Господин Эдвард Пхири, школьный инспектор, написал директору средней школы в Квадере, что он прибудет в девять часов утра и разделит с ним и остальными сотрудниками школы обед. Его "мерседес", купленный из третьих рук (господин Пхири не являлся министром и, соответственно, не был достоин нового автомобиля), сломался недалеко от поворота на ферму Пайнов. Он бросил машину и в дурном расположении духа преодолел несколько сот ярдов до фермы. Там он застал Седрика и его жену за завтраком. Господин Пхири представился, сказал, что ему нужно позвонить господину Мандизи из "точки роста", попросить, чтобы за ним прислали машину и отвезли в школу, но в ответ услышал, что телефонная линия не работает уже месяц.
- Тогда почему ее не починили?
- Боюсь, этот вопрос вам следует адресовать министру связи. Телефонные линии в нашем районе ломаются постоянно, а ремонт длится неделями, - сказала Эдна, но господин Пхири смотрел на мужа: вести беседу - дело мужчины. Седрик, по-видимому, не чувствовал за собой такой обязанности и молчал.
Господин Пхири осмотрел стол, накрытый для завтрака.
- Вы поздно завтракаете. Я свой завтрак съел уже несколько часов назад.
Эдна ответила тем же обвиняющим голосом:
- Седрик уехал в поле в самом начале шестого. Еще и не рассвело толком. Не желаете присесть? Выпить чаю или позавтракать второй раз?
Господин Пхири сел. Его настроение заметно улучшилось.
- Благодарю за приглашение, я бы не отказался перекусить. Но я с удивлением услышал, что вы начинаете работу так рано, - обратился он к Седрику. - У меня сложилось впечатление, что вы, белые фермеры, не слишком усердствуете.
- Ваше впечатление ошибочно, и, возможно, не оно единственное, - сказал Седрик. - Простите, я должен вас покинуть. Мне нужно возвращаться на дамбу.
- На дамбу? Какую дамбу? На карте не указано ни одной дамбы в этом районе.
Эдна и Седрик переглянулись. Они заподозрили этого чиновника в обмане: а не выдумал ли он сломанный автомобиль как предлог, чтобы осмотреть их ферму? Гость практически признался в этом, когда упомянул о карте.
- Вам заварить свежего чаю?
- Нет, спасибо, тот, что в заварочном чайнике, меня вполне устроит. И одно из яиц, что у вас остались, если можно. Жаль будет их выбрасывать.
- Мы не выбрасываем еду. То, что остается, мы отдаем нашему повару.
- Что вы говорите? А я вот против того, чтобы баловать прислугу. Мои работники едят садзу и уж во всяком случае не яйца с фермы.
Господин Пхири, очевидно, не осознавал некорректность своего высказывания и с улыбкой наблюдал за тем, как Эдна накладывает ему на тарелку яйца, бекон, сосиски. Начав есть, он сказал:
- Не позволите ли вы мне посетить вашу дамбу? Все равно мне явно не суждено добраться сегодня до школы.
- Почему нет? - пожала плечами Эдна. - Я отвезу вас туда на своей машине. А когда вы закончите, кто-нибудь из миссии подбросит вас до "точки роста".
- Но что же делать с моей машиной? Она стоит брошенная у дороги. Ее могут украсть.
- Это весьма вероятно, - сказал Седрик тем же сухим неприязненным тоном, который взял с момента появления чиновника и который так контрастировал с эмоциональными интонациями его жены.
- Тогда, может быть, вы пошлете одного из своих работников покараулить ее?
Вновь муж и жена обменялись взглядами. Эдна, у которой при виде возмущения супруга возобладала осторожность, без слов призывала его согласиться. Седрик поднялся, вышел из кухни, вернулся через несколько секунд и сообщил:
- Я попросил повара, чтобы тот послал садовника присмотреть за вашей машиной. Но не стоит ли нам предпринять какие-то шаги по ее починке?
- Отличная мысль, - одобрил господин Пхири. Он доел яйца и приступил к засахаренным фруктам. Они ему явно пришлись по вкусу. - И как же нам поступить?
