Именно С. Портер Лавджой, обозрев потускневший лоск девяти изначальных наставников, предложил назначить Г. Нудлса Кука десятым, чтобы высокая власть вновь засияла иллюзорным блеском; это назначение, настаивал он с веским безразличием, должно быть выгодным вице-президенту, администрации, стране, самому Нудлсу Куку и - это не говорилось, но подразумевалось - С. Портеру Лавджою, принеся ему пользу как партнеру принадлежащей Коза Лоро юридической и лоббистской фирмы Атуотера, Фицуотера, Дишуотера, Брауна, Джордана, Куэка и Капоне. Капоне, который, как и Лавджой, был одним из основателей, играл в престижных гольф-клубах с лидерами бизнеса и высокими правительственными чиновниками, и проигрывать ему позволялось редко.
Трудности с формальной стороной инаугурации возникли из-за вполне объяснимого каприза вице-президента, который пожелал, чтобы при его вступлении в более высокую должность присягу у него принимал председатель Верховного суда. Достопочтенный джентльмен, занимавший этот пост, суровый и властный человек с высоким лбом и в очках, вместо того, чтобы проявить готовность участвовать в действе, которое, по его мнению, не отвечало не только букве, но и духу закона, немедленно ушел в отставку.
Этот неожиданный поступок не оставил перед главой исполнительной власти страны иного выбора, как только обратиться к другим юридическим светилам Верховного суда из близких ему партийных кругов.
Через четырнадцать минут после проведенного зондирования единственная женщина - член Верховного суда - добровольно ушла в отставку. Она объяснила свой поступок непреодолимым желанием вернуться на поприще, которое предпочитала всем другим - домашнего хозяйства. Всю свою жизнь, утверждала она, она стремилась к одному - стать домохозяйкой.
Другая крупная величина в этом блестящем созвездии юридических светил - из тех, на кого привыкли взирать снизу вверх, достопочтенный джентльмен, о котором доброжелательные газетчики часто отзывались с похвалой из-за его, как они говорили, остроумия и артистически-забавного буквоедства, - отправился на рыбалку.
Афро-американец для этой роли, конечно, не годился совершенно. Белая Америка не приняла бы президента, легитимность которого в его должности была подтверждена черным, а в особенности черным вроде этого, который был не совсем юристом и не совсем судьей, и, как показалось присутствовавшим на его утверждении, обладал лишь двумя свойствами, которыми природа наделила его в равной мере, - желчностью и лживостью.
Другие члены суда, являвшиеся и верными членами партии, были с презрением отвергнуты просто как недостаточно колоритные и малоизвестные. Отказ от них стал тем более окончательным, когда из их судейских кабинетов через анонимные источники и неопознанных мелких чиновников просочилось конституционное сомнение в том, что какой-либо из достопочтенных членов какого-либо суда в стране обладал правом приведения к присяге подобного человека, долженствующего занять высший административный пост страны. В редком единодушии они приветствовали отставку председателя, уход в домохозяйки судьи-женщины и отъезд на рыбалку остроумца.
Оставалось лишь прибегнуть к услугам демократа, назначенною еще мнимым либералом Джоном Кеннеди и голосовавшего с тех пор как консерваторы.
Мог ли президент вступить в должность, не принося должностной присяги? Оставшихся членов суда было не достаточно, чтобы ответить на этот вопрос. И тогда Нудлс Кук, только Нудлс, единственный из старших наставников, вышел со смелым предложением, которое он придерживал до критического момента, хотя оно и созрело у него в самом начале. Это предложение и привело, в конечном счете, к удовлетворительному выходу из создавшегося затруднительного положения.
- Все же я не понимаю, - повторил вице-президент, когда они снова совещались наедине. К тому времени все остальные его девять старших наставников с одиннадцатью докторскими степенями потеряли в его глазах всякий вес. - Объясните мне, пожалуйста, еще раз.
