она была н'ганга.
- Шаманом, - просветил всех Джонни.
Товарищ Мэтью кивнул:
- Согласен с товарищем Джонни. Предрассудки подобного рода реакционны и должны быть запрещены. - Он встал, чтобы уйти.
- Если Филлида зарабатывает этим деньги, то я буду только рада, уж не обессудь, Джонни, - сказала Фрэнсис.
Джонни тоже встал из-за стола.
- Пойдемте, товарищи, - призвал он своих спутников. - Нам пора.
Но перед уходом он на секунду задержался и, желая, чтобы последнее слово осталось за ним, распорядился:
- Скажи Юлии, чтобы она поговорила с Филлидой и запретила ей заниматься этой ерундой.
Но Фрэнсис не рассердилась, ей было жаль Джонни. Он выглядел постаревшим - ну да, и ему, и ей уже почти по полвека. Военного кроя френч сидел на Джонни слишком свободно. По его поникшему виду Фрэнсис догадывалась, что в Париже для него не все сложилось удачно. "Для него все кончено, - подумала она. - И для меня тоже".
Как же она ошибалась насчет них обоих.