Эдна чувствовала, что Седрик едва сдерживается, чтобы не выпалить что-нибудь вроде: "А мне-то какое дело?" - и сказала быстро:
- Седрик, может попробуем связаться по рации?
- А, так у вас есть рация?
- Да, но батарейки почти совсем сели. А в магазинах их сейчас не найти, но думаю, вы и сами это прекрасно знаете.
- Да, знаю, но, может, вы все-таки попробуете?
Седрик был очень недоволен тем, что гостю стало известно о наличии у них рации, и он не хотел тратить то, что осталось в батарейках, на господина Пхири.
- Попробую, но ничего не обещаю, - буркнул он и снова исчез.
- Что это за восхитительное лакомство? - поинтересовался господин Пхири, накладывая себе новую порцию.
- Цукаты из папайи.
- Вы должны поделиться со мной рецептом. Я хочу, чтобы моя жена тоже приготовила мне это.
- У нее наверняка есть этот рецепт. Я услышала его в радиопередаче "Лучшее из местных продуктов".
- Я удивлен, что вы слушаете передачи для бедных чернокожих женщин.
- Я, бедная белая женщина, слушаю передачи для женщин. И если ваша супруга считает, что эти передачи ниже ее достоинства, то она многое теряет.
- Бедная… - Господин Пхири расхохотался, искренне, громко, но потом, вспомнив, что в целом-то замечание было язвительным, произнес с кислой миной: - Хорошая шутка, да.
- Я рада, что вам понравилось.
- О'кей. - В смысле: хватит об этом.
Но Эдна продолжала:
- Это очень хорошая передача. Я много из нее почерпнула. Все, что вы видите на столе, выращено на этой ферме.
Господин Пхири неторопливо осмотрел блюда перед собой, но он не хотел признаваться в том, что часть из них ему незнакомы - рыбный паштет, печеночный паштет, вяленая рыба…
- А, джем, можно попробовать? - Он потянулся к банке. - Розелла… розелла… Но она же растет повсюду, это сорняк!
- Ну и что? Из нее получается отличный джем.
Господин Пхири оттолкнул банку, не притрагиваясь к содержимому.
- Я слышала, что монахини при миссии не едят превосходные персики, что растут в их саду, свежими, только в виде консервов, потому что не хотят показаться примитивными людьми. - Эдна злорадно засмеялась.
- Я слышал, что ваш муж купил ферму по соседству с этой.
- Да, она была выставлена на продажу. Никому из вас она была не нужна. Но я возражала против покупки, уверяю вас.
Тут они взглянули друг другу глаза - в первый раз за все время, однако и сейчас ни один из них не пытался сделать над собой усилие и найти в собеседнике хоть что-то хорошее.
Господину Пхири Эдна Пайн была глубоко несимпатична. Прежде всего, из принципиальных соображений: это жена белого фермера, а именно эти женщины, по мнению инспектора, взяли в руки оружие во время Освободительной войны, чтобы защитить усадьбы, дороги, склады с продуктами и боеприпасами. Да, он легко мог представить себе Эдну в боевом наряде с винтовкой, направленной, вполне такое может быть, на него. Правда, в годы войны он был еще мальчиком и жил в Сенге, в безопасности. Война никак не затронула его.
Эдна же не любила чернокожих чиновников как класс, называла их маленькими гитлерами и радостно повторяла все плохое, что слышала об этих людях. Они обращались с чернокожей прислугой как с грязью, хуже любого белого хозяина; негры не хотели работать на негров, искали место у белых людей. Эти чиновники злоупотребляли своей властью, они брали взятки, они были - и это самый страшный грех - некомпетентны. А конкретно этого человека Эдна невзлюбила с первого взгляда.
Двое людей: измотанная, иссушенная белая женщина и большой самоуверенный чернокожий мужчина - сидели друг против друга и даже не пытались изобразить на лицах симпатию.
- О'кей, - сказал наконец господин Пхири.