- Мне кажется, я не могу, - мрачно сказал Нудлс Кук. Ему нравилась должность, которую он занимал, но он уже не был уверен ни в своей работе, ни в своем нанимателе.
- Постарайтесь. Кто назначает нового председателя Верховного суда?
- Вы, - угрюмо сказал Нудлс.
- Верно, - сказал вице-президент, который после отставки своего предшественника технически уже был президентом. - Но я не могу его назначить, пока я не принес присягу?
- И это тоже верно, - уныло сказал Нудлс.
- А кто принимает у меня присягу?
- Тот, кого вы выберете.
- Я выбираю председателя Верховного суда.
- У нас нет председателя, - хмуро сказал Нудлс.
- И у нас не будет председателя, пока я его не назначу? А назначить я его не могу, пока…
- Кажется, теперь вы поняли.
Молча и с выражением мрачного разочарования Нудлс еще раз пожалел, что поссорился и не разговаривает со своей третьей женой Кармен, с которой он теперь мучительно-горько разводился. Он жаждал общения с кем-нибудь заслуживающим доверия, кому он мог бы безопасно и с блеском излагать свои идеи. Он подумал о Йоссаряне, который, к сожалению, сейчас, вероятно, считал его полным дерьмом. Нудлс был достаточно умен и понимал, что он был бы не особо высокого мнения о себе, если бы он был не он, а кто-нибудь другой. Нудлс был достаточно честен и знал, что он бесчестен, а остатков прямоты ему хватало, чтобы понимать: никакой прямоты у него нет.
- Да, кажется, я понял, - со слабым проблеском надежды сказал вице-президент. - Кажется, у меня снова включились все цилиндры.
- Меня бы это не удивило. - Интонация Нудлса была менее утвердительной, чем он сам того хотел.
- А почему бы нам не сделать и то, и другое сразу? Не мог бы я принять у него присягу как у председателя Верховного суда, а он у меня - как у президента?
- Нет, - сказал Нудлс.
- А почему нет?
- Его должен утвердить Сенат. Сначала вам нужно было бы его назначить.
- Тогда, - сказал вице-президент; он сидел прямо с широкой и торжествующей улыбкой на лице, появлявшейся у него обычно после очередного побитого им рекорда за пультом управления видеоигрой, - не мог бы Сенат утвердить его в тот самый момент, когда я буду его назначать одновременно с принятием им у меня присяги?
- Нет, - твердо сказал ему Нудлс. - И пожалуйста, не спрашивайте у меня, почему. Это невозможно. Поверьте мне на слово, сэр.
- Это просто стыд и позор! Мне кажется, что президент должен иметь право быть приведенным к присяге председателем Верховного суда.
- Никто из известных мне людей не возражает против этого.
- Значит, я могу быть приведен к присяге, как я хочу, да? Ах, нет! У нас же нет председателя Верховного суда! Как такое могло произойти?
- Не знаю, сэр. - Нудлс не мог не упрекнуть себя за ноту саркастичности. - Вероятно, это еще один просчет наших отцов-основателей.
- Что за чушь вы несете? - Тут вице-президент подпрыгнул так, словно какое-то немыслимое святотатство вызвало у него холерический припадок. - Ведь никаких просчетов быть не могло, да? Наша конституция всегда была совершенна. Разве не так?
- У нас двадцать семь поправок к конституции, сэр.
- Да? Я этого не знал.
- Это ни для кого не секрет.
- Откуда мне было знать? А что такое поправка? Изменение?
- Да.
- Ну, так откуда мне было знать? - Он снова впал в мрачное отчаяние. - Значит, мы на том же месте? Я не могу назначить…
- Не можете. - Нудлс счел за лучшее оборвать его, чтобы на сей раз обойтись без этой словесной канители.