К счастью, вернулся Седрик.
- Удалось получить ответ - как раз перед тем, как проклятая штуковина сдохла. Господин Мандизи подъедет за вами. Но он говорит, что сегодня плохо себя чувствует.
- Я уверен, что господин Мандизи приедет так скоро, как только возможно, но у нас все же будет время, чтобы осмотреть вашу новую дамбу.
Двое мужчин пошли к грузовику, припаркованному в тени дерева. Ни один из них не взглянул на женщину. Она молча улыбнулась, если можно назвать улыбкой горькое подергивание губ человека, который питается горечью.
Седрик вел машину быстро - по разбитым грунтовкам, по полям, холмистым участкам, через участки буша. Господин Пхири почти не выезжал за пределы Сенги и, подобно Роуз, не знал, как относиться к тому, что он здесь видел.
- И что это растет там?
- Табак. Между прочим, именно благодаря табаку экономика страны не развалилась окончательно.
- А, так это тот самый табак?
- Вы хотите сказать, что никогда не видели, как растет табак?
- Когда я покидаю Сенгу для проверки школ, то всегда так спешу. Я занятой человек. Вот почему я так доволен, что сегодня мне выпала возможность увидеть настоящую ферму с настоящим белым фермером.
- Некоторые из чернокожих фермеров тоже выращивают неплохой табак, вы не знали этого?
Господин Пхири умолк, потому что теперь они двигались вдоль основания крутого холма, а впереди виднелся большой участок, заваленный горами, уступами, хребтами сырой желтой земли, среди которых трудился экскаватор, балансируя на невероятно крутых склонах.
- Приехали, - сказал Седрик, выпрыгивая из кабины, и сразу пошел вперед, не глядя, идет за ним инспектор или нет.
Чернокожий рабочий, помощник экскаваторщика, приблизился к фермеру, и они стали совещаться над мятой картой, разложенной на краю ямы в плотной желтой почве. Господин Пхири осторожно пробирался между огромных куч, безуспешно пытаясь не запачкать ботинки. Его деловой костюм уже весь покрылся пылью, сметаемой ветром с отвала.
- Ну вот, это и есть дамба, - сказал Седрик, закончив говорить с рабочим.
- Где?
- Вот, - указал Седрик на некую точку посреди куч.
- Но… когда дамба будет достроена, какой величины она будет?
Седрик снова стал показывать:
- Отсюда… вот досюда… от этих деревьев до этого холма, а оттуда вот до этого места, примерно где мы стоим.
- Значит, это будет большая дамба?
- Не такая уж и большая.
- О'кей, - сказал господин Пхири. Он был разочарован. Он ожидал увидеть озеро славной коричневой воды, с коровами, стоящими в нем по брюхо, и с деревьями по берегам, и с гнездами на деревьях. Он не мог бы сказать, откуда у него взялся этот образ, но дамба для него значила именно это. - Когда она заполнится водой?
- Может, вы поможете организовать нам хороший, сильный дождь? У нас уже третий сезон практически ни капли не выпадало.
Господин Пхири засмеялся, но чувствовал он себя как школьник, и ему это не нравилось. И он не мог поверить, что здесь, среди холмов, когда-нибудь будет простираться водная гладь.
- Если вы не хотите разминуться с Мандизи, то нам пора ехать обратно.
- О'кей. - Это "о'кей" имело свой первоначальный смысл: да, я согласен.
- Мы поедем по другой дороге, - сказал Седрик, хотя не в его интересах было производить впечатление на человека, который запросто может отобрать у него ферму.
Но он не мог не поделиться своей гордостью: смотрите, вот что я сумел сделать там, где рос буш.
В миле от дома расположилось стадо коров, кормящихся сухими початками маиса. Как и все животные, истощенные засухой, они имели жалкий вид. Но господин Пхири видел только то, что это скот, это коровы, а ему так хотелось иметь своих коров. Он загляделся на них как на чудо - чиновник не понимал, что они на грани смерти.
Седрик сказал:
- Я вынужден пристреливать новорожденных телят. - Его голос звучал глухо.