- Значит, это что-то вроде уловки 22, да? - неожиданно выпалил вице-президент и тут же просветлел при этом свидетельстве собственного вдохновения. - Я не могу назначить председателя Верховного суда, пока не стану президентом, а он не может принять у меня присягу, пока я его не назначу. Разве это не уловка 22?
Нудлс Кук свирепо уставился в стену и пришел к выводу, что лучше ему оставить свою престижную должность в грядущей администрации, чем иметь дело с человеком, вроде этого, выдвигающим предположения, вроде подобного.
Он вдруг понял, что смотрит на повешенную здесь для красоты большую упрощенную схему диспозиции войск в Геттисбергском сражении. Нудлс начал размышлять об историческом прошлом. Может быть, думал он, так оно и было всегда между сувереном и советником, последний из которых неизменно оказывался на голову выше первого. Именно тогда доведенный до крайности Нудлс и выкрикнул, словно команду, решение, которое, в конечном счете, и спасло ситуацию.
- Воспользуйтесь этим демократом!
- Что?
- Воспользуйтесь этим сраным демократом. - Он отмел в сторону все возражения, предвосхитив их. - Что с того, что он был демократом Кеннеди? Этот тип ничуть не хуже всех нас. Ваша деятельность будет освещаться еще шире, потому что этим займутся издания обеих партий. А когда вы утратите популярность, то сможете обвинить его в том, что это он приводил вас к присяге.
Опять подтвердилась прозорливость Портера Лавджоя. Представляя в свое время Нудлса, он подчеркивал, что тот может быть весьма полезен для вице-президента. Потребность в нем была самая насущная, а возможности его - безграничны. "Что я могу ему говорить?" - пожелал узнать Нудлс. "Все, что он позволит. Вообще-то вы еще должны будете проинтервьюировать его, чтобы понять, нужна ли вам эта работа, но так проинтервьюировать, чтобы он об этом и не догадался". А как, недоуменно спрашивал себя Нудлс, мне это удастся? В ответ Портер Лавджой лишь еще раз лучезарно улыбнулся. Кодовое имя?
- Пока это не трогайте, - предостерег его Портер Лавджой. - Он сам его выбрал. У вас не будет никаких затруднений.
- Входите, входите, входите, - весело сказал вице-президент Нудлсу Куку после дружеских приветствий в приемной, озадачивших Нудлса своей неформальностью.
Его удивило то, что сия более молодая по сравнению с ним высокопоставленная особа стремглав выскочила из кабинета, чтобы тепло его приветствовать. Нудлс лишь краем глаза ухватил школьные и университетские вымпелы, развешанные на стенах приемной. Он не успел сосчитать огромное число телевизионных экранов, настроенных на разные каналы. "Ждем старых клипов и музыкальных шлягеров", - со смехом объяснили ему сидевшие там девушки, и Нудлс не понял, серьезно ли они говорят или нет.
- Я с нетерпением ждал встречи с вами, - убедительно продолжал вице-президент. - Жми, жми, жми, - доверительно сказал он, когда двери за ними закрылись и они оказались одни. - Это из видеоигры, в которой я непобедим. Она называется "Индианаполисские гонки". Знаете ее? Еще узнаете. Вы хорошо играете в видеоигры? Могу поспорить, я вас обыграю. Ну, расскажите мне о себе. До смерти хочу узнать о вас побольше.
Для Нудлса все это были детские забавы.
- Что бы вы хотели узнать обо мне, сэр? С чего мне начать?
- Вот я, например, - ответил вице-президент, - если я что-то намечаю, то всегда добиваюсь своего. Я никогда не плачу над пролитым молоком. Что прошло, то прошло. Когда цель определена, я преследую ее, забыв обо всем на свете.
- Понимаю, - сказал Нудлс после минутной удивленной паузы, за время которой он догадался, что ему предоставляется шанс для комментариев. - И вы хотите сказать, что поставили перед собой цель стать вице-президентом?
- О да, именно, именно. И я преследовал эту цель, забыв обо всем на свете.
- И что же вы делали?
- Я ответил согласием, когда мне предложили занять эту должность. Понимаете, мистер Кук… можно я буду называть вас Нудлс? Спасибо. Это большая честь… мне кажется, что институт вице-президентства наилучшим образом описан словом "будь готов". Или это два слова?
- По-моему, два.
- Спасибо. Думаю, что ни один из других моих наставников не смог бы дать мне столь ясный ответ. И именно эту цель я и собираюсь преследовать, забыв обо всем на свете. Быть готовым. Очевидно, что чем больше дней ты был вице-президентом, тем больше ты подготовлен к посту президента. Вы согласны?
Нудлс искусно увернулся от ответа.
- И теперь вы собираетесь, забыв обо всем на свете, преследовать именно эту цель?
- Ведь в этом и состоит смысл работы вице-президента, верно? Мои другие наставники согласны.
- А президент знает?
- Я бы не преследовал эту цель, забыв обо всем на свете, если бы не получил его одобрения. Может быть, вы хотите узнать обо мне еще что-нибудь такое, что поможет мне решить, годитесь ли вы для этой работы. Портер Лавджой говорит, что годитесь.
- Прекрасно, сэр, - сказал Нудлс Кук и осторожно продолжил. - Есть ли у вас какие-нибудь планы, для осуществления которых в одиночку вы, может быть, чувствуете себя не вполне оснащенным?
- Нет, ничего такого мне не приходит в голову.
- Тогда почему же вы считаете, что вам нужен еще один наставник?
- Чтобы помочь мне с вопросами, вроде этого. Понимаете, в колледже я совершил ошибку, уделяя учебе недостаточно внимания, и теперь сожалею об этом.
- Но ведь вы получали удовлетворительные оценки на экзаменах, да?
- Оценки я получал не хуже, чем когда все же уделял учебе некоторое внимание. Ведь вы закончили колледж, мистер Кук? Вы образованный человек?
- Да, сэр, закончил. Я получил степень.
- Отлично. Я тоже учился в колледже. У нас много общего, и я надеюсь, мы сойдемся с вами ближе… - здесь в его голосе послышались раздраженные нотки, - чем со всеми остальными. У меня такое ощущение, что они издеваются надо мной у меня за спиной. Оглядываясь назад, я считаю, что в колледже должен был больше времени уделять философии, истории, экономике и тому подобным вещам. Я теперь наверстываю упущенное.
- Каким образом… - хотел было спросить Нудлс, но передумал. - Мой жизненный опыт, сэр…
- Я не собираюсь плакать над пролитым молоком, что прошло, то прошло.
- Мой жизненный опыт, - подобострастно продолжал гнуть свое Нудлс, - студента и даже какое-то время преподавателя подсказывает мне: люди делают то, что им по душе. Человек, который интересуется спортом, гольфом и вечеринками, будет проводить время на спортивных состязаниях, в гольф-клубах и на вечеринках. Довольно трудно в зрелом возрасте развить в себе интерес к философии, истории или экономике, если эти предметы не привлекали тебя ранее.
- Да, и никогда не бывает слишком поздно, - сказал вице-президент, и Нудлс не понял, придерживаются ли они одинакового мнения или нет. - Последнее время я изучал наполеоновские войны, чтобы немного пополнить образование.
Секунду или две Нудлс сидел недвижимо.
- Какие именно? - Никакой другой ответ ему не пришел в голову.
- Разве там были разные?
- Вообще-то это не моя область, - ответил Нудлс Кук, и надежда стала покидать его.
- И еще я занимаюсь Антиетамским сражением, - услышал Нудлс голос человека, который должен был сменить президента на его посту. - А после этого я собираюсь разобраться с битвой при Булл-Ране. Вот уж действительно великая была война - Гражданская. После нее ничего подобного у нас не было, да? Вас это может удивить, но Булл-Ран всего в двух часах езды отсюда, если на машине с полицейским сопровождением.