Господин Пхири был шокирован. Заикаясь, он выговорил:
- Но… но… да, я читал в газетах… но это ужасно. - Он заметил, что по щеке белого фермера течет слеза. - Должно быть, для вас это ужасно, - сказал он со вздохом и тактично отвел глаза, чтобы не смущать Седрика. Он искренне сочувствовал этому белому человеку, но не представлял, что делать, если тот вдруг разрыдается. - Стрелять телят… но разве ничего… ничего…
- У коров нет молока, - пояснил Седрик. - А когда коровы так худы, как сейчас, то телята рождаются слабыми.
Они подъехали к ферме.
Господин Мандизи тоже только что прибыл, правда сначала Седрик решил, что это его заместитель: чиновник вдвое уменьшился в размере.
- Вы очень похудели, - сказал Седрик.
- Да, это так.
Он уже высадил механика возле "мерседеса" и теперь раскрыл заднюю дверцу своей машины, приглашая господина Пхири садиться:
- Прошу вас. - И Седрику официальным тоном: - Вы должны починить свою рацию. Я едва слышал вас.
- Сам бы этого хотел, - ответил Седрик.
- А теперь в школу, - сказал господин Пхири, который погрустнел из-за телят. По дороге в миссию он больше не произнес ни слова.
- Вот дом священника, - объявил наконец господин Мандизи.
- Но мне нужен дом директора школы.
- Директора нет. Боюсь, он в тюрьме.
- Почему не прислали замену?
- Мы просили прислать нам другого человека, но, видите ли, это не самое привлекательное место. Все хотят работать в городе. Или как можно ближе к городу.
Гнев оказал живительное воздействие на господина Пхири, и он энергично прошагал в маленький домик. За ним по пятам следовал его подчиненный. Никого не было видно. Мандизи хлопнул в ладоши, и появилась Ребекка.
- Доложи святому отцу о моем приезде.
- Отец Макгвайр сейчас в школе. Вы легко найдете его, если пойдете вот по этой тропе.
- А почему ты сама не сходишь?
- У меня в духовке мясо. И к тому же отец Макгвайр ждет вас.
- Почему он тогда там, а не здесь?
- Он учит старших детей. Думаю, он учит в нескольких классах, потому что директора нет. - Ребекка повернулась, собираясь идти на кухню.
- Куда это ты пошла? Я не давал тебе позволения уходить.
Ребекка опустилась в медленном, глубоком реверансе и замерла: сложив руки, опустив глаза.
Господин Пхири яростно взирал на кухарку, избегая глядеть на господина Мандизи. Оба понимали, что это издевка.
- Очень хорошо. Можешь идти.
- О'кей, - сказала Ребекка.
Мужчины в городских костюмах тронулись в путь по пыльной тропе. Солнце немилосердно палило им на плечи и головы.
С восьми часов утра в классных комнатах школы стоял шум и гам: дети в радостной тревоге ожидали прибытия большого начальника. Их учителя, которые были немногим старше своих учеников, находились в столь же восторженном состоянии. Но никто не приезжал, не слышно было гудения автомобильного двигателя, только бродили голуби по школьному двору да перекликались цикады в рощице деревьев возле водосборника - пустого. Все дети уже несколько недель не могли толком утолить жажду, а некоторые к тому же голодали и не ели ничего, кроме того, что выдавал на завтрак отец Макгвайр: кусок плотного сладкого хлеба и порошковое молоко. Девять часов, потом десять. Возобновилось нормальное течение уроков, и зазвенел хор из нескольких сотен голосов, нараспев повторяющих за учителем правила, факты, фразы - когда нет ни учебников, ни тетрадок, приходится полагаться только на повторение, на заучивание в классе. Этот хор, разносящийся на полмили вокруг школы, стих, только когда появились взмокшие чиновники.
- Что это такое? Где учитель?
- Я здесь, - пролепетал смущенный юноша и улыбнулся в агонии трепета перед начальством.