- Вы готовитесь к войне?
- Я расширяю кругозор. И я верю в то, что нужно готовиться. Все остальное в работе президента мне кажется довольно трудным и скучноватым. Мне все эти битвы записывают на видеокассеты и превращают в игры, где выиграть может любая из сторон. Жми, жми, жми! И Геттисберг тоже. Вы любите видеоигры? Какая ваша любимая?
- У меня нет любимой, - подавленно пробормотал Нудлс.
- Скоро будет. Идемте, покажу.
На бюро под видеоэкраном - в кабинете был видеоэкран с пультами управления во множестве специальных ниш, - к которому вице-президент подвел Нудлса, лежала игра под названием "Индианаполисские гонки". Нудлс увидел и другие - "Сбросить бомбы" и "Уйти от призыва".
И еще одну под названием "Умри от смеха".
Его хозяин издал смешок.
- У меня в штате девять человек с университетским образованием и с одиннадцатью докторскими степенями, и ни один из них ни разу не смог меня победить в какой-нибудь из этих игр. Это говорит вам что-нибудь о современном уровне высшего образования в стране?
- Да, - сказал Нудлс.
- И что это вам говорит?
- Многое, - сказал Нудлс.
- Я чувствую то же самое. Скоро выйдет еще одна, новая, под названием Триаж. Просто как для меня придумана. Вы ее знаете?
- Нет.
- Триаж - это французское слово, и в случае, если разразится большая война и нам придется решать, кому из немногих избранных суждено выжить в наших подземных бомбоубежищах…
- Я знаю, что означает это слово, мистер вице-президент! - прервал его Нудлс с большей, чем собирался, резкостью. - Просто я не знаю этой игры, - пояснил он, выдавив на лице улыбку.
- Скоро узнаете. С нею я вас познакомлю в первую очередь. Это очень интересная и захватывающая игра. У вас будут свои фавориты, а у меня - свои, и только один из нас сможет выиграть и решать, кто будет жить, а кто умрет. Нас это развлечет. Пожалуй, я хочу, чтобы вы овладели Триажем, потому что никто не знает, когда мы начнем применять ее на практике, а мне кажется, что все остальные для этого не годятся. Договорились?
- Да, мистер вице-президент.
- И не будьте вы таким официальным, Нудлс. Называйте меня Гаденыш.
Нудлс был потрясен.
- Ни за что! - с чувством ответил он в интуитивном порыве неповиновения.
- Попытайтесь.
- Нет.
- Даже если от этого будет зависеть, примут вас на работу или нет?
- Даже если от этого будет зависеть, примут меня на работу или нет, мистер Гаденыш… то есть, мистер вице-президент.
- Ну, видите, а скоро совсем привыкнете. Взгляните-ка сюда. Портер Лавджой говорит, что вы с этим справитесь. Что вы знаете о тяжелой воде?
- Почти ничего, - сказал Нудлс, чувствуя себя теперь на более твердой почве. - Это каким-то образом связано с ядерной реакцией, да?
- Не спрашивайте об этом меня. Здесь что-то вроде этого и написано. Я тоже не очень много об этом знаю, так что здесь мы сходимся.
- А в чем тут дело?
- Да вот задержали одного человека, который производит ее без лицензии. Здесь написано, что это отставной капеллан из воздушного корпуса времен Второй мировой войны.
- Так заставьте его прекратить.
- Он не может прекратить. Он ее производит как бы биологически, если вам это понятно.
- Нет, мне это не понятно.
- Так написано в этом резюме выжимок того, что находится в этой секретной папке, кодовое название которой "Водопроводная вода". Он ест и пьет, как и все мы, но вот выходит из него, кажется, тяжелая вода. Его исследовали и разрабатывали в частной корпорации "П и П М и М", которая подала на него патентную заявку и в настоящее время владеет им.
- Где они его держат?