- Что это за класс? Почему такой шум? Устное разучивание в утвержденную программу не входит, насколько я помню. И где ваши учебники?
Ему ответили пятьдесят полных воодушевления детей:
- Товарищ инспектор, товарищ инспектор, у нас нет учебников, у нас нет тетрадок, пожалуйста, пришлите нам тетради. И карандаши тоже, да, хоть сколько-нибудь карандашей, не забудьте про нас, товарищ инспектор.
- А почему это у них нет тетрадей и учебников? - грозно спросил господин Пхири у господина Мандизи.
- Мы отправили соответствующий запрос, но пока нам не прислали ни книг, ни учебников. - Запрос был отправлен три года назад, но Мандизи боялся сказать об этом перед детьми и перед их учителем.
- Раз в Сенге задерживают отправку, поторопите их.
Никуда не деться.
- В последний раз эта школа получала школьные пособия три года назад.
Господин Пхири переводил взгляд со своего подчиненного на учителя, на детей. Юный учитель проговорил:
- Товарищ инспектор, господин, мы стараемся изо всех сил, но без книг нам очень трудно.
Товарищ инспектор чувствовал себя в ловушке. Он знал, что в некоторых школах - всего в нескольких школах - книг не хватает. Сказать по правде, он редко ездил в сельскую местность с проверками, всегда старался устроить так, чтобы инспектируемая школа находилась в городе. Там тоже не все было в порядке, но ничего ужасного: четверо или пятеро детей вполне могут обойтись одним букварем, а учиться писать можно и на старых газетах. Но здесь вообще нет книг, ни одной… Точка воспламенения была достигнута, и инспектор взорвался:
- И посмотрите на свои полы. Тут вообще когда-нибудь убирают?
- Но сейчас так пыльно, - промолвил учитель пристыженно и поэтому едва слышно. - Пыль…
- Говорите громче.
На помощь своему преподавателю пришли ученики:
- Земля очень сухая. Мы только подметем, как ветер снова несет пыль.
- Вы как разговариваете со мной? Встаньте!
Поскольку чиновники появились в школе без церемоний и предупреждений, молодой учитель не успел поднять класс из-за парт, но теперь он спохватился, и с треском и шарканьем дети встали.
- Что за безобразие? Почему эти дети не знают, как здороваться с представителями правительства?
- Доброе утро, товарищ инспектор, - пропели дети приветствие, которое так долго репетировали. Они все еще улыбались и радовались этому визиту, после которого наконец-то у них появятся учебники, карандаши и даже, возможно, новый директор.
- Немедленно займитесь уборкой, - велел господин Пхири учителю, который жалко улыбался, как нищий, которому отказали в милостыне.
- Господин Пхири, товарищ инспектор, господин… - Он засеменил вслед за чиновниками, направляющимися в следующий класс.
- Что еще?
- Вы не могли бы попросить, чтобы нам прислали книги… - Теперь учитель был похож на посланца с важным сообщением, которое во что бы то ни стало нужно доставить по назначению, и тут уж любые претензии на достоинство побоку. Он стиснул руки и заплакал: - Товарищ инспектор, нам так трудно учить, ведь у нас ничего нет…
Но начальство уже вошло в другой класс, откуда почти сразу же донеслись крики и ругань разгневанного господина Пхири. Он пробыл там только минуту, зашел в следующий класс - опять буря негодования. Учитель из класса, с которого Пхири начал свой обход, постоял, прислушиваясь и давая себе время опомниться, потом вернулся к ожидающим его ученикам. Пятьдесят пар глаз засияли при его появлении надеждой: "О, пожалуйста, скажите, что все будет хорошо".
- О'кей, - сказал он, и сияние потухло.
Молодой учитель изо всех сил старался не заплакать снова. Сочувственно зацокали старшие из учеников, раздались негромкие "ай-ай-ай".
- Сейчас у нас будет урок письма. - Учитель повернулся к доске и кусочком мела написал крупным, по-детски округлым почерком: "Сегодня к нам в школу приезжал товарищ инспектор".
- А теперь Мэри.